****
За ночь навалило снега. Но половина дня уже прошла, и добирались до дома управителя всем отрядом по растоптанной множеством ног серой каше, оскальзываясь на замёрзших лужах. Брок щурился, с улыбкой рассматривая белые искрящиеся шапки на крышах. Люди спешили по своим делам, работали лавки и пекарня, в воздухе вкусно пахло сладостью мороза и свежей сдобой. Броку нравилась зима. Она приносила покой нюху, делая запахи людей почти неощутимыми и даже не раздражающими. Мороз и снег затирали мелочи, но оставляли на виду главное, делая его понятнее и чище. Несколько раз на них оглянулись с интересом, но никто не всматривался дольше, чем следует. В дневном свете Берг казался обычным городком, таких десятки разбросаны по всему северу. Если бы не напряжение, почти ощутимо звеневшее в воздухе. Надвигалось полнолуние. Люди знали, что будет новая жертва. Управитель их не ждал. Это было не странно, Брок даже испытал особое удовольствие, когда подгадывал визит вежливости и любопытства к обеденному времени. Ухмылка стала ещё шире, когда показывал ловчую бляху — серебряный оттиск волчьей лапы с рубином по центру, что имели право носить только Магистры, — нахмурившемуся человеку у дверей большого, добротного дома. Служка, спешно закивав, пригласил в дом и быстрыми мелкими шажками ушёл объявить о незваных гостях. Ловчим не имели права отказать в приёме, если, конечно, управитель не желал проблем с Магистратом. Их пригласили к столу — семья обедала. Богатый трёхэтажный дом принадлежал управителю, и если на первом этаже Брок увидел вывеску писаря и заёмщика, оставшиеся два этажа занимали слуги и само семейство управителя. Крепкая деревянная лестница на второй этаж была выстелена плетёными половицами. На стенах чадили безопасные масляные лампы. Особенно порадовали высокие потолки. В обычных домах Брок порой стукался головой о низкие балки перекрытий. Они вошли в обеденную залу и остановились. Откуда-то вылетел, рыча, большой мохнатый пёс, но под тяжёлым взглядом Брока поджал хвост и, тихо скуля, спрятался под скатертью. За длинным столом по центру сидел сам управитель, сбоку от него — миловидная женщина в платье с соболиным воротником и трое детишек. Самый младший гулил на коленях у няньки и толкал слюнявые кулачки в рот. Брок отвернулся, оглядел залу. Богато обставлена, не сказать, чтобы управитель испытывал трудности. Почему же на стены города не хватало? Хмыкнув, Брок встретился взглядом со вставшим ему навстречу мужчиной. Рано седеющий и обрюзгший, управитель показался ему очень уставшим от жизни человеком. Он не был стар и не был молод. Куцая бородка топорщилась под нижней губой. На редкость невразумительная внешность. И не слишком приятный, кисловатый запах. — Признателен за визит, господа ловчие, — зачастил он, протягивая руку. — Чем обязан вниманию? — Герр … — Брок посмотрел с вопросом, пожимая слабую, узкую ладонь. — Ох, простите. У нас гости теперь редкость, я растерял все манеры. Называйте меня герр Влачек. И моя жена Изольда. Как к вам обращаться? — Брок. Это Джек. И мой отряд, — кивнул он за спину. — Их имена вам не понадобятся. — Что ж, очень рад знакомству, герр Брок, герр Джек, очень. Присаживайтесь к столу, разделите с нами трапезу. Что привело вас в наш всеми богами забытый Берг? — Пятнадцать выпотрошенных девушек, — как ни в чём не бывало, ответил Брок и уселся на ближайший мягкий стул с противоположной от семейства стороны. Джек сел рядом, устроились и остальные. Без особых манер принялись наполнять тарелки кусками печёной курицы и пареной репой, пересыпанной луком и зеленью. Брок клыкасто улыбнулся хозяйке, подмигнул старшему сыну, сидящему рядом с ней. В зале воцарилась тишина. Управитель переглянулся с женой. Та встала и, кивнув, сказала: — Прошу нас простить, герр Брок. У детей сейчас занятия. Двери нашего дома открыты для вас, — произнесла она ритуальную фразу без единой тёплой эмоции и неспешно двинулась в сторону жилых комнат. За ней, как цыплята за наседкой, потянулись дети. Последней шла нянька с младшим. Он с Брока глаз не сводил и улыбался беззубым мокрым ртом. А когда процессия скрылась из виду, послышался горестный детский плач. Управитель улыбался, но глаза смотрели виновато. — Может, поговорим о делах после обеда? Не хотелось бы портить аппетит. Брок пожал плечами и смачно вгрызся в запечённую куриную ногу. Едва он принялся за еду, с него взяли пример и остальные ловчие. После обеда, вдоволь напившись тёплого глинтвейна, Брок сыто откинулся на спинку стула и вопросительно посмотрел в начало стола. Управитель встал и подошёл к высокому, изрисованному морозными узорами окну. Слуги ещё сновали вокруг, убирая грязную посуду. Управитель спросил, не оборачиваясь: — Итак. Девушки. Откуда вы узнали? — Лучше объясните мне, почему сразу не сообщили в Магистрат. Ловчие отряды создавались именно для решения подобных вопросов, с которыми обычное мирное население справиться не в состоянии. Или вы тоже заведёте шарманку про оголодавших волков? Управитель хмыкнул. Обернулся и недолго смотрел Броку