Побег

12.       Моё тело окутывает теплый ветер, меня целует своими лучами Солнце. Все отступило на второй план. Сейчас только я и стихия. Я позволяю ей подчинить себя. Принимаю порывы ветра, треплющие мои волосы, принимаю поцелую соленых брызг, принимаю поглаживания моей кожи солнечными лучами. Я часть стихии. Я нужна ей, так же как и она мне. Мне невероятно хорошо. В животе бьют крыльями сотни бабочек.       Но это снова сон. Просыпаюсь от того, что мой нос что-то щекочет. Приоткрываю один глаз – комната тонет в утреннем Солнце. Оно сейчас почти не греет, но посылает очень внимательные лучики, от которых никто и ничто не скроется. Открываю второй глаз – передо мной темное пятно. Фокусирую оба глаза на пятне – непонятно. Оно слишком близко от меня, чтобы я могла различить то, что вновь меня вытащило из желаемого отпуска. Немного отстраняюсь, хмурю брови и фокусирую зрение. Что тут у нас? Чье-то ухо и лихой вихор челки, который щекотал мне нос. Я спала, уткнувшись в ухо Джошу. Я вижу, как во сне подрагивают его ресницы. Солнце заигрывает с нами, скользя лучиками по лицам.       Моя левая рука покоится на груди друга, и он ее сжимает своей правой рукой. Крепко держит, убрать ее я не пробовала (боюсь потревожить сон друга), но уверена, что мне это не удастся. Кладу голову назад на подушку, вдыхаю знакомый запах своего лучшего друга. И откуда у меня этот страх потерять его. Мы не связаны никакими обязательствами друг перед другом. Он как истинный друг и джентльмен всегда защищал и поддерживал меня. Хочу чтобы время замерло.       Но реальность беспощадна, и я слышу писк будильника. Джош быстро на ощупь находит источник шума, приоткрыв один глаз, смотрит на экран и отключает. Закрывает глаза и продолжает лежать без движения. Но по его дыханию я понимаю – больше не спит. Пододвигаюсь губами к его уху и тихонько произношу:       - Не хочу чтобы ты уезжал, - мой голос звучит хрипло спросонья. Джош только довольно улыбается и сильнее сжимает мою руку. И я уверена, что и ему не хочется уезжать. Большим пальцем он поглаживает тыльную сторону моей ладони. Переворачиваюсь на спину, и чувствую, как он сильнее сжимает мою ладонь в свое руке. Поворачиваю голову, но Джош так и лежит с закрытыми глазами. Он не произносит ни слова. Просто лежит и поглаживает мою кисть. Под своей рукой я чувствую размеренное сердцебиение парня. Меня успокаивает этот звук, вселяет уверенность, что все будет хорошо. Меня снова обволакивает океан, я качаюсь на волнах и смотрю в безмятежное небо, где носятся чайки. Я слышу их крики.       Просыпаюсь от вполне ожидаемого сигнала будильника. Больше меня никто не держит за руку. Вторая половина кровати пуста. В квартире неслышно ни звука. Я вновь одна. Вновь утопаю в тишине. Солнце больше не навязчиво, но его свет затапливает комнату. Часы показывают одиннадцать. Надо вставать. Я вновь спала одетой, только шерстяные носки с меня сняты. Выбираюсь из-под одеяла. Сидя на кровати стягиваю колготки. Какое это блаженство ступать по прохладному полу босиком. Направляюсь в ванну. Полка у зеркала опустела – пропали вместе с хозяином вещи Джоша. От этого что-то сжимает грудную клетку. Да что со мной!? Мы не первый раз разъезжаемся. Это часть нашей работы – быть постоянно в разъездах. Стягиваю своё платье, аккуратно кладу его на край раковины. Беру одинокое полотенце, своё Джош отправил в корзину для белья. Снимаю белье и отправляю в ту же корзину. Забираюсь в ванну и включаю воду. Струйки воду смывают с меня вчерашний день, унося его по трубам далеко-далеко.       Выбираюсь из душа, насухо вытираюсь полотенцем и надеваю свой мягкий халат в пол.       Иду на кухню, завтракать, на удивление, не хочется. Кофеварка меня встречает почти полной с горящим красным огоньком, оповещающим, что она стоит на подогреве. Улыбаюсь. В этом весь Джош. Он может уехать, не попрощавшись, но сумеет показать свою заботу. Наливаю себе чашку кофе, иду к холодильнику за сливками и вижу конверт, прикрепленный к холодильнику. Открепляю его и достаю сливки. Дополняю свой кофе сливками, с чашкой и конвертом иду в гостиную. Аккуратно открываю конверт и достаю оттуда сложенный пополам лист бумаги – Джош написал мне целое письмо:       « Доброе утро, Джен! Я не дождался, когда ты проснешься, а будить, понятно, не стал. Мне пора уезжать, но я хочу, чтобы ты знала, что я вернусь сюда до Рождества. Я вернусь к тебе. – Слово «к тебе» подчеркнуто несколько раз. – Я очень скучал и скучаю по тебе. Вчера был удивительный день, я безмерно благодарен тебе за него. Я чувствовал себя нормальным, и живым, что ли. Счастливым. Извини, если я был слишком молчалив, мне было приятно находиться с тобой рядом, как в старые добрые времена прям. Но говорить совсем не хотелось, да и незачем, ты и так меня отлично понимаешь. Твоя вчерашняя речь меня потрясла. Я не думал, что для тебя тоже… Я хочу сказать, что я не думал, что ты тоже так скучаешь. Мы же друзья, и это было бы нормально, если бы мы были нормальными людьми) Я много раз хотел позвонить или написать, но не думал, что тебе это настолько нужно. Я постараюсь скорее закончить мои дела. А их у меня на неделю. Береги этот город, Бэтмен!       P.S. Я буду скучать.       P.P.S. Включи телефон. Пожалуйста.»       Перечитываю письмо еще раз, пытаюсь осознать, что написал Джош. Он тоже скучал, но не писал и не звонил мне с самого моего дня рождения. Он думал, что мне это не нужно? Где же твои глаза, друг? Что с нами случилось? Так, стоп! Так и я не писала и не звонила ему. Даже на его день рождения, мне хватило сил только на бредовую СМС со смешной картинкой. А тут он пишет, что скучал и скучает, что вернется. Вернется ко мне! Ко мне?       Читаю письмо еще раз. Ну да, «к тебе» подчеркнуто несколько раз. Что это значит? Мне кажется, я понимаю, но не принимаю всего, что происходит. Я чувствую потребность в человеке, и она взаимна. Я нужна ему также как он нужен мне. И что это значит? Многовато вопросов для одного утра.       Из задумчивости меня выводит телефонный звонок. Иду в коридор.       - Алло, - хрипловато говорю я в трубку.       - Доброе утро, - слышу в трубке энергичный голос Софи, - хорошо отдохнула вчера?       - Мало, - жалуюсь я.       - Милая, нам осталось уже не так много дел, но сегодня важный день. Мы заедем за тобой через час.       Я угукаю, а Софи кладет трубку.       Оставлю свои размышления до вечера. Сейчас я хочу подключить себя к этой цивилизации снова. Я не хочу, чтобы гнетущая пустота вокруг поглотила меня. Ищу свой телефон. У него села батарейка. Ставлю на подзарядку и иду собираться. Сегодня съемка для Vogue. Мой наряд прост – темные джинсы, и свитер. В гардеробе обращаю внимание, что на полках остались вещи Джоша. Немного, но есть. Также и в шкафу с вешалками. А парень серьезен. Посмотрим. Не хочу об этом сейчас думать. У меня остается полчаса и я собираюсь позвонить маме. Она очень рада меня слышать. Пересказывает последние новости, которые произошли дома, когда я об этом спрашиваю. Оповещает о планах на Рождество. И снова планы. Никакой импровизации. Когда она спрашивает, чем занималась я, рассказываю, как ляпнула, что выбираю Джоша в прямом эфире на радио, как позвонил на радиостанцию Джош и сказал, что выбирает меня, как получила втык от Софи, как провела следующий день с Джошем. Умолчала только про свою речь на балконе. Мама молчит, обдумывает сказанное. А потом задает вопрос, который не ожидаю услышать от нее:       - Скучаешь по нему? – в голосе мамы заботливые нотки.       