Сбой в программе

      Когда следующим утром Холмс вышел из своей комнаты, Джон уже давно был на очередном дежурстве, а Брайс удобно расположился в гостиной, уткнувшись в мобильный телефон. Увидев вошедшего Шерлока, он сразу оживился, панибратски помахав рукой и желая доброго утра. Но Холмс предпочел его проигнорировать, хмуро буркнув что-то нечленораздельное, лишь отдаленно напоминающее приветствие, и быстро переместившись на кухню. Вести светские разговоры не хотелось категорически. Но в то же время он не собирался быть затворником в собственной квартире. Поэтому, выпив чашку чая, Холмс демонстративно достал реагенты и принялся за проведение давно запланированного опыта над щучьими плавниками.       Но как следует сосредоточиться не получилось. Роберт, с большим накладными наушниками на голове, блаженно откинувшись в кресле, выстукивал пальцами по подлокотникам странный рваный ритм. Шерлок попытался не обращать внимания, но не слишком громкий стук, казалось, становился с каждой минутой все невыносимее. Вскоре ему уже казалось, что от жуткого грохота вибрирует даже предметное стекло микроскопа. – Нельзя ли потише! – резко обратился он к увлеченному меломану-барабанщику.       Но Брайс, поглощенный музыкой, не слышал никого и ничего. Шерлок огляделся по сторонам: череп было жалко, из-за табуретки все-таки немного, но было жаль Роберта, но вот старый войлочный тапочек, оставшийся еще от дела похитителей, переодевшихся в смотрителей музея, был в самый раз. Не долго думая, он одним ловким броском запустил его через всю комнату, метко угодив студенту прямо в лоб.       Брайс испуганно подскочил на кресле, замахал руками, запутался в проводах и тут же сшиб со стоящего рядом журнального столика тарелочку с гренками, (заботливо оставленными с утра Джоном, но по причине крайней занятости Шерлока так и не съеденными). Но укоряющий звон разбившейся посуды был моментально заглушен басами ударных, наполнивших комнату из-за слетевших с головы Роберта наушников.       Будь Шерлок более экспрессивен и менее образован, то припомнил бы сейчас всех чертей, бесов и прочих адских жителей, когда-либо упомянутых в Библии, но он был просто высокоактивным социопатом, поэтому коротко и ясно подумал: «Прибью». – Простите, – виновато пробормотал Роберт. – Я не хотел…       Только мысль о том, что легко опознаваемый труп в их гостиной вряд ли обрадует Джона и не слишком развлечет его самого, позволила Шерлоку сдержаться: – Прекрати уже свою музыку и не мешай мне работать, – сквозь зубы процедил он, стараясь не смотреть в сторону источника всех появившихся проблем.       Брайс послушно выключил плеер и настороженно замер в кресле. Но уже через несколько минут, устав сидеть в бездействии, начал ерзать и оглядываться по сторонам. Не решаясь встать с места, он вытягивал шею, стремясь хоть немного разглядеть, что же делает Холмс. Не выдержав, Шерлок, резко поднял голову, тут же поймав на себе любопытствующий взгляд: – В чем дело?       Брайс расплылся в довольной улыбке: – О, мистер Холмс, вы, наверное, сейчас расследуете преступление и ищите убийцу? Может, вам чем-нибудь помочь? Я могу подержать скальпель. – Нет уж, ничего не надо, – поморщился Холмс. – Я бы тебе и карандаш не доверил, не то что режущие инструменты. А самое лучшее, что ты можешь сделать – это стать невидимым и неслышимым.       Брайс глубоко вздохнул и смиренно замолчал. Но тишина не продлилась долго. Он завозился в кресле, подтянув к себе со столика какой-то журнал. Пару минут его полистав, и вероятно, не найдя там ничего интересного, он встал и подошел к окну. – Немедленно отойди! – тут же прикрикнул на него Шерлок, да так, что гость подскочил чуть ли не на полметра, едва не запутавшись в занавесках. – Что, привычка всюду совать свой нос не дает покоя? Я, конечно, жалеть не буду, но инспектор будет разочарован развалом давно подготавливаемого дела за гибелью главного свидетеля. – Но мне ску… – начал Брайс, однако увидев выражение лица Холмса, тут же замолчал. – А скоро ли вернется доктор Уотсон?       