Радужный Феникс. Часть вторая.

POV Ника Я огромными, мега-офигевшими глазами вылупилась на очень красивую женскую особь. Она снисходительно улыбнулась пухлыми влажными губами, словно в вишнёвом соке вымазанными, явно красуясь, и рукой с длинными пикообразными ногтями убрала с лица упавшие пряди смолянисто-чёрных волос, позволяя себя рассмотреть. Она была выше меня на полторы головы, что уже мне не понравилось, а загнутые назад и вверх рога имели насыщенный тёмно-синий, почти чёрный, цвет и добавляли ещё пару сантиметров её и так модельному росту. Густые, блестящие и абсолютно ровные волосы мягким чернильным водопадом стекали до колен, а на солнце отдавали ультрамариновыми переливами. Кроме того, словно издеваясь над моей измочаленной психикой, эта вобла обладала фигурой, какая была у меня в прошлой жизни — спортивной и одновременно по-женски хрупкой, с выпуклостями в нужных местах, да гладкой и бархатистой кожей приятного бронзового оттенка. Правда, такого хвоста у меня точно не было! Эта её пятая конечность была словно лоснящаяся гибкая двухметровая плеть, и, чтобы не подметать собой землю, она спирально обвивала правую ногу хозяйки от середины бедра до щиколотки, а красивый, в виде каплеобразного листочка, кончик мирно лежал вдоль узкой лодыжки. И только если смотреть внимательно, а я так и делала, можно заметить тонкие и подвижные иглы, которые сейчас плотно прижимались к краям кончика-листика, но уверена, что при необходимости, на вид безобидный хвост мог вмиг ощетиниться смертельными жалами не хуже дикобраза. К моему огромному огорчению, она ещё и одета была чертовски вызывающе, хотя правильнее сказать — почти раздета. Безупречной формы упругая грудь, идеального третьего размера, была условно прикрыта конструкцией на подобии лифчика, только вместо тканевых чашечек круглые полушария «обнимала» красивая ажурная вязь из мерцающего белого золота с россыпью чистых лазурных алмазов. Эту драгоценную металлоконструкцию удерживали тонкие цепи искусной работы, неплотно оплетающие тонкую длинную шею, а сзади мысом в несколько ярусов украшали голую спину почти до поясницы. Ума не приложу, как эта фигня держится! Магия, никак иначе! Да ещё и на бёдрах у неё только пояс из того же металла с абстрактным плетением рисунка и переливающимися голубо-зелёными камнями, а причинные места прикрывала густая бахрома из цепочек, сзади и спереди почти касаясь земли, оставляя оголёнными бёдра. Всё! Ни кусочка ткани! Поэтому, когда я подняла насупленную моську к её лицу, уже знала, что оно будет красиво. Но я ошиблась. Оно было порочно-сексуальное с мягкими и одновременно хищными чертами. Высокие скулы, впалые щёки, узкий ровный маленький нос, пухлые амарантовые губы, тёмные брови безупречной формы с оптимальным изгибом, а большие раскосые глазищи с густыми длинными ресницами горели пронзительным малахитом, плавно перетекавшим в сочный сапфир. И единственный изъян, который впрочем, не портил, это лопоухость остреньких ушек, задорно торчащих из шёлка волос. Вот так всегда, кому-то всё, а кому-то пися вместо свистка! Ну, где справедливость?! Эта паразитическая червеобразная дрянь тоже в этот мир неестественным способом пришла, так ещё и тело чужое скомуниздила, но при этом, соединившись с его хозяйкой, получила высокую шикарную жгучую брюнетку в полное распоряжение! А меня сюда затащили без согласия, нагрузили миссией мирового масштаба, а на приличное тело материальчика явно зажали! И теперь, если я справлюсь со своей миротворческой миссией, и планетка не накроется медным тазом, мне придётся жить о-о-очень долго, и со своими жалкими полутора метрами роста даже на гномов смотреть снизу вверх. На ГНОМОВ! Про блондинистые кудри вообще вспоминать не хочу, ибо или взорвусь и повыдираю эти бархатные патлы, вызвавшие приступ неконтролируемой зависти, или забью на всё нафиг укутавшись в глубокий депрессняк. — Ты привлекла моё внимание, демон, — сказала я, с рычащими нотками от закипающего вулкана в груди, недобро глядя на второго в этом мире соединившегося демона. И если моя крошка Лилит самая чудесная и замечательная во вселенной, то эта эро-мечта меня конкретно бесит! Слишком много на меня навалилось разом, причем исключительно отрицательного характера. Поэтому моя измученная болью, страхом, яростью и ненавистью душа по привычке продолжала ожесточённо пылать, стараясь обжигать окружающих, не замечая, как от этого обугливаются её края, покрываясь ожоговыми пузырями. И ни болезненная усталость, заставляющая дрожать каждую клеточку моего тела, ни абсолютная нагота, ни грязь, кровь и трупы вокруг не могли усмирить свирепо клокотавшую внутри злобу. Только этим я могу оправдать свою острую неприязнь и вспыхнувшую зависть к этой демонице. — Предлагаю поговорить во дворце, — с хрипотцой сказала красотка, и с поволокой в глазах уставилась мне за спину, после чего из её груди вырвался мурчащий рокот, и она плотоядно облизнула губы чернильно-синим раздвоенным языком. Обернулась. Айнон и Акиро стояли в метре от меня и с интересом внимательно смотрели на демона. Именно глядя на этих двоих, облизывалась брюнетистая дрянь! И я её понимаю. Двое высоких, потрясающе красивых мужчин с идеальными пропорциями накаченного тела, с гладкой, светящейся изнутри кожей, которая даже на вид кажется вкусной, с рассыпанными по широким плечам волосами, совершенны в своей наготе. А объёмный рисунок радужного крыла на правой руке феникса и левой дракона, акцентировал взгляд на искусно вылепленных бицепсах, трицепсах, сильных предплечьях и на умелых кистях с длинными пальцами. Я впервые видела такую красоту мужского тела. Они как две противоположности! Серебряный блондин и агатовый брюнет с сиреневым переливом. Такие разные и умопомрачительно прекрасны! Я даже заметила, что Кир немного крупнее более изящного Ледяного, но с моими пропорциями они оба для меня великаны. И мне так захотелось оказаться в их сильных руках, спрятаться в крепких объятиях от жестокого мира, залезть с ногами им на коленки, скручиваясь эмбрионом, чтобы больше никто не смог обидеть. До того велико было это желание, что даже выстроенная между нами стена дрогнула, и сквозь мелкие трещинки меня омыло несмелыми ручейками тепла, утихомиривая злость. Я посмотрела в их глаза, такие горячие рубины и дикие аметисты скользили по моей фигуре, будто пытаясь впитать и увековечить образ в памяти. Не трудно было заметить, каких усилий им стоило стоять на месте, а не схватить меня в охапку и утащить в свою сокровищницу, чтоб никто больше не забрал. Я видела и даже чувствовала, как мужчинам хочется ко мне прикоснуться, обнять, поцеловать, да и просто держать меня за руку сейчас им было необходимо, чтобы усмирить не только зверя внутри, но и самим успокоиться, поверить, что я рядом и никуда не денусь. Но они стояли, не двигаясь, и только смотрели глазами побитой собаки, давая мне мнимую свободу, боясь своим напором спугнуть робкие проблески нежности и восхищения в моих глазах. А потом до меня дошло, что демоница пожирала глазами МОИХ мужчин! Эта мысль произвела эффект неожиданно рванувшей гранаты и прежде ,чем я успела осознать свои действия, смазано обернулась к брюнетке и ударом кулака в нос снесла её на несколько метров назад, легче, чем пластиковый манекен. Удар демона о землю сопровождался гулким — бум, и весёлым перезвоном драгоценных цепочек её наряда. Но разлёживаться она не стала, резко вскочила на ноги, злобно зарычала, и её двухцветные глаза затопило непроглядной тьмой, в которой потонул даже белок, а расквашенный нос радовал переломом и перекосом влево, активно заливая губы с подбородком