в глаза. — Как я понял, с вами мне придётся быть предельно честным, герр Брок? — спросил он и, дождавшись медленного кивка, продолжил. — Видите ли, я собирался написать в Магистрат с девятнадцатой жертвой. Пока отряд добирался до Берга, была бы и двадцатая. Формальности были бы соблюдены. Я не первый год сижу в кресле управителя, я знаю, как всё работает в вашем чёртовом Магистрате. Да, не смотрите на меня так, я не одобряю ни магусов, ни политику Цитадели, ни создание ловчих отрядов. Хотя, пожалуй, это как раз самое толковое, что магусы привнесли в нашу жизнь, едва не поставив её под вопрос неудавшимся экспериментом. Поймите меня правильно, герр Брок. Берг — небольшой северный город, и раньше, всего каких-то лет пять назад, он процветал. Мы находимся как раз на прямом тракте от Северного порта вглубь континента. Тут останавливались торговые караваны, заключались сделки на рыбу, специи, солонину, да на всё, что только доставляли морем. Здесь же были дворы погонщиков, и содержать лошадей и яков у нас было в разы дешевле, чем в Северном Порту. Но потом магусы принесли в нашу размеренную, налаженную за долгие годы жизнь портал. Грузовой портал, отрыжка демонов! И всё сразу изменилось. — Насколько я знаю, портал не самая дешёвая услуга. Не все способны постоянно оплачивать переброску товара. — Вы шутите? — удивился герр Влачек. А долговременные контракты с караванщиками? А вероятность потерять товар, если на караван нападут? А волки? А то, что рыбу транспортировали только по зиме, мороженую, а теперь стали поставлять в свежем виде ко всем дворам, получая небывалую прибыль? О нет, герр Брок, портал — это веяние нового времени, это дух грядущего столетия. Это то, как будут в скором времени проворачиваться все дела. Мгновенная доставка писем, товаров, а там, возможно, додумают и настроят портал для переброски людей. Только представьте. Вы добирались до нас… — Чуть больше недели. Но мы торопились, — ответил Брок. — А смогли бы просто раз — и оказаться в Северном Порту. Полдня пути, и вы уже тут, в Берге. Немыслимо? Брок задумался. Он был далёк от магических нововведений и не особо вникал в разработки магусов. Просто использовал талисманы, те, что дают. А вон как дела обстоят. — Я консерватор, герр Брок. Мне не так много лет, чтобы судить обо всём, но я помню деда и как он говорил — с появлением Цитадели всё изменится. Всё. Мир уже никогда не будет прежним. Тогда о ловчих отрядах и речи не шло, а магусы лишь пробовали свои силы. А теперь куда ни… плюнь — всё клин. Магия, магия, магия. С ней и проще, и быстрее, и выгоднее. Старые дороги зарастают травой, прежде тысячные города хиреют. Мир закачался, и неизвестно, к чему это приведёт. Брок вздохнул. — Время не стоит на месте. Магусы выступают на стороне мира и прогресса. — Хорошо, если вы так думаете, — криво усмехнулся управитель и замолчал. В зале повисла тишина, только громко трещали дрова в камине. Справа двинулся Джек, случайно коснувшись под столом колена. — И всё же, вернёмся к нашему вопросу. Почему вы не написали просительную в Магистрат раньше? Вы ведь умны, герр Влачек, вы сразу поняли, что волки тут ни при чём. А оборотни, попробовавшие человечины, не уходят с сытного места по своей воле. Управитель вздохнул и отошёл от окна, сел в своё кресло по центру стола. Тяжело опустил голову на руки. Казалось, он постарел лет на десять. — Потому что мы слишком далеко от степей, где стоит Цитадель. Тут холодно. И едва ли можно проехать, когда метёт по несколько дней. Я знал, что раньше двадцатой жертвы никто сюда не соберётся. Тем неожиданнее ваше появление в городе, — сказал он, почтительно кивая головой. — В Берге остались перекупщики пушнины и шкур. Только благодаря им и ежегодному наплыву охотников Берг ещё живёт и дышит. Объяви я, что у нас завёлся оборотень, сбрендивший от человечины… Они бы перенесли все свои сделки в Северный Порт или соседний Къярт. Возможно, я плохой управитель, герр Брок. Можете осуждать меня. Но я долго размышлял и сделал так, как, посчитал, будет лучше для города. Я объявил комендантский час в ночи полнолуния. Он начинался ещё до заката и длился всю ночь. Лавки открывались засветло, на несколько часов позже обычного. Но верите, нет, главный враг людей не оборотни, а самонадеянность и глупость. Кто-то да посчитает себя самым удачливым, кто-то подумает, что пробежать пару домов до соседки — невелика беда. Как бы то ни было, оборотень всегда находил новую жертву. После двух полнолуний, конечно, проверять судьбу перестали, сидят по домам за закрытыми ставнями и трясутся. Научены. Только вот последнюю девушку он всё одно забрал. Прямо из кровати, запрыгнув в комнату через разбитое окно. Кровавый след тянулся по снегу до самой рощи, но поутру даже костей не нашли, — сказал управитель и замолк, скорбно сведя брови над переносицей. — Ей было шестнадцать. И я понял, что пора писать в Магистрат. Это было уже слишком. — Значит, тех писем вы не писали, — задумчиво проговорил Брок, лишь подтверждая свои мысли. — Что вы говорите? — Карта. У