От мамы нет смысла скрывать.       - Да. – честно признаюсь я, - Сегодня ему пришлось улететь, вот сижу, себя жалею, - уже смеюсь я, - что я снова одна в большом городе.       Мой тон успокаивает маму.       - Мам, можешь звонить мне на старый номер, я включу телефон через час примерно, - заверяю я маму.       - Рада это слышать, а то братья с ума сходят. Им непонятно, зачем ты так поступила, так что будь готова к волне гнева на праздники.       Я улыбаюсь, но мама задает вопрос, который стирает улыбку с лица:       - Ты приедешь с Джошем? – мама спрашивает вполне будничным тоном.       - Не думаю, - тяну я, - между нами нет ничего… особенного, - лукавлю я.       - Уверена? – смеется мама.       Ее тон путает меня еще сильнее, чем письмо Джоша утром.       - Нет, - продолжаю откровенничать я, - Не знаю, что происходит. Я скучала по нему почти четыре месяца, но поняла это только сейчас. Я не знаю, что происходит. Но домой я приеду одна. Джош на Рождество должен быть дома. Мишель его не простит, если его не будет на Рождество.       - Да, говорила с ней, - говорит мама, - Она очень ждет его домой на праздники.       Вот и славно, раз Мишель ждет, значит, Джош ей уже пообещал.       - Не забивай себе голову ерундой, дочка, - ласково говорит мама, - Софи мне сказала, что у тебя каждый день съемки и встречи. Вскоре ты сможешь отдохнуть дома. Ну как отдохнуть, - смеется мама, - Выдохнуть, потому что Медвежонок вряд ли даст тебе отдохнуть. Он уже все уши прожужжал, как он с тетей Дженни будет играть. Я улыбаюсь этим словам. Люблю своих племянников, Теодор совсем мал еще, а Беар смышленый парень и очень любознательный.       Прощаюсь с мамой, мне пора идти. Она желает мне удачи, я ей хорошего дня.       Об этом разговоре я тоже подумаю после.       А пока меня ждет съемка для Vogue. Интересно, почему большинство съёмок назначены на второю половину дня?! Закончив разговор с мамой, я отсоединяю от зарядки телефон, зарядное устройство летит в сумку, нацепляю шарф и шапку, пальто и ботинки на низкой подошве, и выхожу из дома.       В фойе по привычке здороваюсь с Альфредом. Интересно, он когда-нибудь отдыхает?       Выхожу на улицу, до машины близко, но я все равно кутаюсь поглубже в свой шарф.       В машине меня уже ждут Барт на переднем пассажирском, я сажусь рядом с Софи на заднее сидение. Здороваюсь со всеми. Софи рассказывает план дня, и то, что от меня ждут на фотосессии. Алан ловко ведет машину по заснеженным улицам Нью-Йорка. Очень рада, что он со мной. А учитывая, что Софи весело щебечет, значит, моя оговорка на радио никак не отразилась на текущем положении дел. Иначе Софи бы уже читала мне нотации.       Всю дорогу мы шутим и болтаем. Я не замечаю, как мы подъезжаем к одному из пятизвездочных отелей в Манхеттене. Софи дает распоряжения Алану. По плану, это семичасовые съемки. Значит, забрать нас нужно будет только вечером.       Мы поднимаемся в шикарном лифте на последний этаж, где уже вовсю кипит работа. Снова все бегают, завидев меня, начинают улыбаться. Я стараюсь быть приветливой и улыбаюсь в ответ. Софи беседует с каким-то человеком, пока я озираюсь. Столько людей и из-за меня одной. Наконец, Софи со своим спутником подходят ко мне.       - Это Маркус Руффус, он руководитель съемки, - знакомит меня Софи с парнем на пару лет старше меня.       - Очень приятно. Дженнифер – тяну руку я.       