Сахарная булочка

Чимин просыпается от солнечных лучей, ослепляющих даже сквозь веки, и недовольно причмокивает пухлыми губами, переворачиваясь на бок и открывая глаза. Омега слишком счастливо улыбается, ложась ровно в тенек, брошенный от крепкой фигуры Чонгука, и смотрит на умиротворенное лицо старшего. Как же стали редки такие моменты – Чон обычно просыпается раньше и уходит еще до пробуждения Чимина. Пак скользит взглядом по прекрасным скулам, приоткрытым губам, большому носу – и смотрит на черные ресницы. Сейчас Гук впервые выглядит совсем еще ребенком, положив под щеку ладошку. Чимин порой забывает о том, что Чон такой же еще молодой парень, который может уставать и беситься, потому что старший постоянно все скрывает от Чима, чтобы мелкий не беспокоился сильно и нервы себе не трепал. Но и Гук не железный, сдавать начинает – Чим замечает его растерянность и нервозность, но ничем помочь не может. Альфа не дает. Пак тяжко вздыхает и поджимает губы, невесомо проводя пальчиками по волосам Чонгука, убирая отросшие прядки, падающие на глаза. – Я хочу, чтобы ты больше открывался мне, – прошептал Чим, ведя пальчиком ниже, по щеке, а после скользнул им к губам, очерчивая их. Чон, кажется, на прикосновения не реагировал, продолжая мирно сопеть. Омега слегка надавил на нижнюю губу альфы, ощущая всю ее мягкость. Пак судорожно выдохнул и повел палец дальше – по кадыку к ключицам. – Почему ты такой идеальный, – хрипло выдал омега, прикусывая нижнюю губу. Коротенький пальчик скользнул еще ниже, блуждая по оголенной груди альфы. Чимин невольно улыбнулся и положил ладошку чуть слева – на сердце. – Люблю тебя до одури, – почти неслышно выдохнул младший, но тут по комнате разнесся его испуганный визг, когда руку резко перехватили. – Вот же засранец, – засмеялся Чон, притягивая смущенного Пака к себе и крепко обнимая его. – Давно ты не спишь? – обиженно пробубнил Чим, поджимая губы. – Я проснулся раньше тебя и успел налюбоваться твоей заспанной моськой, – хихикнул Гук, чувствуя дерганья омеги. – Йа! Это нечестно! – вырываться было бессмысленно, поэтому Чим лишь обиженно сопел. – А лапать меня честно? – ухмыльнулся Чон, заглядывая в глаза младшего, отчего тот жутко покраснел. – Мне вот что интересно… Если бы я не остановил тебя, то до какой степени ты бы дошел? – Я уже собирался остановиться, – попытался оправдаться Пак, пряча взгляд и пытаясь вывернуться из хватки Чонгука. – Где именно остановиться? – шепнул альфа, беря ладошку Чимина и опуская ее по своему торсу вниз. Пак нервно распрямил пальчики, проводя ими по нежной коже. – Здесь? – спросил Гук, останавливая руку внизу живота. Чимин закусил губу, вздрагивая от шепота альфы и невольно задержав дыхание. – Или здесь? – ладошка Чимина оказалась прижата к паху альфы, отчего Чим пискнул и выдернул руку – тупая привычка Чонгука спать в одних боксерах. – Я не такой извращенец! – возмутился Чим, утыкаясь носом в плечо Гука. – Ты сейчас сказал это тому человеку, который застукал тебя с анальными шариками в заднице, – напомнил Чонгук, за что Пак шлепнул его ладошкой и попытался скорее ретироваться из комнаты. Альфа вжал Чимина в кровать, нависая сверху и смотря прямо в глаза до тех пор, пока их взгляды не пересеклись. – Ты же знаешь, что твоя наигранная невинность заводит меня, – ухмыльнулся Чонгук, проводя ладонями по бедрам омеги. Пак шумно выдыхает и скользит языком по пересохшим губам – доводит Чонгука до крайности. – Знаю, – шепнул Чим, слишком непорочно проводя ладонью по своему животу и словно случайно задирая футболку, оголяя участки кожи. – И ты знаешь, что твой сексуальный взгляд действует лучше любого афродизиака, – просипел старший, наблюдая за действиями омеги. – Знаю, – вкрадчиво кивнул Пак, упираясь коленом в пах альфы и принимаясь с нажимом поглаживать. – А еще ты знаешь, что я тебя сейчас выебу, – прорычал Чон, начиная выходить из себя. Он мечтал провести этот день в нежности и объятиях омеги, а Чимин снова возбуждает и сводит с ума. – Знаю, – снова повторяет Чим. – А еще я знаю, как жутко ты устаешь и выматываешься… Так, может, ты расслабишься, м? – Господи, ты еще ни разу так тонко не намекал, – хрипло засмеялся Гук. От такого Чимина раздражение сходит на нет, а вот возбуждение, наоборот, накрывает новой волной. – Ну все, Пак Чимин, ты нарвался. – Да неужели, – в комнате раздался громкий хохот омеги, когда Гук забрался руками под его футболку и принялся щекотать. Чимин извивался и отталкивал, задыхаясь от смеха. – Не на-а-аахах… Парни возились по постели, сминая ногами простыни, а от жуткого смеха у Чимина проступили слезы и живот заболел. Чонгук успокоился лишь когда Чим оказался на нем – не спрашивайте, как, парни сами не смогут ответить – и довольно улыбнулся, сжимая упругие ягодицы пальцами. – Вот так мне нравится больше, – кивнул Чон, осмотрев растрепанного и покрасневшего от смеха и возни Чимина, с плеча которого спала футболка, открывая вид на острые ключицы. – Тогда я сделаю все сам, – ухмыльнулся омега и съехал бедрами вниз – на пах старшего, принимаясь интенсивно потираться. – Просто расслабься… Чон с шумом выпустил воздух сквозь зубы и невольно толкнулся бедрами навстречу Чимину. Пожалуй, ему действительно стоит расслабиться именно так. Особенно, когда возбуждающий и прекрасный Чимин сладко стонет и выгибается.