вас есть карта окрестностей? Мне нужно, чтобы вы показали, где были совершены нападения. Конечно, если вы, герр Влачек, владеете информацией. — Естественно, — приподняв подбородок, управитель встал и подошёл к камину. Сверху на каменной полке лежали несколько потёртых кожаных тубусов. — Это моя обязанность, быть в курсе всего, что происходит в городе. И скорбей, и радостей. Вот, — он взял один тубус и поднёс его к столу. Открыл, вытряхнув на стол свёрнутую карту. — Здесь нанесены все жертвы. В том числе последняя. Брок растянул карту руками, сдвинув край в сторону сидящего последним Ворона. Тот принял конец карты и придавил его рукой. Брок присвистнул. Три красных креста были старательно выведены внутри окружия стены. Два рядом, один — совсем в другой стороне города. Остальные, словно пшено на карту просыпали, хаотично раскиданы вокруг Берга. — Логики я не усматриваю, — подал голос Джек, тщательно вглядываясь в карту. — А вот это что? — спросил Брок, ткнув в пожелтевшую на краях бумагу. Под пальцем был нарисованный одиноко стоящий дом, острые палочки деревьев рощи и там же рядом большой, явно жирнее других, красный крест. — Первая жертва. Линка, четыре полнолуния назад. Одна у матери росла, ходила в соседнюю деревню к тётке с гостинцами для двоюродных братьев, — с готовностью ответил управитель. — А это? — Дом кузнеца нашего нового. Они с братом-калекой год назад весной сюда пришли. Вроде как с западных гор, точно не говорили. Живут спокойно, тихо. Слишком близко ни с кем из городских не сходятся. Но за работу кузнец за любую берётся. — Вы с ними говорили? Близко ведь к ним. — Говорили, а толку? — нахмурился управитель. — Ничего не слышали. Говорят, всю ночь было тихо. А может, просто спали крепко. — Ясно, — кивнул Брок и поднялся. Отряд весь как один человек поднялся следом. Карта скаталась, легла под широкую брокову ладонь. — Вы не против, если я её заберу? На благо дела? После верну. Как покончим с этим. — Конечно, конечно, — зачастил управляющий. — Что-нибудь ещё будет нужно? — Нет, — обрубил Брок. — Цитадель даёт ловчим отличное обеспечение, так что не стоит забот. А теперь простите нас, и спасибо за беседу и обед. С этими словами он развернулся и пошёл к выходу из залы, на ходу заталкивая карту в тубус. Ловчие потянулись следом. Чёрный лохматый пёс, всё время их визита просидевший под столом, высунул из-под скатерти мокрый нос и тихонько заскулил.****
— Что теперь? — поинтересовался Джек, когда они отошли от дома управителя на достаточное расстояние и вдруг вывернули по узким кривым улицам на круглую площадь, всю засыпанную нехоженым снегом. Брок остановился на ней, как вкопанный. — А теперь, — подумав, сказал он, — мы пойдём в гости к кузнецу. Только будут это совсем не такие гости, как у управителя. Держитесь вместе и начеку, хорошо? — Думаешь, это кузнец жителей режет? — недоверчиво спросил Ворон из-за плеча. — Ты, Брок, прости, конечно, но я безумие чую на раз, как ты нюхом. У них с головами всё в порядке. И агрессии ни капли. Истинные, конечно, это только слепой не увидит. Но тут они живут мирно и человечиной не балуются. Брок оглянулся и долго, тягуче смотрел на Ворона, на смуглое лицо и узкие глаза островитянина под мохнатой опушкой тёплого капюшона. Он прибился к отряду больше трёх лет назад, израненный, словно с неба свалился, и слёту втянулся в их битву. Тогда они зачищали от выродков несколько деревень на побережье. Устали и выдохлись так, что еле до Цитадели добрались. Уже с Вороном. Он размахивал своими изогнутыми ятаганами, как ветряная мельница, и крошил взбесившихся созданий на куски под яростные, похожие на птичьи, боевые выкрики. Брок такого стиля боя нигде раньше не видел. Впрочем, и на островах он ни разу не бывал. А от картины, оставшейся после резни Ворона, мутило даже его. Такого воина он не мог пропустить. Ворон прижился и остался в отряде сам собой, и только в Цитадели, спустя месяц, его вписали в реестр и отряд Брока. Поставили на личное обеспечение. — И всё же что-то с ними не чисто, понять бы, что, — хмуро ответил Брок. — И чем раньше, тем лучше. Полнолуние уже завтра. — Значит, идём? — предложил Джек. Ноги от стояния на морозе начинали индеветь, воздух щипал ноздри и щёки, заставлял глаза слезиться. — Идём, — кивнул Брок.****
Он бежал меж деревьев, взрывая чёрным носом снег. Чихал, рычал от радости и снова зарывался носом в свежую морозную перину, месил сугробы тяжёлыми, широкими лапами. На придушенного перепела, болтающегося в пасти, налип целый ком снега, но когда это мешало? Дом был близко, он уже чуял пряный аромат печного дыма. Вдруг он остановился. Всмотрелся вперёд, вдаль, прижавшись палевым брюхом к разрытому снегу. Глухо зарычал. К дому шли люди. Незнакомые. Опасные — такое сразу чувствуется. Были уже близко, никак не успеть раньше, не предупредить его. Он завертелся вокруг себя, не понимая, что делать. А потом выплюнул добычу, уселся прямо в сугроб, задрал голову вверх и громко, с чувством завыл.****
