С такими героями...

— Белые руки над миром. Слышащий ищет покоя. К дождю, — изрек стоящий на краю скалы призрак ассасина с видом бывалого философа.       На вершине Глотки Мира воздух всегда полнился двумя вещами: умиротворением и ледяным морозом. Сидящий над пропастью данмер последнего казалось, не замечал, как и речей своего неживого компаньона. С лицом, исполненным смиренного сосредоточения, темный эльф усиленно искал второе — то самое умиротворение — и, судя по полностью отрешенному лицу, был к этому близок. Его не волновало сейчас ничего. Ни завывающая на вершине горы метель, ни снег так и валящий с небес, ни…три огромных крылатых силуэта видневшихся от него в непосредственной близости. — Хорошо у него получается, — с удовлетворением заметил ближайший к данмеру дракон с витыми рогами, чьи крылья источали саму тьму. — Уже часа три не двигается. Второй ящер, который в этой компании был, без преувеличений, самым древним приоткрыл одно из своих покрытых трещинами век. — Мой лучший ученик, — довольно пророкотал он с самой вершины скалы, на которой и возлежал величественной громадой. — А, по-моему, Ремми сюда просто поспать приходит, — подал голос красный и самый мелкий из трех драконов, свернувшийся клубком под испещренной драконьими письменами стеной и прячась там от потоков холодного ветра. — Нет, ну посмотри, Парти, он же опять вот-вот храпака даст! Древний дракон негодующе хлопнул хвостом по камню: — Одавинг! Имей уважение к старшим в конце-концов! — справедливо возмутился «Парти» и, взглянув в сторону своего «лучшего ученика» негодующе прогудел: — Понабрался привычек нехороших…       Данмер, которого на самом деле звали Рем, вернее Ремус Арано, даже плечом не повел и все так же продолжал сидеть в ворохе расстеленных в снегу шкур, соединив между собой голые ступни. Ветер трепал давно отросшие пепельные волосы и позвякивал тремя кольцами в сером ухе эльфа, но тому и на это было плевать. Его фигура оставалась недвижимой, на лице не вздрагивал ни один мускул, а опушенные веки надежно прятали горящие раскаленными углями глаза от мелкого, колючего снега. Глубокое дыхание так же оставалось безукоризненно ровным и дракон в который раз залюбовался этим отрадным зрелищем: наставникам всегда приятно видеть прилежных молодых людей, даже если эти самые наставники чешуйчатые, крылатые, дышащие огнем, древние ящеры. — Хн-р-н… Стоило только Партурнаксу смахнуть скупую слезу счастливого учителя, как данмер, уронив голову на грудь, засопел абсолютно счастливо, а самое главное… У-ми-ро-тво-рен-но. — Хе-хе, я же говорил, — по-драконьи ухмыльнулся Одавинг. — А что тебе не нравится? Он-таки познал истинное просветление. Глядишь, выспится — успокоится маленько. — Туман горы уж скрыл. Покой и наслажденье. Темный брат уснул, — внес свою лепту призрак ассасина, почесывая гладкий подбородок. — Ладно, пусть, — согласился древний. — Может и поможет.       К Рему Партурнакс привязался еще задолго до того, как тот стал великим победителем Пожирателя Миров и известным на весь Скайрим героем. В первую их встречу данмер предстал перед ним небритым, нечесаным, оборванцем в изношенной одежонке которую и доспехом-то назвать было стыдно. Рем трясся от холода всей своей тщедушной фигуркой, а урчание, исходившее из уже прилипшего к позвоночнику живота, можно было услышать даже за ревом вьюги, а она, между прочим, на Глотке Мира была непростой. Древний дракон до сих пор помнил, как его захлестнуло отчаянье стоило только увидеть это жалкое и злое как тысяча Алдуинов создание сверкающее поверх драного шарфа алыми глазенками. «И это довакин — будущий спаситель мира?» — подумал тогда Партурнакс, впервые за тысячи лет испытывая непреодолимое желание напиться. С горя и дабы придать происходящему еще большей абсурдности. Но вскоре разглядев в данмере стремление и героизм дракон изменил свое мнение и плотно взялся за обучение, гоняя драконорожденного и в хвост, и в гриву, а также периодически пиная данмера в сторону кухни. Ну…откормить-то надо же… А то то-ощий как тростинка — смех один, а не великий победитель драконов. К удивлению наставника, ученик не противился приказам, принимая все тяготы со стоическим смирением. Ремус стремился стать героем.       