Этот вопрос показался Шерлоку уже верхом наглости. Высказав все, что он думает по поводу навязчивых любопытных недоучек, не дающих покоя приличным людям, Холмс подхватил свой микроскоп и закрылся в своей комнате. ***       Лестрейд позвонил ближе к обеду и попросил Шерлока приехать. Инспектор сообщил, что программисту удалось обнаружить факт взлома системы с именами и адресами подохранных свидетелей и копирование зашифрованных данных, но отследить, куда ушла секретная информация никак не получалось. Несколько часов Шерлок провел перед экраном компьютера, неотрывно отслеживая возможные связи и направления утечки. Грег предоставил ему все необходимое и весьма осмотрительно оградил от постороннего вмешательства, поэтому время, проведенное без раздражающих факторов в лице любопытствующих полицейских разной степени интеллектуальности, пролетело незаметно.       Когда Холмс, наконец, взглянул на часы, оказалось, что уже почти десять вечера. Джон давно должен был вернуться домой. Вспомнив о нахождении в квартире назойливого студента, которого угораздило очутиться в ненужном месте в ненужное время (и Шерлок имел в виду не только наркодилерские разборки), Шерлок не смог остаться спокойным. Хотелось надеяться, что после утренней выволочки у Брайса хватит скудного ума, чтобы осознать свое положение и ни звуком, ни взглядом не напоминать о своем присутствии. Но вот Джон был слишком беспечен и открыт, из него же при умелой манипуляции веревки можно было вить. И если Шерлоку подобное позволялось и чуть ли не поощрялось, то разрешить делать это кому-либо другому было недопустимо!       Тут же цифры и коды начали рябить в глазах, в плохо прикрытую дверь засквозило, а внезапно проявившиеся голоса полицейских в коридоре стали отвлекать от мыслей о работе. В раздражении захлопнув крышку ноутбука, Холмс, не прощаясь, вылетел из управления. Найти сбой в программе можно было и потом, но вот спасать наивного и простодушного Джона нужно было немедленно. Даже несмотря на то, что тот и допустил ужасную ошибку, когда, не прислушавшись к мнению Шерлока, согласился пустить чужого человека в дом. Но Шерлок справедливо надеялся, что Уотсон к этому времени достаточно наказан необходимостью терпеть шум и постоянные разглагольствования в гостиной и тесноту на кухне.       Однако войдя в дом, Холмс никакой толкотни не обнаружил. Вообще было подозрительно тихо и темно, свет горел только в комнате на втором этаже. Неужели даже у хладнокровного капитана Уотсона не выдержали нервы и он пристрелил эту докучливую неприятность, а теперь прячет улики? В несколько шагов Холмс преодолел лестницу и без стука распахнул дверь. Не будет же он ограничивать себя во вполне законном стремлении выяснить истину в Собственном доме и с Собственным Джоном!       Но открывшаяся перед Шерлоком картина была какой угодно: мирной, домашней, идиллической, только не криминальной. Доктор с закатанными рукавами клетчатой рубашки сидел на кровати, а вокруг него в шортах и футболке ходил Роберт, внимательно его разглядывая и чуть ли не ощупывая. – С каких пор этот тип обитает в твоей комнате? – сурово вопросил Шерлок. – Но ты же ему даже дышать не даешь! Я и решил – пусть он посидит у меня, чтобы не попадаться тебе на глаза. И днем в мое отсутствие он тоже может здесь заниматься. – И чем именно он здесь занимается? – подозрительно спросил Холмс, абсолютно не доверяя никаким инициативам лестрейдовского подкидыша. – Ну, Берти попросил меня немного объяснить ему расположение основных мускулов, – Джон кивнул на разложенные вокруг медицинские справочники. – И с каких это пор будущим, хотя я в этом и сомневаюсь, архитекторам понадобилась анатомия? – Строение человеческого тела имеет непосредственную связь с золотым сечением и основополагающими принципами архитектуры, – вмешался Роберт и с энтузиазмом перелистнул страницу большого цветного атласа, тут же начав ощупывать голую руку Джона, выглядывавшую из под короткого рукава. – Доктор Уотсон помогает мне разобраться на практике в расположении бицепса и трицепса.       Но сверхвнимательный и проницательный консультирующий детектив успел заметить крайне подозрительную ухмылку размером в два с половиной миллиметра, на мгновение появившуюся на его губах. – Вижу, вы оба крайне увлеченно все это изучаете, – со всей возможной язвительностью поддел Холмс, надеясь, наконец, открыть глаза Джону на это вопиющее непотребство. – Да, Роберт очень заинтересовался медициной, – довольно заявил Уотсон, словно гордясь особыми успехами своего новоявленного ученика. – Мы уже разобрали костный скелет и теперь переходим к мышцам. – Не удивлюсь, если самый большой интерес у него окажется к органам репродуктивной системы! – не выдержав, рявкнул Холмс. – Да у него же все на лбу написано!       