— Останьтесь снаружи, — попросил Брок, подходя к добротным воротам во двор. — Я пойду один. Так больше вероятности, что это не сочтут за вторжение. Но будьте готовы к чему угодно. Первыми не нападать, даже если будут провоцировать. Только в случае серьёзной угрозы. — Я с тобой пойду? — поинтересовался Джек, чуть прихватывая за локоть. — Нет, — обрубил Брок, скидывая на снег перевязь с охотничьими ножами. Ножи больше напоминали короткие мечи и выглядели устрашающе. — Тут будь. Пожалуйста, — сказал он, посмотрев прямо в глаза. Джек словно потух, но послушался. Присел на запорошенную поленницу и снял ножны. Положил меч на колени. Именно в этот миг раздался волчий вой. Столь же чуждый яркому дневному солнцу, сколь нагоняющий ледяную жуть. — Что это? — вздрогнув, спросила Гай. Её арбалет уже был заряжен и удобно лежал в руке, не взведённый. Со взведённым соблазн спустить крючок будет слишком велик. Брок прислушался и улыбнулся. — Это хозяин. Сказал, скоро будет, просил подождать. Что ж, пойду я. Никакой самодеятельности без меня, — напомнил он своим и, наклонясь перед низкой дверной перекладиной, шагнул в сени. В комнате — той самой, с печью и расстеленной перед ней шкурой, сидел однорукий парень. Сейчас, при щедром свете дня Брок явственно разглядел — парень. Молодой совсем. И ста лет нет. Он сидел, опираясь здоровой рукой на массивный стол и сжимая спуск заряженного тяжёлого арбалета. Стрела смотрела прямо в грудь Броку. Такая в теле сделает дыру размером с кулак, ещё и внутренности на себя намотает, зазубренная. — Я с миром, — тихо сказал Брок и медленно, чтобы не нервировать ещё больше, поднял руку ладонью вверх. — Добрые гости без стука и приглашения не ходят, — ответил парень, всё так же трогая пусковой крючок пальцем. Нежно так, ласково. — Кто вы и зачем пришли? Явно ведь не по кузнечному делу? — Почему? — вдруг удивился Брок. — Оружие нам надо заточить. А тут арбалетами встречают. Парень побледнел и ощерился. Между бровями залегла складка, а волосы, не убранные в хвост, висели тёмными патлами у скул. — Ты мне зубы не заговаривай, мне сказали… Вдруг откуда-то сбоку, словно из невидимого лаза, в комнату запрыгнул волк. Огромный, тяжёлый, в светло-палевого оттенка шубе. Брок хмыкнул про себя. Лет пятьдесят, не меньше, не видел подобного окраса. Истинный, ещё и из высших. Всё странне́е и странне́е пахла эта история. Волк подошёл к столу, ткнулся лобастой головой в колено однорукому. А потом развернулся и низко, раскатисто зарычал. Брок улыбнулся. Вдохнул побольше воздуха и, чуть напрягшись, перестраивая глотку и терпя обжигающий ошейник, зарычал тоже. Негромко, приветственно. Однорукий округлил глаза. Брок знал. От такого его рыка шерсть, даже если её не было в человеческой ипостаси, поднималась на загривке. Волк удивлённо потряс головой и сел рядом. Словно заинтересовался, но доверять ещё не начал. — Но… как? — растерянно спросил однорукий. — Я тебя не чую совсем… Брок улыбнулся снова — спокойно, мягко. Надеясь, что не щерит на них зубы. И отвёл ворот рубахи под стёганкой, показывая магический обруч и алую, обожжённую полоску кожи под ним. — Ловчие! — воскликнул однорукий. — Долго же вы… — Значит, письма ты писал, — сказал Брок, расставляя кое-что в голове по местам. Волк встал на лапы, встряхнулся и уставился на однорукого не мигая. «Не знал», — с интересом отметил про себя Брок. — Я писал, — согласился однорукий. — Потому что, Стеф, устал я бегать. Уже столько лет бегаем, с места на место, с места на место, и везде одно и тоже. Сколько можно? Пора с этим завязывать. Пан или пропал, Стеф, хватит с нас. Я отсюда никуда — слышишь? — не собираюсь уезжать. Мне здесь нравится. Он вздохнул и опустил голову, пряча лицо за волосами, а волк выглядел недоумевающим. Снова сел, прижал уши. Пару раз мазнул хвостом по доскам пола. Словно задумался. — О чём речь? — поинтересовался Брок. Однорукий выдохнул и, наконец, убрал палец с крючка, разрядил спусковой механизм. Однозначный жест дружелюбия. — Речь о том, что нам нужна помощь, чтобы разобраться с одним доставучим ублюд… Волк предупреждающе зарычал, прижав уши. — А, — махнул однорукий, — лучше с ним говори. Я больше ничего не скажу, не моя это беда. Он уже встал и хотел было уйти в сторону кухни, как Брок решил закрепить успех мирных переговоров: — Я Брок. — Бак, — без выражения ответил однорукий. Налил воды в небольшое ведёрко и принёс его обратно, поставил на печь. — Оставайся, отвар малиновый выпей. На улице мороз стоит. — А ты почему не, — Брок явственно скосил глаза на волка. Тот заворчал. Бак нахмурился, словно из него зуб тянули. — В шкуре-то теплее. — Не могу потому что, — ответил. — Вот и не. — Если это то, что я думаю, — Брок уставился на завязанный чуть ниже локтя рукав, — я могу помочь. Бак выронил из рук сухой пучок малины, ощутимо ароматной даже за пару шагов. — Лучше не шути так, — сказал он, нахмурившись. Нагнулся и поднял малиновые ветки с высохшими листьями и ягодами. — Ты ведь не магус. — А я и не шучу, — пожал Брок плечами и подошёл к столу. Сел на крепкий деревянный стул. Он отлично знал, что