Старый рецепт

В тот день Финвэ так ничего и не придумал. А Мириэль и Феанаро, будто сговорившись (вот только Финвэ был, к сожалению, точно уверен, что они не сговаривались), перестали посвящать его в сложности, которые возникали у них друг с другом. Но все равно Финвэ чувствовал, что напряжение в доме не только не успокаивается, но и нарастает, и гадал, во что оно, в конце концов, выльется. Однако он и представить не мог, что однажды Феанаро войдет к нему в кабинет и скажет: - Отец, я хочу перебраться в дом Махтана. — Что? — переспросил Финвэ, почти надеясь, что ослышался. — Понимаешь, я продвигаюсь все дальше и дальше в мастерстве кузнеца, учитель дает мне все более сложную работу, которая требует все больше времени, и было бы удобнее, если бы я жил у него. А сюда я буду приходить. Навещать... — Феанаро будто запнулся на полуслове, чего с ним никогда не бывало, — вас с мамой. Мы будем видеться не реже. — Ты еще скажи чаще, — расстроенно отозвался Финвэ, казаться спокойным у него не было сил. — Отец, но я больше не могу так! — воскликнул Феанаро, с которого тоже как-то вдруг слетело спокойствие. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, потом Феанаро продолжил более легким тоном: — Я хотел сказать, что мне станет легче учиться, если я поселюсь у Махтана. Глаза его при этом очень странно блестели, и Финвэ боялся, что любое продолжение обсуждения только окончательно выведет Феанаро из душевного равновесия. — Хорошо, я тебя понял, — ответил он. — Спасибо, отец! — ответил Феанаро с явным облегчением и исчез из кабинета так быстро, будто испарился. А Финвэ сидел, чувствуя, что у него не осталось ни сил, ни мыслей. Ничего. Так и нашла его Мириэль, когда вбежала в кабинет со словами: — Останови его, Финвэ! Не дай ему уйти из дому. — Как? — спросил Финвэ. — Он уже взрослый. — Не настолько, — возразила Мириэль. — Я знаю. Почти все эльдар его лет живут со старшими родичами, даже притом, что некоторые из них уже женаты. — Феанаро любит дочь Махтана, — Финвэ говорил с женой, как во сне. Он не мог сказать ей правду, просто не мог, хотя в глубине души она и сама, наверное, знала. — Да, пожалуйста! — воскликнула Мириэль. — Пусть женится на ней хоть завтра и приведет сюда! Непохоже, чтобы у нас могло стать тесно. — Мириэль... — Финвэ! Если он сейчас уйдет, ничего уже не изменится к лучшему! Все останется как есть. Останови его! — в голосе Мириэль послышалась мольба. — Я не могу, — вздохнул Финвэ. Лицо Мириэль дрогнуло. Казалось, она вот-вот разрыдается. Но вместо этого она решительно вздернула подбородок. — Тогда я это сделаю, — сказала она и развернулась, чтобы выйти из кабинета. — Ничего не получится, — предостерег ее Финвэ. — Посмотрим, — сказала она на ходу, не оборачиваясь. *** — "Я запрещаю"? Ты серьезно? — Феанаро криво усмехнулся. — Это неожиданно. Что ж. Он имел полное право удивляться. Мириэль сама была удивлена, даже напугана своими словами. И как они только вырвались: "Я запрещаю". После этого, возможно, все уже потеряно. Впрочем, если Феанаро уйдет сейчас из дому, он тоже будет для нее потерян. Мириэль очень ясно это чувствовала, поэтому не было ничего, что она не могла бы позволить себе в этом разговоре. Не было такого безрассудства, на которое не решилась бы. — И что это даст? — спросил Феанаро. — Допустим, я останусь... мы будем по-прежнему ранить друг друга на ровном месте и притворяться, что все хорошо, когда все не хорошо? Как долго? Вечность? — Нет, зачем притворяться, мы могли бы... — Мириэль замолчала, не договорив. — Мы могли бы что? — спросил Феанаро. — Я хотела сказать, что мы могли бы подружиться, — медленно ответила Мириэль. — Но тебе это ни к чему. Друзей у тебя и так много. А если бы тебе было недостаточно, ты мог бы просто пойти и найти кого-нибудь еще. — И таким образом, нет ничего, что можно было бы сделать, не так ли? — заметил Феанаро. — Нет, не так, — возразила Мириэль. — Я все же могла бы... — Тут у нее перехватило дыхание, но уж рисковать, так рисковать. — Я все же могла бы быть твоей матерью. Феанаро хотел что-то сказать, но Мириэль не дала ему возможности. Когда она хотела, она могла говорить очень быстро и четко, и она сказала: — Я знаю, что безнадежно опоздала к тому времени, когда ты нуждался в том, чтобы я держала тебя за руку, гладила по голове или лечила твои ссадины, ты вырос и давно привык обходиться без этого. Но я все еще могу любить тебя, любить всем сердцем, несмотря ни на что, и при этом, — Мириэль повысила голос, видя, что Феанаро все же собирается перебить ее. — Говорить тебе правду обо всем и всегда. Правду, а не то, что, как я думаю, ты хочешь услышать, или что тебя не расстроит, или за что ты не испепелишь меня взглядом. При этих словах Феанаро невольно усмехнулся. — Это всегда проблема, когда ты говоришь с другими, не так ли? — спросила Мириэль. — Часто, — признал Феанаро. — Но ты думаешь, это будет работать? В его вопросе были явно слышны и недоверие, и надежда. — Должно, — ответила Мириэль. — Это старый рецепт. И возможно, как во многих старых рецептах, — она улыбнулась. — В нем не хватает сахара, зато он проверен временем. Так ты останешься? – спросила она. На некоторое время воцарилось молчание, и Мириэль показалось, что даже ее собственное сердце перестало биться. А потом Феанаро ответил: — Останусь. Улыбнулся лукаво, как иногда улыбался Финвэ, но, до сегодняшнего дня, никогда ей, и спросил: — Хочешь, я обниму тебя? Мириэль рассмеялась. И сквозь смех крикнула: — Да, да! Очень хочу!