✞✞✞
Данзо, пожалуй, был самым неприятным человеком, с которым Дейдаре когда-либо доводилось иметь дело. Мало того, что из-за своего по жизни задранного к потолку носа на вид он противен, как плесень на булке пятидесятилетней выдержки, так еще и непреклонный характер, лозунгом которого является слоган «раз вы не со мной, значит против меня», что автоматически всех несогласных с его единственно правильным мнением возводит в ранг врага всего человечества, сажает на ноль все желание даже здороваться с ним. Но делать нечего, раз он ведет дело Саске, значит, хочешь-не-хочешь, но придется заставить себя с ним поболтать. И сейчас, дочитав документ, являющийся копией дела Саске Учиха, что прислан был ему решением несостоявшегося суда для предварительного ознакомления, он все пытался понять: как же этот противный, но до коликов в животе правильный человек, почитающий уголовный кодекс больше Конституции, Библии и прочих предписаний всех существующих вероисповеданий вместе взятых, умудрился допустить такую осечку? Сколько не перечитывал, но никак не мог найти хоть намека на то самое место, где черным по белому должно быть прописано, какой судья, каким числом, в какое время вынес решение о заключении под стражу до окончательного решения суда в обвинении его подзащитного, который, по факту, все еще является всего-лишь подозреваемым. И максимум, что он обязан был сделать — явиться на допрос, после чего гулять на все четыре, пока не придет официальная бумага, где и должно быть прописано судебное основание для приема в СИЗО с решением в качестве меры пресечения заключить обвиняемого под стражу вплоть до суда. От силы, ему могли впаять лишь сутки в обезъяннике, не более. Так какого черта он сидит там уже десять дней? То есть, простыми словами, обвинение ему никто так и не выдвинул. Если брать слова еще проще — единственное, что на данный момент обязан перед законом Саске, это подписать бумажку о невыезде. И все. Свободы, официально, его никто не лишал. И Данзо, скрепя зубами, был вынужден с ним согласиться, ведь ему совсем не хотелось, чтобы подозреваемый выдвинул ему встречное обвинение в том, что закрыть — закрыл, а узаконить сие дело забыл. Но да кто ж знал, что под самый впритык вырисуется какой-то там адвокат, который уж точно не упустит возможности воспользоваться этой промашкой? Впрочем-то, не такая уж это беда. Пусть погуляет напоследок мальчишка, который после того, как он-таки доведет до ума дело, свет белый увидит ох как не скоро. Все равно ему от него никуда не деться, обзаведись он хоть десятью адвокатами. К чему вообще продлевать агонию, если итог будет один? И отнюдь не в пользу Учихи... Сейчас же все, что остается ему — одной рукой подписывать бумажку об освобождении из-под стражи, второй — записать себе в напоминалку на завтра первым же делом запросить арест у суда и впихнуть мальчишку обратно, на сей раз узаконив все дело. Адвокатишка у него ведь не такой дурачок, чтоб решить, что он оставит просто так на свободе убийцу, как бы раскаиваясь за то, что сразу же за всеми мелочами не уследил? Счаз. Будь его воля, он бы прямо сейчас кинулся исправлять сей косяк, да вот припозднился во времени. Но ничего, долго на воле щенок все равно не попляшет. - Ой, извините, мне б вас на парочку слов, - впечатался в него какой-то мужчина, ошивающийся у поста, к которому держал путь Данзо, злостно сжимая, но не комкая в руках бумагу, содержащую в себе свободу Учихи. - Вы кто? - оглянулся на нарушителя спокойствия он, подозрительным взглядом окинув широкоплечего парня с длинными черными волосами в низком хвосте. И тут же дерганно отшатнулся, слишком быстро сообразив, что этот незнакомец пришел тоже пить кровь по душу Учихи, родство с которым не заметить было бы трудно. - Я сейчас занят. Запишитесь на прием в общем порядке, - грубовато пробасил он, отвернувшись от задевшего его мужчины. Не хотел он, чтоб ему снова выносили мозг с этим паршивцем. - Дело отлагательств не терпит, - настойчиво проговорил в сгорбившуюся от раздражения спину Итачи, не собираясь так просто сдаваться. - Терпит, если оно касается только вас, а не меня, - тем же принудительно-вежливым тоном отозвался Данзо, очень сокрыто послав доставучего парня по известному на слуху адресу из трех букв. Итачи прищурился, многозначительным взглядом окинув фигуру упрямого осла, после чего цокнул и ушел, решив, что затевать скандал на виду всего отделения не очень прикольно. Перед новой встречей минуло всего-то каких-то пятнадцать минут, когда Данзо, пребывая все еще не в лучшем расположении духа после того, как его, словно младенца, отчитал адвокатишка, наткнулся на уже знакомого незнакомца, что поджидал его у кабинета. - Преследование уполномоченного лица... - начал было он, подойдя ближе к своему кабинету, как вдруг лицо, не уполномоченное которое, перекрыло ему путь, стоило лишь потянуться к ручке на двери. - Упаси боже, какое преследование? - приторно улыбнулся Итачи, словно это вовсе не он тут встал у него на пути, преграждая дорогу. - Я просто смиренно решил подождать, когда вы освободитесь от своих важных дел, - до тошноты вежливо