Старый рецепт

Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает. — Любимый, ты не знаешь, где Феанаро? Услышав голос Мириэль, Финвэ широко улыбнулся. По правде говоря, ее присутствие до сих пор было для него таким чудом, таким невероятным счастьем, что он едва удерживался, чтобы всякий раз, когда она появлялась рядом, не начинать скакать и кувыркаться, словно он не король нолдор, а котенок, гоняющийся за бликами света. Но как только до него дошел смысл ее вопроса, улыбка померкла. Сейчас он скажет, и Мириэль расстроится. А Финвэ так не хотел ее расстраивать. Хотел, чтобы она была счастлива. Он думал, если она вернется, нет, когда она вернется, они будут безмятежно, беспредельно счастливы всегда-всегда. Он, она и Феанаро. И первые дни после ее возвращения так и было. А потом... словно тени удлинились в их доме. И Финвэ не мог понять, отчего это произошло. — Феанаро уехал, — со вздохом ответил Финвэ. — Я встретил его, когда он выводил из конюшни свою лошадь. Сказал, ему нужно что-то выяснить. Он часто уезжает или уходит куда-нибудь. — О, — воскликнула Мириэль, и на ее нежном лице на мгновение явно отразилось огорчение. "Хотя я надеялся, что теперь он не станет. По крайней мере, так часто. И так скоро..." — эти мысли Финвэ и от себя бы скрыл с удовольствием, и уж тем более не хотел беспокоить ими жену. Но Мириэль как будто догадалась. — Ничего страшного, — сказала она, словно хотела уговорить не то саму себя, не то Финвэ. — Конечно, ему нужно жить своей собственной жизнью. Он не может теперь все время проводить со мной только потому, что меня так долго не было. Он уже взрослый. Я просто... Она сбилась с тона и вдруг заплакала, закрывая лицо руками. Финвэ бросился к ней. Обнял. Спросил с тревогой: — Что? Что произошло? Она отчаянно закачала головой. — Я не знаю... Финвэ крепче прижал ее к себе, давая время, чтобы успокоиться. И когда это наконец случилось, Мириэль высвободилась из его объятий и сказала: — Я вышивала в гостиной, и ко мне пришел Феанаро. Мы говорили, смеялись. Он был очень весел. Я тоже. Ты знаешь, как я люблю, когда он смеется... — она снова всхлипнула, но овладела собой и продолжала: — Потом Феанаро вдруг словно вспомнил о чем-то, сказал: "Сейчас я кое-что тебе принесу" и умчался. А когда вернулся, принес мне большую чашку кофе, сказал: "Держи, как ты любишь!". Кофе был сварен по старому рецепту, ты наверняка его помнишь: очень много кофе и больше ничего. Когда мне было столько же лет, сколько сейчас Феанаро, я могла выпить такого три чашки за раз, но потом стала находить его слишком крепким и слишком горьким, полюбила сахар, сливки и корицу. Но Феанаро так явно хотел меня порадовать, а мне так не хотелось его расстраивать, — Мириэль вздохнула. — Я решила выпить этот кофе, но Феанаро сразу понял, что что-то не так, и спросил: "Тебе не нравится?", а я сказала: "Нет, все в порядке", а он: "Я же вижу, что тебе не нравится!" и потянулся забрать у меня чашку, я не отдала и... — Мириэль покачала головой. — Такая глупость! Кофе выплеснулся на вышивку, Феанаро выбежал из комнаты, я за ним... Но он куда-то подевался, и осталась мне одна пустая чашка. Я отнесла ее на кухню. — Феанаро любит такой кофе, по старому рецепту, — только и сказал Финвэ. — Да, я поняла, — отозвалась Мириэль. — И я вижу, что он хочет, чтобы мне нравилось то, что нравится ему, чтобы у нас было что-то общее. Я тоже этого хочу, я ничего не хочу больше, чем этого, — с силой сказала Мириэль. — Но я никогда не могу угадать вовремя, — она улыбнулась печально. — Это как с тенгвой туле. Он спросил, почему я говорю на ее месте "с", а не "т", ведь я не любила этого раньше. А я сказала, что привыкла говорить "с" во всех словах, кроме своего имени. А он так странно на меня посмотрел, как будто в первый раз увидел, и сказал: "Но говорить "т" — правильно и красиво". А я сказала: "Хорошо, я буду говорить "т", если ты хочешь". Но он ничего не ответил. Я стараюсь теперь говорить "т", правда, забываю, — она вздохнула. — Часто. — Да, он считает, что лучше говорить "т", — подтвердил Финвэ. — У него было уже много очень горячих диспутов об этом с нашими Мудрыми. Никто не смог его переубедить. — Но почему он думал, что я люблю говорить "т" и не люблю "с"? — удивленно спросила Мириэль. — Не знаю, — пожал плечами Финвэ. — Сознавайся, что такого ты ему обо мне рассказывал? — Мириэль чуть улыбнулась. — Ничего, — ответил Финвэ. — Как это ничего? — удивилась она. — Я хочу сказать, ничего о "т", — поправился Финвэ. — И о кофе, и о всем таком. Мириэль продолжала смотреть на него удивленно. Даже с еще большим удивлением. — Сначала он был слишком мал, а мне было слишком тяжело, а