Так что, уйдешь теперь к любовнице? / so does this make us both the other woman?

- Спасибо, что привезла меня сюда, - говорит Генри и тянет ее за собой вверх по ступенькам к дому Прекрасных. - Только не злись, ладно? - Я не сержусь, что ты оставил здесь свои учебники, - задумчиво проговаривает она. - Такое бывает. Я вообще удивляюсь, как Эмма умудряется следить за твоим расписанием. Это просто чудо, что мне не пришлось пройти все эти тернии среднего образования. Сегодня суббота, уже за полдень, впрочем, Генри и не собирался заниматься уроками на выходных - ведь по выходным у них по плану Эмма. В последнее время он ведет себя как образцовый ребенок: домой приходит рано и не задает лишних вопросов по поводу пустующей гостевой комнаты. Комната для гостей... пожалуй, так даже к лучшему. Для всех. Она недоумевает, почему ее сердце вдруг начинает бешено колотиться, когда Робин рядом - такое ощущение, что причиной всему страх, а не то чувство новизны, которое радовало ее поначалу. Впрочем, она это переживет, как и многое до этого. Разве у них есть выбор? Все могло быть гораздо хуже, чем находиться рядом с человеком, который ей дорог. Ее вновь охватывает трепет, и она моргает, обращая свое внимание на сына. - Тебе не следует злиться, - замечает Генри и открывает дверь, чтобы войти. Она прикрывает глаза на мгновение, и заходит вовнутрь, только для того, чтобы увидеть, как Дэвид водружает какую-то вазу посреди стола, а рядом с ним маячит чья-то маленькая головка. Ну конечно, это же Роланд, делающий отчаянные попытки взобраться тому на плечи. Робин торчит в углу с Крюком и улыбается, когда замечает ее. Он держит в руках миску с чем-то темно-зеленым, тщательно помешивая, а Крюк, несомненно, собирается подлить им виски. Белоснежка улыбается ей из кухни, пытаясь одновременно разобраться с тарелкой и Лео у нее на руках. - Добро пожаловать на наш первый семейный ужин! Реджина устремляет на нее свой взор, а Генри пожимает плечами. - Мне казалось, будет весело. А мы не собирались вместе с тех самых пор, как Ма заболела. Думаю, вы обе скучали друг по другу. - Генри. Так вот, значит, как он относится ко всей этой неразберихе с Робином. Нет, нельзя позволять ему помирить их, учитывая, что в конце концов это разобьет ему сердце. Однако, она неосознанно блуждает взглядом по комнате, пытаясь уловить всполох белых волос и хмурый взгляд, который она, несомненно, заслужила, учитывая их прошлое расставание на скамейке. - А где Эмма? Раздается плач. Это Лео, заслышав ее голос, выражает свой бурный восторг, пока Снежка осторожно передает его с рук на руки. - Клянусь, мои дети любят тебя больше, чем меня. - Что ж, их можно понять, - замечает Реджина, выгнув бровь в направлении Снежки, пока принимает у нее из рук младенца, и той остается только молча вздохнуть. - Кстати, а где большенькая? Разве ее не известили о намечающемся семейном ужине, чтобы вновь пренебречь им и разозлить меня снова? Как всегда? - Тсс, - Снежка гладит Лео по спинке, - Не слушай ее, Лео. Нет, Эмма не пренебрегает нами, просто у нее срочный вызов по долгу службы. - Да неужели? - скептически замечает Реджина. - Так и есть, - улыбается в ответ Снежка, и Реджина понимает, что перед ней женщина, которая не раз оставляла ее в дураках, и может оказаться не такой уж непроходимой идиоткой. - И я предупредила ее, что у нее есть двадцать минут, чтобы уладить ее воображаемый звонок, иначе мы соберемся на повторный ужин завтра, в это же время. Так что никто не останется в прогаре! - она убегает на кухню прежде, чем Реджина успевает что-либо возразить. Вслед