В дальней северной стране...

      Трандуил Ороферион сидел на скале, оглядывая с высоты птичьего полёта огромное разноцветное море, что шумело на ветру и разбивалось о скалы далеко внизу. В лесу наступила осень, а потому все деревья окрасились в жёлтые и красные тона. Вслед за ней ожидалась и зима, но впервые в жизни короля это ни капли не расстроило. Наоборот, он не чувствовал ничего, кроме странной лёгкости в груди.       Осмотрев свой дом, эльф печально улыбнулся. Хижина, построенная на любимой обзорной площадке в далёкие времена, давно покосилась и обветшала. Он неоднократно пытался её выпрямлять, но постройка упрямо заваливалась на бок снова и снова. Впрочем, не текла – и ладно.       Последний раз опустив руку в горячий источник, но почти не ощутив его живительного тепла, лесной король решительно начал спускаться по камням. Больше тут делать нечего. Теперь его путь лежал к родным холмам, но проделать его предстояло пешком.       Холмы Трандуил покинул уже очень давно, и тому было множество причин. Первая же и главная причина сводилась к тем изменениям, что произошли с его народом. Нет, теперь уже не его…       Поначалу все эти разговоры о том, что эпоха эльфов закончилась, казались ему полной глупостью. Да – эльфов стало меньше, но ведь дети снова начали рождаться у них. Многим верилось, что число их увеличится, и возможно они даже смогут расселиться в другие леса. Тем не менее, все стали замечать, что с каждым поколением рост эльфов немного уменьшался.       Он, король, тогда не придал этому особого значения. Множество историй о том, что раньше эльфы были великими, а сейчас уже не те, он слышал и раньше, чуть ли не с детства. Даже детей у древних эльфов было гораздо больше. Вспомнить хоть Феанора с его семью сыновьями. Но чем ниже ростом становились молодые эльфы, тем больше он начал замечать тревогу в глазах эльфов старых. Многие не желали своим потомкам такой странной судьбы. И многие тогда решили отказаться от деторождения вовсе.       Именно после этого и пошли разговоры про Аман. Старым эльфам пришло в голову, что только там они уберегут своих детей. Понимал это и король. Он никого не держал. Все желающие беспрепятственно смогли покинуть его лес.       Среди первой волны уплывших на Запад был и Фарфион. Страх за всех своих праправнуках и прапраправнуках, которыми он успел обзавестись, не давал ему покоя. А мысль о том, что в Амане сможет возродиться его сын Айкасарон, похоже, изводила лорда авари не одну сотню лет. Естественно, Трандуил отпустил и его.       И таких волн переселенцев было несколько. Хелинетиль уплыла с последней.       В те годы, глядя на то, во что превращается их народ, но всё же не желая этот народ покинуть, многие из старых эльфов истаяли от печали. Так встретили свою судьбу Альтанорн и Астельдоторн. Угасала и Хелинетиль. День за днём он наблюдал, как супруга всё реже разговаривает, всё больше уходит в себя и всё чаще сидит в одном и том же зале и смотрит на картину, где был изображён их сын.       Наконец, не в силах больше наблюдать за этим, и ловить на себе умоляющие взгляды Ринганеля и Вильварин, Трандуил подошёл к ней и тихо произнёс:       - Отправляйся к нему.       Хелинетиль удивлённо вскинула на него глаза и упрямо помотала головой.       - Я не брошу тебя тут!       Тогда король взял её за руки и прижал её ладони к своей груди.       - Ты уже не тут. Душой ты находишься там, вместе с ним. Если ты уплывёшь, моя душа будет спокойна за тебя. Но если ты истаешь у меня на глазах, ты причинишь мне огромную боль. Ведь это я буду виноват в твоей смерти.       - Но ты не виноват!       - Я всегда буду считать себя виноватым!       Женщина печально опустила голову. Какое-то время она молчала, но потом послышался её тихий голос:       - Ты отпускаешь меня?       - Отпускаю. Забери своих родителей и отправляйся к нашему сыну.       Супруга крепко прижалась к нему, а потом горько расплакалась.       После того, как все желающие покинули лес, старых эльфов почти не осталось. Эльфы же новые удивляли короля всё больше и больше. Похоже, что от своих предков авари и нандор они унаследовали лишь самое главное – полное отсутствие интереса к окружающему миру. Всё, чего они жаждали, это строить домики среди холмов и деревьев, да петь и танцевать.       Странно, но многие из них истаяли тоже. Привыкшие лишь к пению и танцам, они не знали, для чего живут, и не знали, зачем жить дальше. Феа данных эльфов плохо держались за этот мир, что лишь способствовало быстрой смене их поколений.       Его новый народ совсем не интересовала история. Даже история своя собственная. Прошлое для эльфов стало лишь какой-то странной сказкой, или же легендой. Сказку же можно рассказать как угодно, добавляя то, чего в ней не было, и убирая всё неинтересное. Эльфы новые даже не знали, почему ими правит именно Трандуил. Кто он? Откуда пришёл? Как стал их королём? Всё это было им неинтересно. Для них он был просто Король. Вечный Король, который правил всегда. Каким образом эльфы, народ, обречённый помнить всё, умудрились так быстро всё позабыть?       И всё же Трандуил продолжал ими править. Даже когда эти эльфы стали едва доходить ему до груди. Но именно тогда он лишился своего последнего друга – Галиона. Старый дворецкий, верно служивший королю всю жизнь, истаял прямо у него на руках. После этого не осталось никого из тех эльфов, которым Трандуил давал свою клятву защищать их, а во дворце установился полный беспорядок. И тогда он, король Эрин Ласгален, решился, наконец, уйти.       