Искры

— Верховный лидер, — головы со-командующих «Финализатора» склоняются в приветствии одновременно. А эхо от произнесенной в два голоса фразы еще несколько секунд гуляет по пустому помещению. «Холодно», — единственная связная мысль генерала не может похвастать оригинальностью. О чем думает Рен, догадаться невозможно, поскольку лицо рыцаря абсолютно бесстрастно. — Я читал ваш доклад, магистр, — в голосе Сноука невесомая тень насмешки. — Впечатлен проделанной вами работой, но как бы ни был важен поиск новых гипертрасс, координат убежища Скайвокера, Рен, я пока так и не увидел. — Мы прикладываем все усилия... — ровно сообщает Кайло, не реагируя на упрек, а Хакс гадает, надолго ли хватит этой его уверенности в своих силах и правоте. — Удвойте их, — обрывает ученика Верховный лидер. — Через два с половиной месяца истекает срок, отведенный вам на поиски и обустройство баз. И если к этому моменту я не получу требуемое, то Первый Орден больше не будет нуждаться в вас. Вас обоих. Оглушительную тишину в зале можно пощупать руками. Рен сглатывает и, успев скосить глаза на ошеломленного генерала, осторожно возражает Сноуку: — Верховный лидер, объем данных, получаемых нами при исследовании новых маршрутов, слишком велик. Я могу сосредоточиться на поисках Скайвокера, но... — магистр делает паузу, явно борясь с собой, после чего все же продолжает. — Но тогда работа над гиперпространственными маршрутами замедлится. Я не могу делать два дела одновременно. Хакс прикрывает глаза, ожидая неминуемого наказания. Для них обоих. — Мальчик мой, — неожиданно мягко произносит Сноук. — Ты разучился управлять своим временем? Или людьми? — Нет, Верховный лидер, — отвечает совершенно сбитый с толку Рен. А Хакс видит, как рыцарь нервно облизывает губы. Ожидание неприятностей выматывает и его, подтачивая с таким трудом обретенную уверенность. — Мне нужен Скайвокер. И девочка. И базы мне тоже нужны. Но с ними вам, так и быть, помогут, — Сноук отстукивает по подлокотнику своего трона замысловатую дробь. — Рен, через месяц я хочу видеть полную карту путей, пригодных для использования моим флотом, еще через месяц я хочу получить Скайвокера. Надеюсь, такая задача тебе по силам? Рыцарь страдальчески кривится, осознав, в какие рамки его загнали, и кивает. — Не слышу, — Верховный лидер чуть наклоняется вперед, взглядом прижимая нерадивого ученика к полу. Сила проходится по нервам холодной волной, вызывая неконтролируемую дрожь. — Да, учитель, — голос Рена взлетает на два тона и едва не срывается, — задача мне по силам. — Выполняй, — Сноук небрежным жестом отпускает магистра. — А генерал пока расскажет о возникших трудностях и том, какие ресурсы еще потребуется задействовать для работы над предполагаемыми базами Ордена. Кайло снова коротко кланяется и бесшумно покидает помещение, вызвав у Хакса болезненный укол зависти. Но командующий быстро берет себя в руки и начинает докладывать, надеясь, что четкое изложение проблем хоть немного поможет ему объяснить, почему они до сих пор не нашли желаемого. И одновременно не позволит Верховному лидеру увидеть то, что для него совершенно не предназначено. Головная боль слепо тычется в висок раскаленной иглой. День действительно обещает быть тяжелым, как Рен и предсказывал. — Магистр! — за поворотом коридора неожиданно обнаруживается Ойги, и Рен едва успевает притормозить, чтобы не сбить женщину с ног. — Что вы здесь делаете? — резко спрашивает Кайло, хватая ее за рукав и заставляя идти за собой, с трудом подстраиваясь под размашистых шаг рыцаря. Тому нестерпимо хочется оказаться подальше от зала переговоров. И что-нибудь разбить, так, чтобы осколки брызнули во все стороны. Одна беда — нельзя. Не только потому, что не поможет, сколько потому, что портить корабль сейчас сродни безумию. — Вас жду, — выдавливает запыхавшаяся Эрна, — а где Рутгер? — Рассказывает, почему мы так долго и тщательно копаемся в этой куче банта пу... кхм, — осекается Рен. — Пытается выгадать нам время, но это бесполезно. — Почему же? Кстати, может вы меня все же отпустите? — раскрасневшаяся Ойги шумно выдыхает и закашливается, — не на длинную дистанцию бежим, в конце концов. Хватка на локте разжимается так неожиданно, что старший навигатор по