5
1 февраля 2016 г. в 01:26
Сначала он думает, что это его воображение. Он щурится сквозь толпу, почти желая о том, чтобы его очки были сейчас при нем, но он довольно уверен, что узнает ту особую темную шевелюру и изгиб шеи, когда он запрокидывает голову назад из-за смеха.
Сначала он решает не приближаться. Он упрямо смотрит вниз на свое меню, будто бы там есть все ответы, но он теряет интерес к вариантам, когда продолжает смотреть выше снова и снова, его сердце и желудок словно поднимаются и падают каждый раз, когда он убеждает себя, что это происходит, а затем когда снова отказывается верить, что это возможно.
Когда к нему подходит официантка, чтобы принять его заказ, он признает, что ещё даже не посмотрел на нее, а она отвечает ему с улыбкой, говоря, что вернется через некоторое время. Он не уверен, что это поможет, но дарит ей приятный кивок.
Его глаза редко отклоняются от головы другого мужчины, призывая его обернуться, и, может быть, он ощущает тяжесть его взгляда, потому что он делает это и видит его. Он бы узнал его нос, тонкие губы, веснушки на щеке и три линии на его шее, которые он целовал когда-то часами…
Похоже, это не имеет значения, потому что это было десять лет назад.
Их глаза встретились в несколько коротких секунд, прежде чем он опустил взгляд вниз, разглядывая своё меню с гораздо большим вниманием, чем раньше. Он не уверен, что заказывает много, но это помогает ему пойти на уловку, что он здесь чем-то занят, что у него есть здесь цель пребывания, и это не просто случайное преследование.
Сидя в кресле напротив него, он вздрагивает, встречаясь со спокойным взглядом зелёных глаз. Он не может быть уверенным в такой ситуации, как в любой другой.
— Я думал, что ты мертв, — говорит Себастиан, складывая руки на коленях так же небрежно, как и десять лет назад, Хантер знает, что это другой человек — потому что сейчас это мужчина, а не мальчик, который сейчас подбирает слова, чтобы причинить максимальную боль. — Я полагал, что после того, как ты ушел, после того, как ты перестал отвечать на мои звонки и сообщения, после исчезнувших писем и аккаунта на фэйсбуке, я подумал, что ты умер. Это было единственным объяснением, которое я мог предположить, почему ты бросил меня.
У него такое чувство, что Себастиан держался за это последние двенадцать лет, но он знал, что это было справедливо. Он складывает руки в узел, положив их на стол, чтобы скрыть дрожь, и когда официантка подходит снова, она, нахмурившись, замечает Себастиана, смотрит на место, где он сидит, и затем ловит взгляд Хантера. Он еле заметно качает ей головой, и она кивает, продолжая свой путь к другому столику.
— Мой отец… — Хантер сглатывает и опускает глаза, пытаясь продумать, как ему извиниться менее отстойным способом из возможных вариантов. — Он уже был довольно взбешен, когда меня выгнали. Потом он получил телефонный счет. Он пробил твой номер и выяснил, что это был парень, и… Он взял молоток, положив телефон передо мной. Он подумал, что я могу найти и другие способы связаться с тобой, поэтому поместил мой ноутбук перед колесами своей машины и переехал его, снова и снова, до тех пор, пока от него не остались только бесполезные куски пластика, — его дыхание стало прерывистым, слова в меню, которое он держал в руках, расплывались из-за подступающих слез, но он пытался продолжать. — Он угрожал мне, Себ. И когда он почувствовал, что я мало заботился о своей жизни на тот момент, то начал угрожать тебе. Я-я не мог…
Слеза капает на ламинированный стол под ним, и он проводит рукой по лицу, сдерживая свои эмоции, прежде чем они сбегут от него. Себастиан, возможно, провел более десяти лет, ненавидя его, предполагая, что он умер, но Хантер провел все эти годы, ненавидя себя за то, что случилось. У него были еще призраки и демоны в шкафу наряду со скелетами, с которыми он тоже не хотел иметь дело.