прощебетал он, а тело, как пружина натянутое, то и дело мешалось на пути майора, возникая прямо перед ним с любого угла, с какого бы не пытался старикашка его обойти. Доконав его этой возней, решил уточнить, не надоело ли ослу ослиться: - Ну так как, могу я рассчитывать на минутку вашего времени? - уже с меньшей дуростью и с большим нажимом в голосе поинтересовался Учиха, глазами выражая больше каких-либо слов, что его с места силой не сдвинут, пока он своего не добьется. - Если вы самостоятельно перестанете препятствовать майору отделения, мне не придется вызывать охрану и писать акт о... - Не заметил присяжных, - резко перебил эту билеберду Итачи, даже не планируя вдаваться в подробности, какие там акты собирается чиркать майор. Одно знал точно — что бы не составил там Данзо, никто не сможет подтвердить, что именно так все и было, и именно он тут пострадавшая сторона. Нехрен, называется, занимать кабинеты под самой мошонкой всего полицейского корпуса, где в час от силы два человека мимо пройдут. И то чисто случайно. - В двадцать первом веке вовсе не обязательно личное присутствие кого-либо, - сквозь зубы сдержанно просветил майор, прожигая взглядом доебавшегося парня. Только тот сдаваться совсем-совсем не планировал. - Мы просто мило болтаем, - ни на секунду не растерялся Итачи, успев насчитать как минимум три камеры, берущие обзор этого угла, пока ждал возвращения хозяина «охраняемого» им кабинета. - Тц, - все, что осталось Данзо, который в конечном итоге пришел к разумному мнению, что уделить-таки пару минут внимания будет проще, чем отвязаться. - Через полчаса моя смена заканчивается. Надеюсь, этого времени вам достаточно?✞✞✞
Наруто встал, Наруто сел, снова встал, прошел вправо, потом влево, еще раз сел, а потом сел по-другому. - И долго ты у меня тут маячить собрался? - не выдержала, наконец, Цунаде, так и не услышав ни единого слова с тех пор, как Наруто, без предупредительных звонков, взял и заявился к ней в гости, когда она уже домой собиралась. В ответ получила нечленораздельные мычания, которые еще больше заинтриговали ее. Настолько взволнованным, что родную речь позабыл, она его еще никогда не видала. - Может, хоть в общих чертах мне расскажешь, что же случилось? Наруто словно не слышит. Ерзает туда-сюда, снова встает, чтобы сесть по-удобней, а не выходит. Минуты две еще прошли в том же темпе, что и предыдущие пятнадцать, пока телефон блондина не оказался на столе Цунаде разблокированным экраном кверху. Вне себя от любопытства, та тут же схватила его, принимаясь читать информацию с дисплея чужого мобильника. 12:43 Адвокат мудака: «Врач говорит, заживление идет хорошо. К выходным, если повезет, разрешит на костыли встать. Сакура мне их где-то уже подогнала» *загрузить изображение* 12:49 Брат мудака: «Отлично! Очень жду встречи с тобой» 12:56 Я: «Урааа🥳🥳🥳» 12:57 Адвокат мудака: «Хромой, но скоро буду на родине. Итачи, а тебе на суд не пора? ;)» 13:12 Я: «Он уже там... я так волнуюсь. Его без тебя точно не будут судить?» 13:15 Адвокат мудака: «Мы их потом сами засудим по самое не балуй, если посмеют без меня слушание провести. Не очкуй, прорвемся :)» 13:19 Я: «Надеюсь😔 Ладно, я побежал, а то Хината у меня деловая леди теперь, хрен добьешься пятнадцать минут в ее графике на друзей выпросить» 16:53 Брат мудака: «У меня две новости. Одна хорошая, вторая не очень. С какой начинать?» 16:54 Я: «Не знаю, как вы, но я ем сначала низ кулича, а потом верхушку, так что давай не очень которая. Сладкое на десерт оставим» 16:54 Брат мудака: «Как скажешь. В общем, Саске нужен психолог. Он реально считает, что тронулся умом» 16:57 Я: «Так он вроде и раньше не особо скрывал это -.- » 16:57 Адвокат мудака: «Наруто,+ Прости, Итачи, но тронутый умом Саске — давно не новость :/» 16:58 Я: «🤣Ладно, если серьезно, есть у меня одна мысля на этот счет, найдем мы психолога... А вторая?» 17:01 Брат мудака: «Я бы тоже посмеялся, не будь он моим братом... А вторая... Вторая — я люблю тебя, Дей! Ты как это сделал?!» 17:01 Я: «Хмм😏😏😏 Мне бы твою решимость в свое время, но за вас двоих очень рад. Чур я подружка невесты!👰💅» 17:01 Я: «Я вот только не понял, а че он такого сделал-то?» 17:02 Адвокат мудака: «Наруто! (//ω//) Ты хочешь быть подружкой мертвой невесты?» 17:02 Я: «Хых, до общего сведения довожу, от смущения еще никто не умирал😉» 17:02 Брат мудака: «Кхем-кхем, неловко маленечко вышло... Мне очень не хотелось бы вас прерывать, но я все еще здесь, и все еще хочу знать, кому ты там душу продал, что завтра его отпускают?» 17:02 Я: «Кого отпускают?» 17:02 Я: «Когда?» 17:02 Я: «Откуда?» 17:02 Я: «Вы ведь о чем-то своем, да?» 17:02 Адвокат мудака: «(￢‿￢ )» 17:02 Я: «Дей, меня пугают твои смайлики! О чем вы вообще говорите?!» 17:03 Адвокат мудака: «Я просто напомнил кое-кому, что нельзя просто так взять и посадить человека за решетку по собственному «хочу», даже если он на твоих глазах зарезал десять младенцев» 17:04 Брат мудака: «О-о-о, то-то я все гадал, чего это Данзо весь дерганый, а оно вот оно что... Так действительно в законе прописано?» 