Любимый сэнсэй

       Так… Нами, сосредоточься. «8 августа — 8 ноября 1937 года — Второе Шанхайское сражение…» Господи, мне в жизни не запомнить все эти даты. Столько чисел просто не умещается в мою голову. Чувствую, скоро придется выкидывать из нее базовые знания. Буду помнить, когда было это Шанхайское сражение, будь оно неладно, но забуду, как держать ложку. «Японские десанты в составе третьего экспедиционного корпуса Мацуи…» Точно вам говорю, эта подготовка к тесту — мой персональный ад. Расплата за корявый почерк и полеты в облаках на уроках. Иероглифы, и без того не слишком разборчивые, расплываются перед глазами и начинают ползать по страницам конспекта, как диковинные насекомые. Пространство вокруг гудит, будто бы меня накрыло колпаком вместе с этой какофонией звуков, и я едва улавливаю смысл того, что перечитываю уже в пятый раз.        — Хреново выглядишь, — прозвучало у самого уха, от чего я подскочила и чуть не смела все свое барахло с парты. Тсукури таки заболел из-за своих прогулок в футболке, и место рядом со мной пустовало уже две недели. Каково же было моё удивление, когда я обнаружила на нем Саске. Похоже, его порядком позабавила моя реакция. Он сделал вид, что закашлялся, чтобы скрыть пробивающийся смешок. Интересно, давно Учиха подсел? Из-за этой зубрежки я совсем потерялась во времени и пространстве.        — А ты умеешь делать комплименты девушкам, — выдохнула я, перелистнув страницу. — Я встала в четыре утра, чтобы хоть что-то запомнить, так что не обессудь.        — Да тут же запоминать нечего, — с пренебрежением ответил Учиха, вырывая у меня конспект. Ну конечно же. Саске, сколько я его знаю, всегда всё давалось легко и непринужденно. Ему достаточно один раз просмотреть параграф по диагонали, чтобы пересказать его дословно. Скопище талантов и гениальности. — Это можешь не учить, — ткнул он пальцем в одну из строчек. — Итачи не станет включать в тест такие мелкие подробности. Вот, и это тоже, — бесцеремонно достав карандаш из моего пенала, он принялся зачеркивать часть текста.        — Спаси-и-ибо, — устало протянула я, наблюдая, как ловко он отсекает всё лишнее. До этого момента мне казалось, что абсолютно все мои записи нужно знать на зубок. Не мудрено, что я и половины нужного материала не запомнила.        — Расслабься, Нами, это всего лишь проверка остаточных знаний, — не глядя на меня, Саске продолжал что-то выделять в тетради жирными линиями.        — Мои остаточные знания по нулям. Во время домашнего обучения я почти не притрагивалась к гуманитарным наукам. — Парень в ответ что-то промычал и, пробежав глазами по проделанной работе, вернул мне тетрадь.        — Вот. Заучи основное. Время еще есть, успеваешь. — Время? Сейчас заканчивается большая перемена, затем будет урок английского, а после — злополучная история. Может, этого достаточно для Учихи, но не для меня. — А если все-таки не успеешь, — добавил он, — могу на время теста пересесть к тебе. Помогу, чем смогу.        Так… А вот это уже странно. Да, мы с Саске неплохо ладим, но не настолько, чтобы он с таким рвением оказывал мне поддержку. В последний раз такой небывалый прилив альтруизма я у него наблюдала в десять лет. И то, тогда Учиха подумал, что сломал мою куклу, и пытался загладить свою вину. На самом деле голова у нее отваливалась едва ли не с того момента, как мы с мамой принесли игрушку из магазина, но сейчас не об этом.        Откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки, я внимательно смотрела на него, в попытке заприметить в поведении парня подвох. На его лице не дрогнул ни один мускул.        — Ты, конечно, извини, но с чего вдруг такая забота? — мой вопрос прозвучал немного грубо, но он был резонным. Что бы ни двигало Саске, это было неспроста.        — А с чего вдруг такая подозрительность? — в тон мне парировал Учиха. — По-твоему, я не могу помочь просто так? — поднявшись со стула, он провел рукой по волосам, отчего они красиво проскользнули меж длинных пальцев. Ино обожала, когда он так делал, и сейчас она бы блаженно растаяла и растеклась лужицей там же, где стояла. Хорошо, что на меня это действие не производило такого впечатления.        В ответ я неопределенно пожала плечами. «На тебя не похоже, Саске».        