О ведьме и лорде

       На столе лежала старинная рукопись. Эксперты датировали её тысячным годом до нашей эры, хотя она была много-много старше. Хрупкие, готовые в любой момент развалиться, пожелтевшие листы некогда чёрной кожаной книжицы были исписаны двумя разными почерками: мужским — прямым и твёрдым, и женским — округлым и витиеватым. Никому из учёных умов не суждено узнать, что там написано, но для вас эта тайна будет открыта.        В свете костра аристократически бледное лицо бывшего лорда Кальдмейна казалось красно-оранжевым. Языки огня бросали причудливые тени на него и его очаровательную спутницу, вольготно пристроившуюся у его правого плеча и с любопытством читавшую его дневник, в который он записывал свои мысли.        Враг-друга — так называл её Вельм. Подлая тёмная ведьма, на чьей совести были десятки людских смертей и из-за чьего колдовства он становился теперь земным воплощением демона Преисподней, находясь с ней порознь…        На самом деле, я не подлая! Я сделала это из любви к тебе (зачёркнуто). На самом деле ведьма была не подлой, а влюблённой и бесконечно обиженной на синеглазого лорда, не разделившего её чувства и приказавшего сжечь её на костре!        Кассандра! Прекращай колдовать! Ты мне мешаешь, ведь это для потомков!        Правильно! Потомки должны знать обе правды! Не прекращу!        Да ну тебя, ведьма! Делай, что хочешь!        Благодарю, де-мон!        Примесь приворотного зелья не давала ему возможности находиться порознь со своей ненавистной пепельноволосой мучительницей. Когда-то… Спустя много лет он простил эту легкомысленную (зачёркнуто)…        Несерьёзную…        … несерьёзную служанку Тьмы.        Глаза Вельма подёрнулись пеленой воспоминаний.        Тридцать лет назад Кассандра Ла Вийе приехала в Бернхааль, главный город его графства и, не откладывая в дальний ящик, принялась всячески пакостить местным жителям: наводить порчи и сглазы, насылать мор на скот и болезни на людей. Наказания ведьма не боялась, все подосланные к ней стражи были без зазрения совести соблазнены и отправлены назад.        Но Кассандра на самом деле не пользовалась зельем Соблазна, просто это было побочным действием её колдовской силы. Всё было так непросто: она была связана таким Договором, какой не дано расторгнуть.        Лорд этого не знал. Он лишь догадывался, что ведьма стала тёмной, спутавшись с Тьмой.        Когда до него дошли сведения, что никто из подосланных к бесовке стражников и наёмников не смог устранить её, храбрый…        …и скромный (зачёркнуто)…        …Вельм Кальдмейн принял решение лично явиться к колдунье и попробовать уговорами или угрозами заставить её прекратить творить зло.        На века запечатлелись в его памяти обстоятельства той встречи. Дул ветер с юга, сдувая с осенних деревьев жёлтые и красные листья, светило солнце, и лучи его подсвечивали их, окрашивая окружающее пространство в тёплые тона. Трава ещё была зеленой, и этот контраст придавал природе особое очарование.        Лорд остановил своего коня у одиноко стоявшего на окраине города домика, окружённого плетнём. По двору ходили куры, и возле них гоголем расхаживал петух, на клумбе цвели осенние цветы, из печной трубы валил дым, и до чуткого носа Вельма доносился приятный запах домашней выпечки.        «Как-то не очень похоже на жилище ведьмы», — усомнился он, спешиваясь и направляясь к домику.        На заднем дворе, склонившись над грядками, стояла светловолосая девушка. От ветра и активной работы, причёска её растрепалась, а на хорошеньком личике играл румянец. Ведьма что-то тихо и с недовольным видом бурчала себе под нос.        Лорд Кальдмейн тактично кашлянул, обращая на себя внимание увлёкшейся делом девушки.        Красавица подняла на него свои чёрные глаза и загадочно улыбнулась. От этой улыбки, от ямочек на розовых щечках Вельм чуть было не расплавился, как воск, однако тут же вспомнив, что перед ним тёмная злая ведьма, не дающая покоя его людям, и принял холодный неприступный вид.        Была её самая нелюбимая пора года — осень. Время, когда Тьма требовала всё больше жертв. И Кассандра ничего не могла с этим поделать, ведь с Высшими Силами спорить нельзя — снесут лавиной своего гнева и не заметят. Противный южный ветер в тот день дул безостановочно. Ночью были заморозки и редкие, предназначенные для колдовства, растения на грядках за ночь погибли, не выдержав холода, а Касс возлагала на них столько надежд! Из них должно было получиться такое зелье, благодаря которому она смогла бы освободиться от навязанного ей Договора. Не иначе, Тьма догадалась о плане побега своей лучшей приспешницы.        Настроение также ужасно портил тот факт, что к девушке накануне ночью явилась её Хозяйка и настойчиво потребовала новых убийств — как будто ей предыдущих было мало! — и ведьма тихонько ругалась себе под нос, собирая чахлые останки с огорода.        Раздалось покашливание.        «Мужчина? О, нет!» — раздосадовано подумала девушка.        Досада эта объяснялась просто: её покровительница предпочитала принимать в жертву представителей сильного пола. Именно они, как любила поговаривать Тьма, были в состоянии наполнить её жилы магией и неограниченной силой.        Какого чёрта он заявился сюда именно сегодня? Почему именно сегодня, когда она просто обязана убить первого явившегося к ней человека?!        Без особой радости она повернулась к пришедшему и вымученно улыбнулась, заранее зная, что, как бы она это ни сделала, под действием проклятых чар даже оскал покажется простому человеку самой обаятельной на свете улыбкой.        Увидев его, она застыла, как вкопанная. Перед тёмной стоял изящный молодой мужчина в сером, расшитом серебром костюме и такого же цвета плаще. Синие, как васильки, глаза его вначале глядели на неё с благоговением, но мигом позже выражение их изменилось, и взгляд явившегося стал серьёзным и даже угрожающим.        «Нет, Тьма, — подумала девушка, — этого я тебе не отдам! Мне самой он понравился!»        — Какая нелёгкая привела в дом скромной ведьмы лорда? — как можно нахальнее спросила она.        На миг Вельм Кальдмейн окаменел от такой наглости: как его, высокородного и богатого дворянина, смеет встречать таким образом простолюдинка? Воспитание не позволило ответить хамством на хамство, и он сказал:        — Приветствую тебя, тёмная! Я — лорд Вельм Кальдмейн, властитель Бернхааля и окрестных деревень. Я пришёл к тебе узнать, как долго ещё ты будешь творить беду в наших краях? Не желаешь ли ты сменить место жительства, пока тебя совершенно случайно не сожгли на костре местные жители?        