потом как-то так получилось... Под взглядом жены Финвэ смутился и умолк. — Но кто-то же ему обо мне рассказывал? — настойчиво спросила она. — Мои родители? — Сначала он был слишком мал, — повторил Финвэ. — А потом? — спросила она уже с беспокойством. — Потом он перестал посещать их дом, — тихо ответил Финвэ. — Почему?! — пораженно воскликнула Мириэль. — Когда ты сказала, что никогда не вернешься, я был в отчаянии, — сказал Финвэ. — Они тоже. Но они приняли твой выбор, смирились. А я не мог, и твой отец убеждал меня, говорил, что мы должны отпустить тебя и жить дальше. Феанаро это услышал, случайно... — Финвэ вздохнул. — И, когда мы вернулись домой, сказал, что больше никогда-никогда не пойдет к дедушке и бабушке. Я не принуждал его. И с тех пор он не навещал их. Они сами навещали нас иногда, но Феанаро мало говорил с ними, и они... — Финвэ! — отчаянно, как от боли, закричала Мириэль. — Да-да, я виноват, я знаю, — быстро сказал он. — Нет, это я виновата, — так же быстро ответила Мириэль. — Я оставила вас одних. — Не говори так, — тут же взмолился Финвэ. — Ты не виновата ни в чем. Они снова обнялись и какое-то время стояли так. Потом Мириэль отстранилась и тряхнула головой. — Хорошо, никто не виноват. Но кто же все-таки рассказывал обо мне Феанаро? — Я не знаю, — сокрушенно ответил Финвэ. Мириэль тяжело вздохнула. — Тогда чего же нам ждать дальше? И что делать? Ответов на эти вопросы Финвэ не знал. И мог только надеяться, что они не окажутся слишком трудными. *** — Да чтоб они провалились в Пустоту! — пробормотал Феанаро, входя в свои покои и закрывая дверь. — О, ты вернулся! — отозвался на это Финвэ, который дожидался сына в кресле у окна. Феанаро пораженно остановился. — Отец? Что-то случилось? — спросил он. Финвэ вздохнул. — Это я хотел узнать у тебя. Где ты был столько дней? Мы с твоей мамой волновались. — В Мандосе, — ответил Феанаро. — Что?! — Финвэ невольно подался вперед и повысил голос. — Не в самом Мандосе, конечно, — успокоил его Феанаро. — А рядом. Говорил с валой Мандосом. — Вот как? — удивился Финвэ. — О чем? — Спросил, почему после его Чертогов маму не узнать. А он, — Феанаро поморщился. — Ответил, что Чертоги здесь ни при чем. И я должен просто сначала узнать ее, чтобы потом уже узнавать. И исчез. Зато явилась Ниенна и три часа рассказывала мне о любви и терпении, о том, что мы с мамой станем друг другу гораздо ближе и дороже, если я просто успокоюсь и позволю всему идти своим чередом. — Она пра... — начал Финвэ. — Да что она понимает! — воскликнул Феанаро и горячо продолжал: — Я всю жизнь старался быть ближе к маме. Я говорил "т", хотя надо мной смеялся весь город! Я так много спорил об этом с Румилом, моим наставником, что теперь, если вдруг об этом заходит речь, он только вздыхает устало и говорит: — "Давай просто не будем об этом, Феанаро!", и все, что она мне сказала: "Хорошо, если ты хочешь!"... А кофе! Еще хуже, — в голосе Феанаро зазвенели слезы. — Что ты, мой дорогой! — воскликнул Финвэ, быстро подошел к сыну и обнял его. — Ну, не любит она этот кофе, ну, и что? Это не страшно. — Не страшно? — спросил Феанаро. — А ты представляешь, как я заставлял себя пить эту горькую гадость? — Ох, — растерянно откликнулся Финвэ, а потом улыбнулся и добавил: — По крайней мере, теперь ты можешь больше этого не делать. — Теперь я уже привык, — мрачно отозвался Феанаро, отстраняясь. — И в довершение всего я испортил ее вышивку. Финвэ хотел сказать, что вот это уж точно не страшно, но не успел и слова вставить. — Знаешь, отец, — горячо продолжал Феанаро. — Я удивлен, что она действительно вышивает. Все прочее, что я слышал о ней, оказалось неправдой. И стараясь быть похожим на нее, я только отдалялся все эти годы... — Она очень любит тебя, Феанаро, — сказал Финвэ. — Так же сильно как я, даже еще больше. — Я чувствую, — ответил Феанаро. — Но еще я чувствую, что совсем ее не знаю. Она не такая, как я себе представлял. И, — Феанаро закрыл глаза, словно ему страшно было от собственных слов, и произнес быстро: — мне кажется, что раньше я любил ее сильнее. Финвэ, услышав такое, застыл, как громом пораженный. И тут из-за двери, ведущей в коридор дворца, раздался всхлип, а потом быстрые удаляющиеся шаги. Финвэ бросился к двери и рывком распахнул ее, но уже никого не увидел, а когда обернулся, не увидел и Феанаро, только хлопнула с силой закрытая дверь спальни. — Вы и так похожи, оба убегаете, когда вам больно, — прошептал Финвэ. Он не мог решить, идти ему к сыну или к жене. Не знал, как утешить хоть кого-то из них. И закончил тем, что сел прямо на пол в коридоре и обхватил голову руками. Не так он представлял себе их жизнь вместе.