17:04 Адвокат мудака: «Было бы не прописано, мы бы все уже давно в СИЗОшках сидели, потому что в каком-нибудь лохматом 2005 году как-то не так на следователя посмотрели. Да, болван, только судья принимает решение, кого брать под стражу, это же элементарно :D А ты и с ним повидаться успел? Ну как, он на рожу все такой же «красавчик»?» 17:05 Брат мудака: «От болвана слышу, болван. Спасибо. От души спасибо» 17:05 Брат мудака: «Приятного мало, да, но я не просто так к нему заходил. Мы же можем как-то сейчас сыграть на неадекватности Саске? Иначе, что ему помешает завтра его отпустить, а послезавтра обратно засунуть, но уже по решению судьи... Я не отдам ему Саске, по крайней мере, пока не буду уверен, что умирать он передумал. Ему действительно нужно провести парочку встреч с психологом и пока его шестеренки не встанут на место, я не позволю граблям этого Данзо до него дотянуться. Надо будет, армию найму, да с войной на него пойду, но не допущу, чтоб он в состоянии овоща один в четырех стенах сидел» 17:06 Брат мудака: «Кстати, и давно ты с этой пожилой кочергой водишься?» 17:08 Адвокат мудака: «Ого, какие красивые речи. И почему такая семья, как ты, достается таким, как он? Несправедливо :с» 17:08 Адвокат мудака: «Если нарыл что-то дельное, делись» 17:08 Брат мудака: «Я позвоню?» 17:08 Адвокат мудака: «Давай» 17:09 Адвокат мудака: «У вас это семейное что ли T_T» *пересланные сообщения*«Кстати, и давно ты с этой пожилой кочергой водишься?» На всякий случай Цунаде перечитала переписку дважды, чтоб убедиться, что все правильно поняла. Вроде как друг Наруто идет на поправку, умерший брат мудака не такой уж и умерший, а сам мудак... тьфу, то есть, Саске, получается, уже завтра дома окажется. Переварить бы. Зато теперь вполне ясна причина метаний блондина, который никак не может найти себе удобного положения в собственном теле ни стоя, ни сидя, ни лежа, ни существуя как-либо еще. А еще яснее причина, по которой он вообще здесь. Саске нужен психолог. Психолог, которому незападло будет отчитываться за каждый сеанс и выступить на суде, взвалив на свои плечи пару статей уголовной ответственности. Цунаде вздохнула. - Наруто, - окликнула она парня, что так и возился где-то там на диване, не в силах выкинуть из головы мысль, что завтра, вот уже завтра он может встретиться с Саске. Он так ждал этого, а теперь так боится, что лучше бы еще подождал. И ладно, если бы Учиху боялся, что было бы намного логичнее с его стороны, но нет! Он боится просто взглянуть на него и не увидеть в этой мясной накидке того, кого успел полюбить! Смотреть на него и знать, что там, в черепушке, реально «шестеренки» паутиной покрылись, и не осталось от него ничего, что он помнит и хочет вернуть. Вдруг опоздал? Вдруг там уже ничего не исправить? Вдруг?... - Наруто! - раздался повторный возглас Цунаде и только тогда, когда пришлось в третий раз повториться, смогла достучаться сквозь рой мыслей, что никак не дают Узумаки покоя. - Только ради тебя, слышишь? Только ради тебя я возьму его. Посмотрим, что там с его шестеренками... Но ты прямо сейчас перестаешь паниковать на пустом месте и объяснишь, что от меня для этого требуется, - строго потребовала она, понимая, что юридическая психология вещь не такая простая и как обычно просто взять и прийти на прием не получится. Иначе она так и останется для подсудимого какой-то там тетей, с которой он просто по душам говорил, и слова ее не понесут особого веса. И Наруто, наконец, успокоился, зная, что если Цунаде берется за дело, то волноваться не о чем. От нее еще никто не уходил неудовлетворенным своим психологическим состоянием.✞✞✞
Сколько бы ни старался осмыслить, что вообще за херня сегодня случилась, так и не смог. А потому, решив, что легче просто не думать и посмотреть, что будет дальше, Саске впервые за все проведенное в камере время просто взял и уснул, выгоняя из разболевшейся головы абсолютно все мысли. Ни Итачи, ни таракан, пронесшийся по соседней стене — ни что не помешало ему просто взять и закрыть глаза, оставляя голову совершенно пустой. Так легко и просто, словно перегревшийся в последние дни мозг, который либо воспоминания со дна сознания поднимал и по новой прокручивал, либо выдавал ему красочные фантазии, которыми Саске буквально жил, только и ждал момента, когда-таки ему позволят расслабиться. Отрубило резко и совершенно легко, будто кто-то потянул за рычаг переключателя, решив в кои-то веки дать ему передохнуть. А обратно врубило уже только тогда, когда до ушей стали доноситься посторонние смутно знакомые голоса. Оглядев унылые виды места заточения Саске, Цунаде сама чуть в депрессию не впала. Но сам Саске, свернувшийся в защитный клубок на запылившихся драных простынях, привлекал куда больше внимания и в депрессию вгонял не меньше серых стен со ржавыми двухэтажными кроватями, металлической раковины простецкого вида и толчка, задристанного задолго до появления в этом убранстве Учихи. Сальные взлохмоченные волосы торчат во все стороны, обескровленные губы дрожат во сне, синеватые веки дергаются неспокойно, тонкие пальцы крепко вцепились в подушку. Сдвинув взгляд чуть правее, заметила металлическую миску с непойми чем, что