hanbin's homophobic basketball

Это был самый обычный, ничем не примечательный вторник. Как всегда, после конца занятий, баскетбольная команда местного колледжа пускала по кругу сигарету в курилке недалеко от главного корпуса и не сильно спешила на тренировку, которая начиналась меньше чем через десять минут. - Я слышал, что сегодня придет этот новенький, о котором тренер чешет без умолку уже вторую неделю, - проговорил самый невысокий из ребят, затягиваясь порцией никотина и пуская облако дыма, передавал почти догоревшую сигарету соседу, - который из Америки! – На названии страны он нарочно сделал акцент, смешно кривя лицо и пытаясь спародировать восторженный тон голоса тренера. Курилка заполнилась смехом. Только один парень даже не улыбнулся, недовольно цокая языком и скрещивая руки на груди. Ким Ханбин по определению не любит новых людей и все, что с ними может быть связанно, поэтому эти две недели он только и мечтал, как бы вырубить не перестающего болтать о новичке тренера и этим же новичком сверху приложить. Не то, чтобы Ханбин совсем на дух не выносил пополнений в кругу знакомых, просто он терпеть не может каждый день слушать о незнакомце, который «обязательно должен тебе понравиться, Ханбин», поскольку после таких слов он автоматически зачисляет этого несчастного парня в список ненавистных ему людей. Потому что Ханбин самостоятельный парень, потому что он сам решит кто ему понравится, а кто нет. Но зато Ким обожает всякого рода посвящения, которые непременно ждут всех новых членов команды. Он улыбается мысли, что еще как минимум месяц не придется на «камень, ножницы, бумага» разыгрывать, кто будет убирать спортивный зал или надувать мячи, потому что Ханбину не везет в этой игре так же сильно, как он не любит новичков, вот от слова «совсем». У парней уже вошло в привычку опаздывать на тренировку на две-три минуты, поэтому они даже уже не возмущаются дополнительным упражнениям, кругам вокруг колледжа или отжиманиям. Единственное, против чего ребята никогда не устанут бунтовать - растяжка, поэтому Чжунэ в который раз недовольно бурчит что-то про то, что они не «чертовы балерины» и через боль тянется к ноге. Шла середина вторничной тренировки, хваленым новеньким и не пахло, но никто по этому поводу особо не огорчался. Парни поделились на команды для систематического тренировочного матча и начали игру. К середине первого тайма команда Ханбина, как обычно это и бывает, лидировала в очках, что никого не удивляло, потому что на то парень и капитан их команды, свое дело знает. До конца первого тайма оставалось чуть меньше, чем полминуты, и Ким уже ловко вел мяч прямиком к кольцу, технично обходя попытку перехвата от Донхека и юрко маневрируя между Юнхеном и Чану. Оставался всего один прыжок, в своей голове Ханбин уже видел картинку метко закинутого в корзину мяча, но по ушам внезапно проезжается звук тренерского свистка, и рука парня дрожит. Мяч перелетает через корзину и глухим ударом прибивает литературное ханбиновское «блять» к поверхности спортивного зала. Капитан разворачивает голову на ненавистный звук так быстро, что могло показаться, что она сейчас сделает оборот в триста шестьдесят градусов и даже не хрустнет. Брови лидера сердито сводятся к переносице, когда парни замечают, как в середину зала идет тренер, дружелюбно похлопывая по спине какого-то парня, который порядком выше и шире в плечах самого мужчины, и демонстрирует ему свою далеко не голливудскую улыбку. Долго думать не приходится, чтобы понять, что именно это за парень. Ханбин не помнит, из-за чего именно они с ребятами дружно решили, что «новенький из США» обязательно должен быть именно иностранцем, выглядящий как главный герой американского фильма про баскетболистов: эдакий афроамериканец под два метра ростом, и у которого на лице можно было прочитать «да, детки, я приехал с родины баскетбола, отсосите». Ну последнее Ханбин уже добавил от себя, но он был уверен, что будь он двухметровым афроамериканцем, то именно этой фразой он сам бы и заканчивал каждое свое предложение. Поэтому азиатские глаза-щелочки, которые