густой чёрной кровью, капая на грудь. — Если бы не печать Высшего на тебя, я бы заставила тебя молить о смерти! — яростно зашипела демоница, с трудом сдерживаясь, чтобы не обернуться и не разорвать меня на миллион маленьких Радужных. Но вместо этого она со щелчком выровняла нос, утирая кровь тыльной стороной ладони, и полоснула по мне злобным взглядом. — Мерзкая пернатая су… — Пасть закрыла, тварь! — Этот приказ прозвучал не громким шипяще-рычащим голосом, но от него вздрогнули все на поляне, даже уставшие, лежащие на траве дроу, заинтересованно наблюдавшие за новым спектаклем. А демоница вообще побледнела, как ксероксная бумага, грохнулась на колени и бухнула лбом в землю, шепотом что-то причитая на странном ломаном и грубом языке. С некрасиво отвисшей челюстью я смотрела на свою малышку Лилит, которая сидела на шее вышедшего из светящегося окна портала Бальдра, по-хозяйски зарываясь когтистыми пальчиками в некогда шелковистые пряди Бога и горящими кроваво-красными глазищами брезгливо глядела на коленопреклонную брюнетку, как на грязь под ногтями. На миг, когда она увидела меня, в багровом озере её больших глаз вспыхнула незамутнённая детская радость, отразившаяся вспыхнувшими фиолетовыми искорками, и холод демонической надменности сменился теплом чистой любви ребёнка. Но стоило ей вновь обратить свой взор на демоницу, как кровавая радужка заледенела, яркие аметистовое звёздочки поглотили всполохи тьмы, а окружающим стало не по себе, когда от взгляда необычной крохи в груди появился комок иррационального страха. Только мне абсолютно пофиг, ибо в этой малышке я любила каждую клеточку и была очень рада видеть это маленькое рогатое чудо. Ничего в моём демонёнке не могло меня смутить или напугать. Только безумно хотелось сжать её в крепких объятиях и зацеловать эти пухлые щёчки, но я мужественно подавила этот порыв, чтобы не подрывать устрашающий авторитет Ли. Но широкая улыбка всё же растянула мои губы, от вида важной «соплюшки», сидевшей на шее местного Бога, который усиленно лепил морду «кирпичом», а стильная прическа, радовавшая крупными колтунами и бешеным начёсом, конкретно подрывала его образ грозного парня. Бальдр быстро пробежался внимательным взглядом по периметру, щелчком пальцев убрал «мусор» на поляне, вернув первозданный вид этому кусочку леса, и закрыл наш клуб «любителей неглиже», за что ему отдельное спасибо. В привычных чёрных штанах и белой рубашке я почувствовала себя снова человеком, а мягкие сапожки согрели озябшие ноги. Мужчины получили такой же набор вещей, но полностью чёрный, а стоявшая недалеко Луна вообще оказалась в длинном шёлковом платье пудрового цвета с открытой спиной. Она так и не сменила формы, кутаясь в большие крылья, а модель наряда не стесняла пернатое тело. — Простите, Госпожа, я не знала, не думала… — лепетала демоница, не отрывая лба от земли. — Встала, — перебила её Лилит ровным, не терпящим возражения голосом. Брюнетка вскочила на ноги, склонив голову и не смея поднять глаза. — Докладывай. Как давно слилась с душой тёмной эльфийки, какие действия предпринимала и их последствия. — Слияние сущностей произошло более семи лет назад. Избитую почти до смерти рабыню стражники приволокли в лес и, дав небольшую фору, устроили весёлую охоту на несчастную. Даже ошейник сняли, чтоб веселее было. — Лицо демоницы зло скривилось, но подняв подбородок и сжав кулаки, она продолжила: — Эльфийка хоть и была слаба, но смогла погонять мужиков по диким местам целых три дня, заставляя тех сильно пожалеть о такой замечательной идее как «живая охота». Но её всё же нагнали, а озлобленные долгой и выматывающей погоней эльфы мстительно вскрыли бедняге живот магическим клинком, раны от которого не заживают, обрекая на медленную и мучительную смерть. Как только силуэты тёмных скрылись из