Он жмет мою руку и начинает рассказывать как здесь и что. Что меня ждет. А ждет меня очередная съемка в деловых костюмах. Для них я новый символ сильной независимой женщины. Меня хотят нарядить в брючные костюмы. Но на этот раз, я и мой образ важнее вещей. Я – новая модель эпохи. Раскрепощенная, неидеальная, но сильная и во мне чувствуется личность. У меня интересуются весом и качают головой. Когда я называю. Они привыкли работать со скелетами в коже, но и я не модель, но они меня позвали. Нечего мне тут качать головой. Мой вес подходит моему росту. Как я, по их мнению, должна ноги таскать?       Меня отправляют к визажистам и стилистам. Тут из меня делают красавицу. Макияж простой, неброский, волосы лежат небрежно. Но выгляжу я невероятно стильно. Кожа снова светится. Черты лица несколько заострены. Одежда простая и вполне удобная. Несколько фотографий делают без обуви. Вокруг простая обстановка – пара кресел, стеклянный столик, ваза с белыми цветами и много света. Я переодеваюсь четыре или пять раз, прежде, чем объявляют перерыв на обед. Я ужасно проголодалась. И, какое чудо, я вижу Алана, который о чем-то болтает с Бартом. В руках у Алана пакет из Le Bernardin. Одного из отличнейших итальянских ресторанов Нью-Йорка. Я смотрю на Софи, но та тоже удивлена. Мы одновременно подходим к Алану и Барту. Я замечаю у Барта такой же пакет.       - Съемки на половину дня затянутся, и я взял на себя смелость привезти вам горячей еды, – извиняясь, говорит Алан, и вручает мне и Софи по пакету.       Я заглядываю в пакет, запах идет оттуда изумительный.       - Алан, ты просто чудо! – констатирую я и слегка приобнимаю Алана.       Мы благодарим Алана, берем по пакету и идем обедать. Мне достается паста с морепродуктами и овощной салат. Прошу Софи вернуть мне мой телефон, который я отдавала ей дозарядить. Она мне сообщает, что звонили Блэйн, Ник, Джена, Эми. Была пара сообщений от Джоша.       Пока ем, читаю сообщения Джоша.       Он прислал фото океана, песка и пальм. Он на Гавайях. Везет же. Фотографирую тарелку с едой и отправлю ему, подписывая, что Алан сегодня наш кормилец.       Звоню Джене и мы с ней весело болтаем, она сообщает мне, что беременна, но это пока секрет для общественности. Естественно, я обещаю держать язык за зубами. Обещаю увидеться в ближайшее время. Звоню брату и слышу брюзжание по поводу того, что он весь изволновался. Подшучиваю над ним. Договариваемся увидеться дома. На этом прощаюсь.       Эми расхваливает режиссера, с которым я встречалась пару дней назад. Оказалось, она умудрилась провести с ним собеседование по видео связи. Теперь это главный претендент на режиссерское кресло нашего сценария. Звоню Нику и мы весело болтаем о всякой ерунде. Он сейчас в Европе, у него, как и у всех нас хлопоты. Замечаю сообщение от Жюстин, и немедленно набираю ей. Объясняю подруге куда пропала, она мне о своих планах. Оказалось, что она тоже в Нью-Йорке по делам. Договариваемся увидеться в ближайшее время.       Мне не хватает Жюстин. Она была со мной на рассвете моей славы и стойко принимала бой с папарацци, журналистами, сценаристами и всеми теми, кто жаждал моего внимания. Жюстин – моя каменная стена, мой фильтр внешнего мира. И, хотя, я уже около года работаю с Софи, Жюстин по-прежнему моя лучшая подруга. Софи, кстати, нашла себе на замену сама Жюстин. Как она выразилась, та полностью соответствует высоким стандартам профессионализма, и способна обуздать такого безбашенного клиента, как я.       Да, вернулась в цивилизацию, вздыхаю я, дожевывая последнюю креветку.       Снова зовут на съемочную площадку, переодевают, поправляют макияж и вновь команды как встать, как повернуться и так далее. Так продолжается еще три часа. По истечении которых я не чувствую лица – оно сегодня старалось как могло и даже лучше.       