за ней устремляется Генри. - Ну конечно, нет, - вещает Реджина в пустоту, когда подходит Робин и целует ее в макушку. - Приношу свои извинения за вынужденные маневры, но Снежка настаивала, - его губы кажутся сухими и шершавыми, когда он целует ее в лоб, вызывая череду воспоминаний о таких же бесчувственных поцелуях, которые она сама когда-то раздавала направо и налево. Она улыбается в ответ, вздыхая. - Скажешь тоже. Я сама пыталась заставить ее страдать и мучиться на протяжения многих лет, а теперь она способна обставить меня всего за один вечер, не правда ли, маленький Эмма? - курлыкает она, приподнимая Лео, и улыбается. Он тоже расплывается в улыбке, выражая полное одобрение. - Все не так уж и плохо. - Однако же, Крюк здесь, - замечает она. Пират ловит ее взгляд и поднимает бокал в приветственном жесте. Она хмурится в ответ: - Отвратительно. - Уверяю тебя, никто и не ожидает, что вы будете друзьями, - говорит Робин, приподнимая ее подбородок, чтобы запечатлеть мимолетный поцелуй. Она мучительно улыбается в ответ. - Я хочу, чтобы все было как прежде, не обостряя ситуации. Он все такой же любящий и нежный, каким он был прежде, когда все только начиналось, его прикосновения и поцелуи говорят ей, что она дорога ему, и ей больше всего на свете хочется ответить ему взаимностью и утонуть в наслаждении, а не слушать назойливый стук сердца, извещающий ее о том, что все впустую и что перед ней незнакомец. Ей надо всего лишь привыкнуть. К этой близости. Это как раз то, чего она хотела, и она должна быть счастлива, что у нее это есть. Он продолжает целовать ее, а она отвечает до тех пор, пока со стороны двери не раздается чей-то голос: - Простите, - как будто что-то тяжелое ударило ее, и она отшатнулась. Эмма проходит мимо, направляясь прямо к Крюку, и уже готова поцеловать его, но что-то ее останавливает - вместо этого она просто пожимает ему руку. Реджина наблюдает за ней с застывшим лицом, а Эмма молча смотрит на нее в ответ. Робин слегка касается ее руки, намереваясь откланяться: - Пожалуй, пойду отнесу Снежке этот... как его, гуакамо́ле? Она остается одна возле двери, продолжая укачивать Лео, и ловит на себе взгляд Эммы. - Давай я расскажу тебе сказку о том, как однажды Темный и Злая Королева спасли тебя от участи найденыша из джунглей, - продолжает она улюлюкать с младенцем. Он широко улыбается, как будто чувствует повисшее вокруг напряжение, пока она продвигается вглубь комнаты. - Да, именно так они и воспитывают своих детей. Тебе еще повезло, что ты продержался так долго. При этих словах у Дэвида вытягивается лицо, а Роланд внимательно слушает, предвкушая продолжение. Она садится в кресло, не обращая ни на кого внимания. Она продолжает рассказ о злоключениях в Неверленде, как она, окруженная пятью бормочущими дураками, с хилыми представлениями о плане спасения, героически берет на себя инициативу и... Внезапно тот самый придурок номер три - ее любимый из всей партии, даже сейчас, несмотря на все эти хмурые взгляды - садится напротив, продолжая сверлить ее взглядом. Реджина с беспокойством поднимает глаза. - Что? - Это, - начинает Эмма, подражая ее манере, - все ради того, чтобы наш сын не напридумывал чего лишнего, решив, что меня не было рядом в последнее время, только потому, что я офигенно как злюсь на тебя. - Но так и есть. - Ага. - Понятно, - она облизывает губы под пристальным взором Эммы. Эпизоды их последней встречи все еще живы в ее воспоминаниях. - Это хороший подход. Очень сознательно с твоей стороны. - О, только не изображай удивление. Я терпела тебя, пока ты вела себя как последняя