***
Ирина Савельева сидела у зеркала и смотрела на себя думая, что она такая вроде красавица и умница, но в любви, почему не везет ей. И все есть, а любви нету. Да она ведёт себя как чертова шлюха, спя с мужиками для деловых контактов, но Ира жаждала любви настоящей, а не фальшивой за ее связи в мире моды и журналистики. Ее любили за что-то, а Ириша хотела, чтоб ее полюбили вопреки всему, но не выходило. Савельеву не замечали как женщину никак только как босса и грудастую девку, не более. Это ее огорчало. Она еще верила в то, что найдет свою любовь единственную и навсегда. Стала обходить стороной тех, кто хочет ее тело и мозги, а не душу полностью со всем, но не всегда выходило. Разочарований много хлебнула и закрылась для всех, а в душе все еще ждала любимого человека и дорогого только ей и их будущей семье и детям подарит себя. Отойдя от зеркала, она грустно усмехнулась. Стала собираться на работу в «Никамоду», где предстояло много работы. На выбор ей выпал джинсовый костюм и футболка, с полосами: черная, золотая, белая надпись черным контуром, желтая, черная и белые кроссовки с красной и синей полосами. Все остальное у нее было в стирке и ей лень было стирать. Все равно наряжаться не для кого и с унылой рожей вышла из маленькой родной квартиры и поехала на работу. В «Никамоде» ее встретила секретарь и фыркнула с недовольством ей в спину. Ира прошла молча и ждала удара в спину, но серая мышь очкастая ничего не сказала и не сделала и та спокойно зашла в кабинет и начала работать над серьезной разработкой и очень сильно поджимали сроки. А также рядом сидел модельер и зундел о том, что нету вдохновения, и он хочет уже другие ткани. — Закрыл рот! — Я хочу новые ткани или я… — Идите к Маргарите Дмитриевне. — Она не даст «добро» ну, пожалуйста, поговорите с братом. — Хи-хи, я думаю, он меня пошлет и будет прав. Он с мисс Васильевой похож и солидарен новых тканей Егор Дмитриевич не будет до выпуска этой. — Тогда ее не будет вообще! Он психанул и подошел к ней. — Ты! — и застыл, как сурикат. — Что я? — Не видишь. — Чего не вижу? — Я канючу и ною тут для того, чтобы твое внимание привлечь, но ты не замечаешь и ты глупо, и как ребенок чего ищешь и не находишь. Все под боком, но упорно не видишь дура с розовыми очками! Он пошёл к двери злой, а она охерела. Виноградов вышел. «Какая она слепая и не видит ни черта, кроме документов и идиотов, кому нужны были ее сиськи и мозг. Ничего я ее добьюсь и выручу всегда, но щас она меня бесит. Эта ее невнимательность и проблемный зад. Я ее обязательно отучу крутить им перед проститутами с мешками денег, и ложится под них, неважно для каких контактов. Так делу не поможешь. Но как мне показать свою любовь? Черт не знаю! Непреступная крепость попала мне в сердце и не вытащишь. Надо бы стать ей парой. Не приложу ума как, но сделаю ее счастливой и милой моей женой и матерью моих наших детей, которые будут счастливы в нашей семье, и для этого ее добьюсь. Сегодня попытка через «успокой меня» провалилась, так как дурацки повела себя, и разозлила она меня, и вот набрехал на нее. Надо успокоиться, поработать над коллекцией, которая была сложно сочиненной и довольно практичной». Он стал вышивать на ней кружева из тонких нитей шелка. Работа занимала много времени, и он отвлекся от дум об Ире на пару часов. Когда он оторвался от шитья, то был в шоке, так как она ушла. — Вот блин! Вздохнул обиженно и поплелся к своей машине, чтобы одиночно поесть дома в холодной квартире полуфабрикаты.***
Галина в «Никамоде» работала очень долго должность ее была главой отдела кадров, но после того, как ей пихнули новую секретаршу, страшную как смерть и ужасную в характере дерзкую и пакости делала. То оденется как бабка на «две копейки» живущая, но она только одна может систематизировать все анкеты сотрудников и прочего персонала, что Гале было по душе, но она радела за коллектив и постоянно давала тычки секретарше своей, когда та переходила черту издевательств и занудства над людьми, которые были обидными и сложными. Галя сбивалась с ног извиняться за Александру, но та продолжала ту же хуету. Избавиться от нее нельзя, будет мстить и приходилось терпеть. Ничего не менялось у них во взаимоотношениях и не на дюйм не продвигалось.