Вымотанная, я погружаюсь в машину вместе с Софи и Бартом. Алан везет по домам вначале меня, затем ребят. Софи, беспокоясь, что раскроют мое место проживания, просит меня садится в машину и выходить из нее только на подземной парковке. Тем более что, Джош рядом. То есть для нее это повышенный уровень тревоги. Не стала говорить, что он уехал. Это только мое дело. Прощаюсь со своей командой. И понимаюсь домой.       Не зажигаю свет, на улице стемнело совсем недавно. И свет уличного фонаря ярко освещает помещение, проникая сквозь огромные окна. Оставляю пальто, шарф и ботинки в коридоре. Иду на кухню. Я не хочу есть. Я не хочу пить. Я хочу найти записку. Новую записку от моего друга. Но ее нет. Я почти расстроена, но вспоминаю, что подключилась к цивилизации. Возвращаюсь в коридор за телефоном. Думала, что отвыкнуть от телефона будет сложно, оказалось – привыкнуть к нему сложнее. Я все время его где-то забываю.       И вот она моя долгожданная записка. Сообщение от Джоша. А точнее, несколько его фотографий со съемок. Он на песке в купальных шортах и пляжной рубахе. Еще кадр – он на доске для серфинга в других купальных шортах и голым торсом. Выглядит соблазнительно. Так и пишу. Он не поднимает тему своего письма или моей пламенной речи. Мы снова ведем себя как старые добрые друзья. Я расслабляюсь и понимаю, что мне лень думать о чем-то сейчас. Я не хочу думать о том, что я ему сказала, и что он мне ответил. Иду на кухню, беру бутылку вина и бокал. Возвращаюсь в гостиную и включаю телевизор. Складываю ноги на столик, там же стоит мой бокал, делаю фотографию своих вытянутых на столе ног, в кадр попадает мерцающий телевизор и бокал вина. Отправляю сообщение, рассказывая, что мой день окончен и я в квартире, про то, как Алан проявил заботу о нас и привез обед на площадку. Для меня это трогательно.       Джош отвечает, что он был поражен действиями Алана, когда мы ездили в театр, так что сейчас он не удивлен. Мы еще какое-то время переписываемся, болтая о всякой ерунде. Внезапно Джош замолкает, а я решаю, что пора идти спасть. Бокал уберу завтра. Иду в ванну и долго стою под душем. Выбираюсь из душа, иду в гардеробную выбрать пижаму. Выбор падает на кружевной топ на бретельках и шорты. Забираюсь в кровать. Мыслей в голове нет, а значит, сейчас меня потащит в сон, и я вновь погружусь в привычный уже мне океан. Но сон не идет. Я ворочаюсь на кровати, она начала казаться мне неуютной. Еще и удушливый запах моих духов. Просто сводит с ума. Не думала, что они могут начать меня так раздражать. Вот что значит спать в одежде!       Встаю с кровати и стягиваю с нее постельное белье. Все кидаю на пол. Хочу застелить свежим. Беру с кровати последнюю подушку – подушку Джоша и замираю. Она пахнет другом. Подушка впитала в себя его запах, за те ночи, что он на ней спал. Меня что-то останавливает, и я возвращаю ее на место. Остальное тащу в прачечную и запихиваю в корзину для грязного белья. Возвращаюсь в спальню, застилаю свежим бельем. Но не могу теперь заставить себя лечь. Что со мной? Стою и смотрю на свою кровать. Я не хочу сегодня ночевать здесь. Одна. Мне нужно с кем-то поговорить обо всем. Я хочу понять себя. Разобраться, что происходит.       Мне может сейчас помочь только она – Жюстин. Звоню ей, несмотря на поздний час. Он почти сразу снимает трубку.       - Алло, - слышу я ее бодрый голос.       - Ты еще не спишь? – из вежливости спрашиваю я.       - Нет, пока не собиралась, - отвечает подруга, - Джен, ты в порядке?       - Нет! – выпаливаю я, - Можно я приеду?       - Конечно, - голос Жюстин становится обеспокоенным, и она диктует адрес.