стерва, и даже не помышляла, чтобы избавиться от тебя навсегда. - В ее словах есть толика юмора, однако, взгляд все такой же беспощадный. - Сколько в твоем активе? Три? Четыре? Нет, так не пойдет. - Забвение в вечном сне не считается! Эмма загибает один из трех пальцев. - Ты пыталась меня убить в той аварии в лесу в первую же ночь моего пребывания в Сторибруке! Потом подстроила неисправность тормозов. - Это все Сидни. Я никогда не пыталась тебя убить. Эмма сжимает руки, отрицая услышанное. Реджина умоляюще продолжает: - Это правда. Убив тебя, я бы разрушила проклятие. - О, ну конечно! Как удобно, - Эмма вопрошающе поднимает глаза к потолку. - Даже не знаю, как я могла... - она останавливается на полуслове, вздыхая. Вопреки всему в ней вновь вспыхивает надежда. - Могла что? Эмма снова вздыхает. - Ничего, - она замолкает и отводит глаза. Они продолжают сидеть рядом в повиснувшей тишине, избегая смотреть друг на друга, и украдкой бросают взгляды из-под опущенных ресниц, пока другая не видит. Неожиданное спасение приходит в виде Снежки, которая объявляет о том, что ужин готов, и зовет всех к столу. Реджина садится на стул, как можно дальше от Эммы. Она все еще чувствует ее буравящий взгляд на себе, пока отрезает порцию курицы для Роланда, а рука Робина по-хозяйски лежит на спинке ее стула. Она осмеливается поднять глаза только для того, чтобы увидеть, как рука Крюка заняла ту же самую позицию, но уже на спинке стула, где сидела Эмма. Та, в свою очередь, придвинулась как можно ближе к столу, пошире растопырив локти. Они обмениваются быстрыми взглядами, в которых сквозит неуверенность и, быть может, присутствует львиная доля обиды, на которую она, в отличие от Эммы, не имеет права, и она, понурив взор, возвращается к своей тарелке. Крюк развлекает их байками о русалках, Генри, похоже, забыв все свои прошлые обиды, внимательно его слушает со своего места рядом с Эммой. Снежка лучезарно улыбается, обводя взглядом всех собравшихся за столом, вполне довольная своим идеальным семейным ужином. Реджина, с прямой напряженной спиной, сохраняет дистанцию между спинкой своего стула и обеденным столом. Дискуссия переключается на обсуждение кают Веселого Роджера, и Дэвид, недавняя жертва повального гриппа, восклицает: - Не представляю, как ты можешь там жить? Там же все время темно, страшно укачивает и развернуться негде! - Я тоже, - соглашается Робин, пожимая плечами. Снежка согласно кивает, привычная к просторам лесов, как и ее муж. - Киллиан, ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы подыскать себе жилье где-нибудь в городе? Я знаю, ты пару раз останавливался "У Бабушки", но это не то же самое, как если бы ты снял подходящее жилье. - Ну, вообще-то я не уверен, готовы ли мы к этому шагу, - Крюк опускает свою руку ниже, прямо на плечи Эммы. Та усиленно продолжает работать вилкой над лежащей перед ней курицей, втыкая ее снова и снова, пока блюдо не превращается в сплошное месиво из остатков несчастной птицы. - Любимая, ты же предупредишь меня, когда этот час настанет? Я знаю, что Генри уже несколько месяцев подыскивает тебе апартаменты. - Реджина, это просто отвратительно! - восклицает Роланд. Она опускает глаза на свою тарелку, сжимая в руке занесенную вилку, и хмурится при виде размазни, которая когда-то была ее порцией курицы. Снежка поворачивается к ней, и, прокашлявшись, с вымученной улыбкой заявляет: - Что ж, удачи тебе с этим. - Эмма говорит о том, что хочет найти отдельное жилье с тех самых пор, как родился Лео, вот только не похоже, чтобы она посмотрела хоть что-нибудь из того, что