Ведьма равнодушно пожала плечами. Как назло, от этого движения окат рукава съехал, и взору мужчины открылось округлое гладкое плечико цвета слоновой кости. Заметив его взгляд, бесстыжая даже не попыталась поправить сползшее платье.        — Я, — она задрала свой чудный носик, — Кассандра Ла Вийе. И как ты правильно заметил, служанка Тьмы. Поэтому не тебе, простой смертный лорд, предлагать мне сменить место жительства. Буду честна: мне самой не нравится в твоём чёртовом Бернхаале — он грязный, в нём полно пьянчуг и сомнительных личностей. Но Тьма позвала меня сюда, а значит такова Её воля, и спорить с Хозяйкой мне неохота. Вот обстряпаю свои делишки и уеду!        Вельм сложил руки на груди и выставил ногу вперёд:        — И как долго наместница Тьмы будет «обстряпывать свои делишки», — произнёс он с нажимом, намеренно использовав её выражение, — в моих владениях?        — Ровно столько, сколько потребует Её благодетельница, твоё высокоблагородие, — ответила ведьма и, не обращая более на него внимания, вернулась к своему прерванному занятию.        Вельм вздохнул:        «Нет, — сказал он сам себе, — так никакого разговора не получится».        — Скажи, тёмная, может, есть способ откупиться от тебя?        «О, боги! Когда же он уйдёт уже?!» — думала Касс, нарочно вернувшись к огороду, желая сдержать всё нарастающее желание Тьмы лишить жизни пришедшего мужчину. И ладно бы, если б это был какой-нибудь случайный забулдыга, так нет же, местная большая шишка собственной персоной!        Чтоб не кривить остатками души, девушка должна была признать, Кальдмейн был очень красивым мужиком: редкое в этих краях сочетание голубых глаз и тёмных волос завораживало, лицо было приятным, а сложение гибким и стройным, что выдавало в нём прирождённого воина.        — Вали отсюда поскорей, пока я из тебя гуляш не сделала! — процедила она сквозь зубы.        Вельму ничего не оставалось, как попрощаться и направиться к выходу.        Кассандра выпрямилась, посмотрела вслед лорду и невольно залюбовалась им.        — Хмм… а задница у него ничего… — проговорила она задумчиво, но тут же прикрыла рот ладонью, так как поняла, что произнесла это вслух.        Вельм Кальдмейн на миг замер, видимо услыхав комплимент, но потом резко ускорил шаг и, лихо запрыгнув в седло, поспешил ретироваться.        Козни колдуньи не прекращались, и с каждым днём жизнь в городе становилась всё тяжелее и опаснее. Простой люд, и раньше живший почти впроголодь, стал гибнуть от голода из-за неурожая. Проезжая по улицам Бернхааля на своём последнем коне (остальных девятнадцать лорд распорядился отправить на живодёрню, лишь бы помочь людям в беде), Вельм видел, что улицы были полупусты, а таверны и магазины закрыты или даже заколочены.        Когда-то красивая цветная палая листва разбухла после продолжительных дождей, а после ударивших ночных заморозков покрылась корочкой льда и теперь хрустела под копытами его вороного.        С низкого хмурого зимнего неба срывались холодные снежинки. Эти застывшие капельки воды опускались на чёрную гриву коня, отчего та казалась седой. Лорд тяжело задумался:        «Вот так и я скоро поседею от происков этой дряни Кассандры Ла Вийе! С этим надо что-то делать!»        Зная о любви всех женщин к украшениям, лорд Вельм на последние деньги приобрёл у случайно заезжего ювелира золотой браслет, украшенный рубинами и изумрудами, и направился к дому, где жила Ла Вийе.        Gосле того, как Кассандре отпустила лорда, не причинив ему никакого вреда? Тьма устроила ей превесёленькую ночку: тело несчастной ведьмы жгло, сдавливало и выкручивало от боли — так Хозяйка делала всегда, когда её служанка была непослушной и своевольничала. Когда Тьма, наконец, немного успокоилась, Кассандра сумела выпросить у неё разрешение на замену жертвы, пообещав дюжину молодых мужчин взамен того, особенного Кальдмейна, которого она не посмела убить. Тьма согласилась.        Образ молодого лорда никак не шёл из ума ведьмы. При каждом воспоминании об их встрече, сердце сладко замирало в груди, боясь трепыхнуться, и дыхание, составляя ему компанию, также останавливалось. В голове, сменяя друг друга, кружились выдуманные картинки. Вот, Вельм Кальдмейн, становится перед порозовевшей от смущения девушкой на колени и признаётся ей в любви… или с самыми изысканными комплиментами, так же стоя на коленях, преподносит в дар букет цветов…        Эти чувства наполняли жизнь Кассандры каким-то дискомфортом, ведь она давно уже научилась уничтожать их в себе.        Касс стала несчастна. Раньше, до встречи с Вельмом, работа приносила девушке определённое удовольствие. Она от души хохотала, когда от наведённого ею морока в образе домового, мельничиха, толстая и расплывшаяся баба лет сорока, попятившись от страху, не заметила раскрытого мешка с мукой, и с размаху села в него, подняв целую тучу белой пыли. Или когда пьяный в стельку после пирушки с друзьями местный ловелас погнался за иллюзией полуголой девицы, отчего опрокинулся в колодец, где и утонул.        Мужчин девушка ненавидела. И было за что.        Днём, наблюдая через неровную зеркальную поверхность зелья, кипевшего в котле, за серьёзно заболевшим соседским мальчишкой, единственным, не побоявшимся ведьмы и воровавшим яйца из её курятника, девушка решила: такого храбреца надо спасать и, презрев ограничения на колдовство в светлое время суток, Касс вытянула из пацана хворь и заперла её в баночке.        «Тьме скажу, что мне просто позарез была нужна холера, — подумала она. — Правда, её теперь надо будет срочно использовать, заразив кого-нибудь…»        В дверь постучались. Перетрухнув, что её застанут врасплох за добрым делом, Кассандра пасом испарила котёл и скрыла за цветастой занавеской полку с болезнями.        — Ну, вваливайтесь, коли пожаловали, — громко сказала она, и в дом вошёл Вельм.        Чёртов красавец был бледен, но всё же хорош собой: на этот раз на нём был надет тёмно-синий костюм для верховой езды, а на широкие плечи покрывал плащ, отороченный мехом какого-то белого в чёрных подпалинах зверька. Вельм был припорошен снегом.        «Неужто его задела одна из моих болячек? — испугавшись, подумала Касс. — После мороза люди бывают румяными, но никак не бледными, как спирохета».        Злокозненной волшбой от него не пахло, а потому она решила, что мужчина так боролся со страхом… (зачёркнуто)        …страхом. Даже самый смелый человек стал бы опасаться встречи с тёмной ведьмой.        