Dragon Age. Origins - Dragon Age. Inquisition

Когда Нерию привели в Круг, она была ершистым огрызающимся подростком с рваной короткой стрижкой, готовым кинуться в драку при первом же намеке на угрозу. Разнимая ее первую драку в стенах башни, Каллен даже сначала принял ее за мальчишку. Шли дни, недели, и очень быстро из замызганного задиристого звереныша она превратилась в красивую девушку: отливающие в свете факелов расплавленным серебром волосы отрасли, а взгляд голубых глаз замораживал не хуже льда, стихия которого была ей подвластна. Дружба с Йованом будто сделала ее сдержаннее – теперь она редко лезла в рукопашную, зато чаще находились ученики, замороженные в статую; ее месть тем, кто задевал ее или ее друга, стала более изощренной. И все знали, что это Сурана, но доказать никто ничего не мог. Каллен часто наблюдал за ней, прикрывал ее от глаз старших, незаметно от нее самой, следил, как она занималась, училась, переходила от одной книжной полки к другой, будто ее целью было изучить все книги. Иногда он находил ее на стене башни, на самом верху. Она стояла, смотря на бушующее внизу озеро, обдуваемая ветрами, и Каллен, не выдерживая, накидывал ей на плечи теплую накидку и снова отходил в тень. За те десять лет, что она провела в Круге, они сказали друг другу не более десяти слов. Но когда она проходила мимо, он замечал, как поднимались вверх уголки ее губ, даря ему улыбку. Через месяц ее ждало Истязание. Она, кутаясь в его накидку, шла к комнатам учеников, но вдруг остановилась и впервые посмотрела прямо на него. – Что, если я не справлюсь? – полушепотом спросила она, и, не дожидаясь ответа, отвернулась и пошла, почти побежала, дальше. А храмовник с удивлением понял, что ее, казалось бы, ледяные глаза были цвета чистого весеннего неба. Она пришла к нему рано утром, еще до рассвета, когда он только проснулся. – Нерия, что ты... – начал он, но она не дала ему сказать ни слова, прижимаясь в поцелуе. Чистом, неопытном поцелуе и эта невинность отрезвила Каллена, заставляя ее опустить руки на худые плечи, отодвигая эльфийку от себя. – Нерия, – он посмотрел прямо в большие испуганные глаза. – Не надо. – Мне страшно, – вместо ответа сказала она, садясь на кровати и кутаясь в чужое одеяло. Только сейчас он заметил, что девушка пришла к нему не в стандартной ученической мантии, а в ночной сорочке. Взъерошив и без того растрепанные со сна волосы, мужчина вздохнул и сгреб эльфийку в объятия, усаживая к себе на колени. Теплая ладошка с холодными кончиками пальцев коснулась его голой груди. – Спасибо, – тихо сказала она. Отношения между магами и храмовниками не приветствовались, но и не возбранялись. Каллен не был святым в этом плане, но к Нерии он испытывал чувство более теплое и светлое, нежели простое вожделение. Она так и уснула у него на руках, и в уголках ее глаз сверкали невыплаканные слезинки. – Каллен, – позвал его Ирвинг, стоя вместе с Грегором в коридоре вверенного Каллену этажа. Первый чародей и Рыцарь-командор обсуждали что-то на довольно повышенных тонах, но появление из-за поворота молодого храмовника заставило их замолчать. – Сегодня Истязание Сураны, я хочу, чтобы ты присутствовал. Грегор нахмурился, словно ему не нравилась эта идея, но ничего не сказал. А Каллен, когда дрожащие ноги довели его до следующего поворота, прислонился к стене, закрывая глаза рукой. Ему очень хотелось исчезнуть. – Приготовиться, – скомандовал Грегор, и Каллен вытащил меч, но держал его опущенным и молился. Молился, чтобы она справилась. На его мече, обмякнув, умирала эльфийка. – Прости, Каллен, – улыбнулась она, когда он подхватил ее тело и прижал к себе. Демоническое мерцание из ее глаз исчезло, оставляя только чистоту весеннего неба. – И спасибо. – Иди отдохни, Каллен, – как сквозь вату донесся до него голос Рыцаря-командора. Храмовник растерянно кивнул, и совершенно не заметил, как ноги привели его на стену. Каллен стоял на вершине башни, комкая в руках меховую накидку, и смотрел в чистое весеннее небо, словно наяву видя ее последнюю улыбку.