Генри нашел для нее, - смеется Дэвид. - Все еще не готова выпорхнуть из гнезда, да, птенчик? При этих словах Эмма поднимает голову, ее губы сжаты в тонкую нитку. - Я как раз работаю над этим. Дайте мне пару недель, и я избавлю вас от заботы обо мне. - Но нам нравится заботиться о тебе! - протестует Снежка. Однако, Эмма опять утыкается в свою тарелку, яростно запихивая в рот то, что осталось от курицы. Воздух в комнате внезапно сгущается и тяжелеет, накаляя атмосферу до такой степени, что, кажется, малейшая искра способна разорвать всех присутствующих на мелкие кусочки. Дай волю ее родителям, и Эмма уже через неделю съедется с Крюком. Реджина внутренне содрогается и решается нарушить повисшую тишину, прежде чем это сделает кто-то другой. - Курица не так уж и плоха. Это какой-то горчичный соус? Снежка расцветает от похвалы, и наперебой с Дэвидом, который помогал готовить, начинает объяснять премудрости своей стряпни. Реджина кивает в такт их словам, когда краем глаза замечает, как Эмма поднимает руку с телефоном, делая вид, что отвечает на звонок, и потихоньку выскальзывает из-за стола. Крюк делает попытку подняться со своего стула вслед за Эммой, однако Реджина делает щелчок пальцами, и он остается намертво прикованным на месте. Какое-то время он пытается сопротивляться, но, когда они встречаются взглядами, он все понимает, на его губах змеится усмешка - она невозмутимо продолжает в упор смотреть на него, - и он сдается, возвращаясь к своей курице. Генри кивает и прячет усмешку. - Я на минутку, - мимоходом шепчет она на ухо Робину, старательно огибая его при выходе из-за стола, чтобы устремиться по лестнице вверх, вслед за недавно исчезнувшей Эммой. Эмма лежит, растянувшись на животе поперек своей кровати, уткнувшись лицом в подушку. Когда она замечает, что это никто иной, как Реджина, в ее словах слышится явное облегчение: - Слава богу, что ты не Крюк. - Я говорю себе то же самое, когда смотрюсь в зеркало. Эмма усмехается, и на миг ее злость испаряется, потом она опять хмурится и глаза снова темнеют. - Что ты здесь делаешь? - Не будучи Крюком? - замечает Реджина, и Эмма угрожающе рычит в ее направлении. Слова застревают у нее в горле, пока она пытается придумать подходящий ответ, и в итоге решает сказать правду: - Я была тебе нужна. - Я не... - Эмма обрывает себя на полуслове, и, повернувшись в ее сторону, смотрит прямо ей в глаза. - А знаешь, они ведь правы. Я уже давно собираюсь съехать отсюда, с тех пор, как родился Лео. Здесь становится людновато, знаешь ли, особенно когда приходит Генри. Я знаю, они не будут ни о чем просить и жаловаться, но настала пора подыскать себе новое место. - Ты была оторвана от них двадцать восемь лет, - замечает Реджина, зная, что в этом ее вина. - Ты имеешь право провести с ними столько времени, сколько надо. - Наверное. Я не знаю. Я просто устала... - Эмма опять зарывается головой в подушку, и еле слышно договаривает: - Быть одной. - Ты не одинока, - шепчет Реджина и присаживается рядом на кровати. Наверное, не стоит этого делать, учитывая, что вкус губ Спасителя все еще преследует ее в воспоминаниях, но Эмма, как ни в чем не бывало, подвигается поближе, сводя на нет все ее попытки сопротивляться. - Твоя семейка идиотов всегда будет рядом, куда бы ты ни направилась. Поверь, им хватит дотошности навещать тебя в твоей новой квартире каждый божий день. - Допустим, - улыбается Эмма в ответ, как будто совсем позабыв о своей злости. Но Эмма не была бы Эммой, если бы следующим своим вопросом не испортила все впечатление. - Так значит твоя гостевая комната теперь