Cклонив голову, лорд протянул ей красный бархатный мешочек и произнёс:        — Прими в дар этот браслет, Кассандра Ла Вийе и, прошу тебя, попроси свою Повелительницу поумерить аппетиты. Мои люди умирают!        Да, как-то не так она представляла себе преподношение романтичного подарка.        Ведьма приняла подарок, раскрыла мешочек, вынула оттуда драгоценность и, повертев её в руках, со стуком положила на стол.        Лорд не знал, что дальше делать и как себя вести, молчал, и от нечего делать стал разглядывать комнату, где они находились. У окна стоял большой обеденный стол, накрытый белой накрахмаленной скатертью, в углу — сложенный из камня камин, над огнём, горевшем в нём, пыхтел кипящий котелок; тикали настенные часы, а где-то под полом скреблась мышь.        Молчала и она, серьёзно разглядывая своего гостя. Ведьма казалась уставшей.        — Откупиться, значит, хочешь? — она уселась за стол, не пригласив гостя. — Зря ты явился сюда, Вельм Кальдмейн, да и деньги впустую потратил. Я ненавижу золото.        — Скажи тогда, что мне надо сделать, чтоб Тьма перестала посредством твоей магии рушить графство?        Кассандра помолчала, думая, и коротко возвестила: — Женись.        Лорд поднял на ведьму изумлённые голубые глаза:        — На ком?        Она ухмыльнулась:        — На мне. Моему избраннику Тьма ничего не сделает.        — Да ты с ума сошла, женщина! Лорд никогда не женится на ведьме! — улыбнулся Вельм.        В чёрных глазах Ла Вийе заполыхало пламя злости. Она резко встала, опрокинув табурет, на котором сидела. В домике внезапно потемнело, стихли все звуки. Казалось, даже часы перестали тикать, боясь гнева своей хозяйки.        Взор Вельма случайно упал на руки Кассандры: ногти её постепенно превращались в заострённые когти хищника.        — Проваливай отсюда, Вельм Кальдмейн! — прошипела она, и голос её заставил лорда поёжиться. — Ты сам не знаешь, от чего отказываешься!        Задул ураганный ветер и вымел Вельма из дома колдуньи, словно палую листву, не дав ему даже опомниться. Вслед за ним полетел и драгоценный браслет, а входная дверь оглушительно громко хлопнула.        «Какой же его благородие осёл! — думала Касс, нервно расхаживая по полуразрушенной после неконтролируемой вспышки гнева комнате. — Женился бы он на мне, и тогда Тьма разрешила бы оставить Бернхааль в покое! Дурак! Жениться на ведьме — какие мы щепетильные! Нам наша честь и чистота родовой крови дороже жизней людей? Да гори всё оно синим пламенем!»        Ведьма задумчиво остановилась посреди комнаты. Ей вдруг вспомнилась улыбка Кальдмейна: тёплая и открытая. Во время такого серьёзного разговора он умудрился найти что-то забавное!        Наступила ночь и пришла Тьма. Каждую ночь она приходила к спящей своей служанке и давала приказания и распоряжения. В тот раз она явилась в своей женской, менее агрессивной, ипостаси и колдунья внутренне этому обрадовалась, зная, что когда Хозяйка приходила в мужском облике, неприятной близости с ней было не избежать.        Словно приветствуя, она скрутила тело девушки острой болью, заставив свернуться калачиком, будто кошку.        — Ну что, моя дорогая, — нараспев произнесла Тьма и потушила свечу, горевшую у постели Кассандры, — вижу, отказал тебе твой любимый?        — Отказал… — тихо ответила колдунья.        Хозяйка легла рядом, по-свойски пододвинув девушку, и уставилась на неё своими бездонными пустыми глазами.        — Я вот что подумала — подари его мне!        — Никогда! Он мой! Я ведь подарила тебе дюжину тех мужчин! — прохрипела ведьма.        Тьма провела язычком по своим губам и сладострастно потянулась:        — Мало, хочу ещё!        Для Касс фортеля неугомонной Хозяйки были не в новинку. Девушка знала, что Тьма — мать пороков и зла, никогда не бывает в полной мере довольна.        — Может, мы уйдём из этих мест, Хозяйка? — осторожно предложила ведьма, стараясь не смотреть на то, как та выгибается.        Тьма приподнялась, опёршись на локоть:        — Есть предложения? Хотя нет, не хочу. Тут ещё целая куча живых людей осталась…        — Но ведь, если ты изничтожишь всех, здесь будет пустынно, и мы не сможем вернуться в эти края никогда.        Хозяйка вновь легла, задрала ножку и поправила слезший шёлковый чулок.        — Нет, хочу всех!        Кассандра решила воспользоваться последним шансом:        — Предлагаю заключить ещё один Договор.        — Я вся — внимание, — почти равнодушно ответила Тьма, но Кассандра уловила в её голосе нотки азарта: от новых Договоров Тьма никогда не отказывалась.        Девушка села, поджав под себя ноги, потянулась через разлёгшуюся на постели Хозяйку, и взяла с тумбочки ритуальный кинжал.        Боль остро полоснула ладонь, но тут же унялась. На кончике кинжала застыла чернильная капелька крови, которую Тьма тут же слизнула, принимая. Девушка, с трудом сдержалась, чтоб брезгливо не поморщиться.        — Ты знала или догадывалась, что я собиралась прекратить Договор с тобой?        Тьма самодовольно хмыкнула, подтверждая.        — Я предлагаю тебе любого другого человека из этих мест…        Мучительница разочарованно засопев, отвернулась.        —…но это не всё: я убью его для тебя тем способом, какой ты сама выберешь. Взамен прошу не причинять зла посредством моей магии жителям Бернхаальского графства, лорду Вельму Кальдмейну и всем детям, жизни которых ты захочешь.        Послышался короткий тихий хохоток.        — Не слишком ли ты высокого о себе мнения? Один человек взамен всех остальных? О, это должен быть особенный человек, о-очень… Ну, ладно-ладно. Ты мне нравишься, а потому, я принимаю условия Договора. Скажу даже, что не буду против, если ты привлечёшь на мою сторону своего синеглазого лорда. Даю добро на любовный приворот.        В камине тлело полусырое полено, наполняя кабинет лорда Кальдмейна едким дымом, но взбешённый граф не обращал на это никакого внимания. Он напряжённо сидел в большом мягком кресле и нервно хрустел суставами пальцев, сжимая и разжимая кулаки в бессильной злобе.        За окном, невзирая на поздний час, было бело: мела метель, вдесятеро усиленная мощным ветром. При других обстоятельствах, любящий поэзию Вельм не упустил бы случая полюбоваться красотой зимней стихии, но в тот момент все мысли молодого правителя Бернхаальского графства были заняты словами Кассандры Ла Вийе. Бесстыжая бесовка предлагала ему спокойствие его людей, взамен же требовала взять себя замуж! По сути, принуждала его заключить Договор с Тьмой! Только ведьма могла опуститься до такого низкого шантажа.        