Home

Последний аккорд «Up in the Air», и толпа взрывается аплодисментами, криками, визгами и кучей непонятных действий, которые показывают, как они рады. Моя грудь поднимается и опускается в бешеном ритме, сердце норовит выпрыгнуть, ноги подкашиваются от усталости. Отдавшись музыке, я целый концерт не замечал громкие возгласы Эшелона, а сейчас, когда я смотрю в толпу, не могу поверить, что все эти аплодисменты - нам. Людей так много, что я не вижу конца. В то время как Джаред благодарит Эшелон, я улыбаюсь двум девушкам в первом ряду. Милая, совсем юная девчушка завороженно смотрит на меня изумрудными глазами. Она растеряна, будто не ожидала, что я посмотрю на нее. Мне почему-то захотелось сделать ей приятное, и я аккуратно кидаю ей свой медиатор, который она благополучно ловит. Она счастливо улыбается, и на ее щеках появляются милые ямочки, отчего она становится еще милее. Рядом стоящие люди прожигают ее взглядом, завидуя. Она не завизжала, не стала бешено орать, что она любит меня и хочет от меня детей. Только лишь сдержанно кивнула и прошептала: «Спасибо». Я не слышал ее благодарности, так как ушел подальше от сцены, но прочитал это по ее губам. Джаред кивает мне, и я, помахав толпе рукой, покидаю сцену. Шеннон устало кладет свои палочки на барабанную установку и тихо бредет за своим братом. Я плетусь за братьями и думаю только о том, как жадно выпью целую бутылку воды, придя в гримерную. Шеннон первый врывается в гримерную и с разбега приземляется на мягкий диван, Джаред устраивается рядом со старшим братом, устало вытягивая ноги и закрывая глаза, а я, как какой-то ненормальный, набрасываюсь на минералку и залпом выпиваю освежающую воду. Дверь открывается, и к нам заходит Эмма с чашкой ароматного зеленого чая. Девушка тихо подкрадывается к Джареду и аккуратно дотрагивается до его плеча. Голубоглазый вздрагивает и быстро открывает глаза. Увидев Эмму с чаем, он выдавливает из себя улыбку и благодарит ее. Сегодня Джаред выступал с температурой, больным горлом и ноющей болью в ногах, но он стойко отстоял концерт. Нет, даже не отстоял: он бегал по сцене как горный козлик, и никто в толпе бы не подумал о его недомогании, если бы он сам не признался в этом в конце концерта. Когда чай был допит, Эмма скомандовала нам собираться как можно быстрее, потому что машина до аэропорта прибудет к черному выходу буквально через минуту. Джаред надел теплую кофту и спрятал свои глаза за темными очками, Шеннон натянул капюшон почти на глаза, а я… А я лишь надел легкую куртку на свои плечи и поспешил на выход. Мы вышли через задний вход, но и тут нас ждало примерно двадцать человек, которые просили всего одно фото. Несмотря на свое состояние, Джаред сделал парочку фоток, дал автографы желающим и залез в машину. Шеннона окружили длинноногие девушки в неприлично коротких шортах и майках, еле прикрывающих грудь. Он всем дарил лучезарные улыбки и даже нескольким особам жаркие поцелуи, но только в щеку. Я был в окружении двух девушек, которые благодарили нас за сегодняшний концерт и вообще за музыку, которую мы им дарим. Я поблагодарил их и уже готов был залезать в машину, но рука на моем предплечье не дала мне этого сделать. Я обернулся и расплылся в улыбке: сзади стояла девушка с милыми ямочками. — Томо, прости, что отвлекаю, вы уже должны уезжать, но я не могу уйти, не поблагодарив тебя, — негромко произносит девчушка и прожигает во мне дыру своими зелеными, как изумруд, глазами. — Как тебя зовут? — я лишь улыбаюсь. — Шарлотт. — Очень приятно, Шарлотт, тебе понравилось шоу? — я перевожу взгляд на Шеннона, который уже стоит рядом с машиной. — Очень, спасибо вам за то, что дарите такие прекрасные эмоции нам, Эшелону, мы вас очень любим, — Шарлотт улыбнулась, и я боролся с