Брайс вздрогнул, отодвигаясь, что-то пробормотал и залился румянцем. – Ну что ты такое говоришь! Что ты вообще на него взъелся, Шерлок! – Джон опять не желал видеть очевидного. – Не может же он сидеть весь день молча и не шевелясь, как манекен или твой череп. – Да, он может только все портить и крушить! И когда из-за него от нашей квартиры останутся одни развалины…       Джон во время этой части речи почему-то пытался сдержать совершенно нахальную понимающую усмешку. – Не думай, что я пальцем пошевелю тебе помогать! – угрожающе закончил Шерлок и гордо покинул комнату, не забыв при этом мстительно хлопнуть дверью. ***       Шерлок вертелся в кровати, не спя и не бодрствуя. Раздражение боролось со скукой и усталостью. Но сейчас даже за привычную успокаивающую скрипку ему браться не хотелось, дабы не услаждать слух поселившегося в доме нахала бесплатным струнным концертом. Со вчерашнего дня в квартире стало, пожалуй, даже чересчур жарко (Шерлок лично настроил обогреватель, чтобы оградить наивного доктора от поползновений на его гардероб). Однако мысли о Джоне тут же перетекли в другое русло, вызывая в памяти недавний образ надежных загорелых рук и крепких мускулов. На которые беззастенчиво пялился этот мальчишка. Стало еще жарче. Шерлок повернулся пару раз, сбрасывая на пол цепучее одеяло. Позволить какому-то нелепому сбою в полицейской программе нарушать устоявшийся порядок его жизни Холмс не собирался. План был готов: завтра он весь день проведет в Скотланд- Ярде, если надо – хоть туда переселится, выдворив инспектора из его кабинета, но обязательно разберется с этой проблемой.       И решение свое Холмс выполнил. Едва рассвело, он уже был в Ярде и, как следует переполошив дремлющих охранников, бесцеремонно обосновался в серверной. Но так как дело было слишком конфиденциальным, задействовать достаточное количество людей не представлялось возможным, что значительно тормозило процесс расследования. Инспектор Лестрейд появлялся и исчезал, обещая всю возможную поддержку, но это не слишком помогало. За весь день Холмс, полностью ушедший в изучение цифровых улик, не написал ни одного смс Джону, и уж тем более не озаботился состоянием укрывшегося в их квартире влипшего в неприятности свидетеля. Зато к вечеру, когда был готов основной список подозреваемых для негласной проверки, он был уже достаточно удовлетворен проделанной работой. А также предвкушением непереносимой скуки и унылого одиночества, несомненно испытанных Джоном Уотсоном без общества блистательного консультирующего детектива.       Однако, войдя в квартиру, Шерлок не заметил изможденной бледной фигуры в пыльном кресле. Зато из комнаты наверху доносились весьма себе живые голоса и даже приглушенный смех. Это уже стало превращаться у Джона в отвратительную привычку – игнорировать своего лю…, хм, великолепного соседа, растрачивая внимание на другие, совершенно не подходящие для этого, объекты.       Холмс поднялся наверх, еще не зная, на что именно он будет выражать недовольство, но все равно, настроенный очень решительно. В спальне на полу лежал растрепанный и румяный Роберт Брайс, а сверху, оседлав его бедра и заломив руки за голову, расположился тяжело дышащий Джон. – Джон! – если бы от возмущения детектив не потерял обычно не подводящий его голос, это был бы оглушающий вопль бьющейся в конвульсиях асексуальности, а так почему-то получился еле слышный сип. – Что ты делаешь?       Холмс раньше никогда не обращал внимания на то, как впечатляюще-побеждающе вроде бы мирный и спокойный Джон смотрится со стороны, как не прилагая видимых усилий может доминировать над окружающими. И как опасно-притягательно сверкают его глаза, когда он добивается поставленной цели. Поэтому теперь сотни классифицирующих и архивирующих мыслей разом замелькали в его голове, требуя немедленно предпринять что-нибудь для утверждения единоличной собственности на все, касаемое Джона Уотсона, капитана в отставке медицинского корпуса армии Ее Величества. – А? Шерлок? Ты быстро, – Уотсон отпустил зажатые руки Брайса, поворачиваясь к вернувшемуся соседу. – А я показываю Роберту некоторые приемы самообороны. Нужно же ему как-то учиться постоять за себя. Не все же по углам прятаться. – Это теперь так называется? – каким-то не своим голосом спросил Шерлок. И внезапно сам этот тон показался ему похожим на голос главной героини любимого мексиканского сериала миссис Хадсон, постоянно подозревающей мужа в измене (причем, небезосновательно).       