съедобным назвать вообще невозможно. Но палочки, застрявшие в странной жиже не совсем ясной консистенции, гласили-таки о том, что это следует есть. Цунаде, оценив все, что увидела, недобро нахмурилась. - Кто у вас тут ответственный за питание? - обернувшись к другой недовольной роже, под присмотром которой должны выпустить его заключенного, строго спросила она. - Уверяю вас, это полезная здоровая пища со всеми злаками и витаминами, необходимыми для поддержания имунной системы. Не лобстерами же убийц нам кормить? - крайне скучающе отозвался Данзо, даже не взглянув на предмет вопроса. Цунаде скептически возвела бровь к потолку. - Полезная здоровая пища? - переспросила она. Переглянулась с Итачи, оставшимся в раскрытых дверях, и решительно хмыкнула. Развернулась, подобрала эту дрянь в миске и сунула ее в грудь майора. - Продемонстрируйте нам, пожалуйста, насколько съедобна она, - требовательнее ткнув миской в грудь оскалившегося Данзо, прищурилась дама, ничуть не уступая морщинистой морде в красноречии одного лишь взгляда, отчего майор стал закипать. - У вас нет права... - спустя минуту напряженной тишины возразил он, но договорить не успел, как его перебил голос человека, который вчера он успел проклясть до пятого колена. - Вы правы, Данзо-сама. У нее нет права, но мои права вы оспаривать не посмеете, - в непривычно деловом тоне заявил Дейдара, следящий за ситуацией через камеру сотового в руках Итачи. - Пожалуйста, развейте мои сомнения в том, что вы действительно обеспокоены здоровьем моего подзащитного и не пытаетесь его отравить, - Итачи, держащий телефон лицом в камеру, аж восхитился Дейдарой, именно в эту минуту понимая, что тот ему не просто симпатичен, а нравится. Возможно, он даже влюблен. Чуть-чуть, самую малость. И гордился им, как прежде гордился лишь успехами братика, который того в упор не замечал. Черт возьми, Дей такой лапочка с ним, и такой суровый с «врагами», подающий себя так, что тут даже Итачи не стал бы спорить и тихо-мирно выполнил то, что потребовали. Красава, урыл так урыл — судя по исказившемуся лицу Данзо, крыть ему тут действительно нечем. Пофырчав, пораздував волосатые ноздри, как бык, через силу заставил себя принять предложенное блюдо из рук выжидательно улыбающейся женщины, глянув на то, что предстоит съесть. Черт, такое и в голодном бреду при иных обстоятельствах в рот не засунул бы... Но он ведь не маленькая капризная девочка, чтоб просто так взять и признать, что кормят задержанных тем, на что разворованного бюджета хватает. Ну, с богом — сам себе провозгласил он, подцепив палочками слипшуюся жижу, разглядывая в ней какую-то волосню. Пихнул в рот, едва удержал себя, чтоб не поморщиться, показательно пожевал, чувствуя, как кишечник бунтует, противясь пропускать эту дрянь по пищеводу, и через силу протолкнул комок в глотку, не желая и дальше радовать свои «вкусовые сосочки» этим говном. Тут он на долю секунды не смог сдержать лицо и все же скривился, чувствуя, как протестующе забулькал желудок, но быстро взял себя в руки. - Теперь все, надеюсь, довольны? - не очень внятно уточнил он, боясь попасть языком по зубам, где так и застряли какие-то комочки. Коснется и блеванет тут же, как пить дать. - Почти, - кивнула Цунаде, любезно забирая из рук майора эту парашу. - Осталось только выяснить, почему попал он к вам, будучи шире в плечах раза в два и ярче на пару тонов, а сейчас мы видим это, - кивнула на обострившиеся бледнее обычного плечи Учихи, на которых едва держалась одежда, ставшая ему велика на пару размеров. - Скажите честно — вы действительно не замечаете нездорового состояния своего заключенного или просто ждете, когда он загнется сам... интереса ради? - предположила она, так как ей для того, чтоб понять, что у парня большие проблемы с головой на фоне всего свалившегося вырисовались, хватило лишь одного полу-взгляда. Данзо, конечно, вряд ли будет так же проницателен, как и она, но вот глядел он на него явно не один раз и даже общался, посчитав нормой его молчание в ответ на все. Тут уже и до самого безнадежного затупка дошло бы, что с парнем что-то не так. «Содержательное учреждение» должно было хоть пальцем о палец ударить, ибо реагировать они должны на внутренние особо выраженные переживания вперемешку с суицидальными наклонностями не меньше, чем на тот же инфаркт. Данзо знал и это. Данзо, спецом закрывший глаза на проблемы своего заключенного, логично предположив, что раз тот без зазрения совести отнял жизнь у одного, то вполне заслуженно сейчас мучается, прекрасно знал это. Знал и понимал, но уверившись, что за наглого щенка вступаться никто не намерен, совершенно сознательно решил делать вид, что не замечает ничего необычного. В конце концов, по венам не полоснул, а остальное не так уж и важно. Не так уж и важно было, пока не нарисовался адвокат, дотошный брат задержанного, а теперь еще и психолог, что для него крайне хуево. Понимал он не только то, что должен был сделать, а не сделал, но и то, к чему сейчас клонит «защита» Учихи. Попробуй подать он прошение основания для задержания в суд — быстренько получит ответочку по недостаточному уходу за задержанным, что очень, очень нехорошо отразится на его карьере и репутации. - Надеюсь, вы понимаете, что защищаете убийцу? - с надеждой на благоразумие хоть кого-то из присутствующих взмолился Данзо, но заметив по ответным красноречивым взглядам, что всем до пизды его доводы, махнул рукой на «встречающих». - Проваливайте, - шипя, процедил тогда сквозь зубы он, понимая, что яйца зажали ему основательно. И как бы зад не горел, но чернить себя из-за какого-то гавнюка он совсем не желал. - Встретимся на суде, - и чуть тише: - ...