Со звонком в кабинет влетела запыхавшаяся Яманака. Интересно, удалось ей с Кисаме-сэнсэем уговорить Мадару выделить средства на клуб? Встретившись со мной взглядом, она тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой. Не удалось… Это был пятый день их паломничества к директору. Похоже, что господин Учиха — крепкий орешек, и девочки с помпонами его не особо заботят. Бедняга еще не знает, с кем связался. Ино от него так просто не отстанет.        Вскоре в класс впорхнула Тенши Конан — незамужняя молодая учительница, недавно переехавшая из Токио в наше захолустье, совершенная до невозможности: стройные ноги от ушей, большая грудь, ангельское лицо, идеальные волосы, заплетенные в изящный пучок… Особо впечатлительная часть класса едва не заливала слюной парты при взгляде на нее. Впрочем, Конан это шло на руку. Ей не нужно было бороться за внимание учеников, когда она объясняла новый материал: оно и без того всецело принадлежало ей.        Английский прошел почти без приключений. Правда, когда подошла моя очередь переводить строчку из текста, я самозабвенно зубрила историю, так что не сразу поняла, что от меня требуется, когда сидящий позади Саске ткнул меня в спину ручкой. Благо, на помощь подоспела Хината, шепотом подсказавшая с соседнего ряда страницу и номер нужного предложения. Пока я судорожно пыталась сориентироваться в учебнике, сэнсэй осуждающе качала головой, говоря, что не стоит заниматься посторонними делами на её уроке. В конечном итоге, я неплохо справилась, даже с временами ничего не напутала и, похоже, реабилитировалась в глазах учительницы.        — Спасибо, — шепотом поблагодарила я Хинату, на что она, пряча глаза, сдержанно кивнула и отвернулась. Отчего это гадкое чувство, будто я в чем-то перед ней провинилась? Я определенно не сделала ничего, что могло бы её задеть. Или сделала? Хьюга слишком стеснительна, чтобы сказать мне об этом напрямую.        К концу урока подъем в четыре утра начал сказываться. Тело загудело, руки стало потряхивать, а к лицу прилил нездоровый румянец. Радовало то, что впереди оставался всего один урок, а уж потом, дома, я отправлюсь прямиком в постель. В мыслях я уже зарылась с головой в одеяло, и проверочный тест ушел на второй план.        Перемена перед историей длилась всего десять минут, так что мне нужно было поторопиться, чтобы успеть привести себя в порядок. Кажется, я услышала, как Ино меня окликнула, перед тем, как за моей спиной захлопнулась дверь класса. Возвращаться не стала — потом с ней переговорю.        Как только я зашла в туалет, дверь одной из кабинок поспешно захлопнулась. Окно, открытое настежь, впускало свежий холодный воздух, но даже он не перебивал сладкий запах вишневых сигарет. Похоже, кому-то тяжело побороть тягу к курению даже в стенах школы. Всё бы ничего, но этот запах всегда липнет к волосам и одежде, а потом шлейфом преследует несколько часов.        Из груди вырвался обреченный вздох, когда я увидела свое отражение в зеркале над умывальниками. Теперь я понимала, что имел в виду Саске, когда говорил: «Хреново выглядишь». Под полуприкрытыми уставшими глазами залегли такие тени, что я выглядела, как героиня фильма ужасов. Если бы не покрасневшие щеки, я бы ждала, что девчонка из зеркала потянет ко мне ледяные руки и прохрипит имя того, кто утопил её в раковине… ну, или попросит в следующий раз лучше высыпаться, что более вероятно. Кран открылся с жалобным скрипом и начал выплевывать чуть ржавую воду. Пришлось немного подождать, чтобы она стала выходить ровной прозрачной струей.        Холодная вода приятно покалывала кожу, и я, смачивая носовой платок, прикладывала его к векам, чтобы убрать чудовищные синяки. Получалось довольно неплохо: девочка напротив постепенно начинала походить на нормального человека. Дверь открылась, впустив в помещение сквозняк, и громко хлопнула. Шагов за этим не последовало, но я не предала этому значения, решив, что кто-то просто передумал заходить. Я ошиблась.        — Так ты и есть та рыжая первоклассница? — раздался резкий девчачий голос, разрезав тишину, и я вздрогнула, отдернув руку от лица. Он определенно обращался ко мне, и я медленно перевела взгляд на его обладательницу. — Это же ты Нами? — В легком замешательстве я кивнула.        Девушку в очках с темной широкой оправой я видела впервые, но она смотрела на меня так, будто давно меня знала. Скрестив на груди руки и расплывшись в снисходительной улыбке, она пристально осматривала меня сверху-вниз, отчего я невольно напряглась всем телом.        — Сегодня только и разговоров, что о тебе, — не дождавшись моей реакции, продолжила незнакомка и стала подходить ближе, шурша ботинками о гладкий кафель. У нее красивые волосы — красные, спускающиеся рваными прядями на плечи.        — Правда? — я старалась, чтобы мой вопрос прозвучал как можно более небрежно, но получилось как-то пискляво. Если о тебе говорит вся школа, а ты при этом ничего особенного из себя не представляешь — жди беды. Девчонка приблизилась ко мне почти вплотную. Она выше меня больше, чем на пол-головы.        — Ага. — Я невольно начала пятиться, ища путь к отступлению. — Ты правда была жирной? — «Что?» Холодный пот заструился по спине, а сердце пропустило пару ударов. В глазах внезапно потемнело, а во рту всё пересохло. — Говорят, настолько, что над тобой даже одноклассники издевались. — «Откуда, черт возьми, она об этом узнала?» Я открыла рот, чтобы хоть что-то ответить, защитить себя, сказать, что это ложь, но слова застряли у меня в горле. Боже, Нами, говори, ну же… — А что ты делала, чтобы так быстро похудеть? — Заткнись. — Наверное, глотала рвотное? Говорят, хорошо помогает. — Чувствую себя бабочкой, которой ребенок, смеясь, и с любопытством по клочкам отрывает крылья. Почва медленно уходит у меня из-под ног. — Поделись опытом, интересно же…        Я уже не слышала, что она говорит, лишь смотрела на нее полными отчаяния и страха глазами. Я должна была улыбнуться, рассмеяться, пожать плечами, в конце концов, показать, что мне всё равно, но вместо этого покорно принимала правила навязанной мне игры. Она — ребенок, я — бабочка. Трепыхаюсь на ошметках собственных крыльев в попытке взлететь.        Грохот от внезапно раскрывшейся кабинки вывел меня из забытья. Девчонка резко отлетела, и я не сразу поняла, что произошло: её оттолкнули, быстро и решительно.        — Сакура! Сдурела?! — заверещала она, потирая поясницу, ударившуюся об умывальник.        Харуно Сакура… Когда мы только познакомились, она еще не курила и всегда много улыбалась. У нее были длинные пепельно-русые волосы, собранные в хвост, чёлка и забавный ранец в форме головы крошки Китти. Сакуре, как и Ино, нравился Саске, но ей повезло больше, чем Яманака. Учиха даже добровольно сидел с ней за одной партой целый триместр. Потом всё резко изменилось. Харуно стала замкнутой, угрюмой, и почти перестала общаться с одноклассниками. Даже с Саске. Последние два года она была тем, что я видела перед собой теперь: розовые волосы, бледная кожа и пачка вишневых сигарет в кармане.        — Свали отсюда на хрен, Карин, — отчеканив каждое слово, прошипела Харуно. Её взбешенный взгляд был устремлен только на незнакомку, словно меня не существовало вовсе.        — Но-но, полегче. Кто же так со старшими разговаривает? — красноволосая и бровью не повела. Скрестив на груди руки, она елейно улыбнулась. — Ну надо же. Мы к тебе со всей душой, а ты на грубость переходишь? — «Мы»? Я заметила, как моя бывшая одноклассница поджала губы и презрительно вздернула нос. — Не слишком осмотрительно с твоей стороны, не находишь?        — Я, кажется, попросила тебя свалить.        — Боюсь-боюсь. Я и так собиралась уходить, ты обломала всё веселье, — Карин стряхнула с рукава невидимый сор. — Ах да, тебе еще придется заслужить моё прощение. Если тебе не нужны проблемы. — Сакура хмыкнула, а девушка, наигранно улыбнувшись, направилась к выходу и гадко хихикнула: — Надеюсь, в следующий раз ты будешь разговорчивей, Нами-чан. Уверена, мы найдем, что обсудить.        Только когда Карин скрылась за дверью, я поняла, что меня все это время била дрожь, и она всё никак не хотела усмиряться. Сакура молчала. Розовые пряди скрывали от меня её лицо, и я не могла даже предположить, о чем она думает. Интрига была недолгой.        — И что это, твою мать, было?! — выругалась Харуно, резко развернувшись в мою сторону. Изумруды глаз пылали гневом, а я решительно не понимала, на что Сакура злится. Честно говоря, после встречи Карин, мне было все равно. Из меня словно вытекли все эмоции. То, чего я так боялась, случилось.        — Ты же слышала… — сухо проговорила я, отвернувшись.        — Я слышала, что ты ни слова не произнесла! Какого хрена ты молчала?! Язык проглотила?! — Сакура впервые повышала на меня голос, но я не чувствовала в душе ни единого отклика на её крики. Какого. Хрена. Я. Молчала. Кто бы мне ответил на этот вопрос. — Возьми себя в руки! — Харуно так внезапно вцепилась в мои запястья, что я рефлекторно дернулась назад, но девушка лишь усилила хватку. Наверняка останутся синяки. Зашипев, я кинула на нее раздраженный взгляд. — Как же ты бесишь! Хватит быть такой рохлей!        — Ах бешу?! Так оставь меня в покое! — огрызнулась я. — Обойдусь без твоих нравоучений!        — Ох, да ты только посмотри на себя! — воскликнула Сакура, разжав пальцы и отпустив меня. — Бедная, бедная крошка Нами! Как же туго тебе приходится, а? — Харуно театрально покачала головой и жалостливо поджала губы. — Пока ты не перестанешь упиваться жалостью к себе, такие, как Дейдара и Карин, так и будут продолжать вытирать о тебя ноги! — Я уж было открыла рот, чтобы возразить, но Сакура не дала мне ни единого шанса: — Тебе самой не надоело сопли на кулак наматывать?! Или ты мазохистка?! Нравится быть жертвой?! — Раздался звонок, сообщая о конце перемены, и Харуно, чертыхнувшись, устремилась к выходу. Обернувшись, она всплеснула руками. — Перестань жалеть себя! Идиотка! — девушка так сильно хлопнула дверью в качестве финального аккорда, что ее грохот отозвался звоном в ушах.        Слова Сакуры окончательно выбили меня из колеи. Не знаю, сколько стояла в оцепенении, погруженная в свои мысли, но когда я пришла в себя, все шаги и голоса снаружи уже стихли. Всё, что происходило сегодня, вдруг обрело смысл. Вот, с чего Саске проявлял чрезмерную заботу. Вот, почему Хината стыдливо отвернулась, когда я её поблагодарила. Эта была жалость. Гребанная жалость. Я так часто с ней сталкивалась, что должна была сразу её узнать.        Мелкая дрожь упорно продолжала сотрясать тело. Поправляя волосы непослушными пальцами, я смотрела на девушку в отражении с нескрываемым отвращением. Жалкая. Боже упаси меня еще и прибавить в весе. Особенно теперь, когда вся школа в курсе моей биографии. К слову, слухи явно были приукрашены: одноклассники надо мной не издевались. В этом участвовал один Дейдара, да и он начал проходиться по моей внешности далеко не сразу.        Плетясь по опустевшему коридору, я невольно вспоминала самый первый день в Акатсуки. Наверное, было бы гораздо лучше, если бы моя история стала известна еще тогда, при моем первом появлении в классе. Рассказали бы сказку про гадкого утенка на новый лад, посмеялись бы над моими старыми фотографиями и забыли. Но нет же, мне нужно было сохранить все свои скелеты в шкафу, чтобы нарастить вокруг себя ненужные слухи, как снежный ком.        Взявшись за дверную ручку кабинета, я так и не решалась её повернуть. Дежа вю. Где же Шикамару, который предаст мне решимости открыть эту чертову дверь? «Хватит быть такой рохлей!» — пронесся крик Сакуры в голове, и это подействовало отрезвляюще.        — Простите… Можно войти? — заглянула я в класс, пытаясь скрыть свою потерянность за неловкой полуулыбкой. На меня тут же устремились любопытные взгляды одноклассников, и я раздосадовано пожала плечами. Да, я безбожно опоздала.        — Да, проходи, — бросил, не глядя на меня, Итачи-сэнсэй. Он стоял возле доски с каким-то бланком в руке и сосредоточенно пробегал по нему глазами. Меж бровей залегла небольшая морщинка, отчего он выглядел еще серьезней, чем обычно. – Нет, Шикамару, в этих двух заданиях определенно нет ошибок. Думай еще, — наконец, проговорил он и кинул взгляд на меня, уже успевшую сесть за парту. — Хигураши, — холодный властный тон загнал моё сердце в пятки. — Надеюсь, у тебя есть достойное объяснение, почему ты пришла за десять минут до конца урока?        Господи! Десять минут до конца?! Неужели я так надолго выпала из реальности? Разве такое возможно? От удивления слова начали застревать в горле, и я не сразу нашла в себе силы ответить.        — Есть. Но, боюсь, не могу его озвучить, — произнесла я, стараясь вынести испытывающий взгляд обсидиановых глаз. Надолго, однако, меня не хватило, и я уставилась в парту. Мне стоило запастись легендой, почему я опоздала, но я и предположить не могла, что пропустила почти весь урок.        Учитель молчал, очевидно рассуждая, что со мной делать, а затем шумно вздохнул.        — Ладно, — одно единственное слово заставило меня воспарять духом, и я взглянула на сэнсэя с нескрываемой надеждой. Итачи, чуть сдвинув рукав, посмотрел на часы, блеснувшие на запястье, а затем на меня. — Я все равно планировал задержаться, так что ты можешь остаться и написать тест после урока. — Он сказал «остаться после урока»? Это же не означает, что мне придется быть с ним один на один, правда? — Ну так что? — Так, Нами, спокойно… Пятьдесят минут мучений и неловкого молчания, и ты свободна. Ничего страшного.        — Д-да, спасибо. — Ох, мамочки.