такое сеть Мораны. Питается телом и духом оборотня, препятствует изменению, вытягивает волю к жизни. Сколько же он её носит, что она ему руку по локоть отъела? — Сколько ты сеть носишь? Сколько не перекидывался? Бак ответил сквозь зубы, не оборачиваясь. — Полтора года. И если честно, еле держусь, чтобы не отгрызть себе руку совсем. Брок присвистнул. Вот это крепкий малый. — Это не поможет. Если эта дрянь прилипла, даже отгрызи ты руку — поползёт от плеча. Ты ей просто одолжение сделаешь. Пока она всё тело не опутает и не иссушит — не успокоится. — Кто же такое придумал… — выдохнул Бак поражённо и зло. Сел рядом. В зрачках колыхалась белая ярость. — Не я, — чётко ответил Брок. — И не для вас это придумано. А для свихнувшихся, переевших человечины оборотней. Крайне действенная штука. Повисло молчание. Волк встал, подошёл ближе и уставился на Брока немигающим взглядом голубых глаз. Красивый, шельма. — Я могу снять её, — сказал Брок. — Но пока нам никто не мешает, давайте закончим с делами? Чтобы у меня не было к вам вопросов. Я должен убедиться, что у вас есть подвал, и что он оборудован правильно. — Конечно, — кивнул Бак и, кинув пучок малины в ведёрко, накрыл его деревянным блюдом. — Пойдём вниз, я покажу всё. Пока заваривается. Они спустились в подвал. Помимо погреба там были две дубовые двери, толстые и тяжёлые даже на вид, окованные по кругу железными полосами. — Серьёзно, — оценил Брок. Заглянул внутрь. Глухие комнатки без окон, но использовалась явно только одна. В ней валялось изгрызенное в щепы полено. — Мы чтим человеческие законы, — сказал Бак. — Каждое полнолуние Стеф встречает тут, хотя прекрасно себя контролирует. Мне приходится сидеть с ним всю ночь и разговаривать. Знаешь, Брок. Если сидеть в таком мешке в одиночестве — вот тогда можно сойти с ума. А вовсе не от луны. Брок усмехнулся невесело. Он знал. Но разве людям это объяснишь? Люди никогда не становились волками, не чувствовали ласковый, успокаивающий шёпот луны, не купались в наполненном тысячей запахов, красок и звуков воздухе. Суеверия, связанные с полнолунием и тем, как на него реагируют выродки, породили неписаные законы и для истинных. Магусы тщательно следили за их выполнением. А ещё Брок знал точно — если люди могли убить — убивали оборотней без разговоров. Ослабленных, раненых, покалеченных. Или большим отрядом — на одного, была бы возможность. То, что страшит, то, чему не можешь дать достаточного объяснения, всегда проще искоренить, чем попытаться понять и, возможно, ужиться бок о бок. Он подумал вдруг, что во многом управитель был прав сегодня. Мир закачался, накренился неустойчиво. Словно перед обвалом в новое время, где их, возможно, не останется совсем. — Захвати крепкую палку, — сказал он, кивая на сваленные в углу подвала прутья. — Закусишь, чтобы не орать. Я сниму сеть. Но я не говорил, что это не больно. — Боги, — выдохнул Бак, выискивая в куче прут посвежее, погибче. Волк следил за ними с лестницы. — Даже если ты решишь мне руку на живую медленно тупым ножом отрезать, я соглашусь, слышишь? Он часто дышал, и Броку было искренне жаль его. Полтора года, подумать только. Он сам носил чёртову сеть два месяца, пока к нему не пришёл Николас, тогда ещё просто Магистр, и не предложил переселиться в Цитадель. И то считал, что медленно сходит с ума. Это было невыносимо. — Твой друг, — Брок посмотрел в сторону волка. Тот снова заворчал. — Стеф, — поправил Бак, выбрав, наконец, хороший гибкий прут. — От Стефан. Но лучше Стеф. — Он перекидываться не собирается? Бак пожал плечами и начал подниматься наверх. — Не доверяет. Момент перекидывания не самое лучшее время, если в доме незнакомые люди. Брок, подумав, согласился. Когда перекидываешься раз в год за укреплёнными стенами Цитадели по высочайшему позволению Верховного Магистра, забываешь о таких мелочах. Лучше быть волком, чем на мгновение беспомощным, как новорождённый, существом. Прикончить оборотня в момент перекидывания было ещё одним доступным человеку подлым приёмом. Сеть снималась тяжело. Вросла корнями, въелась до кости. Бак орал, но не в голос, а словно внутрь себя. Разгрыз три нарезанных из прута палки. Палевый волк сидел рядом, понуро опустив лобастую голову ему на колени. Наконец, амулет засветился ровным светом, раскрутился на цепочке и полыхнул ярко. Полыхнула и сеть на коже, посветлела, сделалась серой, точно пепельной, и осыпалась на столешницу хлопьями. Брок брезгливо смахнул их на пол ладонью. Бак вздохнул счастливо и вдруг расслабился, упал головой на стол, растянулся с блаженным выражением лица на живой руке. Засопел спокойно. — С ним всё в порядке, — сказал Брок насторожившемуся волку. — Просто заснул. Поспит, напьётся отвара с малиной, и будет как новенький. Через время руку отрастит. Всё с ним будет хорошо. Брок встал, поднял скинутую в угол стёганку и натянул её на плечи. Пора было возвращаться к ребятам. Замёрзли, поди. Сейчас вернутся в трактир, поставит им за свой счёт ведро глинтвейна на красном вине и меду. — Вечер-р-ром пр-р-риходи, — прорычал волк неразборчиво, но вполне понятно. — Поговор-р-рим. — Приду, — согласился Брок и вышел из натопленного тепла. Уже много позже, когда солнце начало клониться к закату, а они всей доброй компанией сидели на первом этаже трактира, ужинали и допивали горячий грог, начали приходить горожане, садились за столики и рассказывали, мол, за стенами, у самой рощи, видели двух волков. Будто они скакали по снегу горными козлами — светлое и тёмное пятно — и дурачились, как щенки, зарываясь лапами в рыхлый снег и хватая друг друга за холки. Брок тогда усмехнулся и подумал — вот дурные. Неужели ночи было не дождаться?****