инерции успевает сделать еще несколько широких шагов, прежде чем понимает, что ее уже никто не держит. И едва не утыкается в грудь остановившегося перед ней магистра. — Мне нужны десять-двенадцать человек из вашей штурманской службы. По возможности толковых, но не критично-важных. С завтрашнего дня мы будем проводить по два сеанса поиска гиперпространственных путей. Один, как обычно, с вами, второй с кем-то из ваших людей, — в сузившихся глазах Рена нет ничего, кроме тьмы, бездонной и голодной. — После сеанса «добровольцы» скорее всего будут попадать в лазарет с нервным срывом и шарахаться от каждой тени еще довольно долго, поэтому выбирайте тех, без кого сможете обойтись неделю-две. Возможно, потом их придется списать со службы... — Нет, — Ойги выпрямляется во весь рост и с вызовом смотрит на магистра снизу вверх. — Никем из моих людей я жертвовать не позволю. — Будете работать сами? — насмешливо интересуется Кайло, подчеркивая показное удивление картинно изогнутой бровью. — Могу и буду, — Эрна делает шаг вперед, хватая Рена за край накидки и тянет вниз, вынуждая наклониться поближе. И продолжает уже злым шепотом, больше похожим на змеиное шипение. — А вот вы сможете? Или опять сорветесь на Рутгера, магистр? Чужая ярость, пусть и подконтрольная, вызывает странное чувство. В ней хочется разобраться, рассмотреть со всех сторон, забрать себе в коллекцию — Кайло неожиданно понимает, что ему нравится злить Ойги, нравится мысль о том, чтобы попробовать найти границу ее терпения и посмотреть, как она поведет себя, если эта граница будет перейдена. — Будет лучше, если я сорвусь на вас? — холодно спрашивает он, отстраняясь. Плотная ткань накидки выскальзывает из тонких пальцев, как живая. — Так и до летального исхода недалеко. — Много вы знаете о смерти, Рен? — в словах Эрны горечь, но нет и следа страха. — Через час в штурманской рубке. Не опаздывайте. «Достаточно, как мне всегда казалось», — мысленно отвечает рыцарь, глядя в удаляющуюся узкую спину, потом разворачивается на каблуках, пинком отшвыривая попавшегося под ноги дройда-уборщика и, кипя раздражением, отправляется к себе. Даже час времени можно потратить с пользой. Золотая паутина гиперпространственных путей дрожит под закрытыми веками, пугая своей кажущейся материальностью. «Паутина без паука», — думает Рен, разглядывая тяжелые нити, связывающие и пронзающие пространство. Это красиво и одновременно отталкивающе. Рыцарю хочется провести пальцем по глянцевой, блестящей, уже остывшей, нити, поддеть ее ногтем, заставить зазвучать... Разгадка приходит сама, ошеломляя своей простотой — он искал, прячась во мраке, а надо было наоборот — выйти на свет, стать видимым, стать слабым. Кайло открывает глаза, несколько секунд смотрит перед собой, возвращаясь в привычную реальность, наполненную шумом переговоров, щелканьем пультов и мерным гудением оборудования. — Эрна, — голос хриплый от длительного молчания, но достаточно тихий, чтобы их не услышали те, кому может быть любопытно. — Да, — Ойги запрокидывает голову, стаскивая дугу наушника и цепляя ей прядь волос, тут же выбивающуюся из прически. Рен смотрит на этот кокетливый завиток у виска и устало прикрывает веки. От некоторых слабостей отказаться почти невозможно. Невыносимо хочется снять перчатку и пропустить этот русый вихор сквозь пальцы, почувствовать его мягкость. — Для фиксации координат одного единственного маршрута сколько людей вам понадобится? — видеть всю толпу операторов сегодня еще раз нет никакого желания, тем более, что этот поиск рискует стать самым сложным за все время, поскольку потребует несколько других... эмоций. — Только фиксация? — уточняет Ойги. — Если да, то я могу и сама это сделать, расшифровать и обработать можно потом. — Отлично, — Рен отпускает спинку кресла, проверяя, хорошо ли его держат ноги. К ощущению острых шипов в своем разуме он уже притерпелся, а часть из них просто принял как должное, но слабости после слияния сознаний это не отменяет. — Тогда жду от вас сообщения после конца смены. — Конечно, магистр, — простой вежливый ответ, слова, произнесенные с пугающей легкостью, и одновременно тяжелый взгляд в спину, пробивающий не только броню, но и ребра, вползающий под кожу изгибом колючей