Пару раз кашлянув, он повторил уже спокойнее: – И такой контакт при этом обязателен?       Джон слегка нахмурился, пытаясь уловить намек: – О чем ты? – Обязательно лапать его за все части, вот я о чем. Это же просто непристойно! – Не замечал раньше за тобой такого стремления блюсти нравственность, – тут же вскинулся Джон. – К тому же ты же знаешь, что я не гей. – А в чем проблема? – подал голос довольно поерзывающий Роберт. – Это сейчас совершенно нормально. И вообще, все люди по природе своей бисексуальны. На протяжении многих веков Мастера брали себе учеников, чтобы наставлять их в науках, искусствах и познании своего тела. – Ладно, Роберт, хватит, – произнес Джон, поднимаясь. – Не будем вдаваться в исторические экскурсы. – Да, и брать тебя Джон не намерен, – сквозь зубы вставил Холмс. – Несмотря на надежды некоторых. – Мистер Холмс, у вас к нам какое-то дело или вы просто так? – ехидно спросил Брайс, не особо спеша вставать с пола. – А то мы продолжим…       И вот это наглое «к нам» и «мы» окончательно вывело Шерлока из себя. – Джон, нам нужно с тобой поговорить, – он схватил едва отряхнувшегося доктора за локоть и почти силой вытащил из комнаты на кухню. – Джон, ты разве не видишь? – обличающе начал Холмс, – Этот тип нагло пытается тебя совратить. Это коварный соблазнитель под личиной невинной овечки! – Да с чего ты такое взял? – То, как он все время крутится вокруг тебя. Разгуливает полуголый по дому безо всякого понятия о приличиях. – Кто бы говорил! – усмехнулся Уотсон. – Человек, который во дворец в простыне ездил. К тому же, кто виноват, что после твоих настроек терморегулятора у нас после сибирского холода наступила тропическая жара. Страшно представить, какой счет в этом месяце придет нам за электричество! – Ты как всегда видишь, но не наблюдаешь, – сердито огрызнулся Шерлок. – Жара тут не главное. А он специально делает все, чтобы постоянно быть рядом с тобой. – Ты сам говорил, что не слишком разбираешься в эмоциях. Думаю, ему просто неуютно и одиноко в чужом доме, поэтому он и стремится найти друга. – Да, друга, к которому намеревается забраться в постель. – Да не забирается он никуда. – Но очень хочет. Сразу же видно, что в этой области у него не достаточно практического опыта, но он жаждет его приобрести. А ты просто подвернулся ему под руку, весь такой из себя «мужественный», «брутальный», но слепой наивный болван, которого любой обведет вокруг пальца. – Ну это уже слишком! Следи за выражениями! – с негодованием воскликнул Джон. – И вообще, это не твое дело. Иди лучше разбирайся со своей работой, у тебя же с ней давняя романтическая связь, а нас с Робертом оставь в покое! – Что, все-таки «вас»? Так ты уже признаешь, что у тебя могут быть с ним отношения? – обличительно ткнул пальцем в грудь Джона Холмс.       Джон замер, на мгновение задумавшись над произнесенными словами. – Нет, ничего у нас нет, ты же сам прекрасно это знаешь. И если бы я вообще обратил внимание на мужчину, то явно не на Роберта… – А на кого же? – вмиг подобрался Шерлок, практически вплотную приближаясь к лицу Джона, будто пытаясь не только услышать, но и кожей почувствовать ответ на жизненно важный вопрос.       Джон поднял голову, серьезно вглядываясь в напряженное лицо, и, как будто что-то осознав про себя и придя к какому-то неожиданному выводу почти было открыл рот, чтобы произнести нечто, способное много изменить, как… – У вас все в порядке? – дверь тихонько приоткрылась, и в проеме показалась растрепанная голова Роберта. – Джон, я подумал, нельзя ли…       Холмс настолько сильно стиснул зубы, что мог послышаться характерный эмалевый скрип, и если бы взглядом можно было убивать, то Роберт бы уже давно пополнил коллекцию клиентов Молли Хупер. Уотсон резко выдохнул, отодвигаясь. – В чем дело, Роберт? – как можно спокойнее спросил он. – Можно мне взять твой коричневый блокнот, я хотел бы кое-что зарисовать, в голову пришла хорошая идея, – поинтересовался Брайс, невинно хлопая ресницами. – Да, бери, если нужно, – разрешил Уотсон. – А можно еще… – А больше ничего нельзя! – не выдержав, вмешался Шерлок. – Неужели не понятно, что это уже переходит всяческие границы. – Ну, не буду мешать, – объективно оценив обстановку, Брайс, пятясь, быстренько выскользнул за дверь.       