В общем, так и продолжал великий дракон дрючить Довакина курсом молодого бойца пока… Пока не увидел результат. Впрочем, тот не заставил себя долго ждать — уже через пару месяцев Рема, обросшего какими-никакими мышцами, было не узнать. Статный, широкоплечий, ловкий с благородной осанкой и нитью боевого шрама на посуровевшем лице. Только вот глаза все те же — злобные пылающие искры. Собственно, тогда это все что осталось от внешности того, «изначального» Рема, чему наставник был бесконечно рад. Вот так и должен выглядеть великий воин! Вот он Довакин!       Однако… Были в ученике и недостатки. Один такой. Единственная черта, которая смущала Партурнакса в будущем герое — некая нервозность. Эта самая нервозность к слову после победы над Алдуином стала выражаться куда ярче, чем раньше, а потом и вовсе переросла в постоянное состояние, сопровождаемое срывами и приступами паники. Партурнакс не знал чем это связано, а когда спрашивал у Довакина, в чем дело тот просто махал рукой, отговариваясь дежурным: «Да-а, затрахали все». В итоге некогда могучий герой таял на глазах, становясь все больше похожим на себя прежнего. Только теперь к худобе и замученному виду добавились еще и регулярные истерики. В, конечном итоге Партурнаксу, вернее всей троице привязанных к герою драконов, это дело надоело и решили они изолироваться на Глотке Мира от греха подальше. А что? В храме места много, Седобородым и без того скучно. Кроме того у довакина имелись очень полезные в хояйстве навыки — полку там прибить, обед сварганить и так далее. Короче рады стариканы были такому пополнению. А что до двух драконов… Ну, двумя больше, двумя меньше. Держали же одного как-то. Внезапно гудение метели нарушил звук шагов, издаваемый абсолютно чужеродным для Глотки Мира объектом. Это еще что за?..       Партурнакс проводил пробирающегося по хрустящему снегу норда озадаченным взглядом. Тот деловито приближался к ним, в то время как глава Седобородых пытался понять кто это, кто его сюда пустил и как он вообще поднялся на вершину через чародейскую метель. Тем временем гость, и носом не поведя, прошел мимо Дюрневира, перешагнув через кончик чешуйчатого хвоста, так словно валяющийся на его дороге дракон был самым обыденным препятствием. Ящер рыкнул и одарил его взглядом полным вопроса: «Ты что бессмертный?» Норду было плевать. Он с кирпичной рожей миновал темного дракона и уверенно шел к своей цели сидящей над пропастью. «Кто же это? — сощурившись, размышлял Партурнакс, наблюдая, как человек минует лежащую в опасной близости от тропы клыкастую морду Одавинга, и тот провожает его настороженным взглядом. Очевидно, красный дракон размышлял, стоит ли откусить наглецу голову или не стоит. «Что за воин? — лихорадочно думал глава Седобородых, — Правда, что-ли бессмертный? Клинок-драконоубийца? Великий маг? Или может один из напарников Рема?..» Норд уже приблизившийся к спящему довакину, остановился, с важным видом прочистил горло, перед тем как… — О, ты здесь, а я тебя повсюду ищу… Вы когда-нибудь слышали, как суровые данмеры визжат? — Изыди! — Ремус еще не до конца пробудившись, вскочил на ноги и отпрыгнул от гонца, делая рукой всевозможные жесты призванные отгонять нечистую силу. — Изыди вон! — Но у меня послание для Довакина, — с самым радостным видом продолжил гонец и, не обратив внимания, на летящую ему под ноги огненную стрелу сделал еще одну попытку приблизиться. — Ярл просил пере… — Еще шаг и я запихаю это послание тебе, куда-нить поглубже! — истерично вскрикнул герой Скайрима, пятясь назад. Гонец снисходительно улыбнулся: — Да запихивали уже, — заявил он, махнув рукой. — И не раз. И не только в рот, чего уж там. Знаете же — бесполезно, — вещал норд, будто несмышленому младенцу. — А что прям так и запихал?! — поинтересовался Одавинг. — И не только в рот, — с каменной мордой повторил Дюрневир слова гонца, и