Когда стемнело, он в который раз улизнул от своих ловчих и отправился к дому кузнеца. Дорога была известна, через лаз в городской стене и по снегу до самой кузницы. С собой он не взял ничего, даже ножичка. Подумал — зачем? Стеф ждал его у ворот, подперев собой врытую в землю балку. В распахнутом сером полушубке и без шапки. — Бак отдыхает, — сказал вместо приветствия. — Пойдём, прогуляемся. Разговор длинный. Замёрзнуть не боишься? Брок усмехнулся, оценив шутку. Они шли, загребая снег мохнатыми сапогами-унтами. Никто не начинал говорить. — Скажи мне для начала, — подал голос Стеф. — Что вы собираетесь делать с тем, кто потрошит девушек? — У нас много вариантов? — удивился Брок. — Убьём, естественно. — Он не один, — поморщившись, ответил Стеф. Они дошли до ельника. Тени под широкими лапами были чернее, чем небо над головами. — У него стая выродков и изменённых. Я следил за ним давно, сюда он пришёл со стаей минимум в шесть голов, не считая выродков. Если бы не эти твари, я бы сам справился. Прогнал бы отсюда. Я не думал, что он снова примется людей жрать. — Кто — он? — всё же спросил Брок. — Мы словно говорим о ком-то конкретном. О ком-то, кого ты хорошо… — Мой брат, — глухо выдохнул Стеф и, остановившийся было, пошёл дальше в лес. — Мой старший брат. Александр. — А теперь поподробнее и не торопясь, — предложил Брок, оседая на широкий старый пень. Стеф рассказал ему странную историю. Он оказался наследником старого рода, но об этом Брок и по окрасу догадался. Его отец был вожаком клана где-то далеко на западе, в горах, где прятались от ищущего взора магусов истинные высшие оборотни. В тех местах, где мирно жили испокон веков всегда, когда человечество ещё было юным и слабым, и приходило к истинным с просьбами о помощи, приносило щедрые дары, приводило стада и девушек — чтобы рожали щенков. Так уж природа насмехнулась над оборотнями, что для здорового потомства им нужна была человеческая утроба или семя. Когда оборотни спаривались друг с другом, потомства не получалось или рождались уродцы. Брок понял, что Стеф и Александр были сводными братьями, потому что мать Александра умерла в родах, и отец взял себе другую женщину. Так появился Стефан. И так уж вышло, что всем он нравился отцу больше старшего сына. В итоге мальчики выросли, и, несмотря на сводную кровь, были очень похожи друг на друга — светловолосые, голубоглазые, крепкие. Только характерами отличались, как небо и земля. Живой, добродушный Стеф и угрюмый, настороженный, нелюдимый Александр. — В день совершеннолетия Александра отец объявил, что видит наследником меня. Думаю, тогда всё и началось, — сказал Стеф из тени, в которую словно спрятался, укутался темнотой. — Александр всегда был одиночкой, у нас не выходило найти с ним общий язык, а друзей у него толком не водилось. У меня же всегда был Бак. Мы дружили с самого детства. Он замолчал ненадолго, а Брок возьми и ляпни: — Я видел вас вчера в окно. На шкуре у печи. Случайно вышло, — сказал он и посмотрел в тень, где стоял Стеф. Она не шелохнулась. Брок вздохнул и продолжил: — И это не моё дело, что там у вас происходит. Продолжай. Помолчав ещё немного, Стеф кашлянул и заговорил снова: — Я видел, как это расстроило Александра. И в тот же день решил убежать. Мне не нужен был трон. Бак поддержал меня. — Сколько вам было? — Тридцать три. Мне оставалось два года до совершеннолетия. Брок узнал, что с тех пор ни Стеф, ни Бак не были дома, в горах. Они постоянно путешествовали, переезжая с места на место, смотрели города, природу, людей, изучали профессии. Всё им было интересно. — Пока в один момент в месте, где мы жили, не появился оборотень и не принялся убивать. Точно, рассудительно, резал людей в ночь полнолуния. То, что это был Александр, я узнал позже. Тогда мы просто снялись с места и сбежали. Начали появляться первые ловчие отряды. Нам совсем не хотелось попасть под горячую руку. С тех пор год — это максимум, который мы проживали на одном месте. А обычно и того меньше. Он находил нас всегда и делал так, чтобы натравить ловчих. — И ты ни разу не попытался встретиться с ним лицом к лицу? — жёстко спросил Брок. — Ни разу за всё то время, что вы от него бегаете? — Он мой бр-р-рат! — рыкнул Стеф из тени. — И он сошёл с ума. Уже давно. Не знаю, что его ещё держит в этом мире. Возможно, только жажда мести. — А люди? Людей тебе не жалко? Сколько девушек порезал Александр в твою честь? Из тени снова