— И ты никогда не пытался связаться с кем-нибудь из Соловьев? Никогда не пробовал найти меня, когда оставил этого урода? — предъявил Себастиан, и Хантер боролся с тем, чтобы не рассыпаться в пыль. Он больше не тридцатилетний мужчина, сидящий за столом. Он тень восемнадцатилетнего мальчика с жестоким военным, рыкающим, выказывая свое неодобрение перед ним.
— Я не мог рисковать из-за того, что ты мог оказаться в опасности, — прошептал Хантер, пропуская волосы сквозь пальцы и стараясь дышать через тревогу, разрастающуюся у него в груди. Даже после того, как он пошел в колледж, ушел из дома и никогда не оглядывался назад, перестав разговаривать с отцом, даже когда ему исполнился двадцать один год, и ему перешло наследство от деда, он был слишком напуган, чтобы попытаться найти Себастиана. Он не верил, что десять лет отчуждения могли уменьшить угрозу жизни Себастиана. Он слишком был параноиком, думая, что у его отца могли быть шпионы повсюду.
Стул напротив него снова заскрипел, и его сердце сжалось так сильно, что он подумал, что оно может перестать биться. Себастиан уходит. Себастиан ухо…
Он обвил руки вокруг него, образуя в-образную петлю, в то время как его руки держали его голову, руки Себастиана скрутились вокруг его бицепсов, Себастиан прислонил свой подбородок напротив его плеча. Это было что-то до боли знакомое, что почти заставляло его плакать.
— Только без панических атак в ресторане, Хант, — Себастиан выдыхает ему в ухо, и он очень старается не задохнуться от смеха, используя на Себастиане захват, чтобы повалить его на землю, так же, как он так подавляюще делал это в школе.
Когда что-то, трепещущее в нем, замирает, Себастиан призывает его подняться с места, кидая несколько купюр на стол — за собственный обед или за то, что съел Хантер, он не был уверен — и ведет его к выходу из ресторана. Они выходят на улицу, и Себастиан складывает руки вместе, это как якорь против сумасшедшего обеда, якорь против сумасшедшего шквала мыслей.
Себастиан проходит пару блоков, пока они не доходят до Центрального парка, и он ведет его до тех пор, пока не появляется какая-то видимость уединения, и они находят скамью. Он садится рядом с Себастианом, и пространство, свежий воздух, отсутствие кого-либо еще, уставившегося на него, позволяют ему отдышаться, и несколько слезинок прекращают течь по его щекам. Себастиан не двигается, с бесстрастным лицом смотря на деревья, которые только начинают чувствовать холод зимы и менять цвет.
— Я никогда не переставал думать о тебе, — признается он, глядя вниз на свои соединённые руки. На Себастиане нет кольца, но это не значит, что он не в отношениях. — Я хотел узнать, где ты учился, кем ты стал в конечном итоге, был ли ты счастлив.
Себастиан улыбается, но это видно краешком глаза, и Хантер подозревает, что у него есть намного больше историй, чем он мог услышать. Его не было более десяти лет. Он не надеется, что ему будет дан второй шанс.
— Отношения не для меня, — говорит Себастиан, но Хантер знает, что это неправда. Он помнит, что только с ним Себастиан спал уже несколько месяцев. Он помнит, что только один раз Себастиан ушёл, когда он был расстроен. Он помнит, что только однажды Себастиан оставался на ночь. У них были все элементы отношений, хоть и нетрадиционные, но всё-таки отношения.
— Как думаешь, мы бы могли с тобой попробовать построить дружбу? — спрашивает он, глядя на Себастиана и пытаясь оценить, поставил ли он себя в неловкое положение. Не важно, сколько человек были под ним за эти долгие годы, он бы никогда не смог забыть Себастиана.
Себастьян оборачивается, чтобы взглянуть на него, но в его глаза мелькает неопределённость.