виду, я сразу вошла в угасающее тело, уже зная, что не хочу смерти такому сильному и стойкому существу. Поэтому предложила добровольное слияние в обмен на жизнь и месть. Она согласилась не колеблясь. Много дней и ночей мы плавились в бурлящей магме, крайне болезненно соединяясь воедино. А когда сознание прояснилось, я поняла, что отныне больше не эльфийка, но и не фгор. Теперь я демон, как нас тут называют, и выбрала себе имя Яра. — Что такое фгор? — перебила я, спрашивая у Лилит. — Я потом тебе расскажу, — улыбнулась мне моя лапочка и, кинув серьёзный взгляд на Яру, кивнула, разрешая продолжать. — Естественно мной завладело грызущее чувство мести и всепоглощающее желание вернуть в наши земли прежние порядки. Пусть я больше не дроу, но люблю этот остров и ощущаю его своим домом. И меня убивало знание, что такие гордые и сильные эльфийки, скованы рабскими ошейниками, как облезлые шавки, которых унижают и пинают хозяева! От злости вызванной воспоминаниями, двухцветные глаза Яры вновь стали полностью чёрными. Но когда уставшие эльфийки по одной стали подниматься и подходить к одинокой фигуре демоницы, молчаливой поддержкой выстраиваясь у неё за плечами, тьма отступила, оставляя чистые зелёно-синие озера наполненные благодарностью и тихой радостью. И даже Жрица продемонстрировала свою благосклонность, встав вровень с Ярой, дружески сжимая её плечо. Так дроу показали, что полностью признали нового члена их общества, не оттолкнули, не отвернусь, даже зная о её демонической сути, а напротив, приняли с благодарностью и обещанием поддержки. Кажется, они знают больше нас. — Поэтому, — немного дрожащим от наплыва эмоций голосом, продолжила Яра: — я нашла Правящую Жрицу и начала долгую и кропотливую работу. На протяжении семи лет, я носилась по землям тёмных, скрупулёзно плетя связующие нити от каждого ошейника, чтобы закольцевать их автономность на одном единственном. Не буду вдаваться в подробности той грязи и боли, через которую мне пришлось пройти, скажу только, что у меня всё получилось. Оставалось только снять ошейник Жрицы, после чего остальные рабские кольца осыпались бы пылью, освобождая женщин из своего плена. Но я не смогла. Просчиталась! Из-за того, что я все нити прицепила к одному связующему кольцу, тем самым укрепив его до несокрушимости, мне не хватило сил его снять! И когда я уже готова была выть от собственного бессилия, почувствовала странную и опасную магию, да ещё и с печатью Высшего Вагаара! Правда, не поняла, что не просто Высшего, а Правящего. Вот так и увидела впервые Радужного феникса, пролетающего над моей головой, с окровавленным куском мяса в когтях. Я сразу поняла, что она мой последний шанс, и двинулась следом, готовая умолять о помощи. Кто ж знал, что не придётся?! Когда увидела в небе столб фиолетово-чёрного огненного смерча, сразу поняла, в чём дело, а ударившая следом магическая волна, наполнила радостью и лишила сознания, хорошенько приложив об дерево. Но это всё сущая мелочь, учитывая, что теперь можно не бояться вернуться домой, где не осталось ни одного ошейника! Да и работы по восстановлению государства предстоит много. Эти идиоты чуть не уничтожили всю нашу расу! — Чувствую, поменяются полюса и теперь женщины станут отлавливать себе мужиков, — задумчиво сказала я, немного пришибленная от рассказа. — Сколько обезумевших от ярости баб сейчас прирезало своих тёмных, даже страшно представить! — Не всё так плохо, — впервые заговорила Жрица, слегка приподнимая уголки губ в намёке на улыбку. — Не все наши мужчины нырнули во вседозволенность, и далеко не каждый является бездушным зверем, не имеющим понятия о сострадании, милосердии и чести. Большинство не пользовались привилегиями ошейников, даже отключали подавители воли. Но снять их со своих женщин не могли, опасаясь неминуемого