глухо, по-волчьи зарычали. — Люди — это всего лишь люди. Их много, они плодятся, как крысы, не задумываясь ни о чём. Они натаскивают ловчих, которые расправляются не только с выродками, этим неудавшимся экспериментом над кровью истинных. Но и самих оборотней убивают, таких как ты или я, даже тех, кто никогда не ел человечины и вполне мирно сосуществовал с людьми. Люди по обычаю мелочны, завистливы, трусоваты, за что мне их жалеть? — За людьми будущее, — спокойно сказал Брок. — И далеко не все из них такие, как ты говоришь. — Будущее? — взбесился Стеф, выпрыгивая из тени и сверкая пожелтевшими глазами. — Это говоришь мне ты, ты, истинный, который позволил надеть на себя ошейник и теперь прислуживаешь магусам, словно выдрессированная псина? Этого Брок стерпеть не мог. На ходу стряхивая с себя стёганку, он прыгнул и повалил Стефа на снег. Зарычал в лицо: — И это всё говорит тр-рус, что бегает от собственного брата, не в состоянии найти в себе силы, чтобы покончить с ним раз и навсегда? Не можешь грех на чистую свою, незамутнённую душу взять? А может, он тебя каждой выпотрошенной девушкой просил — убей меня? Может, он говорил это так, как был способен, погрязши в своём безумии? А ты не смог, струсил? Стеф рыкнул раскатисто, по-волчьи, с огромной силой оттолкнул от себя Брока и на лету мазнул рукой-лапой по предплечью. Руку пронзила острая горячая боль. — Ах ты… — неверяще прошептал Брок, рассматривая намокающий алым рукав рубахи и рассечённую мышцу под ней. Стеф стоял поодаль, чуть наклонившись вперёд, уже без полушубка, и тяжело дышал. Изо рта валил пар. Удлинившиеся руки с изменёнными кистями стали оружием убийства, на пальцах блестели острые когти. Брок усмехнулся. — Хочешь драться? — спросил он, выпутываясь из рубахи и сапог, оставаясь в одних штанах. — Думаешь, я ни на что не гожусь? Он поднялся со снега и, выгнувшись по-звериному, позволил измениться рукам и челюсти. Немного, но достаточно, чтобы вцепиться в глотку или раскроить когтями живот. Шею жгло огнём, но разве имело это значение, когда в крови плясало ощущение чистой, беспримесной радости? Наконец-то, наконец-то драка только своим телом, без человеческой стали и хитростей, только он, его зубы и когти, и почти полная, ласково шепчущая луна, выглядывающая из-за облаков. С луной всё было легче и проще. Правильнее. Они сцепились под елью, грудь к груди, рыча, упираясь друг в друга. Брок был опытней, Стеф — моложе и гибче. Он постоянно уходил от захвата и выворачивался, оставляя на теле длинные саднящие царапины. Наконец, Броку надоело танцевать. Уйдя из-под удара в обманный поворот, он поставил подсечку и, когда Стеф упал, ударил когтями по бедру, вспарывая штаны и кожу под ними — глубоко. Навис сверху, придавил телом и раскрыл челюсти, позволяя тёплой, солёной от пота шее биться венкой прямо под длинными, острыми зубами. Стеф замер. Только грудь бешено ходила от дыхания. А потом Брок выпустил чужую глотку из захвата, распрямился и, ухмыляясь, медленно отполз назад. Ощутил за спиной еловый ствол и привалился к нему. Стеф лежал на снегу, раскинув руки, и часто, глубоко дышал. Его кисти уже были обычными, как и лицо, и тело. Выглядел он основательно потрёпанным. — Я погорячился, — в конце концов сказал он хрипло. — Прости меня. — Я тоже был не прав, — ответил Брок и криво улыбнулся. Мороз кусал разгорячённую короткой схваткой потную кожу, от них клубами шёл пар, но холод не ощущался. Адреналин и радость битвы ещё бурлили в крови. Было тепло. — Ты прав насчёт Александра. Завтра я покончу с этим. — Позволь уточнить, — проговорил Брок, опираясь спиной на еловый ствол поудобнее, чтобы сучок не впивался в лопатку. — Завтра мы покончим с этим. Затем и ехали сюда через половину материка. — Вам понадобится моя помощь. Я хорошо управляюсь с топорами. — Я не буду отказываться от помощи, если ты её предложишь. Но давай поговорим об этом завтра на рассвете? Сейчас тебе лучше перекинуться. У тебя бедро рассечено. — Я тебя сильно задел? — скривился Стеф, приподнимаясь на локтях. Глаза ещё отсвечивали жёлтым в темноте. — Прости, правда, прости. Я так давно ни с кем не дрался, не удержал себя. Брок фыркнул. — Не извиняйся. Кажется, я тоже зашёл чуть дальше, чем собирался. — И то, что ты сделал для Бака… — голос Стефа вдруг сорвался, и он замолчал ненадолго. — Хотя бы монеты возьми. — Мы одной крови, — глухо прорычал Брок. Это уже достаточная причина, чтобы помочь. — Золото твоё мне ни к чему. Ты для этого так много работал? Собирал монеты для магуса? Стеф кивнул. — Мы не хотели привлекать внимания Магистрата, обращаясь в город. Нам нужен был кто-то неболтливый, и кто точно справится с сетью Мораны. Это оказалось очень дорого, — вздохнул он. — Бак вляпался в ловушку по глупости, когда мы в очередной раз уходили из городка из-за выходок Александра. Ловчие уже нагрянули, нас какое-то время гнали по лесу, и Бак поймал сеть лапой. Даже не понял, что произошло, как начал перекидываться, я налетел на него сзади, и мы покатились в овраг. Упали в какую-то яму, хорошо, что хребет не сломали, сверху припорошило осенней листвой. Ловчие проехали мимо. — Ясно, — кивнул Брок. Потом встал, поморщась, посмотрел на свою руку. Стеф встал тоже. Дёрнул за рукав свою рубаху и, оторвав ткань по шву, снял с руки и протянул Броку. — Перевяжи. — Спасибо. — Я обернусь, назавтра и царапины не будет. Тебе сложнее. Прости ещё раз. — Замолкни уже, — ответил Брок, заматывая рассечённое предплечье рукавом рубахи, крепко завязывая узел. Брок накинул стёганку, Стеф — волчий полушубок. Они кивнули друг другу на прощание и разошлись каждый в свою сторону до рассвета. Завтра полнолуние, подумал Брок. Завтра будет битва.****