пустует? Так, похоже, придется поговорить с Генри на эту тему. - Так и есть, - она отводит взгляд, делая вид, что изучает лампочку у них над головой. - Прости, но так надо. Эмма продолжительно смотрит на нее, всеми силами стараясь не показать свою боль. - Тебе не следовало целовать меня. - Да, не следовало, - вторит она ее словам, отвечая взглядом на взгляд. - Чего бы это ни стоило... - Она слышит звук приближающихся шагов по лестнице и меняет ход своих рассуждений. - Так значит, ты планируешь поселиться вместе с Крюком? - Рано или поздно - да, - Эмма бросает взгляд в направлении лестницы. - Скорее всего, да, - в ее голосе слышится безнадежность, неизбежность происходящего, которую Реджина была способна узнать по малейшим признакам. Однако, в ее случае, партия была более представительной. - Ты заслуживаешь большего. - Я пыталась, - еле слышно проговаривает Эмма, отворачиваясь от нее. - Ничего не вышло. - Да, у тебя, мм, ты разбираешься в жен... - она делает паузу. Шаги на лестнице замирают, и она видит мелькнувшую в проходе темную головку. - В людях. Ты себя недооцениваешь. - Ты сама-то слышишь себя сейчас?! - Эмма резко садится на кровати, практически толкнув ее. Ее глаза вспыхивают от нового приступа боли. Реджина вновь отводит взгляд, старательно изучая выщербинки на дощатом полу. - Разве ты не понимаешь, какая ты... - она резко свешивает ноги с кровати, и встает рядом, возвышаясь над ней в полный рост. У Реджины внезапно пересыхает во рту. - С меня хватит. У меня нет на это времени! - Эмма расправляет плечи и с высоко поднятой головой выходит из комнаты. Она останавливается рядом со Снежкой, только чтобы пощекотать Лео, и устремляется вниз по лестнице. Снежка входит в комнату с младенцем на руках и садится рядом с ней на кровати. - Здрасти. Она кивает в ответ, и Снежка, как обычно, вручает ей Лео. Она опирается ладонями на кровать и расслабляется. - Я не хочу, чтобы она уходила. И я хочу, чтобы она знала об этом. Она была моим другом задолго до того, как стала моей дочерью - и я не хочу потерять их обеих. - Она не хочет расставаться с тобой, - даже сейчас ей сложно признаваться в этом. Разговоры по душам с Белоснежкой никогда не были ее коньком, и ей всегда требовалось некоторое время, чтобы усмирить свою язвительность. - Ты прекрасно понимаешь, что если она сбежит, то... - Закроется от всех, - Снежка вздыхает. - Я знаю Эмму. Она спрячется в своей берлоге, и надумает черти чего о себе, и никогда не узнает, как сильно мы ее любим. Я не допущу этого. Она не отвечает. Внутри по-прежнему кипит ярость от осознания того, что Эмма никогда не считала себя достаточно хорошей для своих родителей, что она загнала себя, исполняя роль Спасительницы, только для того, чтобы заслужить их внимание, что она искала спасение у нее дома только для того, чтобы не быть рядом с недавно родившимся Лео, который постоянно напоминал ей о том, кем она могла быть - и не стала. Реджина ничего не могла с собой поделать, поскольку по-прежнему винила Снежку во всем происходящем. Так или иначе, они обе были виноваты во всем, что произошло с Эммой. Она тяжело вздыхает, когда Снежка замечает: - А ведь мы собирались назвать его Дэниел. - Что? - она недоуменно фыркает при звуке этого имени. - Лео, - Снежка гладит его по спинке, и он теснее прижимается к Реджине. - Я хотела назвать его Дэниелом. Я хотела почтить память твоего Дэниела, и чтобы ты была его крестной, и это могло бы нас как-то примирить, и мы перестали бы сеять смуту вокруг нас. - Она закусывает губу. - Мы ведь были семьей весь прошлый год, не так ли? Реджине