Ушибленная, после неудачного приземления за порогом обиталища ведьмы, спина, ныла, не позволяя усесться в кресле поудобней.        «Все посланники и наёмные убийцы, которых я отправлял к ведьме Ла Вийе, были не в состоянии причинить ей никакого вреда, будучи под действием любовных чар, которые она направляла на них. Из всех я один не поддался на её проклятую волшбу… Что ж, значит, мне и бороться с ней…»        Лорд встал, состроив болезненную гримасу, и налил себе из хрустального графина вина. Следуя давней неистребимой привычке, приобретённой им в ту пору, когда он, будучи единственным другом наследного королевича, жил при дворе, опустил в бокал кусочек рога нарвала — самого лучшего средства, аннулирующего действие ядов и зелий. Прямо на глазах тёмно-рубиновое вино стало сереть, а его пряный терпкий аромат исчез, сменившись на невыносимо сильный запах конского пота.        Вельм размашисто смёл рукой и бокал, и графин с отравленным ведьмовским пойлом на пол. Это была последняя капля, последние остатки его, поистине, королевского терпения. С бесчинством наместницы Тьмы надо было что-то делать, необходимо было остановить её!        Что делать, он не знал, а потому, вызвав лакея, приказал принести побольше коньяку и, дождавшись, пока тот, принёсши требуемое, удалился, залпом выпил первые три рюмки.        Когда-то он не был таким тюфяком. Ещё несколько лет назад семнадцатилетний Вельм Кальдмейн был другом принца Райза — самого прекрасного человека из тех, кого он когда-либо встречал.        Они с Райзом были не просто ровесниками, они были рождены в один день и примерно в одно и то же время. Его Высочеству пророчили будущность одного из самых блестящих правителей королевства. Друг Вельма уже в семнадцать умудрялся жить двойной жизнью: во дворце был воспитанным, молодым человеком, а во время их вылазок инкогнито в город — хулиганом и забиякой.        Кальдмейн улыбнулся, вспоминая об их забавах.        Поздними ночами они с Райзом, скрыв лица под чёрными бархатными масками, секретным ходом убегали на улицы, задирали городскую стражу, кутили в кабачках и зажимали по углам сговорчивых девчонок.        Улыбка сменилась болезненной гримасой — Вельм вспомнил их последний вечер, кончившийся смертью наследника престола.        Парочка друзей, будучи уже порядочно «на бровях», возвращалась после шумных посиделок домой, когда вдруг из темной подворотни на свет фонаря вышла группа вооружённых людей. Вооружены они были плохо и видом своим походили на ночных воров, однако один сжимал в руке лёгкий арбалет, украшенный серебром — только это Вельм и успел заметить.        — Кошелёк или жизнь! — прокричали они.        Сдаваться было не в привычках принца и молодого Кальдмейна и они, не сговариваясь, вынули из ножен мечи и пошли в атаку.        Первых двоих, стоявших ближе всего к ним, они разрубили почти пополам, от макушки до середины груди. Почти та же судьба ожидала и еще двоих. Когда граф Бернхаальский нанизывал на острие меча своего третьего оппонента, тот, у кого в руках был арбалет, выстрелил и Вельм не успел ничего сделать, не успел заслонить своим телом лучшего друга и принять за него смерть… Стрела угодила прямо между глаз Райза.        Один из нападавших воспользовался шоком Кальдмейна и ранил его в живот, после чего нападавшие скрылись, предварительно обобрав друзей до нитки. Вельм до сих пор не помнил, как в полубеспамятстве добрался до дворца и как доволок туда тело друга.        Плата за их легкомыслие была велика: смерть одного и ссылка другого в его отдалённое графство, находящееся у самого Приграничья.        — Ты бы смог мне посоветовать что-нибудь дельное, друг Райз, — прошептал Вельм и так и уснул в кресле, сжимая в одной руке опустевшую бутылку коньяка, а в другой рюмку.        Кальдмейну снилась Кассандра Ла Вийе и он бранился во сне.        Стараясь побороть в себе симпатию к Вельму Кальдмейну, Касс, сидя за столом и глядя в окно, нарочно вынула из полузабытых воспоминаний то, из-за чего и стала ведьмой пять лет назад.        Тогда она была милой и скромной дочкой аптекаря из Нарнса. Ей было пятнадцать, когда чистую душу молоденькой красавицы впервые посетила любовь. Объектом этого замечательного светлого чувства был новоприбывший в Нарнс молодой мужчина по имени Трен Харпи. Трен был на десять лет старше девушки, и казался ей интересным и загадочным человеком, героем её девичьих грёз, её идеалом мужчины. Отец предупреждал дочь о Трене, но Касс не слушала его и даже ссорилась и ругалась с родителем. Неблагодарная…        Одинокая слеза скатилась по румяной щеке ведьмы.        Харпи, казалось, разделял симпатии девушки и однажды, предложил красавице сбежать из отчего дома и тайно обвенчаться в старой часовне в нескольких десятках километров от Нарнса. Романтично настроенная наивная дурочка тут же дала своё согласие.        Путь был довольно утомителен, и Трен предложил остановиться на отдых в одном сомнительного вида заведении, одиноко стоявшем неподалёку от дороги у самой кромки леса. Пепельноволосую головку Кассандры посетила тогда мысль, что это простой разбойничий вертеп, но она, к сожалению, безоговорочно доверяла своему любимому. Глупая…        Пальцы судорожно скомкали край скатерти, и ваза с цветами упала на пол и со звоном разбилась.        Они вошли в обеденный зал таверны. Было накурено, воняло перегаром и кислым пивом.        В зале сидели одни мужчины. Их вид красноречиво говорил о характере их работы — разбойники…        Испугавшаяся девушка прижалась к Трену, и тот успокоительно сжал похолодевшие пальчики невесты. Усадив Касс за первый попавшийся стол, Харпи подошёл к одному из разбойников, получил из рук того кошель и, не говоря ей ни слова, не прощаясь вышел вон.        Что произошло дальше, рассказывать бессмысленно.        Избитая и истерзанная девушка лежала на холодном и грязном полу в луже собственной крови и умирала. Разбойники же, получив желаемое, не обращали на неё никакого внимания. Веки Кассандры сомкнулись, и её сознание поглотила Тьма.        — Хочешь остаться в живых, девочка? — улыбаясь, произнесла сладким голоском Тьма.        — Я хочу умереть…        Та хмыкнула.        — А чего хочет несчастная, преданная невеста, проданная за золото десятку ублюдков?        Сердце Касс защемило от злости — Тьма умела задавать вопросы правильно.        — Я хочу мести!        — Цена?        — Возьмёшь мою душу.        