— Пахнешь кровью, — взволнованно поднялся навстречу Джек, когда Брок зашёл в комнату, разделся и рухнул на кровать. — Подрались немного, — сказал он в темноту. — Выпустили пар. Джек тут же зашуршал, запалил лучину. Опустился возле кровати на колени, роняя на Брока тусклый жёлтый свет. — Ни черта себе немного. Вся мышца до локтя… — Зови Гай. Пускай шьёт. Она в этом мастер, и рука лёгкая. Завтра буду как новенький. Джек кивнул и, вставив лучину в железный держатель, вышел из комнаты. Он вернулся быстро — видимо, Гай тоже ещё не спала. — Сказала, что найдёт всё, что нужно, и придёт. Брок кивнул, не открывая глаз. После такого насыщенного дня гудящее тело блаженствовало, просто лёжа на кровати. Это было непередаваемо. Если бы не ноющая рука. — Почему ты отказываешься обратить меня? — вдруг спросил Джек, снова приседая возле кровати. Брок простонал: — Ты снова завёл эту шарманку? — спросил он, поворачиваясь и почти утыкаясь лбом в лоб Джека. — Серьёзно, Джеки, вспомни. Когда наше смешанное поселение по брёвнышку раскатала стая выродков. Когда всех вырезали, только мы с тобой остались, и ты меня нашёл в той горе трупов и выходил как-то, выходил, не бросил. Обычный, ничем не примечательный мальчишка. — Ну, спасибо. Мне было двадцать три. По человеческим меркам это не так уж и мало. — Не мало… я уже тогда был здоровым, как ты меня только вытащил? Бойня была страшная. Выродки выкосили всех. Наши семьи. Матерей. Моих братьев. Твою сестру. Я тогда поклялся, что если выживу, жизнь положу на то, чтобы убить каждого встреченного мной магуса. Ты помнишь? — Помню. Ты бредил, а я выхаживал тебя. Ты смело сражался тогда, но выродков было слишком много. — И ты меня выходил. На ноги поставил. И чем я отплатил тебе? — Раскатал по камешкам первый встреченный магический форт. — А ещё впервые попробовал человечину. — Я помню, как ты блевал после этого. Брок усмехнулся. — И сколько бы дурных вещей я ни делал, ты постоянно был рядом. Тащился за мной, словно хвост. — Джек Хвост, меня так и прозвали в Цитадели. Потому что куда ты, туда и я. — И меня всё в этом положении дел устраивает. Надеюсь, тебя тоже. Но ты не знаешь, о чём просишь. Обращённые уже совсем не те люди, что были до инициации. Они мыслят по другому, они инстинктивно подчиняются своему хозяину, особенно в теле волка. Они не могут ослушаться, не проявляют воли, и я не хочу для тебя такого, Джек. Я помню, как медленно сходил с ума. Хотелось только убивать — больше и больше с каждым разрушенным магическим фортом. А потом нагрянул Магистр Николас и сделал что-то — без оружия, без убеждений, без обещаний светлого будущего. Он просто показал мне, что может быть по-другому. Что я не чудовище. Пока не чудовище. Просто мне нужна направляющая рука. И контроль. Что я справлюсь с последствиями. А ты. Ты, Джек. Что тебя не устраивает сейчас? Ты ведь не сходишь с ума? Джек вздохнул, улыбнулся печально. Глаза остались тёмными и сосредоточенными. — Я старею, Брок. Ещё с десяток лет, максимум, и я стану совершенно бесполезен для тебя, стану обузой. Буду медленнее, рассеяннее, и, в конце концов, пропущу удар. Я просто хочу и дальше быть… Дверь открылась, и в комнату тихо зашла Гай в длинной ночной рубахе. В её руках была чаша с тёплой — от неё шёл пар — водой. На локте висела корзина с лекарственными мазями. Она присела рядом на кровать, заставляя Брока пододвинуться, и без слов принялась промывать рану — сосредоточенно, вдумчиво. Брок вдруг вспомнил, что должен много чего сказать ей, этой строптивой и очень своенравной женщине. Но он смотрел, как орудуют её пальчики, закладывая в рану зудящую мазь, как стягивают края и берут в руку кривую иглу с холщовой нитью, и ничего не мог произнести. Джек сидел рядом на полу и тоже наблюдал за ней. Пока Гай шила, было неприятно. Каждый стежок и узел отдавались острой болью, и чесалось всё от мази страшно. Но так всё же лучше, чем спать ночь с открытой кровоточащей раной. А теперь у Брока был шанс зарасти до рассвета. Даже с ошейником он был на это способен. — Спасибо, девочка, — кивнул Брок, когда всё было закончено. Розовые тряпки полоскались в чаше с водой, и рука была перевязана чистой тканью. Гай едва заметно улыбнулась, забрала с собой всё, что принесла и вышла из их комнаты. — Давай спать, Джек. Встанем с рассветом. Завтра будет тяжёлый день. Джек потушил лучину и улёгся на кровати напротив, скоро захрапев.