наказания. Снятие рабского кольца приравнивалось к измене и каралось смертью на месте, а женщину продавали по бросовой цене всякому сброду, словно кусок мяса. Весь букет садистов и жестоких ублюдков обитал именно в королевском дворце. Поэтому не стоит переживать, наши мужчины не пострадают, а тот аристократический серпентарий и жалеть будет некому. Мы очистим нашу расу от такой скверны раз и навсегда, иссекая заразу с корнем! — А вы уверены, что женщины не впали в безумство слепой ярости, от резко свалившейся на них свободы и могут себя контролировать? А не с дикими криками носиться по Тёмному королевству, шинкуя попадающихся на пути дроу? — с сомнением спросила я. В конце концов, столько лет просуществовать в клетке собственного тела, без надежды на свободу, кому угодно превратит мозги в разбросанные кусочки пазла, и, чтобы его собрать заново, понадобиться ой как много времени. Если вообще ещё осталось, что собирать! — Я Правящая Жрица! — сверкнула разными глазами дроу и в красной радужке запульсировал ртутный зрачок звёздочкой, растягивая длинные серебристые усики по всему глазному яблоку, хищной паутинкой оплетая белок. Бр-р-р! Жуть! — Для меня открыт разум всех тёмных эльфиек. С момента рождения, чтобы сиять маяком для храброй души, и до самой смерти, чтоб разделить её боль! — И в доказательство своих слов, у каждой стоящей рядом с ней дроу появилась такое же серебристое солнышко, протягивающее тонкие личики, от зрачка, рассекая линиями белок левого глаза. — Я живу на этом свете со времен предшествующих началу войны «Радуги и Льда», не имеющая права на смерть, пока не передам знания и силу новой достойной Жрице, на которую падёт благословение нашей Богини. Я провела в ошейнике почти всю свою жизнь из-за того, что время переворота власти и традиций выбрали в момент ритуала передачи сил новой Правящей Жрице. На протяжении тысячелетий я делила агонию смерти своих сестёр, бессмысленно рвалась и металась в крепких оковах шейного кольца, словно обезумевший зверь, желая вырваться и растерзать каждого мужчину во вселенной! Но шло время, затмевающая сознание ярость утихла под гнётом отчаяния и безысходности, а надёжно заточённая в клетке собственного сознания уставшая душа нашла способ не потереть рассудок, и я отрешилась от тела, оставив пустую оболочку. Сама же так глубоко нырнула в себя, отрешившись от внешнего мира, что не заметила, как прошли эти несколько столетий. Но за это время я не просто пряталась в раковине от жестокости и боли. Нет! Я усиленно и скрупулёзно оттачивала и развивала свои ментальные способности. И преуспела в этом до того, что теперь могу вместить у себя в голове не только умы женской половины нашей расы, но и мужской. Поэтому могу смело тебя заверить, Радужная девочка с печатью смерти, мой народ уже активно наводит порядки на наших территориях и ожидает нас в главном зале центрального Храма. Да, я не могу влиять на действия нашей расы силой мысли, а после рабства и не хочу, но точно знаю, что никто из достойных сыновей и дочерей тёмных эльфов не осквернён тьмой, и они могут контролировать свою злость и ненависть. Благодаря связующим ментальным нитям Жрицы я, по мере сил и возможностей, помогала порабощенным женщинам, делясь энергией и добрым словом, не давая им утонуть в пучине ненависти и злобы, оберегала от разлагающей душу тьмы. Осталось только очистить наши земли от разлагающейся и смердящей падали, что скрывается за масками высших аристократов Тёмной Империи! И как только она договорила, возле неё замерцало плавно раскрывающееся окно портала, превращаясь в ярко светящуюся бело-сиреневую арку перехода. Пока все участники эпизодической сцены — «на поляне», начали вереницей заходить в телепорт, а я смотрела на Жрицу и восхищалась силой её воли, стойкостью, храбростью и