Мать пороков весело рассмеялась и исчезла. Боль исчезла вместе с ней. Как ни в чём ни бывало, девушка поднялась с пола. Разорванное платье она даже не пыталась поправить и оно так и продолжало висеть на её тонкой талии, держась на одном честном слове.        Раздался унизительный смех разбойников.        — Смотрите-ка, девчонке было мало! Кто же облагодетельствует её?        Кассандра на минуту закрыла глаза. Когда она их открыла, таверна уже полыхала магическим огнём, а нелюди были в ловушке и не могли найти пути к спасению.        Она медленно, с грацией самой Смерти, подходила к каждому и рывком вырывала их чёрные, горячие, ещё бьющиеся сердца. Наслаждалась их страхом, пила его, радовалась их боли.        Через несколько недель новоиспечённая ведьма нашла и Харпи в компании очередной девчонки, смотревшей на него широко распахнутыми глазками и благоговейно внимавшей каждое лживое слово подонка.        Одним движением потенциальная жертва Трена была отброшена в сторону и запуганно наблюдала, как хищная тварь, в которую превратилась Кассандра, вгрызается острыми клыками в горло Харпи.        «Мужчины — все лживые ублюдки, — уговаривала себя ведьма, — стоит повернуться к ним спиной или поверить, твоя спина будет тут же украшена воткнутым в неё по самую рукоятку кинжалом! Касс, убей в себе любовь!»        Так любовь и послушалась её, как же. Сердце начинало учащённо биться от одной мысли о васильковых глазах Вельма.        Спустя пару дней Тьма приняла решение. Драгоценной жертвой должен был стать священник Храма Светлых, Борр Рехъейм. Об этом человеке ходили легенды и его, откровенно говоря, Кассандра боялась сильнее, чем гнева Хозяйки.        Борр был мужчиной, как это говорится, в самом соку, что привлекало к нему в паству сотни женщин, однако, этот симпатяга слыл редкостным святошей, а потому к нему не гнушались ходить на исповедь и мужчины.        Тьма поставила своей служанке два условия, при которых она примет Борра в качестве жертвы и оба вызывали в изменившейся ведьме отвращение.        Ночь на удивление была тихой и ясной. Холодная зимняя луна была в полной своей силе и освещала одиноко стоявший костел мягким серебряным светом. Каменные горгульи, сидевшие по углам храма, были укутаны снежными сугробами как шубами из меха какого-то сказочного зверя, шерсть которого переливалась мириадами бриллиантов. Вокруг не было ни души.        Тенью скользнув через дорогу к каменной ограде, Кассандра в нерешительности остановилась: на святой земле она утрачивала свою колдовскую силу и теперь стояла, зябко кутаясь в плащ, и набираясь храбрости перед предстоящим делом.        Резко выдохнув лёгкое облачко пара и, поправив запрятанный в хитрой причёске маленький ритуальный кинжал, девушка шагнула в ворота. Свет обрушился на неё с тяжестью цунами, снося собой всю волшбу, которую она накапливала последние дни. Голова закружилась, и девушка прижалась плечом к чьему-то могильному камню, стараясь не упасть.        Справившись с минутной слабостью, она храбро поднялась по полуистёртым ступеням и, толкнув тяжёлую дверь, вошла внутрь. Дверь сама собой затворилась за спиной тёмной, отсекая обратную дорогу.        В нос ударил противный запах ладана и сгоревшего свечного воска. Холод и свежесть зимней ночи сменились теплом и удушливостью редко проветриваемого костёла.        Огромное помещение главной залы храма, — ведьма никак не могла припомнить, как правильно называлось это помещение, — было в полутьме, лишь у алтаря горело несколько десятков толстых свечей, стоявших по разные стороны от позолоченного изваяния Великого Света, раскинувшего руки в попытке обнять всех и каждого.        Там, у статуи, преклонив колени и смиренно склонив голову, стояла её Жертва.        Борр не оглянулся, произнеся лишь:        — Присоединись ко мне в молитве, пришедший, — хорошо поставленный, сильный голос священнослужителя вознёсся к самому потолку и, отразившись от него, заполнил собой всё окружающее пространство.        — Мне не положено обращать молитвы к Свету, святой отец, — с лёгкой грустью произнесла Кассандра, неспешно направляясь к алтарю и на ходу расстёгивая тяжёлый меховой плащ.        Священник рывком поднялся с колен и обернулся. Направив перст в сторону Кассандры он раскатистым басом прогудел:        — Изыди, ведьма!        Громкий крик заставил остановиться и втянуть голову в плечи. Испугавшаяся девушка ожидала, что на неё тотчас падёт кара небесная, но ничего не произошло, она лишь немного оглохла.        Встрепенувшись, Касс посмотрела на ошарашенного Борра: тот не ожидал, что его «боевой клич» не возымеет действия, видимо, что-то пошло не так, Свет не отреагировал на вопли своего слуги.        «А-а, святой отец, — подумала она, внутренне улыбнувшись, — так вы не такой верный последователь Света, раз он не позволил вам использовать Святое слово против меня!»        Скромно улыбнувшись, Кассандра уселась на скамью для прихожан, не дожидаясь, пока её пригласят.        — Чего тебе здесь надо? — резко спросил Борр, садясь на скамью подальше от визитёрши.        — Мне нужна ваша помощь… — придвинулась ближе к нему девушка.        — Я не стану иметь дел с прислужницей Тьмы, — высокомерно заявил Борр. — Я тебе не помощник. — Только вы можете мне помочь, — молодая ведьма ещё немного сократила расстояние между собой и святошей. — То, что я вам скажу, должно остаться в тайне. Дело в том, что я... мне необходимо…        Заинтригованный Рехъейм заметил, что Касс находится совсем близко, лишь тогда, когда его ноздри учуяли тонкий аромат парфюмов ведьмы. Ни сил, ни желания отодвинуться от неё у него уже не было.        У самого его уха прозвучал её шёпот:        — Это тайна. Я хочу уйти от Тьмы.        — На меня твои штучки не подействуют, тёмная… — хрипло произнёс Борр, сам не веря своим словам.        Положив одну руку на плечо священника, а другой опершись о спинку скамьи, всё тем же томным голосом Кассандра спросила:        — Чем мне доказать вам, что я говорю правду? — она посмотрела в расширившиеся от возбуждения зрачки Рехъейма.        «Это было слишком просто…» — подумала Кассандра, прижимаясь всем телом к Борру, и даря ему самый чувственный поцелуй, на который была способна.        Руки мужчины обхватили её талию, однако, вместо ожидаемых крепких объятий, откинули ведьму в сторону. Крепко приложившись боком об пол, девушка привстала и ей открылась чудовищная картина: на раскрытой ладони Борра играл, переливаясь всеми оттенками голубого и золотистого, сгусток Света!        