— Твой отец умер?
— Нет, — Хантер сжимает губы, когда видит озадаченность в зелёных глазах Себастиана. — Я не разговариваю с ним с тех пор, как мне стукнуло двадцать один.
Себастиан медленно вдыхает и расчетливо глядит на него. — Так у тебя было девять лет, чтобы ты бы мог связаться со мной.
— Себ, — бормочет он, это предупреждение, просьба, потому что он сломан и уязвим, он не знает, каким нужно быть человеком, чтобы пытаться превратить его в того, кто не способен на чувства. Его отец всегда старался освободить его от этих оков. Возможно, именно поэтому он ненавидел военную школу так сильно.
Свободная рука Себастиана прислоняется к его щеке, прижимаясь к челюсти и прослеживая линию скул. Это мышечная память, и его глаза трепещут от теплоты, которую это прикосновение будто вселяет в его кости. Он наблюдает за Себастианом через полуприкрытые глаза, то увлечение, что буквально мерцает в выражении лица другого парня, то, как он высовывает язык, чтобы неосознанно облизать свои губы. Он знает, что Себастиан думает, знает, что он перебирает все в уме, потому что он видел все это раньше, так что он ждет, так терпеливо, как может, пока пальцы Себастиана не останавливаются на его лице и просто не замирают.
Его глаза открыты, и Себастиан колеблется до тех пор, пока Хантер не наклоняется, останавливаясь в полудюйме от прикосновения к его губам. Он слышит, как Себастиан вздыхает, чувствует, как хватка его пальцев сдвигается, и было так много раз, когда он сокращал это расстояние сам, прежде чем Себастиан встретит его на полпути. Вот, как их отношения работали раньше, постоянный сорт взаимных уступок, который колеблется между динамикой неопределенности и доверия.
Он наблюдает за тем, как Себастиан опускает веки и медленно облизывает губы, секундой позже он удивился, когда робкие губы оказались напротив его. Это было медленно, Хантер губами раскрывал рот Себастиана, язык Себастиана скользил против его языка, но поцелуй подчеркивался десятилетием упущенных возможностей, пропавшим без вести и полным тоски, надежды, страдания и страха, отчаяния. Его дыхание останавливается и запускается несколько раз, поскольку он чувствует страсть от поцелуя Себастиана, забывая их расположение, когда Себастиан прижимается к его коленям и обеими руками сдавливает шею Хантера. Его собственные пальцы скользят по талии Себастиана, сбив в кучу его рубашку, держа его близко к себе, чувствуя, как его тревога, терзавшая его более десяти лет, исчезает, превращаясь в вожделение.
Себастиан тянет его прочь, но Хантер подозревает, что он выглядит так же изумлённо, когда они видят друг друга во второй раз. Деревья парка попадаются ему на глаза, и он чувствует себя несколько неловко, словно кто-то прошел мимо и стал свидетелем их довольно горячей перепалки.
— Друзья, — соглашается Себастьян, снова целуя его, целомудренно, кратко, его пальцы сгребают волосы Хантера. — Я свободен завтра вечером, если ты хочешь опробовать мою кровать, она больше, чем наши в Далтоне.
Хантер кивает, в изумлении смотря на мужчину перед ним, который очень сильно изменился, но в то же время и остался прежним. Были новые сложности для понимания, но в Себастиане это всегда была лучшая часть.
— Я свободен большую часть ночей, если ты хочешь опробовать мою и сравнить.
Усмешка, которая искривила губы Себастиана, практически волчья, и его сердце заикается пару раз, потому что эту улыбку Себастиан дарит только после того, как они переспали, этот их общий секрет делает Себастиана блаженно счастливым. Это было чистым и честным, без поддразнивания или сарказма, чем было пропитано все остальное, что Себастиан говорил и делал.
— Я с нетерпением жду его, — бормочет Себастьян, наклоняясь, чтобы поцеловать его снова, не учитывая, что они в общественном месте.