шепотом признался: — сам видел. Страж Каирна заслужил сразу два сочувственных драконьих взгляда, но не обратил на них никакого внимания, только продолжал сверлить далекие дали застывшими глазами. Гонец, тем временем выудил из-за пазухи письмо:  — Вот, получите распиш… — Отъебись! — заорал данмер еще громче и отпрыгнул от своего кошмара еще дальше. — У меня и так все сундуки в этих сраных письмах! Я уже могу библиотеку из них сделать. По огромной библиотеке в каждом своем доме! — А это много? — шепнул не вылезающий с Глотки Мира Партурнакс Дюрневиру. Страж Каирна Душ, все еще пребывая в астрале, не успел ответить. А вот услышавший их Одавинг, хихикнул: — Это — дохера. Дюрневир лишь рассеянно кивнул в знак подтверждения и снова устремил взгляд куда-то в метель. Одавинг подошел к нему и помахав перед мордой хвостом скорбно заключил: — Эх, этого потеряли. В подтверждение его слов неживой дракон тот час растаял в воздухе, вернувшись в родной Каирн. А гонец все уговаривал Довакина: — Это важное сообщение от ярла Балгруфа. — Угрожающе потрясая злополучным посланием, норд сделал новый шаг Ремусу. — Очень, очень, очень важное! — Брешешь пес! — возразил эльф. — Ему просто скучно в Солитьюде сидеть вот и строчит мне каждый день свои писульки. Дескать, страдай сука, это ведь из-за тебя моя задница больше не полирует трон Вайтрана. — Видят боги, я этого не хотел. — Гонец щелкнул пальцами, и конверт исчез из его рук. — Что я тебе сделал-то?! — взвыл данмер, извлекая злополучное письмо из собственного кармана. — Слушай, тебе денег не нужно? Давай-ка я тебе платить буду, а ты про меня забудешь, а? Обещаю безбедную жизнь до самой старости! Дрейков у меня хоть жопой жуй. Я как никак — глава всех существующих в Скайриме гильдий! Могу тебя таном сделать или, может, сразу ярлом? Да чего там! Верховным королем! Эт я тоже умею. Или… Ну не знаю… О! А хочешь лордом-вампиром стать? Будешь жить вечно, сосать девственниц там… И-и…и замок прилагается. Большой такой, на собственном острове! — Как раз подальше от людей, — закивал Одавинг, хотя знал что человек его не поймет. — Мужик соглашайся! Когда у тебя еще будет возможность пососать…кхм девственниц? — Да я это, — замялся гонец, почесывая затылок. — Работу свою люблю больно. Ни на что бы е променял. — Не ну такая позиция заслуживает уважения, — закивал Одавинг с самым серьезным видом, но, обернувшись к данмеру, крикнул: — Все, Ремми, ты в пролете. Этот парень либо без мозгов, либо конченый садист: такое не ле…       Он прервался, уставившись на странную компанию, поднявшуюся на Глотку. Первыми шла группа в стальных латах. Три человека и орк. Бандитского вида наемники, или наемничьего вида бандиты коих пурпурный дракон уже успел переглотать с пару сотен за время своей дружбы с довакином. За ними возвышалась троица альтмеров, среди, которых виднелись столь же знакомые зубам Одавинга талморские одежды. Следом за эльфами поднялся аргонианин в броне Темного Братства. По обе стороны от него гордо выхаживало с десяток стражников из Виндхельма. Последние периодически косились на эльфийский отряд, словно размышляя пустить ли пару стрел в зад златоухим гордецам или нет. Замыкал шествие парень, сверкающий из-под вампирской брони желтыми огоньками глаз. — Одавинг, ты это тоже видишь? — заторможено спросил глава Седобородых. — Да. Определенно вижу. — Значит не маразм… — Э-эм, а это вообще нормально, что весь этот митинг сюда дошкандыбал? — в свою очередь поинтересовался красный дракон. — Нет. Определенно нет. — Никакой частной жизни, — покачал головой Одавинг. — Согласен, полнейшее безобразие. Партурнакс, у которого уже и без того отвисла челюсть и вытянулась морда все наблюдал за, казалось, нескончаемой процессией то пробиралась протоптанной гонцом тропой. В глазах старого стоял лишь один вопрос: «Кто, все эти люди?» — И кто из вас «Сероухий Паскуда»? — громогласно крикнул орк. Остановившись по самому центру тренировочной площадки, в окружении трех драконов бандитский наемник поочередно переводил взгляд на каждого из них, будто выискивая того самого «паскуду» среди крылатых ящеров. Ремус, вспомнив о том, что за женщина его так называла, невольно вздрогнул. И нахрена Элисиф прислала банду головорезов?..  — Кто здесь, даэдрить дырявое колено через скампов зад, Ремус Арано?! — сделала шаг вперед эмиссар талмора, под восхищенно-уважительный взгляд наемника. — Хто, во имя Талоса, здесь самый опасный убийца Скайрима?! — встал с ними в один ряд один из стражников Виндхельма. Аргонианин в броне братства отошел от последнего на безопасное расстояние, прежде чем спросить: — А господин Слышащий здесь проживает?.. — Да кто вы все такие, блять?! — взревел Партурнакс, с трудом подавив порыв обхватить голову когтистыми лапами (и плевать что задними!). Его, ожидаемо, никто не услышал. — Да мне тоже интересно, — подал тихий, но ехидный голос, державшийся в стороне ото всех вампир. — Кто же он такой этот ваш Довакин, м? — Это всё он, — ответил всем сразу Одавинг, и спохватившись (люди-то лишь рычание слышали) ткнул хвостом в Рема. — Нет! Нет. Не-е-е-е-е-т, — на все лады завывал белеющий данмер и, безумно выпучив глаза и выставив перед собой руки, попятился дальше к краю. — Вы обознались. Да-да! Я никакой не довакин, а обычный отшельник: живу с козами, дою седобородых, и развлекаю драконов. То есть наоборот — дою драконов… А-а-а! Вы все поняли! — ткнул он серым пальцем во всех гостей стразу. — Я уже давно на геройской пенсии, живу дикарем на вершине этой ебанной горы и подтираюсь снегом, так что идите вы все лесом со своими просьбами. Ничего сами не можете сделать, блять! Дали бы хоть недельку отпуска! Но нет! «Рем, помоги!» «Ремус, спаси!», «Господин Арано, тут у меня завалялся заказ на вашу голову!» Рем, Рем, Рем! Рема уже все затрахало!!! Видеть вас не могу, уебки неблагодарные!       Прооравшись данмер остервенело, потер горло и, сверкая алыми углями глаз, загнанно осмотрелся, размышляя, стоит ему сразу прыгать вниз с Глотки Мира или же рискнуть пробиться, по старинке — с боем. — Оу, да у тебя, коллега, тяжелая форма кризиса, — сочувственно сообщил вампир, почти все лицо, которого скрывал глубокий капюшон с маской. — Вы бы, дракоши, за ним лучше следили, а то натворит делов, бедняга — не соберете ведь потом свой Скайрим.       Пока все разговаривали, вампир уже успел развести костерок под стеной слов и, устроившись там как у себя дома, жарил на пламени помидор. Одавинг пристроился там же — около пламени — и теперь довольно урчал косясь на жарившийся овощ. И на сумку полную таких же помидоров, что припер с собой странный гость. — Какого еще кризиса? — машинально спросил дракон. — Как какого? — удивленно ответил вампир, чем не меньше удивил обоих драконов. — Геройского, обыкновенного. Вторая степень, — он окинул Довакина взглядом. — Не-е, пожалуй, даже третья: на лицо и паранойя, и депрессивное расстройство, и срыв, и попытка сбежать от реальности. Вон у него уже оба глаза дергаются.       Глаза у Рема действительно дергались. Вот честно! Всеми четырьмя веками! Собственно сам довакин тоже дергался целиком и полностью. Губы бедного, задолбаного всеми эльфа уже подрагивали, а сам он был готов, наплевав на все и всех, разреветься в голос. — Утро горит. Убийца плачет. Уже не будет в его жизни иначе, — подытожил призрак ассасина, окидывая сидящего у костра человека подозрительным, изучающим взглядом из разряда: «Где-то я уже тебя встречал…» — Заебали они тебя, как каджиты в брачный сезон, — понимающе продолжал вампир для Ремуса. — Все что-то хотят. Требуют. В рот заглядывают и должным считают, в дом без спроса вламываются, и на дорогах нападают. А еще спать не дают, сволочи! А эти их тупые просьбы… Они же прямо в голове звучат! Кошмарный ужас и ужасный кошмар — хоть в другой план сваливай и там помирай! — Мы живем для того, что бы завтра сдохнуть, — согласился спектральный. — Вот-вот, прав, Люська! — поддержал его вампир, и ассасина прямо-таки перекосило, прежде чем он с полным ужаса воплем растаял в воздухе. Человек на это лишь пожал плечами. — Короче, понять тебя, Рем, не