Девушке показалось, что кровь перестала циркулировать по её венам и так и застыла ледяными речушками, сковывая тело невидимыми путами. Время замедлилось и стало тягучим, как древесная смола. Расширившимися от страха глазами Касс видела, как рука Борра подкинула вверх огонёк и тут же отбила его в сторону колдуньи. Она не помнила, как долго он сыпал заклятиями в её сторону, и каким чудом ей удавалось всякий раз уворачиваться от них. Игра в «убей ведьму» могла продолжаться как час, так и несколько минут.        Вокруг летели щепки от разбитых скамей, каменный пол старинного храма то и дело покрывался выбоинами, осыпая ноги убегающей от Борра Кассандры острыми осколками и причиняя тем самым боль. Она падала, ползла, пряталась за уцелевшими предметами обстановки.        Думать о том, как легко удалось священнику облапошить тёмную, времени не было.        Зацепившись за торчавший в ножке скамейки гвоздь, подол платья разорвался от пояса до самого низа, но Кассандра не обратила на это внимания, надо было спасать свою жизнь.        Силы стали изменять своему обладателю, дав, таким образом, небольшую передышку молодой ведьме, и та сменила место своей дислокации, забравшись в самый тёмный и неосвещённый угол залы.        — Твои силы иссякли, светлый, — сказала Кассандра и закашлялась — сердце выпрыгивало из груди, перед глазами плыли цветные круги, но она сумела выдавить из себя ещё несколько слов:        — Я пришла к тебе за помощью…        Борр тяжело дышал, обжигая её горящим взглядом. Вжавшаяся в стену Касс устало прикрыла глаза. Она чувствовала, как к шее прилипли промокшие от пота пряди волос и как выглядывавшую из непроизвольного разреза ногу непривычно холодит воздух.        — Ошибаешься, ещё одно я припас, — услышала она тихие слова и почувствовала учащённое дыхание Рехъейма на своей щеке. Как он сумел так быстро очутиться рядом? Всё было просто: от схватки больше устала она, чем её противник.        На раскрытой ладони священника вновь заплясал голубой огонёк смертоносного Света, заставляя прижаться к холодной стене ещё сильнее.        Кассандра всхлипнула и беспомощно закрыла глаза. По ведьминой щеке скатилась слеза, прочертив влажную дорожку.        Смерть не поцеловала её. Вместо неё в губы девушки впился страстным поцелуем сам священник, затушив свою магию и уступив соблазну. Он целовал её губы, глаза и шею, бормоча при этом:        — Чёртова ведьма…        Дрожащими руками Касс стянула с него сутану, сбросив её на пол, и помогла Борру избавиться от прилипшей к телу рубашки.        Вслед за рубашкой полетела в сторону и одежда девушки, и они сплелись на полу среди последствий их битвы.        На такой исход и рассчитывала ведьма. Оседлав любовника и доведя его до исступления, она вынула из волос свой миниатюрный кинжал и вонзила его в сердце стонавшего от удовольствия мужчины.        Вынув оружие из умирающего, она слезла и сама, стараясь не глядеть в стекленеющие глаза жертвы. Лужа крови расползалась всё больше и больше, наполняя воздух осквернённого храма таким возбуждающим ароматом Смерти.        — Тьма, — громко позвала Кассандра, — прими в жертву прислужника Света! Я свою часть Договора выполнила, ход за тобой!        Не дожидаясь появления Повелительницы, Кассандра отыскала среди беспорядка сильно запылённый плащ, накинула его прямо на голое тело, и посильней закутавшись, быстрым шагом покинула костёл.        Весть об ужасной смерти священника чёрным вороном облетела всё графство, окончательно добив Вельма.        Священник был найден утром, у одной из стен разгромленного и измазанного кровью нефа. Труп был обнажен, глаза широко распахнуты, а рот приоткрыт. Но самым страшным оказалось то, что, когда тело решили переместить, оно оказалось лёгким, как пушинка и тут же рассыпалось в прах.        Но, как ни прискорбно было это признавать, после кончины Рехъейма, дела в графстве пошли на лад — ведьма перестала творить беду. Она старалась не показываться на глаза лорду Кальдмейну, жила тихо и размеренно, всё чаще выезжая на территории других графств и «работая» там — так, во всяком случае, докладывали соглядатаи, приставленные к колдунье.        Кальдмейн разрывался напополам. С одной стороны, он должен был поблагодарить Кассандру, с другой — приговорить к смертной казни, поскольку о причастности тёмной к тому, что случилось с Бором Рехъеймом, даже не стоило рассуждать — всё было и так ясно.        Подданные неустанно нашёптывали лорду привлечь Кассандру Ла Вийе к ответственности и он, спустя некоторое время, поддался на уговоры и решился навестить её.        Выехав за пределы замка, Вельм не смог не заметить, что люди стали возвращаться в город, вновь открылись лавки, и весна робко постучалась в ворота Бернхааля. Она прошла лёгкой походкой по когда-то пустым улицам, наполняя воздух благоуханьем первоцветов и выдувая озорным ветерком запах Смерти, которая, казалось, поселилась в тех местах навсегда; смыла капелью налёт скорби и умыла лица жителей, заставив их засиять надеждой.        Дом колдуньи встретил хозяина Бернхааля приветливо, но это касалось только дома. Он нашёл Ла Вийе, как и при первой их встрече, в огороде, за посадкой рассады. Она стояла на коленях и аккуратно освобождала молодой побег из деревянного ящика, в котором такие же побеги росли, как густой тропический лес.        Даже не повернув головы в сторону Кальдмейна, Кассандра не слишком любезно осведомилась:        — Ну, за каким рожном пришёл? Казнить меня решил?        Нахальство колдуньи на этот раз вывело лорда из себя, и он, пренебрегши своим королевским терпением и врождённым чувством такта, выпалил:        — А ты думала, что тебе сойдёт с рук смерть Борра?! Да он, чтоб ты знала, был кудесником, посланником Света, он умел исцелять болезни, насланные тобой! Спасал людей…        Кассандра злобно посмотрела на него и встала. Хорошенькое личико тёмной приняло хищное выражение: чёрные глаза стали бездонными и матовыми, а губы искривила неприятная усмешка.        — Болезни исцелял не твой хвалёный Борр, а Мать-Природа! И да, спасал людей, особенно одиноких женщин: так спасал, так спасал! Посланником Света он был так себе и, уж тем более, никаким кудесником не был, раз соблазнился ведьмой!        Уши Вельма заложило от подобных слов. Чтоб справиться с подкатывающей злостью, он крепко сжал кулаки, отчего ногти впились в кожу ладоней.        — Это целиком и полностью твоя вина! — прошипел он. — Кроме того, ты осквернила храм и теперь его только сносить! Да что там храм! Ты убила единственного светлого в этих краях!        — А ты думал, спокойная жизнь твоих людей и твоя, в первую очередь, просто так началась? Или из-за того, что вы денно и нощно возносили мольбы к Свету?        На секундочку ноги Кальдмейна стали ватными: до него стали доходить причины, понудившие ведьму к такому поступку.        — Ч-что? — запинаясь, переспросил он, в надежде, что ему почудилось.        Кассандра ухватила его за камзол, испачкав его землей, в которой только что рылась, и выкрикнула ему прямо в лицо:        — Я тебя ненавижу! Убирайся отсюда!        Оттолкнув Кальдмейна, тёмная, не сдерживая слёз, убежала в дом. Вельм, хотел поговорить с ней, успокоить, и побежал следом, но вместо входной двери оказалась сплошная стена — ведьма не хотела разговаривать и отгородилась от всего мира.        Несолоно хлебавши, лорд возвратился домой.        Не хотелось ни заниматься делами графства, ни упражняться в фехтовании… Вельм сидел за ужином чернее тучи, и, вяло ковыряясь вилкой в салате, рассуждал про себя:        — Она влюблена! Всемогущий Свет, о-на влюб-ле-на! Боги, каким же я был идиотом, когда подумал, что ей хотелось власти! И был дважды идиотом, когда не понял, ради чего она подлила приворотное зелье. Смерть Борра стала платой… слишком высокой платой за наши жизни… — тут Вельм Кальдмейн от неожиданно посетившей его мысли выронил из руки вилку и та, со звоном и кувырканием, очутилась на полу. — Как она сказала? Соблазнился ведьмой? То есть… — он выдохнул. — То есть она переспала со священником ради того, чтоб Тьма не причиняла мне вреда?        После посетившего его откровения, Вельм стал рассматривать поступки Касс с диаметрально противоположной точки зрения. Ведьма перестала вызывать отвращение. Бедную девушку было жалко, очень жалко.        Уже глубоко за полночь, лёжа в постели и уставившись под бархатный балдахин, Кальдмейн задумчиво пробормотал:        — Что же заставило тебя стать ведьмой, Кассандра? Захочешь ли ты освободиться от связывающих тебя пут?        Молодого человека начинало необъяснимо тянуть к своевольной и решительной красавице. Так бывает: слабого духом зачастую влечёт к более сильному. Вот только кто из них был слаб?        Касс, ты всё еще любишь меня?        А чёрта с два я тебе скажу!        Ты, как всегда, вежлива!        Настала твоя очередь пострадать.        Спокойствие длилось недолго…        Да, недолго… Позволь, я расскажу, как оно было на самом деле.        Пожалуйста.        Благодарю.        Над Бернхаальским графством нависла новая угроза. Разбойники. Словно из воздуха или из чумного облака появились они и, с неумолимостью лесного пожара, разорили всё Приграничье, дойдя, в конце концов, и до владений Вельма Кальдмейна. Там, где прошли эти две с половиной тысячи душегубов, оставались разорённые горящие сёла. По обеим сторонам от проезжего тракта все ветви деревьев были увешаны, словно спелыми грушами, висельниками всех полов и возрастов. Командира у этой армии не было. Тьма объединила их, наделив коллективным разумом и лишив осознания реальности. Согнала со всего королевства всё отребье, всех преступников до сердец которых смогла дотянуться своими длинными руками. Сами бандиты шли несметными полчищами, набрасываясь и уничтожая всё, что шевелится.        Местные землевладельцы и писали челобитные, и угрожали королю, но тот был так занят делами неспокойной внешней политики, что предложил разбираться ландграфам собственными силами. Против такой армии никто не мог ничего сделать.        Все недоумевали, откуда взялись разбойники, и почему король так легкомысленно отнёсся к возникновению этой напасти. Ответ знал только один человек, ведьма Бернхааля. Проклятая Тьма умудрилась и выполнить Договор, заключённый с Кассандрой Ла Вийе, и сделать по-своему: перестала напрямую вредить графству Кальдмейно, но призвала со всех земель отдельные шайки, направила их против Приграничья, а сама змеёй засела в сердце короля.        Теперь ведьма перестала быть общим врагом и сделалась простой горожанкой, от которой все шарахались, как от прокажённой.        Она частенько по делам Хозяйки выезжала за границы Бернхааля и видела всё своими глазами. Саму Касс встреченные ею отдельные представители Орды не трогали и не причиняли вреда, ведь от неё пахло самой Тьмой. И, если раньше колдунья просто недолюбливала свою Повелительницу, то теперь эта нелюбовь перешла в ненависть. Девушка снова стала лелеять мысль бежать из рабства, хоть это и стоило бы ей жизни. Повелительница чувствовала это, и стала приходить к своей прислужнице чаще: два, а то и три раза за ночь, терзая её тело и душу. Но решение девушка уже приняла. Бежать! Но как? Хозяйка знала, но, естественно, не говорила об этом своей лучшей ведьме.        Девушка стыдилась своего признания в любви Кальдмейну и решила извиниться перед Вельмом за своё поведение. Кассандра стала помогать ему. Она то и дело подкидывала к дверям его замка записки с самыми точными сведениями о том, где находится Орда и чем она занята. То, что она шпионит для своего бернхаальского лорда, Касс держала в строжайшей тайне, хотя и знала, что наказание за предательство было неотвратимо. И как ни старался лорд оттянуть неизбежное, решающей битвы было не избежать ему. Орда подошла к самим воротам Бернхааля.        Воздух был душным и при вдохе втекал в лёгкие тяжело. Покрасневшими от недостатка сна глазами Вельм Кальдмейн посмотрел на небо, полностью затянутое свинцовыми грозовыми тучами, готовыми вот-вот разродиться небывалой грозой. Всё было неспокойно в тот майский день.        Местные жители, входившие в состав ополчения, стояли на крепостной стене в глубоком молчании.        На смотровой площадке, расположенной над главными воротами, булькая и отвратительно воняя, кипели большие котлы с маслом — самое мощное оборонительное оружие против пришлецов, которым располагал мирный Бернхааль. Кальдмейн стоял неподалёку от них, обдаваемый этим смрадом, и выглядывал в бойницу.        У самых стен города расплескалось целое море, блестевшее от лат, словно серебристая рыбья чешуя. Оно шумело, плескалось, но ещё ни разу не накатывалось на крепкие бернхаальские стены, проверяя их на прочность.        Лучники, защищавшие город, напряжённо застыли, пока не натягивая тетивы своих луков и арбалетов, но уже готовые пустить своих послушных вестниц смерти во врагов.        Над вражеским войском блеснула молния, и Кальдмейну показалось, будто море недругов вдруг само стало ею. Оно всколыхнулось и пошло приступом на ворота.        