вдруг хочется расплакаться. Она смотрит в серо-зеленые глаза Лео, и не понимает, почему они помогают ей сдержаться. Едва удерживая слезы, она проговаривает низким голосом: - Тогда почему вы так его не назвали? Некоторое время Снежка молчит. - Ты встретила Робина, и я подумала, что, возможно, в будущем, ты захочешь вернуться к этому имени. Это... было бы вполне уместно, как мне кажется. Я бы тоже хотела забыть о прошлом ради светлого будущего. Так что, мы выбрали имя Лео. Она смотрит на него, дотрагиваясь пальцами до руки Реджины. - Я была принцессой, пока ты не сослала меня бродяжничать в лесу, и я знала, как мужчины относятся к женщинам, даже к знатным. Они воспринимали их как объект для продажи: чем больше цена, тем лучше. Даже королевы не были исключением, предназначением которых было ублажать королей. Мой отец, однако, не был таким. Реджина вздрагивает при ее словах, однако Белоснежка не замечает этого, или делает вид, что не заметила. - Он боготворил мою мать и меня, и я обожала его. Я никогда не думала, что он мог быть таким, как все, пока не увидела твое лицо, когда мы назвали Лео в его честь. Она больше не может это слушать. Возможно, однажды, это признание доставило бы ей удовольствие - но только не сейчас, даже от Снежки. Борясь с подступающей дурнотой, она резко замечает: - Не забывай, что я убила твоего отца. - Я знаю, - в голосе Снежки нет и намека на сожаление, и она вспоминает, как однажды та держала кинжал у горла ее матери, и ей становится еще хуже. - Я рада, что ты нашла свое счастье, Реджина. Что ты отошла от пути самоуничтожения, и перестала причинять боль другим. О, как это похоже на Белоснежку - как раз в ее напутственно-покровительственной манере. А та продолжает: - И что у тебя теперь есть Робин. Ее внутренности сжимаются еще больше, и она с усилием заталкивает назад подкативший тошнотворный ком: Лео, который Леопольд, Робин, который Дениэл - их лица мелькают у нее перед внутренним взором, и каждый раз, когда она думает о Робине и об их связи, узлы затягиваются все туже, так, что она не может больше дышать. Она хватается за единственный якорь, который у нее есть - глаза Лео: их цвет так до боли знаком, эти губы, которые ее целовали недавно - она все еще ощущает их вкус, щека Эммы нежно скользит по ее шее - этого достаточно, чтобы начать снова дышать и прошептать в ответ: - Зачем ты мне все это рассказываешь? Снежка печально и со знающим видом улыбается в ответ: - Мне кажется, Эмма влюблена в тебя. Реджина не в силах произнести ни слова, ее сердце начинает бешено колотиться. А Снежка продолжает: - От этого могут быть только одни проблемы. Реджина вмиг ощетинивается: от ее былого страха и замкнутости не остается и следа - она готова защищаться. - Это потому, что я злая?! - цедит она сквозь зубы. - Потому, что я недостойна твоего драгоценного дитя? Снежка кажется пораженной, наблюдая столь неожиданный всплеск бурной ярости, которая, казалось, вдруг заполонила пространство между ними. - Нет, потому что у тебя есть предназначенная тебе Судьбой любовь, Реджина. И я не хочу, чтобы Эмма страдала от неразделенной любви, - она вновь закусывает губу. - Я знаю, она дорога тебе, и ты бы никогда преднамеренно не причинила бы ей боль. Просто... я не хочу, чтобы она стала еще одной жертвой нашей распри. Я не хочу, чтобы вообще были какие-либо жертвы с обеих сторон. Она возвращается мыслями к Робину и Роланду, вспоминает Эмму, думает о цепях и застенках своего замка, перед внутренним взором вспыхивает львиная татуировка, и она знает, что лжет сама себе, когда отвечает: - Их не будет.