Protege moi

      Его звали Ким Хёнджэ. Кёнсу считает его своей первой жертвой. Пока единственной, но отнюдь не последней. В дни, когда отчаяние затапливает с головой, грозя перелиться в истерику и нервный срыв, он разговаривает с ним в своей голове. Спрашивает, на сколько по шкале от одного до десяти он ненавидит Кёнсу, — и сам же отвечает, что на всю тысячу. Потому что Хёнджэ было всего шестнадцать, когда всё началось. Тогда волки из соседних стай начали подминать под себя их территории; Кёнсу было всё равно, он не желал быть друидом и был бы рад стать обычным парнем, не знающим о существовании оборотней и ведовства, — хотя бы притвориться им.       Чонин, Крис, Сехун и Бэкхён думали по-другому.       В день, когда на пороге его дома появились друзья, несущие на руках Сехуна, из живота которого вываливались внутренности, Кёнсу заметно поседел.       Никто не верил, что Сехун выживет и оправится после столкновения со взрослыми оборотнями. Кёнсу собирал его буквально по частям, заглядывая в учебник по анатомии, разложенный рядом, и молясь всем богам, которых только знал. Кровью пропиталось всё вокруг; Кёнсу в состоянии шока готовил настойки и отвары, часто импровизируя, но сила вела его в верном направлении, и через несколько дней Сехун очнулся. Кажется, он сам был удивлён тому, что остался жив.       Но не успел О оправиться, как Кёнсу застал его за дракой с Чонином. Так они пытались решить, кто же имеет право создать связку с До, стать его партнёром. Связки раньше были привычным делом; друид и оборотень проводили ритуал, соединяющий их жизненные потоки, делая фактически единым организмом. Находящийся в связке оборотень был намного сильнее обычного оборотня. Но сейчас друидов стало намного меньше — по неизвестной причине, — и в соседней стае таковых не водилось. Чонин решил, что, связав себя с Кёнсу, он сможет вызвать на поединок альфу той стаи и победить, утвердив за собой право силы и крови и показав, что к ним лучше не соваться.       Кёнсу связываться не желал; Чонин был так повёрнут на всей этой теме, что не давал ему прохода. За ним как привязанные ходили Крис с Сехуном, рассуждая так, что Кёнсу, поняв выгоду создания связки, может и сам выбрать себе партнёра — и это не обязательно будет Чонин. Бэкхён же, напротив, где-то пропал, вынудив Кёнсу самостоятельно искать выход из ситуации. Решить, что делать дальше, оказалось не так просто; До перечитывал дневники дедушки вдоль и поперёк, но кроме истории того, как погибла их стая, как, загнав в ловушку, растерзали всех друидов, заставив их партнёров-оборотней умирать мучительной смертью, в голове ничего не укладывалось. Связка, по мнению Кёнсу, это ахиллесова пята любого друида или оборотня. Это фактически нарисованная для врага мишень: хочешь моей смерти — сначала убей моего партнёра. Кёнсу не хотел стать настолько уязвимым. Сейчас он никто для соседней стаи, но стоит ему провести ритуал, привлечь внимание возросшей силой — и о, он станет красной тряпкой для быка. Тем более, если учесть наполеоновские планы Чонина.       Нужную идею всё же подал Бэкхён; пихнул плечом в школьном коридоре так, что Кёнсу не устоял на ногах и упал, а потом сузил презрительно глаза и выплюнул: — Жаль, что ты не оборотень. Тогда бы я создал из наших стаю, и ты был бы самым слабым и бесполезным звеном. Мы бы не выгнали тебя, но каждый день бы напоминали о том, какой ты слабый и жалкий.       Так Кёнсу узнал, что можно просто создать стаю — точнее, возродить, заставив соседних волков признать их, — и что Бэкхён чувствует себя ненужным и бесполезным. Последнее открытие заставило его почувствовать себя отвратительно, ведь за всеми этими делами он совсем забыл, что его лучший друг давно сохнет по Чонину, а потому спокойно воспринимать происходящее не может.       — Мы создадим стаю, отстоим свою независимость и удержим границы, — Кёнсу впервые ощутил бремя ответственности за своих друзей и их будущее. Многое, или даже всё, действительно зависело от него; раз они выбрали его, то, значит, он правда может справиться? — И тогда ты наконец признаешься Чонину.       Бэкхён вспыхнул, огрел Кёнсу рюкзаком по голове, но оттаял и даже повеселел.       К сожалению, для создания стаи нужно было как минимум четверо оборотней. В дневниках дедушки говорилось, что если человек силён телом и духом, то он может ужиться с волком внутри. Укус оборотня провоцирует в теле человека необратимые процессы, механизм которых не был изучен — или же был, но не их стаей. Людей не любили обращать, потому что они либо становились излишне агрессивными и кровожадными, привлекая к оборотням ненужное внимание, либо убивали себя, когда понимали, что назад пути нет и теперь до конца своих дней им придётся хотя бы раз в месяц перекидываться в волка, чтобы не сойти с ума от запертых в теле человека инстинктов зверя. А ещё люди давно разучились беспрекословному послушанию и предпочитали жить одиночками, а не стаями — уклад жизни волков же был общинным, и к этому тоже нужно было привыкнуть.       Чонин сразу воспротивился идее обращения человека.       — Волком нужно родиться!       