Над головами разбойников показались поднятые лестницы, которые те закидывали на стены и взбирались по ним с ловкостью экзотических животных, называемых обезьянами.        — Скидывайте их! — закричал не своим голосом Вельм горожанам, но те не нуждались в указаниях, прекрасно понимая, что и как следует делать.        Синеглазый лорд услышал первые вопли боли. Кальдмейн посмотрел в ту сторону, откуда донёсся звук и тут же ринулся туда. Опираясь спиной о бортик, на полу сидел, прижимая заскорузлые руки к окровавленному животу, главный плотник графства, а в образовавшуюся брешь в обороне уже вваливались враги. Выхватив меч, Вельм нанёс им несколько точных ударов, отправляя навстречу Тьме. Избавившись от первых нападающих, он рогатиной, рыча от натуги, сумел в одиночку столкнуть со стены приставленную к ней лестницу. Когда же он обернулся, плотник уже успел опустить безжизненные руки и смотрел на своего сюзерена пустыми мёртвыми глазами.        — Масло! — последовал приказ, и раскалённое и шипящее масло водопадом выплеснулось на головы душегубов.        Всё казалось ужасным, нереальным сном, полным крови, отчаяния и мук. Вельм помнил, как отдал приказ стрелять в следующую волну нападающих; помнил, что хоть бернхаальцы защищались стойко и стояли до последнего, поражение приближалось. Оно представлялось лорду полоумной старухой, скалящей в жуткой улыбке кривые и обломанные гнилые зубы. Старуха занесла над его городом руку с зазубренным ножом, готовая нанести последний удар.        — Держать оборону! Встать по два у бойниц! Третий подаёт камни!        «Последнее оружие, последняя надежда… — подумал Вельм Кальдмейн. — А что, если?..»        Неожиданная мысль промелькнула в разгоряченном мозгу, даря слабое упование на иной исход, и одновременно повергая душу лорда в ужас.        — Мне нужна Ла Вийе! Где она? — выкрикнул он в ухо ближайшего воина.        — Она осталась в городе, ваш-светлость! Идите, мы задержим этих ублюдков! — даже самый непроходимый тупица понимал: в этот день без помощи проклятой ведьмы им не обойтись.        Последний раз взглянув на противников, Вельм увидел, что к воротам подносят таран, надёжно укрывающий своих носильщиков прибитыми к нему щитами.        «Или сейчас, или никогда!» — пронеслось в голове Кальдмейна и он, перепрыгивая через разбросанные орудия и сбивая людей, побежал к дому Касс.        Выбив ногой дверь в дом ведьмы, Кальдмейн ввалился в комнату и без приветствий выпалил:        — Помоги нам, Кассандра! Я заплачу любую цену! Вздрогнувшая от неожиданности колдунья выронила открытый пузырёк с ярко розовой жидкостью в котелок, в котором варилась какая-то отрава. Грязно ругнувшись, она большим черпаком выловила баночку из кипятка и, не дотрагиваясь до неё, швырнула в большой керамический горшок и тут же плотно накрыла крышкой. Последовал небольшой хлопок и сквозь невидимые глазу зазоры между крышкой и самой посудиной повалил ароматный дымок. Кассандра обернулась:        — Я помогу, но готов ли ты отдаться Тьме ради блага твоих людей?        — Готов!        Она грустно покачала головой и произнесла: — Я не готова, лорд… Я не допущу, чтоб Тьма завладела тобой так же, как и мной. Скажи сперва, что важнее для тебя: власть над Бернхаалем или жизни твоих вассалов?        — Жизни! Не томи, Кассандра! Умоляю, помоги мне! Я согласен на все условия!        Зачерпнув прямо кружкой из котелка варево, она поднесла её Вельму.        — Здесь адская смесь из оборотного и приворотного зелий. Последнее я только что по твоей вине уронила туда. Времени переделывать нет. Ты осознаёшь, кем станешь, если выпьешь его?        — Нет, — руки его дрожали от перевозбуждения, в мозгу кузнечным молотом долбилась страшная мысль, что ещё чуть-чуть разглагольствований, и тот огромный таран пробьёт ворота, что будет означать лишь одно: конец.        — Ты станешь превращаться в тёмного, неуправляемого демона Преисподней всякий раз, когда будешь находиться порознь со мной. Ты го…        Не дослушав слов Ла Вийе, лорд выхватил из её рук чашку и залпом выпил содержимое. К его огромному удивлению, он не почувствовал ни боли, ни превращения. Однако изменения всё же произошли: вместо возбуждённости и натянутых нервов, пришли спокойствие и холодная рассудительность.        — А теперь идём, — сказала девушка, и, схватив Вельма за руку, вытащила его из дома. Добежав до городских ворот, они увидели, что, помедли они хоть минуту, всё было бы кончено. Огромные, кованные железом, двери были погнуты и исковерканы от разрушительных ударов тарана.        — Прикажи своим людям открыть их, — велела Кассандра Кальдмейну.        — Ты рехнулась?!        Ведьма вскипела: — Ты хочешь спасти людей? Делай, что я приказываю, лорд!        Он выполнил её приказанье, и, подталкиваемый Кассандрой, вышел в распахнутые створки. Но стоило ему отойти от девушки на два десятка шагов, как мир подёрнулся кровавой пеленой, и сознание цивилизованного и благородного лорда ушло, уступив кровожадности древнего берсерка. Что происходило, и что он делал, Вельм не помнил, забыв даже собственное имя.        Очнулся он от нежного прикосновения тёплой мягкой ручки ведьмы к своему плечу.        — Тише-тише, Вельм, я рядом, — шептала она, прижимаясь к мокрому от пота и крови мужчине. — Ты победил, победил их всех.        Бернхаальский лорд оглянулся: там, где стояло вражеское войско не осталось ни одного живого человека, ни одного целого мертвеца. Все разбойники были искромсаны, разорваны и уничтожены каким-то могучим зверем. Или демоном?..        Спустя время, Вельм Кальдмейн стоял на главной площади, крепко прижимая к себе Кассандру, боясь, что если она отойдёт от него хоть на шаг, то он снова превратится в чудовище.        — Согласно старинному закону, вступивший в союз с Тьмой лорд не имеет права управлять графством Бернхаальским. Я ухожу… Мы уходим, — поправился он, сжав в руке ладошку Кассандры.        Поднялся неописуемый шум, люди тянули руки к нему, уговаривая остаться, но Вельм уже принял решение и был непреклонен. Молча, они покинули город, ни разу даже не обернувшись.        — Касс, — обратился бывший лорд к своей спутнице, — а дождь-то был?        — Нет, это была сухая гроза, — холодно ответила девушка и отстранилась от Кальдмейна. — Мне будет комфортнее, если ты не будешь прижиматься ко мне так сильно, демон.        А Тьма? Открестилась ли она от Кассандры? Об этом в рукописи написано не было. Наверное, главные герои обсудили самое главное для себя, опустив второстепенные подробности своей жизни.