сложно, героем быть — тот еще геморрой. Тут и известность, и зависть, и… — И никакой частной жизни! — громогласно вмешался Партурнакс, спорхнув вниз и, закрыв уже всхлипывающего ученика крылом, и угрожающе зарычал. — А ну пошли отсюда вон! Это вообще-то моя хата! Щас как Ро-Да-хну на вас — мигом живописно вниз полетите! — Верно, покойник про дождь то говорил, — расплылся Одавинг в ухмылочке, предвкушая шоу. — Только этого не тронь! — дракон свернул кольцо из хвоста вокруг вампира и его импровизированного лагеря. — Нра-авица он мне: и огонек разжег, и кормит вкусно, и поболтать можно. — Разве драконы едят помидоры? — округлил глаза Партурнакс. — Не осуждай! У каждого свои пристрастия! — Вот да! — закивал вампир. — Я тоже самое говорю Никки, когда он фукает на жареные бататы в сырном соусе. А это, между прочим… — Вкуснота-а-а, — протянул за него Одавинг. — Это ты еще пиццу с ананасами не пробовал! У меня в Мании местечко одно есть… — Извращенцы! — одновременно возмутились талморка и орк-наемник, после чего обменялись смущенными взглядами. — А вы, кстати, чего все приперлись-то? — задал животрепещущий вопрос красный дракон, который вампир сноровисто тут же продублировал для всех остальных не хуже имперского переводчика. — Да еще и разом, аки делегация. Сказали же всем давно: Довакин только по третьим мондасам каждого месяца принимает и только по одному. — Да мы ж это… — помялся стражник и вдруг сорвался: — Да мочи нет уже терпеть! Господин Ремус, от имени всего Виндхельма… Да чего уж! Всего Скайрима — уберите вы Буревестника, так чтоб…ну, насовсем. Вы же императора тоже того, значит и с верховным королем этого… Альтмерка в подтверждение его слов провела пальцем по горлу и миленько улыбнувшись, добавила: — Будем премного благодарны, если вы грохните и первого эмиссара Эленвен. Чистенько и аккуратно, как вы умеете. Ремус от таких заявлений талморки и стражников аж рыдать перестал. Осел на землю. Протер глаза. После чего округлил их еще больше. Протер снова и, шмыгнув последний раз носом, упавшим голосом прошептал: — Уехала башня… — Таки довели моего мальчика, сволочи, — рыкнул Партурнакс, глядя на неподвижное, побелевшее лицо своего ученика. — Алдуина на вас нет! — Господин Ремус, ну, пожалуйста! Ну, последний разочек! — взмолился стражник. — Ну, ради Талоса всемогущего, убейте вы Буревестника! А то заёб он своим патриатизьмом и ораторскими навыками — шо не событие, то какая-то речуга-талисман! А эти его указы! Этож как нужно экономику не любить!.. От объяснений стражника данмер немного успокоился. А вспомнив свой личный опыт общения с Буревестником и вовсе посочувствовал несчастным виндхемцам. Ульфрик даже в бытность ярлом мог задолбать кого угодно своим пафосным занудством. Наверное, став верховным королем, он и вовсе спятил и начал разыгрывать свои сцены на каждом шагу. А что до экономики… Ну да, в торговлю Ульфрик никогда не умел. Он был прекрасным военноначальником. Вот только, ничего кроме войны не умел и не мог. А потому сейчас во время воцарившегося, долгожданного мира был нахер никому не нужен со своими задеревенелыми взглядами на жизнь. — Так, с вами все ясно, — выдохнул Рем и посмотрел на эльфийку. — А вы-то что? Вы же член Талмора! — Не Талмора, а Сиродильского Сопротивления, — гордо вздернула носик и, вскинув вверх кулак, громогласно объявила: — Свободу от альтмерской оккупации! Вернем независимость! Долой режим! Во славу Империи! Сопровождающие ее эльфы повторили и жест, и последнюю фразу. Орк, пожирающий эльфийку горящими глазами, ткнул своего товарища под бок с шепотком: «Гля какая женщина!» — Ясно, — пробормотал Ремус, наконец, уложивший в голове неукладываемое. — Так, а остальные тут за каким хером? Аргонианин откашлялся и с кратким поклоном, вышел вперед: — Слышащий, Бабетта и Назир очень просили отыскать вас. Дело в том, что с тех пор как вы пропали — год назад — дела Братства пошли на спад: Слышащего нет, Мать Ночи снова молчит, контрактов нет, денег тоже нет. А от песен Хранителя, которому нечем без вас заняться, уже