Стопятисотый попаданец или танцы на граблях

      — Она напала на меня и вывернула руку! Хотела ограбить, да не рассчитала, что я буду дома! — орал старый мой знакомый, тыкая рукой в меня.       — Неправда! Всё было не так! — тоже кричала я, смотря в безразличные лица, пытаясь найти хотя бы грамм сочувствия. Но парочка охранников даже не шевельнулись, а присяжные вообще не смотрели на меня. «Присяжными» я назвала дюжину человек, сидевших в уголке и работающих с кожей. Видимо, они правили седла, и им не было никакого дела до меня или кричащего мужчины.       Мы находились в небольшом, но богато украшенном зале: пол и стены были покрыты отделкой и сине-голубой мозаики и позолотой. Видимо, этот зал когда-то был особенно прелестным. Сейчас же практически ничего не осталось от былой роскоши: на пьедестале, где виднелись каменные обломки статуи, сидел старик на коврах и решал, кто из нас прав. Ниши по бокам зала были завалены каким-то барахлом, а позолоту повырезали везде, где смогли дотянуться жадные руки людей.       — А ну, заткнулись все! — перекричал нас седовласый бородатый старик. На его тонкой шее висела золотая цепь, казалось, она должна была одним своим весом переломить пополам тонкую шею. Но, несмотря на безобидный вид божьего одуванчика, он был жилистым и подвижным человеком c хитрыми светлыми глазами. Глава всего крысиного гнезда сидел на самом высоком месте, бросая орлиный взор из-под гигантских белых бровей. Время от времени он поглаживал свою бороду с таким отрешенным видом, что, казалось, ему совсем не интересен импровизированный суд.       — Она грифер, а не фермер или шахтер. Пришла сюда по моему приглашению, — сказала Катария, спокойным голосом скрестив руки на груди.       — Так значит, ты готова нести за нее ответственность? — наконец заинтересовался делом судья. — В случае доказательства вины тебя, как и эту девчонку, выбросят в озеро кипящего зловония, а все вещи заберут на нужды крепости.       Катария лишь поморщилась:       — Да, я знаю риски.       — Ну, знай тогда, знай, — прохрипел старик, завозившись на своем месте. — Дурочка.       — Когда придут свидетели? — громко спросила ведьма, делая вид, что не услышала последние слова.       Я аккуратно задергала край одежды Катарии, и та склонилась ко мне, выслушивая мой шепот:       — Никого не было в тот момент, свидетелей не будет, — она лишь кивнула головой и встала около меня.       Я сидела на стуле, столь любезно пододвинутом мне кем-то из охраны. Мой оппонент сидел на таком же, и время от времени бросал злые взгляды в мою сторону. Конечно, я не оставалась в долгу. Но наше безмолвное соперничество прервал вернувшийся пацан, которого старик куда-то отправил стоило нам с Катарией войти в зал.       — Свидетелей нет! — крикнул прибежавший парень. — Я всех опросил, не было никого в то время в спальном крыле.       — Что ж, — проскрипел старик, стукнув своим посохом. — Только что всё усложнилось. Катария!       — Я слушаю, — ответила она. Удивительно, как она сохраняла самообладание в такой непростой момент.       — Ты утверждаешь, что эта девочка не наш гость, что пришел купить услуги? — вновь спросил старик. Боже, он спрашивал одно и то же по нескольку раз, всего лишь меняя формулировки. И ответ всегда был один. Ему самому-то не надоело?       — Так точно, — слегка устало ответила ведьма.       — А ты, Гамбал, говоришь, что эта девушка напала на тебя в твоей же комнате? — у «пострадавшего» аж глаза хитро забегали. Театрально заломил руки, показывая какой ужасный вред я ему нанесла. Обманщик. Я впервые пожалела, что не убила кого-то вовремя.       — Да, ваша светлость, — подобострастно ответил обвиняющий, показательно убаюкивая свою руку.       — Пфх, «ваша светлость»? Когда это я успел стать членом совета? Непонятно… — проворчал старик, но потом вернулся к делу. — Грифер не нападает на грифера в этих стенах. Так было сначала — так будет в конце. А теперь, девочка, расскажи свой вариант развития событий, — обратился ко мне глава, посмотрев на меня из-под своих взлохмаченных бровей.       