Брат! Ты же брат мне!

      Данила всю жизнь плыл по течению, редко задумывался о завтрашнем дне. Как-то так получилось, что когда-то добрый отзывчивый мальчик взялся за оружие и стал карать людей по своему разумению.       Данила редко задумывался о том, что будет после смерти, ведь это он был смертью для других, и он считал, что так правильно.       Но как бывает даже и у маньяков, у беспринципных убийц, у Данилы тоже были дорогие ему люди и принципы, которых Багров придерживался — родственники, как они не были хороши или плохи, как они не подставляли тебя — это святое.       Данила никогда не задумывался о вечном, но один телефонный звонок перевернул абсолютно все.       Багров понимал, что скорей всего это ловушка, он помнил, как не раз Виктор его подставлял. Но ведь брат в опасности! Брат! И пусть не самый лучший, какой мог быть... Но и он ведь не ангел. А Виктор всё же — родная кровь.       Получив звонок и захватив оружие, Данила решил заскочить за Гофманом, ведь лишний ствол никогда не помешает:       — Немец! Дело есть! Время не ждёт! — прямо с порога выдал Данила.       — Куда ты так спешишь? — удивился Гофман, открывший дверь, видя лихорадочный взгляд Багрова, но вместо ответа Данила кинул ему пистолет, призывая следовать за собой.       Торговец задумчиво посмотрел на брошенное ему оружие, и неловко засунул его за пояс.       — Брат мой в беде, — со вздохом сказал Данила, держа на коленях прикрытый плащом самодельный обрез, когда оба уже сидели в такси. Сердце колотилось с бешеной скоростью, мысли ушли на второй план — все, кроме одной: надо спасти Виктора.       Всю дорогу они провели молча, слышалось лишь тяжёлое дыхание Данилы и музыка из приёмника.       Когда машина подъехала к нужному дому, Данила пулей выскочил из неё. Расплачиваться за такси пришлось немцу.       Как только тот покинул машину, таксист тут же дал по газам, не веря, что эти странные пассажиры не пристрелили его как свидетеля и даже расплатились и скрылся в клубах дыма, вырывающихся из выхлопной трубы старого жигулёнка.        Войдя в подъезд, и не не обнаружив "встречающих", Багров со своим спутником осторожно подкрались к дверям. Тут Данила повернулся к Гофману и проинструктировал его:       — Немец, ты стой на стрёме, если кто свалить вздумает, перехватишь. За мной не ходи — могут убить. Ты стрелять хоть умеешь?       Гофман лишь кивнул, не совсем понимая, во что ввязался. Да, он когда-то служил в армии, и знает с какой стороны браться за оружие, но...       Однако Данила уже исчез, и торговцу ничего не оставалось, как ждать его самого, нежданных гостей или хотя бы выстрелов.       Данила не любил убивать, хоть и приходилось. Он хотел завязать с заказами, но тут эта ситуация... И Данила был зол. И на себя, и на брата, что так подставил его, и на бандитов. И если брат был ему всё-таки дорог, то на тех, кто взяли Татарина в заложники он выместит свою злость.       Багров заглянул в комнату. На полу лежал его брат, Виктор, под направленными на него дулами пистолетов. Он понимал, что бандитов было больше, и что его преимущество лишь в неожиданности, но он всё равно может не успеть, и кто-нибудь выпустит пулю в голову Виктора, и тогда полягут они оба, ведь на Гофмана мало надежды.       Небольшая заминка для оценки ситуации, и Данила уже было наметил первую цель. Один точный выстрел, убивающий первого бандита, вторая пуля — и второй бандит падает на подкосившейся ноге.       Бандиты отвлеклись от Виктора, и стали стрелять по младшему Багрову, но они, в отличие от него, были в невыгодной позиции.       Казалось, Данила так и перестреляет их, не входя в комнату, но тут что-то холодное уткнулось в затылок.       — Ещё один шаг или слово, и ты труп, — послышался голос сзади.       Пинок снизу под колени, и Данила буквально сваливается через дверной проём в комнату, где уже есть два трупа. Остальные бандиты прекратили стрельбу и вновь взяв на прицел Татарина, ждали приказа главаря, нависшего над Данилой.       — Ну, ублюдок, кинуть нас хотел? — Пнул Данилу Круглый.       — Отпустите меня. Он же тут, — подал голос Виктор и получил от одного из бандитов рукоятью пистолета по лицу.       — Брат? — Данила повернулся на голос Виктора, сплёвывая кровь с расцарапанной падением на пол губы.       — Молчи, дрянь, сейчас ты узнаешь, что мы делаем с такими как ты... — Круглый не успел выстрелить, ни пугая, ни действительно стремясь покалечить или убить, так как раздался глухой хлопок, и по его одежде расплылось тёмное пятно. Даниле на помощь пришёл Гофман, которому показалось странным, что так долго никого нет, хоть перестрелка и стихла.       Агонизирующий бандит упал на Данилу, который успел подняться после пинка на четвереньки. Багров тут же скинул тело с себя и, пытаясь использовать труп как щит от случайных пуль, отполз в сторону от проёма, в укрытие за диваном.       Про Виктора все забыли, а тот уполз и забился в дальнем конце комнаты.       Данила, отстреливался от оставшихся бандитов, которые совсем не долго были ошарашены изменившимся раскладом сил, когда его тело пронзила резкая нестерпимая боль. Последний из банды Круглого всё же ощутимо задел его, хоть и сам получил пулю промежду глаз от прячущегося за дверным косяком Гофмана.       Внезапно Даниле стало очень паршиво. Немного неестественно тёмной крови вытекло пропитало свитер.       — Виктор... Немец... — Багров медленно опустился на пол.       — Данила? О, Господи! — с ужасом произнёс немец, увидев раненого Багрова, инстинктивно попытавшегося свернуться в позу эмбриона. — Данила, держись, все хорошо! Сейчас вызову скорую!       Гофман хотел помочь Багрову перебраться на кровать, стоящую, совсем рядом, но Данила засопротивлялся, держа руку на ране.       — Не надо скорую, тебя же заметут и брата тоже. Оставь меня, помоги Виктору. За ним скоро придут. Их подельники. — Речь Данилы становилась всё более обрывистой.       — Но как же? — Гофману жуть как не хотелось оставлять друга в таком состоянии, и он всё же порывался вызвать скорую, но медлил.       — Деньги. Поищи в квартире. Найди их. За убийства. Заказы. Мне больше не надо. Вывези Витю.       Взгляд Данилы был взволнованным и болезненным, мутным.       Виктор же тоже лежал на полу в самом дальнем углу комнаты, не сдерживая истерические слезы, бормоча себе под нос «Не убивайте, пощадите!»       — У нас есть время, ведь подельники ещё не знают, что операция провалена. — Гофман наклонился над Данилой и всё же смог убрать руку того и приподнять свитер. Увиденное очень не понравилось торговцу — пуля явно задела печень и ещё что-то из внутренних органов, иначе, откуда кровь именно такого цвета, но он ничего не сказал, и лишь прикрыл рану взятой с кровати и сложенной в несколько раз простынёй.       — Нет, они скоро придут сюда. Иди же! Иди!       — Хорошо. Но, Данила… я не могу оставить тебя вот так. Я сейчас… — ответил немец, понимая, что оставлять парня фактически одного, под присмотром лишь Виктора, который сейчас был едва ли адекватен, было нельзя.       — Ты куда?       Этот вопрос Данилы был несколько странным, учитывая то, что тот сам отправил Гофмана пару минут назад, но его разум уже не мог мыслить рационально. Чувства затмевали его. Боль, страх одиночества, страх смерти, боязнь за брата, до которого могут дотянуться оставшиеся бандиты... Он хотел, чтобы Гофман взял Виктора и ушёл, и в то же время так боялся остаться один, ведь немец, фактически стал ему родным, третьим родным человеком после матери и брата.       — Я сейчас, Данила, позвоню своей, пусть приедет к тебе, рану заштопает хоть, — сказал он и вышел в коридор, понимая, что, вернувшись, скорей всего найдёт лишь труп младшего Багрова.       Данила не знал, сколько времени прошло. Не было сил ни думать, ни говорить. Сейчас в нем была лишь боль и бесконечная любовь. Любовь к Виктору. Он не думал о том, что жертвует собой ради брата, не хотел за это ни признаний, ни наград, он просто действовал так, как считал нужным.       — Пощади, брат! Это я виноват, это я тебя сдал! Не убивай, пощади! И сам не умирай! — слышались всхлипы Виктора, истерика которого не становилась меньше, и который, казалось, всё ещё не понимал, что происходит.       — Ну... что ты… ты же... брат мне! Ты... мне... вместо отца... Помнишь... как я... ты... меня на себе... Я... за тебя... жизнь готов... отдать! И... отдам... — шептал Данила одними губами.       Шаги по квартире заставили Виктора лишь забиться в истерике сильнее:       — Не убивайте меня, он мёртв, он мёртв...       — Данила…       Немец вошёл в комнату и посмотрел на тело своего друга. Его рука осторожно коснулась густых волос Данилы, и Гофман слегка провёл по ним. Затем взял руку Данилы и попытался нащупать пульс. Пульса не было, а рука была действительно холодной.       Данила был не самым лучшим, но и не самым худшим, из тех, кого он знал. Но судьба есть судьба, а жертва есть жертва. Рана Багрова была смертельной, и даже если врачи не стали бы задавать лишних вопросов, они ничего не смогли бы сделать.       Скупая слеза скатилась по щеке старого немца, и тот, держа чемодан с деньгами и помогая подняться всё ещё истерящему Виктору, покинул квартиру вместе с Татарином. Надо будет позвонить с телефона-автомата, оповестить милицию...       Свет, много света, просторный зал и колонны. Данила не понимал, как тут очутился. В его душе творилось некое смятение, и в то же время отовсюду веяло каким-то спокойствием.       — Где я? — пробубнил он себе под нос. — Витя… ты где?       Данила осмотрелся, но вдруг из-за колонны послышался мужской голос:       — Данила Сергеевич Багров, добро пожаловать.       Парень оглянулся и чуть не упал от неожиданности. Перед ним стоял мужчина в белом одеянии с капюшоном на голове, которого, он готов был поклясться, тут только что не было.       — Где я? Что со мной происходит? Кто вы? Где Виктор? — взволнованно проговорил Данила, с удивлением осознавая, что нет и боли от ранения, да и самой раны тоже нет. И это было крайне странно.       — Успокойтесь сначала, — учтиво ответил мужчина, жестом предлагая Даниле присесть на находящуюся поблизости белую скамью. — Меня зовут Лео Вайт, и я один из Старейшин — высших небесных ангелов. Вы погибли храброй смертью, пожертвовав своей жизнью ради спасения брата. Мы видели все, что там произошло. Вы очень смелый молодой человек. Хоть вы порой и ошибались, и мы не совсем одобряем ваши методы, но вы всё же пытались сделать мир лучше, как знали, как умели. И вы погибли, как герой, не думая о себе, но думая о своём брате, и потому вы получите за это награду: с Виктором все будет хорошо, мы направим его на путь исправления, и если он сам того пожелает, то уже в скором времени станет добропорядочным служащим.       — А я? — с волнением проговорил Данила. — Что будет со мной?       — Несмотря на ваши ошибки и заблуждения, из-за вашего самоотверженного поступка, спасения брата, Совет Старейшин решил сделать вас Хранителем — добрым ангелом и наставникам, который будет помогать своим подопечным.       — Я не совсем понял, но… кажется, мне это нравится, — Данила улыбнулся, сдержанно, но по-настоящему. С Виктором все в порядке, а значит можно успокоиться и довериться Небесам.       — Не волнуйтесь, наш совет вас не бросит, мы расскажем вам о Правилах, о ваших волшебных силах и поможем стать отличным ангелом. Но это чуть позже. Пока что вам нужно отдохнуть.       С этими словами Лео встал со скамьи и исчез в голубых огнях, а Данила остался сидеть в белоснежном зале, вспоминая и переоценивая своё прошлое и поступки, с кристальной ясностью понимая, где он был добр, а где оступался. Он впервые за долгое время ощущал внутри себя умиротворение и покой. Он впервые ощущал себя по-настоящему дома, и что теперь всё будет правильно, он действительно будет жить, как всегда хотел, по справедливости.       Всё наносное, циничное, жёсткое медленно растворялось в бесконечном спокойствии Небес.