Крис с Сехуном колебались. С одной стороны, их тоже не радовала перспектива жить бок о бок с обращённым человеком, но с другой, это означало, что Кёнсу не создаст связку с Чонином. Нет, видов на До они не имели; как молодые, но чересчур гордые волки, они не желали, чтобы Чонин стал сильнее их. Он и так часто вёл себя как самый главный в их троице, хотя особых оснований, кроме частых побед в спаррингах, не имел. Крис и Сехун терпели, пока что им было не принципиально, кто ими якобы верховодит, всё равно все решения принимались сообща, но вот если Ким получит силу…       — Я уверен, выбранная мной кандидатура вам понравится, — вовремя влез Бэкхён, видя сомнение на лицах друзей. — Капитан баскетбольной команды Ким Хёнджэ!       Выбор был и правда отличный, да и, в принципе, очевидный. Троица волков ввиду высокого роста, хорошей выносливости и силы играла в баскетбол и неплохо общалась с остальными игроками школьной сборной. Капитан же, если бы только не необходимость хранить в тайне общий секрет, мог стать их лучшим другом; они сидели за одним столиком в столовой, часто зависали вместе после уроков, и Хёнджэ единственный из всей школы знал, что Чонин, Крис и Сехун, впрочем, как и Бэкхён с Кёнсу, предоставлены самим себе — родители погибли (официальная версия гласила, что они стали жертвами группы преступников, орудовавших в их краях больше десяти лет назад), а бабушка Бэкхёна, которая значилась официальным опекуном всех пяти мальчиков, была уже слишком стара и немощна, чтобы за ними приглядывать, за ней самой нужен был уход, что Бэкхён и пытался обеспечить — не без помощи Кёнсу, конечно.       Скрепя сердце, Чонин согласился на кандидатуру Хёнджэ, и все облегчённо выдохнули. Хоть и было рано расслабляться.       — А мы расскажем ему? Или просто, ну… укусим и всё? — задал правильный вопрос Сехун.       Ответил ему, конечно же, Бэкхён, за что Кёнсу впоследствии его возненавидит и не раз будет винить во всех грехах — в основном, в своих. Ведь если бы Бэкхён не выдал беспечное:       — Хёнджэ же в Кёнсу второй год как влюблён, вот пусть До его и обрабатывает!       То Кёнсу бы, может, и не презирал за всё произошедшее, в первую очередь, самого себя. Не вспоминал с горечью, как неумело строил глазки Хёнджэ, а тот, действительно влюблённый, вёлся и широко улыбался при встрече, звал гулять, выискивал на матчах среди зрителей и расцветал, видя, что Кёнсу пришёл за него поболеть. Не было бы болезненных ассоциаций с чужими объятиями и неловкими поцелуями, не было бы так жаль свою первую, обречённую на скорый неприятный конец любовь.       Ведь Кёнсу знал. Знал, что Хёнджэ не выдержит обращения и умрёт.       Это одна из способностей друидов — заглядывать в будущее. Дедушка писал, что будущее изменчиво и что бы тебе не показали твои способности, всё можно исправить. И Кёнсу старался. Он дотошно следил, чтобы Хёнджэ хорошо питался, не бросал занятия спортом и читал книжки. В этом, казалось Кёнсу, и заключён секрет успеха. Но кошмарные сны повторялись, и он раз за разом видел, как взгляд Хёнджэ стекленеет, дыхание замедляется, и он умирает на руках того, кто безумно и бездумно влюбился в свою первую жертву.       Кёнсу никому не говорил о том, что видел в своих снах.       Бэкхён так ярко описывал, какое будущее их ждёт и как будет здорово, когда Хёнджэ станет оборотнем и они все на веки веков станут неразлучны, ведь стая — не просто слово. Стая — это большая и крепкая семья, узы которой не разрушить.       Кёнсу верил в чудо, что ещё он мог делать в шестнадцать лет (отгоняя воспоминания о том ужасе, который его обуял, когда он увидел полумёртвого после стычки с враждебной стаей Сехуна; насильно заталкивая подальше вглубь сознания навязчивые сны, в которых у них с Хёнджэ никогда не было счастливого конца)?       Хуже всего, что после известия о том, что Кёнсу и компания не обычные люди, Хёнджэ поверил и принял, а уговаривать стать оборотнем его почти не пришлось — он так увяз в Кёнсу, что, кажется, готов был сделать что угодно, чтобы быть с ним рядом.       Кёнсу думает, что он этого не заслужил. Он не заслужил привязанности человека, которого убил, эгоистично поверив в придуманную идиллическую сказку. Он даже имел наглость побить Чонина, пусть и не причинив ему особого вреда, за то, что Хёнджэ умер от его укуса. Он попрекнул своих друзей за то, что они оборотни, а Бэкхёна вообще словесно уничтожил, подпитываемый своей яростью и желанием причинить окружающим боль, соизмеримую той, что он испытывал, потеряв человека, которого он (думал, что) любил.       С тех пор жизнь Кёнсу похожа на череду однообразных дней, выцветших и бессмысленных. Наверное, он жив только потому, что в нём ещё теплится глупая надежда на то, что однажды станет лучше. Что однажды в его жизни появится человек (а может, и не совсем человек), которому будет под силу выключить в нём режим самобичевания и спасти от самого себя.       И сейчас, аккуратно зашивая раны на шее Чанёля и с облегчением улавливая его хриплое дыхание, Кёнсу видит своё спасение в нём.       «Ты должен выжить, Чанёль».