желанием ткнуть пальцем в эти милые ямочки. — Мы вас тоже любим, и мы рады, что у нас такая семья, — я опустил свой взгляд на футболку девчушки и улыбнулся, когда увидел там себя. — Спасибо за медиатор, теперь он будет всегда со мной, — Шарлотт разжала ладонь, в который находился мой синий медиатор с белой триадой, — я бы хотела тебе подарить мою фенечку, — она сняла со своей руки белую фенечку, на которой зеленым цветом было написано мое имя, и протянула мне. — Эй, Томо, давай быстрей! — кричит мне Шеннон. — Оу, спасибо, это очень мило, — я обнимаю Шарлотт и залезаю в машину. Джаред смотрит в окно в полудреме, Шеннон устраивается рядом и становится заложником телефона. Как только машина плавно трогается с места, я втыкаю в уши наушники и погружаюсь в свой мир, слушая музыку. Мы едем прямиком в аэропорт, домой. Это был последний концерт за полгода тура, теперь нас ждет месяц отдыха, а затем снова работа. На завтра был запланирован еще один концерт, но из-за состояния здоровья Джареда его пришлось отменить. Я приеду домой на два дня раньше, сделав сюрприз моей Викки, которая не будет ожидать моего приезда. Я так скучаю по ней. Каждый гребанный день я скучаю. Иногда мне так не хватает ее объятий, смеха и прикосновений. Не могу дождаться того момента, когда смогу окунуться в омут ее голубых глаз. Я закрываю глаза и чувствую запах ее волос: взрывной лаймовый аромат со сладким фруктовым маслом бергамота. Я помню вкус ее гигиенической помады с запахом апельсина, и губы начинает покалывать в желании снова почувствовать этот вкус. Совсем скоро я приеду домой. Осталось чуть-чуть. Я не был дома уже шесть месяцев, и все мое нутро рвалось туда, спешило, боясь опоздать. Викки приезжала месяц назад на несколько дней, пока мы выступали в Риме. Мы провели три веселых дня, прогуливаясь по старым улочкам, поедая сладкое мороженое и изучая этот прекрасный город. Когда она рядом, я чувствую себя живым, настоящим… Как же я грустил, когда ей пришлось уезжать на два дня раньше, чем планировалось. Как было больно с ней прощаться, вдыхать запах ее волос и отпускать на целый месяц. Иногда я задумываюсь о том, что бы я делал без нее? Как смог бы жить, не видя ее улыбки и не слыша радостного смеха? И мне становится страшно, каждый кусочек тела болит от этой мысли. Я смотрю на братьев Лето и понимаю, что был бы таким же, без своей малышки. Да, они богаты, талантливы и известны, но когда тебе пошел пятый десяток, так хочется, чтобы, приехав домой, тебя ждала она — заботливая и добрая жена. Они вечно говорят, что самое важное для них — это музыка. Да, это так, но у них нет человека, который поддержит в трудную минуту, сделает тебе горячий шоколад и поцелует в лоб, накрывая теплым пледом. Их всегда окружают длинноногие модели, готовые прыгнуть в постель по свисту одного из братьев. Признаюсь, в начале карьеры я даже завидовал им. Мне было неприятно, что все красивые девушки достаются им, но когда я понял, что люблю девушку, с которой дружил несколько лет, все стало таким неважным. У Шеннона была длинноногая блондинка с четвертым размером груди, а у меня маленькая брюнетка с голубыми глазищами, и я не верил своему счастью, свалившемуся на меня после стольких лет дружбы. Блондинка ушла от Шеннона, когда нашла более богатого дружка, а мой ангел остался со мной, навсегда. Совсем скоро я буду дома. Братья Лето взяли билет до Лос-Анджелеса, а я сразу полетел домой, в Детройт. Меня ждал двадцатичасовой полет с двумя пересадками, но лишь одна мысль грела меня: скоро я буду дома. Половину полета я проспал, вторую же я провел за чтением книги. И вот, когда я уже отсидел себе пятую точку, самолет приземлился в Детройте. Погода встретила меня не лучшим образом: темные тучи сгустились над