Катария незаметно кивнула мне, дав разрешение ответить:       — Я поднималась по лестнице, когда открылась дверь и на меня напал этот вот, — указала я рукой на «потерпевшего». — Вот, собственно, и всё.       — Кхм, а ты признаешь, что ты пришла нанять нескольких головорезов? — опять с надеждой спросил он.       — Нет, нет, с чего бы мне? — открестилась я. В самом деле, зачем мне кого-либо нанимать, пф.       — Жаль, так было бы намного меньше мороки, — сипло ответил глава. — И за тебя бы потребовали выкуп.       И тут мне стало ужасно любопытно:       — А если бы решили не платить? Что тогда будет? — спросила и увидела сквозь бороду улыбку престарелого судьи.       — Что будет, что будет… Выкинули бы тебя в самый низ в подземелья и отрабатывала бы нам убытки.       — Но это же рабство получается! — возмутилась я.       — Точно, девочка, точно… Но в отличии от Королевства, у тебя была бы хоть какая-то надежда на освобождение и принятие в гриферы, — посмеиваясь, ответил он. — Так что… Ты грифер или нет?       Я обернулась к Катарии, но она даже не смотрела на меня: развернулась ко мне спиной и смотрела на того идиота, что вдруг решил на меня в местный суд подать. Так что я решила дальше продолжить без оглядки на ведьму:       — Да, я грифер, просто недавно присоединилась к вам, — ответила я, немного замявшись.       — Хмф, — задумался глава и начал поглаживать свою длинную бороду.       — А, то есть она ещё и шпион! — вдруг вновь активизировался потерпевший.       — Это серьезное обвинение, ты… — начала со злостью Катария, но её перебили:       — Прекрати, ведьма! — топнул ногой глава. — В этом есть смысл.       — А чей я шпион? — тихо и неуверенно спросила я саму себя. Но меня услышали.       — Чей? А-ха-ха-ха! — рассмеялся глава. — Смешная девочка. Где ты её откопала, Катария?       — Я её нашла несколько месяцев назад. По всем признакам она потеряла память, так что пришлось некоторое время понянчиться с ней, объясняя правила выживания здесь. Я же пригласила её сюда, — я внимательно вслушивалась в легенду, что сочинила цыганка, пытаясь всё запомнить. Вдруг меня спросят о чем-нибудь этаком.       — Хмф, какая интересная история. Это правда, дитя? — Спросил он меня, пронзая орлиным взглядом.       Я почувствовала, как табун мурашек пробежал у меня по спине. Я ещё ни разу так открыто не блефовала, так что мне казалось, что старик с пронзительными глазами видел меня насквозь.       — Да, всё так и было, — кивнула я и стала ожидать, что же на это ответит оппонент.       — …Ладно. Ещё раз повтори, как ты встретила нашего дорого Гамбола? — спросил глава, хитро подмигивая.       — Я поднималась по лестнице вверх, когда этот мужчина вышел из двери и начал угрожать мне, используя силу. Это была самозащита, — чистейшая правда.       — Значит, ты — маленькая, хрупкая девушка, оказалась сильнее борова с кулаками каждый с твою голову? — хитро спросил судья.       — Я очень сильная, на самом деле, — смутилась я. — Дайте мне камень или доску, и я докажу, что сильнее многих здесь присутствующих.       Послышался гиеновый смех со стороны то ли охраны, то ли присяжных… Однако старик не разделил их веселья:       — Даже так? Что ж… — он кинул мне свою трость и сказал: — Разломи этот посох, и я поверю тебе.       Я смутилась. Насколько мне необходимо быть сильной? Достаточно, чтобы вывихнуть руку здоровому мужику и в то же время не показаться каким-нибудь суперменом… Посох затрещал под моими руками, когда я деликатно начала его гнуть. Прислушиваясь к треску и своим ощущениям, я пыталась понять, когда стоит остановиться. Но не прошло больше трех секунд, как посох все же переломился.       — Вот это да… — сказал старик и откинулся назад, на импровизированную спинку из ковров. — Ну что, поздравляю. Ты все же смогла её разломить, а ведь на ней были старые чары… Это что-то.       Я залилась румянцем — не каждый день меня хвалят.       — Теперь, очевидно, что ты могла вывихнуть руку Гамболу, — он натужно закашлял, прикрывая рот. Не прошло и минуты, как он продолжил. — А я-то хотел вас отпустить и сделать предупреждение нашему всеобщему другу, чтоб врать не смел. Но теперь все поменялось.       — Ой, — надо было притворяться совсем безобидной. Почему мне это самой в голову не пришло?       — Я все ещё настаиваю, что произошло недоразумение, — сказала ведьма, возвращая нас всех к сути дискуссии.       — Да, да, ты как всегда права, — откинулся на спинку глава и задумчиво дернул себя за бороду. — Глеб, ты все ещё утверждаешь, что эта девушка напала на тебя с целью поживиться твоими вещами?       — Да, утверждаю, — сейчас этот Глеб не выглядел таким же самоуверенным, каким был в начале местного судебного процесса. Он стал тише и начал нервно время от времени облизывать губы. Очевидно, он начал чего-то бояться, но чего?       — Значит так, — сказал старик, поднявшись на ноги, торжественно разводя руки. — Ввиду недостатка улик и моего нежелания дальше разбираться, кто прав, а кто виноват, вот мой приговор: Алекс отправляется на день работать в подземелье, так как я не хочу, чтобы она считала, что всё ей будет сходить с рук. Гамбол обязан внести два серебряника, так как он, старая брюзга, начал конфликт первым. И, конечно, наша красавица-ведьма должна отдать парочку зелий не меньше третьего уровня, — он плюхнулся обратно на свое сидение.       Глеб что-то неразборчиво, но громко бурчал, а Катария тяжело вздохнула:       — Идем, Алекс… — но её перебил возглас главы.       — Гамболу добавляется ещё одна монета за брюзжания. Я, может быть, и старый, но не глухой, — сказал глава, и называемый со скоростью кометы вылетел из зала. — А тебя, Алекс, я попрошу остаться.       Честно сказать, это меня несколько напугало. Сразу вспоминается отрывок из фильма, не помню, какого. Что ему от меня надо-то, а? И так отправил работать, «чтобы она считала, что все ей будет сходить с рук, бе-бе-бе», — вот так я это слышу. Против воли начинали надуваться щеки от злости, а руки сами скрестились на груди.       Катария тронула моё плечо и сказала:       — Иди, не бойся, — и ушла за убежавшим. И оставила меня. Злость бурлила внутри, хотелось, чтобы все прекратилось. Фарс какой-то. Все с каждым шагом становилось все запутаннее и страннее…       — Что надулась, как летучая мышка на оцелота? — спросил старик, приковыляв ко мне и взяв меня за руку. Рука у него была тонкая, со вздувшимися суставами от тяжелой работы. Кожа была тонкой и бледной, как пергамент. Сам же старик вблизи оказался довольно ухоженным, хоть на носу и росла какая-то бородавка. А из нее волосок рос, какая же гадость.       Конечно, мне сначала это панибратство показалось излишне, но, почувствовав, как он опирался на меня, я вспомнила, что, вообще-то, это я сломала его трость. Так что я засунула подальше язвительные замечания, что грозились сорваться с языка, и решила провести старика туда, куда ему нужно было. Но все равно была надутой.       — Всё, всё, вы больше не нужны, — махнул старик рукой на парочку, что раньше стояла у входа с мечами и в полной броне. — Вы не были нужны с самого начала, любопытные вороны.       Охрана сконфуженно переглянулась и поспешилв по своим делам. А старичок-то ничего, бойкий. Слишком бойкий для того, кто ходит еле-еле.       — Проводи-ка меня до моих комнат. В конце-концов, это ты сломала мою трость.       «Сам же дал её», — немного сердито подумала я.       — Ну все, хватит дуться, — сказал старик и дружески пихнул меня в бок. — Расскажи, о чём думаешь.       Это не было похоже на приказ или сарказм, скорее на дружеское предложение потрепаться ни о чём.       — А что я должна делать в этих ваших подземельях? — спросила я, решив узнать побольше.       — Так вот от чего ты нос повесила? Фигня это всё, даже я несколько раз оказывался на твоем месте, тоже чистил вольер слизней, — сказал старик. — А теперь налево.       Мы шли по когда-то красивым прохладным коридорам с разломанной лепниной и мозаикой. А глава как будто специально спотыкался или почти падал, утягивая меня за собой. Но я терпеливо молчала и помогала подниматься вновь и вновь.       — Что, нравится? — заметил старик мои оглядывания. — Ещё бы, это создавалось в старые времена, тогда знали толк в строительстве.       Молчание опять повисло мертвым грузом. Наконец, мы подошли к большим дверям. Старик навалился на стену:       — Теперь открой и проводи меня внутрь.       