проволоки. Взгляд, точно такой же, как его собственный совсем недавно. Рен поводит плечами, стряхивая скованность, лишь тогда, когда закрывается створка двери, отделяющей его от штурманской рубки. До конца смены три часа и сорок семь минут. Он даже успеет немного поспать. Не факт, конечно, что у него в итоге не будут трястись руки, но это детали, не стоящие внимания. Всего лишь одна лишняя капсула в медицинском пистолете. И короткая медитация. И в этот раз он точно не будет брать с собой перчатки. «Паутина... путей, волос, эмоций...» Рен пустыми глазами смотрит перед собой, не замечая снующих по коридору людей, и за собственными мыслями забывает, что еще до сеанса хотел поинтересоваться у генерала, чем же закончился его доклад. Но в таком состоянии лучше забиться в свою каюту, а не идти беседовать на отвлеченные темы с взвинченным и задерганным Хаксом. «Потом, все потом», — решает рыцарь, отлипая от стены и неслышной тенью скользя среди чужих сознаний. Сила зудит в кончиках пальцев, отзываясь утробным урчанием где-то на самой границе слышимости. До отбоя остается чуть больше двух часов, когда, наконец, приходит сообщение от Эрны. Рен прослушивает запись, не отвлекаясь от парящих в воздухе пластинок. Сотня металлических чешуек висит в воздухе, повинуясь его воле. Висит, перестраиваясь и рисуя то дерево, то очертания далеких созвездий, то водоворот. Слепящий бликами вихрь закручивается прямо над головой магистра, стонет вспарываемый острыми гранями воздух, а Рен чувствует, как уголки губ ползут вверх. У него получится, обязательно получится. Как получилось собрать новый щит из осколков старого за время трехдневной медитации в старом храме. Превратить свою уязвимость в оружие, такое же, как этот смерч Силы, что танцует сейчас в его крови. Фундаментальная ошибка — он всегда искал точку, за которую можно и нужно было зацепиться, а искать надо было процесс. То чувство жгучего любопытства, веселой злости и хищного азарта, что вело его в детстве и погибло потом под грузом многочисленных запретов и правил. Но свобода сама по себе сложна и опасна, особенно если забыть о контроле. А, значит, надо все время помнить, что грань близко, и перешагнуть ее в пылу сражения, с врагом или с самим собой, слишком просто. Свобода и контроль, две части несуществующего целого. Рен проводит кончиками пальцев по лицу, очерчивая тонкую нить шрама, вновь и вновь пытаясь собрать разбитое. Но в этот раз ощущая, что до цели осталось уже совсем немного. — Навигатор, — Эрна кивает в знак приветствия и приглашает магистра зайти. Дублирующая штурманская рубка сейчас пустует, и Рен с интересом осматривает помещение. Без снующих туда-сюда людей оно кажется больше, а приглушенное освещение создает эффект грота, где острые грани пультов играют роль стен, а рамки голоэкранов, пульсирующие тусклыми огоньками режима ожидания, свисают с потолка сталактитами. — Свет вы специально погасили? — Кайло проводит кончиками пальцев по краю проекционного стола, над которым тут же всплывает карта сектора. — Полный нам не понадобится, да и глаза устали, — Ойги колдует над своим пультом, настраивая систему на запись. — Но если вам мешает... — Нет, не мешает, — Рен изучает крошечные светлячки звезд, связанные разноцветными нитями. Где-то на одной из них прячется бусина планеты. Планеты, на которой скрывается Люк Скайвокер. Осталось только дернуть за правильную нить и поймать свой приз. — Попробуйте когда-нибудь пройти ночью через машинное отделение. Получите интересные впечатления, — продолжает свою мысль старший навигатор. — Хотя вам, магистр, вряд ли есть, чего бояться на этом корабле, верно? Кайло переводит взгляд на женщину, досадуя на то, что не может толком разглядеть выражение светлых глаз, но та опускает ресницы, дразня неопределенностью. — Я бы не сказал, — хмуро отзывается Рен, вспоминая насмешливый и густой голос ситха. — Одаренные не всесильны и ошибаются так же часто, как и обычные люди. Только... с более серьезными последствиями. — Пресловутая джедайская мудрость была лишь умением не вмешиваться в спорные ситуации? — Эрна садится в кресло и устраивается поудобнее, кладя руки на пульт, но не касаясь клавиш. — И умением заметать следы, когда вмешательство получалось