с некой долей неловкости оглядывали команду колледжа, немного не вписались в поворот ожиданий команды. Но нужно отдать должное: парень и правда был в отличной физической форме. Красная фирменная майка «Chicago Bulls» открывала вид на крепкие плечи и мускулистые руки, оглядывая которые капитан только скептически хмыкнув дернул бровями. «Позёрство». - Помните, я вам как-то говорил про новенького? - Довольно защебетал тренер, на что парни не смогли сдержать смешки, потому что «как-то говорил» совсем не вяжется с каждодневным упоминанием о новичке. – Представься, сынок. - Я Ким Дживон, но мне привычнее, когда меня называют Бобби, - услышав это прозвище, Ханбин только повторно недовольно дернул бровями и мысленно закатил глаза, потому что это имечко как-будто сначала ударило его по лицу большим кулаком с надписью «Америка», а после придавило десятитонным грузом с красующейся гравировкой «позёр ебаный». - Буду учиться на третьем курсе, мне сказали, что в команде есть парень из моей будущей группы, - Дживон смущенно улыбается и поджимает губы, когда растеряно пытается отыскать в ряду парней своего нового одногруппника. - Это, наверное, я, - Бобби моментально реагирует на звук и встречается взглядом с высоким, с темно-серыми волосами и приятными чертами лица, парнем, и расплывается в заразительно чарующей улыбке, поэтому сероволосый не может не улыбнуться в ответ. - Сон Юнхен, приятно познакомиться. – Баскетболист уже собирался привычно легко поклониться, как это бывает при знакомствах, но Дживон неожиданно протягивает руку для рукопожатия. Не то, чтобы в Корее не принято совсем пожимать друг другу руки, но то, что подросткам в повседневной жизни это совсем непривычно - факт. Но Юнхен мигом стушевал удивление, и в долю секунды сориентировавшись, сжал протянутую руку в приветственном жесте. Остальные ребята: первокурсники Донхек, Чану, Чжунэ и четверокурсник Джинхван, по очереди по примеру Юнхена представились и пожали новичку руку, опуская тот момент, что последние два сделали это без особого энтузиазма. Явно сказывалось то, что эти двое являлись лучшими друзьями Ханбина и подцепили от него первую стадию придуманной болезни «неприязнь к новеньким», которая передается воздушно-капельным путем. Кстати, у самого Ханбина была уже четвертая стадия – процесс, характеризующийся необратимостью. Поэтому когда очередь дошла до капитана команды, рука Бобби так и осталась одиноко протянутой в сторону Ким Ханбина, который даже не опустил скрещенные на груди в раздражительной манере руки. - Это Корея, парень, здесь принято кланяться при знакомстве. – И сделал еле-еле уловимый сдвиг головы по направлению к полу, который очень отдаленно, в каком-то непринужденном, не общепринятом смысле, но все-таки сойдет за попытку поклона. Дживон же, молча убрав руку, поклонился как положено, согнувшись почти в девяносто градусов, и поднявшись, на долю секунды остановил на Ханбине тяжелый взгляд , от которого капитан, сам того не ожидая, поежился. - Этот грубиян - Ким Ханбин, капитан команды. – Прищурив глаза и сжав зубы проговорил тренер, предупреждающе покачивая Ханбину за спиной Дживона кулаком. - И он, к слову, грозится не дожить до выпуска со второго курса, если будет продолжать и дальше игнорировать мои замечания и ходить с этой проститутской серьгой на тренировки. Ханбин рефлекторно поджал нижнюю губу, посередине которой поблескивало колечко из медицинской стали, но спорить с тренером не стал. Он вообще старался в присутствии мужчины сильно не возмущаться и рот широко не раскрывать, потому что знать о том, что в языке капитана вдобавок красуется серебристый шарик пирсинга, тренеру точно не стоит. К концу тренировки Дживон, к глубочайшему сожалению Ханбина, успел заручиться уважением команды, потому что он был хорош в игре так же сильно, как и хорош собой, а парни приравнивали его уровень игры к уровню Ханбина, который, естественно, так не считал. Но одно отрицать было точно бесполезно – чертов позер Ким Дживон умеет располагать к себе наивных людей, к которым лидер команды относить себя не спешил.