мощью такой искренней любви к своему народу. А ещё мне было её безумно жаль, чего я старалась не показывать, понимая, что этим могу невольно оскорбить. Вот только глаз отвести не могла от гордой фигуры Правящей Жрицы, невероятной женщины, не сломавшейся под гнётом садистского рабства и жестокими ударами судьбы, которая смогла не только всё вытерпеть и закалиться, но и не превратиться при этом в бездушное кровожадное чудовище. Ведь она даже смертью не могла избавиться от рабства. Жрицу как семейную королевскую реликвию, словно она была оригинальным символом власти, передавали от Правителя к Правителю, вынуждая смотреть за увяданием не только своей культуры и расы, но и раз за разом отчаянно выть от отчаяния и боли, чувствуя смерть каждой эльфийки, не имея возможности даже закричать. Как она не сошла с ума, не представляю! — Пойдём, Радужная девочка, — сказала Жрица, приглашая в портал, смотря на меня со снисходительной, но доброй улыбкой, когда на поляне остались только я, Бальдр с Лилит, Луна, Дио, мои мужья и мрачная бледная Орин с жалкими остатками своего знаменитого отряда теней, от которого осталось всего четыре оборотнихи. Я содрогнулась от мысли, что кошки погибли из-за меня. Точнее из-за Оринфай, ведь это она их сюда привела, но для моего же спасения. Мне стало не по себе и, сглотнув, я посмотрела в зелёные глаза Орин. На бледном осунувшемся лице драконицы, изумрудное сияние её ярких радужек, казалось сейчас особо насыщенным, но если захотеть, за переливами сочной безмятежной зелени можно увидеть отдалённое эхо боли, грусти, сожаления, вины… Она словно подавила в себе эти чувства, не показывая другим или откладывая их на потом. Впечатление, будто Орин собирает свои потери, коих в её длинной жизни было не мало, в одну толстую колоду карточек, накладывая одну на другую, а затем запирает за бронированной дверью, отрезая от своего восприятия. И если это так, если она и вправду подавляет свои воспоминания и чувства, то очень надеюсь, что удерживающая их плотина выдержит, иначе боюсь даже представить последствия, когда рванёт и её накроет лавиной скопленного горя. — Я рядом, — тихо прошелестел мужской шёпот с двух сторон, от чего я вздрогнула всем телом, отвела взгляд от драконицы и удивлённо уставилась на обступивших меня Кира и Айнона. Их красивые лица были спокойны, королевские осанки подчёркивали стать, от фигур шли незримые волны властности, силы и уверенности в себе, а вот в глазах, обращенных на меня, светилась тёплая нежность с чуть заметной дымкой сексуального желания. Тяжело вздохнув, я повернулась к Жрице, которая спокойно стояла рядом со светящимся пространственным окном, терпеливо ожидая, когда же мы, наконец, начнём двигаться и свалим с этой проклятой поляны. Я неуверенно шагнула к ней, не имея ни малейшего желания шариться по всяким храмам. Мне так хотелось оказаться дома, умоститься на ручках у заботливого Гхара, слушая мерные удары его доброго и большого сердца, и, чтобы Зир нежно ворковал рядом, ласково поглаживая меня по голове, прогоняя своим светом мрак темницы дроу. А вместо этого я должна куда-то тащиться, заставляя уставшее и отчаянно сопротивляющееся тело двигаться на дрожащих ногах. Но с трудом сделав два шага, испуганно охнула и взлетела в воздух, оказавшись в крепких объятиях на руках Акиро. В нос ударил знакомый запах вишни, тепло тела дракона окутало меня как одеялом, моя щека прижалась к горячей груди с гулко тарабанящим сердцем, а фиолетовые глаза мужчины обеспокоенно сверкнули, скользя по сжавшейся на его руках фигурке. А я плюнула на всё и всех, растеклась в надёжных руках Кира как мороженое в нагретой духовке, закрыла тяжёлые веки и, блаженно вдохнув аромат вишенки, ощутив, наконец, себя в безопасности, провалилась в блаженную темноту. И пусть весь мир подождёт!