все вешаются! Ситисовы подштанники, мы даже надумали перевести большую часть гильдии в старое Убежище лишь бы не слышать его завывания про то, как он топил котят! А Бабетта и вовсе дважды пыталась травануть шута — все без толку! Под конец монолога несчастный ящер сам дергал глазом ничуть не лучше Ремуса. — Понятно, — пробормотал данмер поморщившись: возвращаться к Цицерону он точно желанием не горел. — А вы? — А у нас, господин Арано, — подбоченился орк и оскалился во все клыки, –заказ на вашу голову тут завалялся. Ща-ща… — он порыскал по карманам и довольный выудил скомканную писульку. — Во! От некой Элисиф Прекрасной за кражу сладкого рулета. А также послание цитирую: «Верни с процентами, паскуда, или зарэжу больно». Точека. — Ох, Акатош, да случайно я его взял. Случайно! — вызверился темный эльф шаря по карманам в поиках мелочи, но тут вспомнил, что все деньги выкинул еще когда сбежал на Высокий Хротгар подальше от цивилизации. — Сколько еще она будет дуться на это?! — И еще на вас штраф за убийство восьмидесяти трех куриц, — напомнил ему один из стражников и тут же смутился под взглядами товарищей. — Ну, я это…к слову. — Ха, да ладно! — махнул рукой вампир. — На мне вот штраф за некрофилию до сих пор… — Обнаружив, что на него устремились взгляды всех присутствующих, парень кашлянул в кулак и тихо пояснил: — ошибки буйной юности. — Извращенец, — поставила ему повторный диагноз эльфийка. Ремус, за неимением денег, сунул в руки орка свой зачарованный меч: — Вот держи. Продай и купи этой ведьме телегу ебучих рулетов — пусть разжиреет. Ну, или грохни ее им. Мне как-то насрать. — Да я что-то теперь и не знаю, может ну ее, злобную камбалу и эту наемничью жизнь тоже, — признался клыкастый воин, поглядывая на «талморку». — Эй, красавица, вам в Сопротивлении бравые ребята не нужны? — Если вы лояльны к нашим идеям, то милости просим, — холодно изрекла эльфийка. — Империя едина для всех. — С такими командирами я вообще к любым идеям лоялен. Рем, окончательно пришедший в себя, решительно поднялся на ноги и повернулся к виндхельмцам. — Нет, — сказал он стражникам. — Нет, — ткнул пальцем в альтмерку. — Нет. Нет. Всем нет! Ради всех существующих богов, отъебитесь уже от меня!  — А как же я? — надулся вампир. — Ты меня еще не спросил! — Ох, да за что же это… — пробормотал Рем сам себе. — Может, стоит помолиться даэдра?.. — он хихикнул. — Точно Шеогорату! Он нашлет безумие и мне будет на все насрать. Окрыленный своей идеей данмер заулыбался. — Хей-хей! Полегче с желаниями, — возмущенно поднял руки вампир. — Что я тебе говорил про голоса в голове? Не самая приятная вещь, знаешь ли! И вообще ты не послушал мое предложение — это не вежливо. Я, между прочим, помочь хочу. — Помочь? Мне хотят помочь? — Рем хихикнул еще раз, думая что ослышался. — Я точно спятил. — Ой, не драматизируй. Разве что совсем чуть-чуть, но это норма. — Вампир, подойдя к нему, хлопнул по крепкому плечу. — Значит так, дружище, я вообще-то здесь, в Скайриме, не по этому делу, но раз уж так все радужно сложилось то… Давай-ка совместим приятное с полезным. Ты поможешь мне — а я решу все ваши малюсенькие проблемки раз и навсегда, м? И когда я говорю «ваши» я имею ввиду всех тут присутствующих. Вообще всех! Альтмерка и стражники заинтересованно приблизились. Ящер из Братства тоже навострил уши. Рем осторожно отошел на пару шагов (от греха подальше) прежде чем снова заговорить со странным кровопийцей. — И что же мне нужно сделать? — осторожно уточнил Рем. Вампир в ответ на его заинтересованность просиял. Даже под маской это было заметно. Впрочем, ее, парень тут же стянул, как и капюшон, открывая сияющее радостью клыкастое лицо и растрепанные в полнейшем беспорядке волосы. Сцапав ладони данмера, вампир уставился на него ядовито желтыми глазами ну не иначе, как на чудо света. Разве что хвостом не вилял, словно довольный пес. — Нам. И не нужно сделать, а просто необходимо! — выпалил он. — Если вкратце, то надо найти моего спятившего братца и отобрать у него одну ваббаджекнутую дрянь.