Я пихнула тяжелые створки и двери плавно открылись, даже не скрипнув. Видимо, за ними очень хорошо ухаживали. А комната мне показалась бедноватой, учитывая, что здесь жил глава местных гриферов. Мне казалось, что у него должно было быть всё забито золотом, а меня встретили беднота и запустение.       — Что, другого ожидала? — сказал вдруг сам по себе идущий старик. Он бодренько одним махом закрыл дверь и прошлепал к большому креслу в глубине зальной комнаты. — Да не бойся, не укушу, — посмеиваясь, добавил он, заметив моё замешательство.       — Да, для дома самого важного человека здесь довольно… Пусто и просто, — наконец сформулировала я свои мысли.       — Хах, настоящему гриферу не нужны роскошь или богатство, только безопасное место, где можно завалиться поспать без беспокойства о своей безопасности… — ответил он, расслабляясь на кресле. — Во всяком случае, мне — точно. Не люблю лишние пылесборники.       Я хотела было уже уйти и незаметно выбраться отсюда. Все эти стены и потолки без кусочка неба и свежего ветра меня угнетали. Ну и что, что мне сказали отработать? Я здесь больше никогда не появлюсь.       — Подожди, Алекс, — сказал он мне в спину. — Мы ещё не обсудили самое главное.       Я развернулась, но так скверно спрятала свою досаду, что старик аж хмыкнул, увидев моеё лицо.       — У меня есть парочка вопросов, — он взял что-то из тарелки со стола и положил это в рот.       — Хорошо, — я подошла ближе к креслу, на котором сидел старик и с удивлением увидела, что он ел какие-то листья.       — Дурман-трава. Хочешь? — со смешком спросил хозяин дома. — От боли самое то. И душевной и физической, ах-ха-ха-ха.       — Нет, спасибо… — ответила я и старик вновь стал серьезным:       — А теперь послушай меня, девочка. Мне очень интересно узнать, что ты делала в спальном крыле. И почему дежурные не видели, как ты заходишь.       Мой взгляд забегал по комнате, пока я лихорадочно пыталась найти ответ. В результате, решила, что лучше отвечать правду, но не всю:       — Я пришла по секретному ходу. Я не знала, что здесь есть другой вход, — чтобы не запутаться, я должна говорить правду, только вместо Херобрина подставить Катарию. И пусть дед потом разбирается с ней. А если повезёт, то он совсем потеряет к нам интерес. — Катария дала мне вот эту подсказку, — я протянула картинку с деревом, на котором поплыли линии, выведенные чернилами.       — Очень интересно, — сказал он, разглядывая бумажку. — Вот уж не думал, что ведьма занимается собирательством старого ненужного хлама, — тяжело вздохнув, он продолжил: — Тебе не обмануть меня, эта подсказка стала бесполезной, когда вокруг поднялась бурлящая топь.       Я не знала что ответить и потому стояла, закрыв рот, напряженно смотря себе под ноги.       — Не пойми меня неправильно, я верю, что ты не засланный шпион. Я верю Катарии, а она защищала тебя — потому я доверяю и тебе, — глава выплюнул сжеванные листья в, как видно, специальную стоящую емкость на столе, и взял ещё свежих листьев. — Но я должен знать все входы и выходы, чтобы не подвергать опасности моих людей.       — Я… Я вышла из самой нижней комнаты. Там есть лаз, — блин, да он вертит мной как хочет. Надавил на больное место.       Вокруг разлилось неловкое молчание, и я, как ребенок, начала перекатываться с носочка на пятку разглядывая интерьер. Ничего интересного здесь не было, только два шкафа, ковер и кресло со столиком. И много свободного пространства.       — Я знаю про этот лаз, он ведет на небольшой берег, покрытый камнями и тиной. Честно говоря, меня приводит в ступор, как ты там оказалась. Потому прошу рассказать, как ты это сделала.       Я уперлась взглядом в ноги и поднимала голову. Я не знала, что сказать. Могла ли я рассказать правду? Думаю, нет. Я не забыла, что он отправил меня незаслуженно отрабатывать преступление. Которое даже не было преступлением.       — Ладно уж, иди, — устало ответил старик. — Спускайся всё время вниз, так ты точно попадешь в нужное место. Или можешь спросить у любого, кого встретишь.       И я вышла из его дома, прикрыв за собой двери.