уж там-то я вам точно не проиграю, - решительно развернулся он на пятках, в три шага покидая камеру. - Кацука, проследи, чтоб этот не забыл автограф оставить, - распорядился он, на «этом» кивнув в сторону Саске и, всунув приказ о невыезде Кацуке в руки, скрылся со всех довольно провожающих его глаз, чуть попукивая. Дрянь, которую он проглотил, еще долго не позволит ему с горшка слезть. - Наруто был прав, - усмехнулся Итачи, проходя ближе к койке, где вроде как дрыхнет брат. - Цунаде, вы — золото. - Я тоже так думаю, - донесся вдруг голос глубоко спящего, что в следующую секунду завозился и чуть привстал на руках, глядя на своих гостей. - А еще думаю, что я все еще сплю, - выразительно оглядев Цунаде, Итачи и воскликнувшего «утречка всем ЦНС-инвалидам!» Дейдару, пробормотал Саске. Ну точно, спит. Как проснуться-то? - Ух ты, двенадцать слов, прогресс, - подсчитав по пальцам все, что услышал от полусонного бормотания Саске, довольно усмехнулся Итачи. - Но зря ты так думаешь, петухи давно пропели. Так что вставай и шуруй за мной. Ты тут десять дней, а я десять минут — и уже жить не хочется. Пора выбираться из этого воодушевляющего местечка, - оглядываясь вокруг, чтоб приметить, есть ли у брата тут вещи какие, которые нужно забрать, отыскал кофту и кинул ее прямо в помятое лицо Саске, который по привычке весь вздыбился и швырнул вещь обратно. Но промахнулся — реакции Итачи все еще при нем. - Криволапый, - глухо посмеиваясь, поддразнил он брата. - Пошел ты, - еще не совсем врубаясь, что вообще происходит, спит он все еще или нет, фыркнул Саске. - Пойду, - согласился Итачи. - И ты пойдешь, и Цунаде пойдет, и Дейдара, если тебе интересно, скоро тоже пойдет. Мы все вместе пойдем, но для начала оторви свой зад от койки. - А я уже и забыл, как ты бесить умеешь, - смиренно вздохнул Саске, выбрав вчерашнюю тактику — не думать. Все равно в скором времени все объяснят. Должны объяснить. - Цунаде, вы-то хоть... действительно тут? - с большим трудом переваривая происходящее, на всякий случай уточнил он. - «Ты», Саске, и да, я тут. И Итачи тоже тут, - ласково проговорила она, как умалишенному. Впрочем... а как с ним еще разговаривать? Он ведь и есть умалишенный. - Саске, я представляю, сколько у тебя сейчас вопросов на языке вертится, но, пожалуйста, давай займемся ими не тут. Идем, пока выпускают, - мягко взяв его за руку, потянула вверх, помогая сесть. Тот все хмурился, хмурился и хмурился, видать не справляясь с количеством вопросов, атакующих мозг. - Отото, нам может попозже зайти, когда ты будешь в более подходящем настроении, чтобы шевелиться? - поторопил его Итачи и словил на себе очередной недоверчивый взгляд, не дождавшись ответа. Цунаде покачала головой, переключая внимание младшего Учихи на себя, взглядом старшему велев сныкаться куда-нибудь с поля зрения Саске. - Ясно, я вас в машине жду. Цунаде Саске доверял больше — все-таки она не умирала у него на глазах. И, естественно, без вопросов тут все же не вышло. Однако главный вопрос, каким образом Итачи на своих двоих параллельно земле держится, решил приберечь на потом. Сейчас действительно не время и не место.✞✞✞
Выбравшись из кабинета психолога, что часа три прощупывала его, разговаривая словно с дитем, которому нужно на пальцах объяснять самые элементарные вещи, Саске вздохнул спокойно. И вовсе не потому, что Цунаде достала его или что-нибудь в том же духе, нет. Потому, что он скучал по свежему воздуху и открытому миру, будто в коробке бетонной провел не десять дней, а десять лет. Такое случается, когда окружающий мир воспринимаешь как должное, не ценя того, что есть вокруг, пока однажды твой «круг» не сузится до четырех стен и вовсе не потому, что ты сам так захотел. Теперь же, стоя под моросящим дождем, что с каждой секундой усиливается, Саске не спешит упаковаться в машину брата и возвращаться в дом, где опять его ждут лишь стены. Собственно, учитывая отслеживающий браслет на ноге, выбор у него не велик — от дома он может отходить максимум на пол километра. Посещать дозволено лишь медицинский центр строго туда и обратно. Ограничения, конечно, неприятные, но после двенадцатиметровой камеры и того казалось много. Теперь же, подставляя лицо под дождь, с удовольствием ловя капли с неба, Саске нужно остановиться, подумать. День сегодня так стремительно несется, что хочется урвать хоть пару минут, чтобы собраться с мыслями. Итак, что мы имеем: 1. Имеем Итачи, который действительно вылез из гроба на своих похоронах. Трудно, конечно, поверить, когда видел смерть, но не видел воскрешения, но человек, поторапливающий