Звуки музыки и людских голосов, весь вечер неугомонно витавшие в воздухе, неожиданно стихли, словно кто-то нажал на кнопку. Мираджейн не видела, как к ним подошел веселый Жерар, как схватил Лаксуса за руку и утащил знакомиться со старым другом. Она продолжала неотрывно пялиться на запястья, кажущиеся теперь ужасно тяжелыми и неподъемными. Дыхание перехватило, и Мира поспешила уединиться на балконе, где смогла наконец вдохнуть полной грудью морозный и свежий зимний воздух.
Эта ночь была поистине волшебной. Чернеющая небесная мгла, затянутая россыпью маленьких, но ярких звезд, успокоила частое биение сердца, а медленный и по-своему чарующий вальс снежинок захватил все внимание женщины.
Как часто она позволяла себе вот так без дела стоять и любоваться видами, не заботясь ни о чем, кроме прекрасного танца холодных кристалликов в ночной тиши? Насколько Мира помнила, она всю себя без остатка отдавала счастью и благополучию их семьи. Налаживала нужные связи, задабривала необходимых личностей, льстила и потакала правильным людям. Шла на все ради брата и сестры.
Найдя супругу Эльфману, Мираджейн все свои силы пустила на поиски должной партии для Лисанны. И, несмотря на ее переживания о несерьезности намерений Нацу, женщина прекрасно знала, что свадьба между этими двумя непременно состоится. И не потому, что они безмерно любят друг друга. Все дело в старших брате и сестре, которые давно задумываются о слиянии активов обеих компаний. Драгнил-старший, как он прозрачно намекнул на одном приеме, заглядывается на капиталы их организации, веря, что в будущем ее ждет грандиозный успех. А Мираджейн не могла упустить возможность сродниться с, возможно, самой богатой семьей в стране.
Брак по расчету всегда был неотъемлемой частью их мира. Мало любви там, где есть деньги, но Лисанне и Нацу несказанно повезло найти нечто искренне и настоящее среди всей фальши, которой пропитался этот «элитный» воздух.
И теперь, когда будущее сестры мягко легло в любящие объятия младшего Драгнила, Мираджейн почувствовала ноющую пустоту внутри. Главная задача всей жизни — обеспечить устойчивое положение в обществе своим самым родным людям — уже находится на стадии завершения, но ее собственная личная жизнь пока даже не запланирована.
«Сначала брат, а теперь и сестра станет счастливой. Почему же так хочется плакать?»
Краем уха Мира услышала, что кто-то нарушил ее уединение, пройдя на залитый звездным светом балкон. Она стояла спиной к двери, но прекрасно знала, кем был пришедший.
— Какая удивительная сегодня ночь, не правда ли? — Лаксус протянул Мираджейн один бокал шампанского и отпил из другого. — Идет снег, но на небе ни облачка и видно звезды. — И хотя мужчина описывал красоту и прелестность сверкающей выси, он неотрывно глядел на Миру, захваченный мерцанием серебра в ее волосах.
Она благодарно приняла протянутый ей бокал, поняв, что во рту пересохло, а горло нещадно саднило. Игристый напиток заплясал на языке, и женщина поспешила его проглотить.
Пару минут они стояли в полной тишине, наслаждаясь моментом умиротворенности и спокойствия. Лаксус облокотился бедром о каменные перила, периодически отпивая из своего бокала. И Мираджейн не знала, то ли небольшой градус ударил ей в голову, то ли атмосфера к этому располагала, но она заговорила о том, что навсегда должно было остаться глубоко в ее сердце.
— Мне тогда было девятнадцать, заканчивала первый курс университета. Пришлось пропустить один год после школы из-за нескольких работ. — Мира сделала еще один глоток, опустошив бокал наполовину. — Я была глупой девушкой, которая ничего не знала об отношениях. Посвятила всю себя Эльфи и Лис. Любовь для меня тогда была чем-то нереальным и невозможным, ведь не существовало того человека, которого я любила бы больше, чем сестру и брата. Но такой объявился однажды, ворвался в мою жизнь, словно ураган. Никогда еще не чувствовала себя такой живой и настоящей.
Штраус замолчала, превозмогая душевную боль, что продолжала саднить даже сейчас, спустя столько времени. А Лаксус молчал, не торопил ее, слушая нежданное откровение и смотря на бушующие пузырьки газов в холодном стекле. Мира прочистила горло и продолжила, но в голосе слабой хрипотцой проскальзывала печаль:
— Он был довольно богат, а я была достаточно глупа, чтобы подумать, будто парень в будущем женится на мне. Его деньги помогли бы моей семье встать на ноги и зажить счастливо, но тогда я думала не о ее благополучии, а о том, что впервые искренне полюбила. Бросила работу, все чаще перестала ночевать дома, оставляя свои обязанности на брата. — Мира снова замолчала, мыслями пребывая где-то в далеком, но еще не забытом прошлом. — Наши отношения не продлились долго, скоро он нашел новую девицу, а меня оставил с возросшими долгами за квартплату и разбитым сердцем. Все пришлось перестраивать заново: искать новую работу, просить прощения перед изнуренным домашними заботами, учебой и подработками братом, который все это время держал дом на себе, залатывать расколотую душу. Но этот горький опыт сделал меня сильнее, закалил, дал понять, что люди не станут потакать моим прихотям и сдерживать обещания. Именно после растерзанных в клочья ожиданий я с головой ударилась в обеспечение благополучия брату и сестре.
— Проще говоря, именно с того дня Вы заперли свое сердце, отдавшись во власть денег и бизнеса, — после недолгого молчания заключил мужчина.
