Побег

18.       Я взвизгиваю от такой вольности, а высокие каблуки напоминают мне как близок может быть пол. В помещении тусклое освещение, и я не сразу узнаю человека, чьи руки меня сюда затащили, а потом удержали от очередного падения.       - Ты не меняешься, — слышу я тихий смеющийся голос.       На меня смотрят внимательные карие глаза, еще полчаса, назад спасшие от провала на интервью.       - Сдурел так пугать? — хватаю его за плечо, и картинно зажмурив глаза, задираю голову к потолку, — Я там чуть лужу не сделала!       - Мы бы всем сказали, что это от смеха! Представляешь рейтинги телешоу? Оно настолько смешное, что сама Дженнифер Лоуренс обмочилась, — самым серьезным голосом говорит друг.       Я счастлива. Открываю глаза. Джош наблюдает за мной. Грустный и серьезный. Реальный. Подаюсь вперед и обнимаю его. Мне сейчас ничего больше не нужно.       Друг с готовностью заключает меня в объятия. Я глажу его по волосам. Мне не хватало этих простых действий. Вдыхаю его аромат, которого мне так не хватало. Аромат спокойствия, умиротворения и счастья. Он тепло дышит мне в шею, отчего меня топчет стадо мурашек.       Первым объятия разрывает Джош:       - Так, Джен, слушай внимательно. Наобниматься еще успеем, — быстро и серьезно говорит Джош, держа меня за локти, — Ты тепло одета?       Я вспоминаю свое одеяние, я вполне тепло одета:       - Да, как обычно… — тяну я.       - Отлично! — ликует Джош, — Тогда, иди к себе в гримерку, переоденься, придумай, что сказать команде, и я жду тебя здесь же через двадцать минут.       Я не задаю вопросов, хотя их тьма. И я знаю, что позже получу на них ответы. А пока я ему просто верю. Киваю головой, но не могу отвести взгляда. Мне не верится, что он вернулся. Мы стоим в тускло освещенной полупустой комнате и не можем отвести взгляда друг от друга. Сейчас Вселенная вращается вокруг этой комнаты. Джош улыбается. Я замечаю… смущение?       - Я вернулся писать тебе записочки на холодильник… — тихо говорит друг, опуская на секунду взгляд куда-то в пол, но вот он уже смотрит на меня.       - От этого тебе теперь не отвертеться, — полушепотом произношу я, продолжая неотрывно смотреть на него, и улыбаться.       - Джен, — произносит друг чуть громче, и это выводит меня из этого межгалактического состояния, - Иди.       Я лишь дернула головой, но взгляда не отвела. Держа зрительный контакт, попятилась к двери. Взялась за ручку. Прищурила глаза. Ручка поддалась и дверь начала отворяться. Уже практически закрывая дверь, указательным и средним пальцем указала в свои глаза, а затем этим же жестом ткнула в сторону Джоша — «я наблюдаю за тобой». Друг закатил глаза, развел руки в стороны, показывая, что скрываться ему негде, и скрывать ему нечего. Я повторила движение для профилактики, и захлопнула дверь. Быстрым шагом направилась к своей гримерке. Перед тем как толкнуть дверь, я стерла с лица довольную физиономию. Для данного случая подходит вполне дежурная милая улыбка.       В гримерке уже все собрались, и ждут меня.       - Как-то долго ты с площадки добиралась, — говорит Софи.       - Туалет искала, — вру я.       - Окей, готова ехать? — спрашивает Софи.       - Я тут хочу побыть, если никто не против, а вы езжайте. Я сама доберусь, ну или Алану потом позвоню.       Уже стянула платье и теперь ловко натягиваю джинсы и футболку, и кардиган, и носки, и ботинки. Пальто, шарф и я готова!       - Оу-кей, — врастяжку произносит Софи, — Джен, у тебя все будет в порядке? — тоном строгой учительницы спрашивает она.       - Конечно, — улыбаюсь я.       - Не посвятишь в свои планы? — не сдается Софи.       - Нет, — улыбаюсь я.       - Тогда, постарайся не вляпаться в историю, — устало улыбается Софи, — У тебя завтра выходной — проведи его с пользой. Софи подмигивает и, беря Барта под руку, уводит с собой. Тот коротко прощается, и они покидают меня. Проверяю свои вещи — все на месте. Вокруг продолжают мельтешить люди, и кажется, что им до меня нет дела. Это мне на руку.       Проскальзываю в нужную мне дверь. Джош тоже тепло одет, на нем кожаная куртка, толстовка, кепка, шарф и защитного цвета штаны.       - О, ты в ботинках без каблука! — встречает меня друг, — Это очень пригодится!       - Что ты задумал? — спрашиваю я.       - Побег! — заговорщицки сообщает мне друг.       А далее он мне объясняет свой нехитрый план. Мы добираемся до двери в конце коридора — это лестница, откуда мы сможем попасть на крышу, а оттуда на соседнее здание. Нам зачем-то туда надо. Мне остается только доверять другу, и следовать плану.       Выходим из помещения и идем друг за другом, стараясь не шуметь и не привлекать внимания. Находим нужную нам дверь. Поднимаемся по лестнице на двенадцатый этаж. Эта часть здания абсолютно пуста. На последнем этаже идем по длинному коридору, в конце которого за дверью еще одна лестница, но уже не такая длинная. Джош распахивает дверь, и мы оказываемся на крыше театра. В лицо дует декабрьский ветер, но погода сегодня сжалилась над нами, в воздухе кружат редкие снежинки, но небо затянуто так, что наползи оно на Эмпайр-стейт-билдинг, непременно брюхо облака было бы распорото, и оттуда посыпал бы снег, а пока тяжелые махины движутся над нами.       - Что дальше, — спрашиваю я, когда мы перелезаем на другую крышу.       - Нам надо попасть вон туда, — показывает Джош на высотное здание за перекрестком.       - А почему по крышам? — не отстаю я.       - Потому что ты Бэтмен! — тоном, которым ребенку объясняют в пятидесятый раз, почему трава зеленая.       - Окей, капитан Гордон, а мы можем быть Бэтменом на той крыше, пройдясь по земле? — не унимаюсь я.       Вместо объяснений Джош берет меня за руку и подводит к невысокому бортику крыши, показывая куда-то вниз:       - Могли бы, если бы не это, — тыкает вниз парень.       Я вижу лишь огоньки, людей, машины, кафе, еще людей, спешащих по своим делам, собаку, клянчащую хот-дог у уличного торговца. Люди! Толпа людей! Толпа людей у входа в театр. Джош берет меня за руку и ведет к противоположной стороне крыши и снова указывает вниз. Это задворки здания. Мусорные баки, сам мусор, какие-то ящики. И снова люди. Много людей в вонючей подворотне. Очевидно, здесь черный ход, а эти люди ждут, когда здание покину я. Чувствую укол совести, что подвела их, но сегодня я бы не могла им искренне улыбаться. Я бы рвалась домой, зная, что там меня будет ждать мой Океан.       - Поняла, — не возражаю я, — Следуем твоему плану дальше. Куда, говоришь идти?       Джош смотрит на часы, затем перебегает на противоположную сторону крыши и вглядывается в поток людей текущий по улице.       - Надо поторопиться, — командует друг, и мне не остается ничего иного, как последовать дальше.       Дверь на крыше поддается легко, и мы спускаемся по пустой лестнице, не встретив ни единой живой души до первого этажа. Затем, Джош предлагает мне намотать шарф на голову и поднять воротник. Сам утыкает нос в плотно намотанный снуд. Толкает дверь, и мы выходим на оживленную улицу. Вокруг нас такие же укутанные люди, спешащие по своим делам. Поток людей очень плотный и я теряю Джоша из вида на пару секунд. Меня охватывает паника, как будто все, что было до этого жестокий сон и вот я лунатила, и проснулась в толпе. Друг находит меня, видя моё замешательство, берет за руку и ведет за собой. Тепло его ладони подтверждает, что это единственная верная моя реальность. На перекрестке Джош подходит к какому-то долговязому парню и забирает большую коробку, как из-под пиццы. Почему как из-под? Это и есть пицца! Вечер обещает быть вкусным!       - Подержи, — отдает мне Джош два стакана с горячими напитками. А сам тем временем рассчитывается с долговязым.       Когда тот кивает, пересчитав деньги, мы двигаемся дальше. Через перекресток и направо. Подходим к парадной двери, и Джош нажимает видеодомофон. Ничего не происходит. Выждав несколько минут, он повторяет процедуру, нажав на звонок другой квартиры. После небольшого гудка, мы слышим приятный женский голос:       - Да? — вопрошает домофон.       - Доставка пиццы, — деловым тоном заявляет Джош, маяча перед камерой коробкой с пиццей. Тем самым закрывая обзор.       - Но мы не заказывали пиццу, — произносит удивленный женский голос. Затем, видимо, отстраняясь от домофона, кричит вглубь своей квартиры, — Грег, ты заказывал пиццу? — слышим мы приглушенный голос из динамика. Что ответил мужчина нам не услышать, поэтому Джош перебивает женщину.       - Мэм, у меня указан Ваш адрес. Что мне ее теперь назад везти? — говорит Джош тоном, не терпящим возражений. Я прыскаю в кулак, топчусь позади. Такие страсти ради пиццы.       Сомнений у нашей собеседницы не остается, поэтому после короткого, но противного звукового сигнала, дверь отворяется, а мы заскакиваем вовнутрь. Джош хватает меня за руку и тащит к лифтам.       - И часто ты так в дома проникаешь? — спрашиваю я, пока мы едем в лифте.       - Сегодня исключение, обычно, я просто снимаю кепку, — и не понятно шутит он или нет.       Мы снова поднимаемся на последний этаж, и идем к пожарной лестнице, ведущей на крышу.       Дверь легко поддается, и перед нами уютно обустроенная крыша с кустами в кадках и садовой мебелью. Нетипично для Нью-Йорка. Интересно, как Джош нашел это место?       Джош идет дальше, пока не останавливается у столика, к которому придвинута пара плетеных кресел. Смахивает налетевший снег с кресел. Я расчищаю стол от снега. Тем временем друг из своей сумки извлекает пару тонких, но теплых пледов, один кладет на мой стул, другой оставляет себе. Достает термос и распаковывает пиццу. Все эти действия мы проводим под уличные аккомпанементы: гудящие машины, шуршат по асфальту протекторами, гул людей, мелодии мобильных телефонов, лай собак, звон колокольчика на двери в магазинчик, все эти звуки смешались в единую какофонию уличного шума, который успокаивает.       Усаживаюсь в предложенное кресло и укутываюсь пледом. Джош повторяет за мной. Пицца ароматно пахнет, стакан с имбирным чаем приятно греет пальцы.       Я смотрю на друга, сидящего напротив. А он задрал голову к небу и пытается там что-то рассмотреть. Звезд на небе не видно — все спрятали снеговые тучи. На его лицо падают снежинки, и тают, скатываясь капельками по скулам и щекам. Тяну руку убрать образовавшуюся влагу, чтобы лицо не обветрило. Джош вздрагивает, и смотрит на меня, как будто забыл о моем существовании, и только что вспомнил. Я столько хочу ему рассказать! Но нам нужно поговорить. И для этого мы оба тут.       - Представляешь, мне предложили сняться в благотворительной рекламе помощи детям, которые восстанавливаются после инсультов или находящимся в зоне риска, но, кроме как, приходите в нашу клинику, выкладывайте деньги за обследование — я ничего не услышала. Куда катится мир, когда пытаются спекулировать на детях? — запихиваю в рот кусок пиццы, и не могу говорить какое-то время — божественно вкусно. Я знаю, что мне придется расплачиваться потом за каждый съеденный кусок в спортзале, но пока я не могу отказать себе в этом фантастическом удовольствии. Джош тоже уплетает свой кусок, поэтому наступила жующая тишина.       - Альтернативы помочь не было предложено? — прожевав свою порцию, спрашивает друг.       - В том-то и дело, что какое-то однобокое предложение, — пожимаю плечами я, — если сами ничего не придумают, поговорю с нашими пиарщиками, может, они что посоветуют. У этих ребят голова как надо варит, а клиника крупная — имеет филиалы с хорошим оборудованием во многих штатах, и реально может помочь, непросто на словах. Я почитала про них, поискала информацию, отзывы. Я так поняла, что не с руководством клиники встречались мы, а с нанятым агентством. Ну, а ты сам знаешь, как это бывает.       Джош жует пиццу, запивая чаем, и кивает. Он знает и понимает.       - Они на презентации цифры называли. Знаешь, так страшно! Ты знал, что инсульты у детей за последние десять лет участились в восемь раз?! — и я кратко пересказываю информацию, полученную из презентации. Я тараторю так, что меня не остановить. По-моему, несправедливо, что у детей, которые должны жить, бегать, играть и веселиться возникают такие взрослые заболевания, которые нередко бывают с летальным исходом. Джош поддерживает мою идею выйти с предложением собственного видения ситуации, помощи и ролика. Мы еще говорим о разных вещах. Я говорю много и быстро. Так бывает, когда я волнуюсь. А Джош собран и отмалчивается.       Когда с пиццей покончено, я задаю вопрос, который меня волнует, но все равно не тот:       - Ты приехал раньше, — мой голос делает резкий переход от возбужденно-эмоционального к спокойному и тихому. Видимо, пришло время. Я скорее констатирую данность, чем задаю вопрос.       Джош вертит стакан с чаем в руках. Улыбается только одной стороной губ.       - Я не мог больше так далеко находиться, — просто отвечает друг.       Поджимаю губы. Мне приятно это слышать. Я улыбаюсь самой искренней своей улыбкой.       - Я скучала, — делаю еще попытку сказать то, что вертится на языке, но не находит удобного момента с него сорваться.       - Я старался быть ближе, — грустно замечает Джош.       - У тебя получалось, — улыбаюсь я.       - Из-за чего ты переживала? — спрашивает Джош, и я вспоминаю, что обещала рассказать причину моего настроения. Кому же еще я могу ее доверить, как ни Джошу?!       - Меня покинул мой океан, я перестала высыпаться. Я потеряла свой покой, который так ненадолго обрела с тобой, — сказать оказалось несложно. Но сердце стучится о грудную клетку очень быстро. Я нервничаю? О, еще как!       Джош внимательно смотрит на меня, ловя каждое слово, мне кажется, он пытается понять, имеют ли мои слова какой-то иной смысл. Его разбирают сомнения, как и меня. Ну вот, а еще все говорят, что он в меня влюблен!       Набираюсь смелости, и произношу почти признание:       - Я не хочу чтобы Океан меня снова покинул, — смотрю с вызовом. Больше не улыбаюсь.       Друг напряжен. Молчит. Думает. Я не вижу его лба, скрытого под кепкой и капюшоном толстовки, но я знаю, что там сдвинуты брови. Наконец, он срывается с места. Подходит и целует меня. Аккуратно, как бы спрашивая разрешения, касается застывшими губами моих губ. Смотрит мне в глаза, в них светиться тепло и надежда. Я отвечаю ему со всей нежностью, которую испытываю. Тепло от прикосновений его губ растекается по венам. Будь я лесной поляной, расцвела бы подснежниками в декабре. Вытаскиваю руку из-под теплого пледа и касаюсь его щеки. Друг моментально реагирует на ласку — прикрывает глаза, а затем поворачивает голову и целует мою ладонь. Замирает на мгновение. Но этого достаточно, чтобы я смогла рассмотреть огромную усталость, свалившуюся на него. Касаюсь его уха и волос, проникаю под капюшон, и провожу пальцами по затылку.       Туча дала течь, так что нас начинает засыпать снегом. Порыв ветра бьет в лицо, заставляя вздрогнуть. Момент потерян, и мы, молча начинаем собираться домой. Но с этой минуты все будет по-другому. Уже не так, как раньше.