его миганием фар, действительно из плоти и крови, а мысли о близнецах, инопланетянах и всяких там киборгах, намного безумнее, чем факт того, что прекращение всех процессов жизнедеятельности в организме возобновляется при постороннем вмешательстве какого-то там вещества. Того самого, которое вколол ему Орочимару. Выбирая из всех четырех безумств, Саске предпочитает склонять мнение к тому, что подтверждено было документально: Цунаде ради дела такого затребовала у Итачи копии всех выписок и справок из МФЦ, где «мертвого» к жизни возвращают по всем документам, зная, что такие, как Саске, хрен поверят, пока доказательств не будет достаточно. Потому что столько вгонять себя в шизоидальное состояние и успешно добиться реального развития этой шизы намного проще, чем поверить в такое вот чудо. Пока не подкрепишь не только словами — не убедишь, что все так и есть, и его посещает не просто ожившая фантазия, зажившая своей жизнью, а настоящий человек, один во всем гребаном мире подвергшийся такому вот чуду. Чудо не в том, что, оказывается, легко можно объяснить на клеточном уровне, а в том, что именно с его братом такое случилось. Но, тем не менее, оно все же случилось. Остается теперь принять и осознать это. 2. Имеем Дейдару, который, не раздумывая ни секунды, кинулся ему в адвокаты, хоть и сам понимает, что может запороть себе всю карьеру. С его статьей не загуляешь, с уликами со стороны «обвинения» тоже и с показаниями свидетелей, до которых им и не дотянуться, тоже. Может, настолько чувствует себя виноватым перед Итачи за то, что тот из-за него так влип, что теперь готов хоть на луну слетать, лишь бы хотя бы попытаться отплатить ему равноценным поступком? Если так, то Саске готов признать, что очень ошибся мнением на его счет. Но поскольку убеждения в этом пока еще нет, он относится к идее, что пострадавший от его рук человек берется отмазывать его от срока за убийство, крайне скептично. Но кабениться в любом случае совершенно бессмысленно — либо его стопудово закроют без адвоката, либо надеяться на тот мизерный шанс, что все-таки не закроют. Надежда — то, что позволяет людям чувствовать себя живыми и, учитывая в один день переигравшиеся обстоятельства, Саске вряд ли сейчас бы смог позволить себе со спокойной душой и полной апатией ко всему живому покончить со своим существованием. Капля надежды, что все обойдется и станет, как было до того, как из дома сбежал, только без бесячего своими придирками отца, и жить уже хоть на одну сотую стало интереснее. В общем, Саске решил для себя, что раз уж приходится верить в чудо, произошедшее с его братом, то и тут нельзя исключать это самое «чудо» просто потому что... а вдруг? И Дейдара здесь как раз тот, кому он без труда доверил бы свою защиту перед судом — потому что вот уж кто-кто, а он точно имеет полное право держать в руках его поводок, решая, стоит ли ему дать волю или отыграться за все недоброе со стороны Саске, накинув сверху ему пару лет просто за то, что тот такой моральный урод. Учиха, конечно, не хочет думать, что Дей может так скрысятничать прямо перед носом Итачи, но... не хочет, но не может не думать. Он сам не знает, как бы поступил на его месте. И даже если суд будет проебан не потому, что адвокат подставил, а потому, что обвинение действительно оказалось слишком сильно, от него, от Дейдары, Саске сможет это принять и не сидеть потом все двадцать лет за решеткой, проклиная какого-нибудь адвоката-придурка, любого другого, но только не Дея. Тут он полностью доверяет судьбе. Будь, что будет, выбор все равно невелик. 3. Имеем вернувшуюся с другого конца мира мать, которой ему так не хватало все это время. «Все это» — речь отнюдь не о последнем полугодии жизни. «Все это» — началось ровно со второго дня, как он съебался из дома уже практически три года назад. Спроси кто в лоб, о чем он действительно сожалел в свое время «запоя» до того, как список пополнился одним небезызвестным блондинчиком, он бы ни за что не признал, что мать — первое, о чем он пожалел, как только понял, что, во-первых, у него ее больше не будет, во-вторых, у нее его тоже. Он и так слепым не являлся, прекрасно осознавая, что «живет» она лишь рядом с ним, но стоит оставить ее один на один с мужем, увядает так быстро, что сразу весь ее истинный возраст проявляется чуть ли не по волшебству, сосущему из нее годы жизни. С его стороны было очень эгоистично бросать ее одну в семье с двумя мужчинами, которые толком ее никогда не понимали. Оставалось только надеяться, что Какаши поможет ей справиться с отсутствием единственного человека, которому она могла бы довериться — только на том и вытянул, так и не решившись даже смску хоть раз ей послать. Но теперь, когда она дома, когда она здесь, рядом, не бросила, как он ее в свое время, Саске долго будет рыдать на коленях Микото, не смея простить себе то, что променял ее на содом и гаморру. 