— Порой мне кажется, что моя жизнь очень похожа на сегодняшнюю ночь. Она такая же безоблачная и ясная, словно прописанная в каком-то дорогом буклете, который может прочесть каждый, у кого завалялась пара сотен долларов в кармане. Я знаю, каким будет завтрашний день, как я его проведу и чем он закончится. Но это знание не меняет того факта, что я все время пребываю именно в ночи, холодной и морозной, стоя на земле и смотря в небо. Я пытаюсь дотянуться до этих звезд, почувствовать их горячие сердцевины, но снег все падает, а я тону в нем, потихоньку вязну изо дня в день. И однажды он накроет меня с головой...
Мираджейн вдруг очнулась, пару раз глупо хлопнув глазами. Щеки залил яркий румянец, и она быстро залепетала слова извинения. Было до ужаса стыдно за свой длинный язык, но, что странно, она не могла скрыть реальные чувства и переживания рядом с этим человеком.
Дреяр продолжал молчать, вместе с женщиной глядя на открывающийся с балкона вид. За их спинами послышались тихие отголоски мягкой мелодии, означающей начало медленного танца. Мираджейн почувствовала небывалую смелость и, зная, что хуже уже не будет, решила полюбопытствовать и разузнать побольше о своем новом знакомом.
— Вы ведь тоже «большая шишка», иначе Вас бы здесь не было. — Мира повернулась спиной к ночному небу, наблюдая через слегка приоткрытые дверные створки за начавшимися танцами в зале, где кавалеры клали руки совсем не на талии барышень. — Так почему же нити не сковывают Вас? Как Вы от них избавились?
Лаксус перевел взгляд на расслабленное лицо Мираджейн, покрытое слабым румянцем от игристого напитка. Две прядки волос слабо покачивались на легком ветру, переливаясь и искрясь не хуже самых ярких звезд в небе. Зачарованный этой красотой, он позволили себе немного открыться перед женщиной, которая незаметно крутила бокал в руках в такт льющейся из зала мелодии.
— Моя история сродни Вашим терзаниям, — тихо начал Лаксус. — Одна девушка, которую я мог назвать дамой своего сердца и которую до беспамятства любил, променяла меня на более богатого жениха. — Он печально улыбнулся, вспоминая былые дни и давнюю боль, что немного притупилась с прошедшими годами. — Но знаете, что самое неприятное? Наши чувства были взаимны, девушка любила меня ни чуть не меньше. Увы, превозмогая душевные порывы, она вышла замуж за богача уже преклонного возраста. — Мира мельком взглянула на собеседника, и сердце ее сжалось, когда она заметила грусть, поселившуюся в таких ярких голубых глазах, глядящих на вихрь снежинок в ее волосах. — Именно тогда я понял, что вина лежит больше не на человеке, а на самом мире, в котором он пребывает. Деньги и власть заставляют людей прятать свои сердца, сковывать цепями. А после те душевно умирают, отдаваясь во власть «кукловода», то бишь баснословных богатств, которые по сути мало что значат. Я же от них отгородился.
— Значит, сейчас я мертва? — Тихий женский шепот утонул в ночной мгле, но Лаксус его услышал.
— Нет, Мираджейн. Вопреки всем моим словам, Вы здесь самый живой человек. Душа Ваша борется и мечется. — Он заглянул в большие, пропитанные небесной синевой глаза Миры, что теперь тоже глядела на него.
— Знаете, Вас послушать, так можно подумать, будто на этом вечере собрались только ненавистные Вам личности. — Она позволила себе легкую улыбку. — Если Вам столь ненавистно здешнее общество, почему Вы еще не ушли, Лаксус?
— Потому что Вы меня заинтересовали, — не медля ни секунды, честно ответил мужчина. — С самого порога, стоило только увидеть Вас, и я уже не мог отказаться от времяпрепровождения пусть и среди всех этих фальшивых людей, зато рядом с Вами.
Неловкая тишина настигла их на этом ночном балконе, усыпанном звездным мерцанием. Румянец атаковал смущенное личико Мираджейн, а Лаксус продолжал смотреть на нее, любуясь забавной реакцией визави. И пока женщина лихорадочно обдумывали ответные слова, он, вспомнив кое-что, полез во внутренний карман своего пиджака, доставая оттуда красную бархатную коробочку, предназначенную для украшений.
— Мираджейн, я ведь не отдал Вам подарок. — Мужчина открыл ее, доставая сияющий белыми и синими камнями тонкий браслет. — Вы позволите? — Он попросил ручку женщины, и, когда она ранимо ее подала, надел драгоценность на тонкое запястье. — Возможно, сами Вы не способны вырваться из этих оков, но я хотел бы стать тем человеком, кто освободит Вас.
Мира почувствовала небывалую легкость в ладони, которую до сих пор сжимал высокий мужчина, что только что открыто признался ей в своих чувствах. Подкованная и натасканная на светские беседы, она снова не могла найти нужных реплик. Но ей казалось, что слова были лишними в эту минуту. Яркая радостная улыбка говорила лучше любой любовной оды. Мираджейн понимала, что теперь вряд ли захочет отпускать эту руку, а Лаксус думал, что кольцо с крупным алмазом станет прекрасным украшением безымянного пальца этой потрясающей и прекрасной женщины.
***
Оковы жеманного света
Сковали бледные руки.
Прикрыты небесного цвета
Глаза от давней разлуки.
Порожнее слово слетает
С обманчивых алых губ.
Двуликая речь ласкает
Падкий до лести слух.
Женщина ищет тепла
В ладони звездного неба.
Сама того не смысля,
Она дожила до Рассвета.