Этот народ больше был не его. Запечатав дворец, Трандуил отправился жить на свою смотровую площадку, и с тех пор правил лишь теми своими подданными, которые не менялись, не смотря ни на что. Растениями, животными и птицами. Пожалуй, единственные обитатели его леса, которые всё же изменились – это пауки. Как и эльфы, они уменьшались с каждым поколением, пока не превратились в самых обычных маленьких паучков.       Что касается его бывшего народа, то иногда король ещё натыкался на них в лесу. Или на людей. Но и те, и те лишь пугались его, принимая за какого-то лесного духа, или за божество. Люди даже одно время создали некий культ в честь него и оставляли среди деревьев свои подношения. Трандуил, конечно, никогда ничего не брал (ну, разве что вино). И в итоге даже этот культ забылся.       Итак, он остался забытый всеми. Всеми, кроме своего леса. Деревья, кусты, травы и цветы, звери и птицы, все они по-прежнему разговаривали со своим королём, жаловались, просили помощи, получали её, благодарили, иногда просто болтали. И чем дальше, тем больше, он стал ощущать жалость, что они испытывали к нему самому.       Трандуил не знал, сколько прошло лет. Сколько лет он прожил в своей хижине. Никто не навещал его здесь. Лишь кто-то из великих орлов пролетал иногда в небесах, будто проверяя, жив ли он ещё, или нет.       Конечно, глядя на лесное море внизу, эльф неоднократно задавался вопросом – почему он жив? Почему истаяли все вокруг, а он всё ещё был вынужден влачить своё существование? Неужели его феа было настолько сильнее?       И причину он нашёл лишь одну. Свою магию. Именно его волшебство, пробуждающее жизненные силы природы, заставляло его самого жить и жить из года в год. Вот тогда перед ним встала очередная сложная дилемма. Прекратить использовать магию – значит нарушить клятву. Лес по-прежнему просил его помощи, и он не мог отказать ему. Только вот в какой-то момент тот самый лес решил всё за него.       Разум Трандуила был связан с лесом слишком сильно. И ничто не мешало его обитателям читать мысли своего короля, пока эльф читал мысли растений, животных и птиц. Видно, где-то в недрах его разума, лес и вызнал про его догадку. После этого вся жизнь Трандуила резко изменилась.       Больше никто ни о чём его не просил. Лесные обитатели всё также постоянно разговаривали с королём, поддерживали и утешали, но никто больше не просил его о помощи и не принимал её. Трандуил пытался исцелять больные деревья, помогать раненным животным, но, даже умирая, они не принимали ни капли его силы. Он спрашивал у них, почему, но в ответ получал лишь ласковый шёпот листвы.       Как ни смешно, но по сути, это лишило эльфа последнего полезного занятия. И теперь всё свободное от поиска пропитания время он просто лежал на земле, слушая голоса своего леса. И голоса эти казались ему всё более странными и знакомыми. Трандуил даже начал подозревать, что и голоса эти сжалившийся над ним лес выудил из его несчастной головы.       Иногда он слышал голос отца. Эльф шёл на него, а находил лишь старый высокий бук. Порой он просыпался от радостного смеха Леголаса, но это оказывался лишь шелест зелёных листьев. Бывало, ему казалось, что Хелинетиль зовёт его по имени, но обернувшись, он видел на земле лишь маленький кустик анютиных глазок. Слышал Трандуил и Ринганеля с Вильварин, но и это лишь бабочка кружилась над прохладным ручьём. А однажды его окликнул Фарфион, но и тот оказался лишь соколом, пролетевшим высоко в небесах.       Нет, король знал, что эти голоса не настоящие. Ведь откуда им тут взяться? Но чем дольше он жил один, тем больше росло его желание погрузиться в голоса целиком и не слышать ничего другого. Не ощущать даже собственного тела. Лишь голоса, да шелест зелёных волн, разбивающихся об утёсы Эмин Дуир. И всё же сегодня, чувствуя небывалую прежде лёгкость, эльф решил прогуляться по своему лесу. В последний раз.       Спустя пару дней Трандуил Ороферион добрался до своего дворцового холма. Никто больше не жил тут. Куда ушли все эльфы, и что с ними стало, король не знал. Неторопливым шагом он поднялся на холм, в котором навсегда было похоронено всё его прошлое. Даже входа во дворец теперь было не найти. Да это никому и не нужно.       Восточные холмы давно превратились в заповедное место. Чары, когда-то наложенные самим Трандуилом, уводили прочь всех любопытных, желающих добраться до вершины. Сам дворцовый холм был теперь покрыт непроходимым лесом. На вершине же его возвышалась древняя роща, в центре которой росли два огромных дерева. Белое и золотое. Ветви их приветственно зашелестели, будто предлагая присесть и отдохнуть. Сев под ними в кучу опавшей листвы, эльф долго смотрел куда-то вдаль, а потом снял с себя королевский венец и медленно улёгся на мягкие тёплые листья, открывая свой разум родным голосам, что звали его вновь и вновь.       Музыка леса, привычно зазвучавшая в его голове, постепенно становилась всё более тихой и далёкой. Голоса же наоборот звучали всё отчётливее. Что такое он сам? Должно быть, всего лишь пара нот в великой лесной симфонии. Что будет с этой симфонией, если из неё убрать пару нот? Да наверное, ничего…       Через некоторое время глаза короля закрылись.       Над бескрайним северным лесом пролетал огромный орёл. Покружив над лесными скалами, осмотрев рухнувшую хижину, но не найдя того, кого искал, он отправился в сторону холмов, где когда-то жили эльфы. Но и на холме никого не было. Лишь два древа скорбно роняли последние золотые и серебристые листья на остывшую осеннюю землю. Покружив ещё немного, орёл издал громкий печальный клич, а затем развернулся и улетел, чтобы никогда больше не возвращаться.