4. Имеем Наруто... Наруто, о котором Саске и вспоминать-то чуть ли не физически больно. Так привык, что в памяти и фантазиях он всегда рядом, что сейчас, понимая, что уходить в себя ему больше не позволят, придется жить и решать проблемы с тем Наруто, который остался здесь, вне пределов его сознания, которое услужливо лепило из любимого мальчика то, что он сам же захочет, был готов взвыть. Настоящий Наруто не будет следовать его указам, не будет подчиняться ему, не будет говорить и делать то, что он хочет. Настоящий Наруто просто дурак, непрошибаемый идиот, который должен бежать от него без оглядки. Настоящему Наруто Саске не может предложить вообще ничего, кроме хуя, да и тот обязательно когда-нибудь опять сделает ему больно. Слов «прости меня» — Саске не произнесет, потому что не хочет быть прощенным, не хочет получать еще один шанс, который он обязательно с тем же блеском когда-нибудь просрет; слов «клянусь, я больше никогда...» — никогда вообще никому кидать не станет, потому что клятвы штука серьезная и раскидываться ими направо-налево не стоит, если не уверен, что сможешь сдержать. Саске ни в чем не уверен. Ни в себе, ни в Наруто, который едва ли вынесет его таким, какой есть. Таким, каким старался не быть, а в момент минутного помутнения разума стал еще хуже, чем мог бы... Нет, он совершенно не готов взваливать на себя ответственность за благополучие того, кого любит. Кого любит так сильно, что готов отпустить, лишь бы не навредить лишний раз. Во всем этом искренне улыбало лишь то, что всем тем, что выше перечислены, вообще до фонаря тот явный факт, что он убил. Не котеночка, заболевшего неизлечимой страшной болезнью утопил, не собаку на машине случайно подрезал, не на жука наступил — убил человека. Такого же, как и он сам. Пусть он сейчас даже не вспомнит, какого цвета у него глаза были и во что он был одет, но он был абсолютно таким же разумным существом, как все люди вокруг. Вот как раз оттого, что «был разумным» его самого особо факт убийства не трогал. Чел реально заслужил свою смерть. Хотел отомстить за подругу? Пожалуйста, способов мщения столько, что жизнь пройдет, а так и не определишься, какую свинью именно подложить хочешь. В итоге кто стал убивать первым? Убивать беспомощных стариков, привязанных к капельнице до конца своих дней. Не это ли настоящая подлость? Ладно бы еще отец, брат или Наруто хоть как-то были причастны к тому, что сотворил он с девчонкой, с которой все началось, но так... Нет, все-таки он ни капли не жалеет о том, что спустил курок. Жалеет только о том, что не спустил его еще раз, когда перешагнул порог комнаты Неджи. Неджи, к которому приближаться он права не имеет. Продумал все сукин сын, подавший запрос на защиту от определенного человека, которого так подставил. Конечно, задумку Наруто тот хрен поймет, но перестраховаться было бы не лишним. Вдруг Учиха, с лозунгом «сгорел сарай — гори и хата!» дотянется до него и придушит, решив, что убийством больше, убийством меньше, какая теперь уж разница? Ох, не зря же крысья жопка волновалась... Впрочем, сейчас Учиха вспоминал о нем в последнюю очередь. Знал же — рано или поздно дотянется и если не своими, то чьими-нибудь другими руками передаст ему «спасибо больше», не собираясь спускать эту подставу с его гребаных лап. - Ты же не раздумываешь, сбежать или нет? - Саске на ровном месте чуть не упал, когда со спины донесся отрезвляющий голос брата, и только сейчас заметил, что промок уже весь до ниточки. Взглянул на отблески красной лампочки, мигающей с задней стороны стального браслета на ноге, усмехнулся. Куда ему с таким аксессуаром податься? Разве что только ногу отпилить... - Ты когда умер, на улице светило такое яркое солнце, что я не смог позволить себе разрыдаться и свалить все на дождь, - едва заметно улыбнулся Саске. - Представляешь, сколько дерьма я мог бы не натворить, если бы в тот гребаный день пошел дождь, позволив мне спрятать слезы за ним? - усмехнулся, чувствуя, как глаза щиплет. Но нет, он не плачет. Это все дощь. - Я бы перегорел. На день, неделю, или на две. А потом научился бы жить с мыслью, что ты теперь «в лучшем» месте. Научился бы и ценил куда больше то, что осталось, зная, что потерять вновь не смогу. Не переживу просто, - снова смешок, но болезненный. - Но если бы в тот день пошел дождь, та дрянь в тебе так и не смогла бы проявить себя и через пару дней я бы уже проводил тебя в последний путь. Не зная, что нам еще рано прощаться... - бывает ли дождь горячим? Обжигающим щеки, тут же зализывая огненные дорожки холодными каплями, резко контрастирующими на фоне воспламенившихся щек. - У тебя температура, - нахмурился Итачи, дотронувшись до горящего лба отото, который буквально упал на него, последовав за холодной рукой, и ткнулся макушкой в подбородок брата. Тот обнял его одной рукой, придерживая, а в следующую секунду Саске сам стиснул его в объятиях, всхлипывая, уже не стесняясь показаться слабаком в своих собственных глазах. - Я рад, что ты жив, - пробормотал куда-то в плечо Саске перед тем, как перегруженный мозг, не готовый переваривать столько информации, поступившей так враз, что аж голова пошла кругом, снова вырубил его, как лампочку, так и не позволив даже отпустить из рук брата. - Я тоже, - отозвался Итачи, стирая то ли дождь, то ли слезы с мелового лица Саске, что вцепился в него одной рукой намертво. Уже в привычку вошло, цепляться за то, что хочешь видеть рядом с собой, когда снова откроешь глаза. - Поехали-ка домой, - кое-как сгруппировавшись, взвалил бессознательного парня на спину и чуть не упал. - Черт, вроде доходяга теперь, а весишь все равно как стадо мамонтов, - ворчал он, таща нелегкую тушу брата к машине.✞✞✞