неудачным, — добавляет рыцарь, осторожно притрагиваясь к вискам Ойги. Тактильный контакт делает связь намного сильнее, острее и... приятнее, но в последнем Рен признаваться себе не спешит. Не время и не место. Или наоборот? Золотая паутина вспыхивает и гаснет под закрытыми веками. Кайло протягивает руку и аккуратно нажимает на ближайшую нить, посылая рябь по всему узору. В действительности же он рисует дуги и завитки кончиками пальцев по чужим вискам, подушечками ощущая пульс под тонкой кожей. Вплетая его в свой, пережигая чувство потери в расплавленный металл Силы, растекающийся по натянутым в струну нитям. Узор рассыпается, фрагменты опадают во тьму, словно полупрозрачные листья набуанской сливы, оставляя лишь один путь — вперед и вверх. И Рен тянется к нему, вкладывая в этот рывок все то, что когда-то горело в памяти долгие годы, подпитывая злость и обиду. Вкладывает, понимая, что этого слишком мало. Тьма огромна, ее мощь, способная гасить солнца, чудовищна, но недостаточна для того, чтобы позвать Свет. Не Люка, но Рей. «Маленькая жительница пустыни, ждущая чуда у холодного моря, где ты? Одиноко ли тебе, так, как на Джакку? Хочешь ли ты узнать себя на самом деле? Спит ли Сила в тебе или проснулась? И какая часть? Ведь там, в снегах, ты слышала зов... и звали тебя вовсе не к Свету», — магистр проваливается в свои собственные воспоминания, разворачивает одну за другой картины памяти, наполненные солнцем и смехом, красотой и многообразием мира. И видит, пусть с непривычного ракурса, но уже не во сне, нагромождение серых камней, поросших мхом, ощущает ветер, оседающий на губах запахом водорослей. И тепло клонящейся к закату желтой звезды в пелене серо-седых облаков. «Я приду за тобой», — обещает Рен, осторожно касаясь нити, и перед глазами вновь вспыхивает золотом четкий и прямой путь к цели. «А ты будешь ждать...» Искры Силы медленно гаснут одна за другой, увлекая рыцаря в бездну. «Рен!» — чужие пальцы накрывают его собственные, отрывают от кожи, превращая полет в падение, и Кайло рывком вышвыривает в реальность. Он задыхается от резкой боли, распахивает глаза, встречаясь взглядом со своим отражением. Из-за освещения лицо кажется белой маской с черными провалами глазниц, в которых нет ничего — ни зрачка, ни радужки, лишь звериный голод и тьма. Не выдержав, рыцарь отшатывается, оседая на пол и давя рвущийся из горла вой. — Рен! — в этот раз голос звучит наяву, а руки, путающиеся в его волосах, тянущие за длинные пряди, пугающе реальны. — Магистр, очнитесь! Ойги стоит перед ним на коленях, обеими руками держа его голову, и сверлит злым взглядом. Лицо у нее при этом тоже мертвенно-бледное, с резкими пятнами румянца на скулах, зрачки расширены, а губы искусаны почти до крови. — Вы ведь знаете, чем рискуете? — Кайло подается вперед, сокращая расстояние до предела, до почти касания. — Так зачем? — Безумие заразно, — мягко отвечает Эрна. Взмах ресниц стирает жгучую черноту зрачков, возвращая взгляду привычную сдержанную холодность, но обещание чего-то большего все еще прячется где-то в глубине. — И мое, и ваше... Так привлекательна мысль шагнуть дальше, за пределы дозволенного, правда? — Дозволенного кем? — пальцы уже не тянут за спутанные пряди, просто перебирают, гладят, как кошку. Рен прищуривает глаза, рисуя в воображении черный мех нексу и звук низкого урчания. И получает в ответ мимолетную улыбку. — Здравым смыслом, конечно же, — тихо смеется Эрна, — не мне говорить о нормах морали, и не вам. — Верно, — соглашается Кайло, протягивая руку и заправляя за алеющее ухо светлый завиток волос. Мягкий, как пух. После чего перехватывает скрытые рукавами кителя запястья и немного сдавливает, заставляя Ойги разжать пальцы. — Именно поэтому я сейчас уйду. — И горе тому, кто попадется вам по пути? — Эрна садится на пятки, позволяя Рену отодвинуться. — Совершенно верно, — в карих глазах плавится жаркая тьма. Кайло одним движением поднимается на ноги, возвышаясь на сидящей у его ног женщиной. — Ни в чем себе не отказывайте, магистр, — насмешка с тенью сожаления пеплом оседают в тихом голосе. К счастью, за две минуты до полуночи коридоры пусты, как в недавнем кошмаре, и это единственное, что удерживает Рена по правильную сторону безумия.