На кухне повисла напряженная тишина. – Нужно, пожалуй, еще за продуктами сходить, а то на завтрак вообще ничего нет, – Джон излишне озабоченно заглянул в холодильник. – Я ненадолго. – В следующий раз дверь нужно запирать и стулом ее для надежности припирать! – тихо констатировал Холмс в удаляющуюся спину.       Его гениальный мозг испытывал явную дезорганизованность от сложившейся вокруг обстановки, и сейчас мог сгенерировать только такую концепцию борьбы с энтропийным фактором, появившимся в его жизни. ***       На следующий день Шерлок с рассвета разослал около тридцати смс и сделал десяток так не любимых им телефонных звонков. От избытка общения сводило пальцы и першило в горле. Но терпеть Шерлок больше не мог. И если для обеспечения нормальности собственной жизнедеятельности к этому вопросу нужно было подключить брата – то так ему и надо, пусть пошевелится и использует свои возможности. А все возражения инспектора Лестрейда против вмешательства извне вообще были пресечены на корню. Его вина за учиненный на Бейкер-стрит переполох и так была столь велика, что никакие предоставленные для расследования запутанные дела или безлимитные допуски в архивы в течение пяти ближайших лет не могли бы ее искупить. Поэтому появившиеся через несколько часов в управлении Скотланд-Ярда широкоплечие мужчины в строгих серых костюмах молча и оперативно получили списки с именами, адресами и указаниями от Холмса и уже к вечеру три из восьми выявленных им подозреваемых плавно перешли в разряд арестованных. ***       Шерлок с явным удовлетворением вошел в наконец-то отвоеванную и полностью очищенную от оккупантов квартиру на Бейкер-стрит. Джон сидел в своем кресле с ноутбуком, печатая в блоге, с кухни тянуло аппетитным ароматом чего-то тушащегося или жарящегося. Все было так, как и должно было быть. – Представляешь, – тут же начал Джон. – Лестрейд уже разобрался с проблемами в системе защиты свидетелей. У них там появились какие-то новые варианты безопасного размещения, и он забрал Роберта. – Ну, что ж, – хмыкнул Шерлок. – Неплохая новость. – Роберт даже в первый момент не хотел отсюда уезжать, но там ему пообещали официальное освобождение от занятий, предоставление сменной одежды и денежной компенсации, поэтому он все-таки согласился. Но выражал нам большую благодарность за помощь, обещал, как все образуется, зайти снова.       Холмс лишь нахмурился: нужно обязательно дать понять Джону, насколько лучше будет жить без посторонних, пока ему не пришло в голову и этого Брайса записать в свои друзья. Нежелательные идеи нужно стирать, а не культивировать! – Наконец-то тишина и покой, – Холмс блаженно развалился в кресле, держа в руках приготовленную Джоном исключительно для него чашку кофе. – Приятно осознавать, что больше никакие назойливые субъекты не шатаются по квартире. – А мне кажется, Роберт был не так уж ужасен, – произнес Джон. – Только вот увлекался пением баллад, хотя с музыкальным слухом у него бо-о-ольшие проблемы. – От него самого были одни проблемы, – Холмс, хоть и пытался выглядеть равнодушным, не мог сдержать досаду. – Зато он нарисовал мой портрет, – хитро улыбнувшись, поддразнил Джон, но заметив яростный взгляд Холмса, тут же объяснил. – Для практикования в графике. Правда на нем я больше похож на жертву асфальтоукладчика.       С Шерлока мигом слетела вся с таким трудом достигнутая расслабленность. Вновь почувствовав необъяснимое дуновение соперничества, он подскочил к Джону и прошептал ему на ухо: – Я сам тебе сыграю, и сам тебя нарисую! Чтобы тебе и в голову больше не пришло вспоминать об этом выскочке. – О, хорошо, спасибо, – немного смущенный внезапным напором, согласился Джон. – Да я, в общем, и не вспоминаю. – И поцелую тоже сам! – решительно добавил Холмс. – Но Шерлок! Что за глупое состязание? – с удивлением возразил Джон. – Тем более, ничего такого у нас с ним не было. – Я знаю. Но со мной будет! И не только это, – и с этими словами Шерлок, наконец, решившись и задержав дыхание, словно перед прыжком с семиметровой вышки, слегка прикрыл глаза и сделал маленькое движение к губам Джона, ведущее к большим изменениям в их жизни.