Ну, с «доходягой» Итачи, конечно, переборщил. Наруто совсем не посчитал его таковым, хоть и утратил Учиха парочку килограмм. Изгибы четче, кости резче, живот совсем немного утратил прежние рельефы, бедра чуть сузились. В основном же пострадало лицо, линиями скул на котором яблоки резать можно. Впалые щеки и глаза наводили жути, потеющий то и дело лоб отдавал синевой, как и кончики пальцев, колени и локти. Сложилось такое впечатление, что Саске просто велел своему телу умереть, что оно и стало делать, забыв приостановить биение сердца. Но нет, он просто эмоционально истощен и выебан в голову, готовящуюся лопнуть от обилия информации, обрушившейся на неготовый к этому разум. Что-то вроде той лихорадки, когда он от алкоголя отойти все не мог, но на этот раз причиной стало, наоборот, возвращение утраченных чувств и эмоций, дремлящих все время забытия, что позволяло центральной нервной системе функцианировать на демо-версии, в полсилы, спасая тем самым от всего, что причиняло душевную боль. Теперь вот нет никакого спасительного «забытия», где он прекрасно отсиживался, не смея даже предположить, что на этом его жизнь не закончилась. А подключиться снова к нормальному миру, откуда трусливо сбежал, создав себе свой, будет не так уж и просто. Мозг человека — самое загадочное, что есть на Земле. Чем он ответит на банальный стресс предугадать невозможно. Термоневроз — еще не самое худшее, что могло бы сейчас с ним случиться. Вот только когда отпустит? К собственному суду поспеет очухаться? Наруто извелся весь перед первой встречей, но зря: Саске уже отрубило, когда Итачи внес его на руках в дом. Растерялся маленько, не ожидая, что будет именно так, и попросился остаться на ночь, чтобы Учиха открыл глаза и первым делом увидел его. Но, открыв глаза, Саске вообще едва узнал все вокруг и кто перед ним, принимаясь бормотать какую-то невнятную чушь под нос. Температура подскочила выше, тело знобит, голова раскалывается, слабость во всем теле, мышцы ломит — подозрения пали на развившийся как раз к этому дню иерсиниоз, что подтвердил вызванный на следующий день доктор, когда состояние не изменилось. Для Цунаде это не оказалось совсем удивительным. При таком затяжном психическом расстройстве немудрено, что иммунитет Учихи ослаб, а уж где-где, а в тюрьме сию инфекцию подцепить труда совсем не составило. Инкубационный срок, обычно длящийся до шести дней, как раз миновал, подрубив Саске начисто и надолго. Наруто раскис, не отступая от него ни на шаг. Глядеть на него действительно было страшно, но вовсе не потому, что на вид ужасен — просто сердце в груди до боли сжималось, понимая, что ничем тут помочь он не в силах, но и бросить до лучших времен не в состоянии. Так и вышло, что все будни потекли рядом с Саске, которого лихорадило так, что не то, что Наруто не смог узнать — он не узнал собственную мать. Дни Узумаки стали похожи один на другой — проснулся, умылся и за руль. Здесь уже, заявляясь в чужой дом, как в свой, направлялся сразу к Учихе, которого расположили в его комнате. Там он и сидел до позднего вечера, изредка выбираясь поразмять ноги и с кем-нибудь поболтать. Водил его, как маленького, до туалета, кормил чуть ли не с ложечки, пичкал антибиотиками, ставил уколы, и никогда не вырывал свою руку, если Саске вцеплялся за нее, как за спасительный круг, впиваясь ногтями до маленьких гематом и кровоподтеков. Частенько его навещала Микото, у которой, в отличии от Итачи с Какаши, дел, помимо домашних хлопот, не имелось особо, а с кем-то живым пообщаться охота. К пятому дню лихорадки Учихи, Наруто вообще позабыл время, когда Микото не знал. Сложилось такое впечатление, что он всю жизнь являлся ей каким-нибудь соседским мальчишкой, росшим у нее на глазах. В выходные их навестили Кушина с Минато, убедившись, что дела у них идут в гору, если не учитывать болезни Саске, который к концу седьмого дня стал бредить чуть меньше, с каплей осмысленности во взгляде разглядывая все вокруг. Пару раз заходила Цунаде, которой протокола ради необходимо было фиксировать не изменившееся состояние пациента, после чего пошушукалась с матерью больного, давая пару советов по уходу за ним, ведь болезнь в скором времени должна отступить, а термоневроз — вряд ли, пока не приложишь к этому усилий. Главный совет дала Наруто: - Когда придет в себя, ему надо попасть в знакомую обстановку, где не будет ни единого намека на то, что в жизни его что-то пошло не так. Узумаки, само собой, совершенно не понял, что она имела ввиду. Коротко о главном вступилась Микото, которая успела пошушукаться с психологом не только по поводу состояния сына, но и своего положения, как матери мальчика, полюбившего другого мальчика: - Кое-кто мне тут намекнул, что ты какое-то время жил здесь, - подмигнула она. - Вернуться не хочешь?