городом, сильный ветер готов был снести меня с ног, и я даже почувствовал несколько капель дождя на своем носу, пока не сел в такси. От аэропорта до нашего дома ехать целый час, если без пробок. Время близилось к семи часам, и я надеялся успеть к ужину, который у нас всегда в половине девятого. От длительного полета моя голова превратилась в чугунный котелок, и тяжесть давила на виски. Выпив две таблетки аспирина, я откинул голову на сидение и, похоже, задремал. Телефон мой пискнул, и я дернулся, очнувшись от полудрема. Достав телефон из кармана, я расплылся в улыбке и большим пальцем провел по фотке моей крошки, высветившейся на дисплее. Когда ты приедешь? Динк, Каша и Рамси скучают по папочке… и я тоже: ( Возвращайся скорее, я люблю тебя. Я приеду через пару дней, не скучайте, милые. Поцелуй их на ночь и скажи, что я их люблю) Скучаю. Руки чесались написать ей о том, что я буду дома буквально через полчаса, но сюрприз есть сюрприз. Голова моментально прошла, а в груди было приятное чувство легкости. Повернув голову к окну, я ахнул. Небо Детройта завораживало своей красотой. Багровый закат с розовыми оттенками и белые, словно корабли, уходящие в даль, облака. Я не мог отвести восторженного взгляда и почему-то был уверен, что Викки тоже смотрит сейчас на эту красоту. В руках пискнул телефон: пришло новое сообщение от жены. У нас такой красивый закат, мы сидим в нашем саду и любуемся. Жаль, что ты не с нами… Я приготовила твои любимые черничные кексы и уплетаю их одна: С  Ты решила меня подразнить? Если да, то у тебя получилось: ) У нас тоже красивый закат, но не такой особенный, как у вас… Я рассматривал фотографию, которую прислала Викки, и улыбался. Подъезжая к дому, я попросил водителя остановить машину подальше от него, дабы Викки не рассекретила меня раньше времени. Когда я стоял около ворот, мое сердце бешено билось, но на лице была улыбка. Я аккуратно открыл дверь. Викки сидела на шезлонге ко мне спиной, прикрыв ноги теплым пледом, и гладила Рамси, который уютно разлегся на ее коленях. Каша, свернувшись комочком, мило посапывала рядом, а Динк мирно спал на другом шезлонге. На маленьком столике стояла чашка, скорее всего с горячим шоколадом, а рядом блюдо с двумя кексами. Викки смотрела на закат и что-то печатала в телефоне. Когда это «что-то» пришло мне на телефон с громким писком, собаки все разом подняли свои морды, а Викки повернула голову. Я улыбнулся и выдал: «А вот и я!» Каша с громким лаем налетела на меня, облизывая мои руки. Динк и Рамси кружили рядом, нервно поскуливая. И только Викки, не веря свои глазам, все так же сидела на шезлонге. Она смотрела на меня удивленными глазами и, поняв, что я реален, медленно встала с шезлонга. На ней был махровый комбинезон Стича из известного мультфильма Дисней, а в руках она сжимала свой телефон. Она похожа на ребенка в этом комбинезоне и как всегда очень мила. Она медленно побрела ко мне, все еще будто не веря, что перед ней я, а когда до меня оставалось несколько метров, сорвалась на бег. Викки налетела на меня как ураган и сжала в своих объятиях. Тепло разлилось по моему телу, и я как можно крепче обнял ее. Я зарылся носом в копну ее черных волос и вдохнул такой родной запах. Стоя так, в окружении собак, в объятиях любимой жены, я раз за разом убеждаюсь, что это — счастье. — Я так рада, что ты дома, я так скучала, — бубнила она, уткнувшись носом мне в грудь. — Я тоже, ты бы знала, как сильно. Викки отходит на шаг, и я тону в ее глазах, словно в океане. Она несколько секунд не отводит от меня глаз, а затем идет в сторону шезлонга, на котором она недавно сидела, берет кекс и идет обратно. Я невольно облизываюсь и улыбаюсь своей жене. — С возвращением домой, — она протягивает мне кекс и, встав на носочки, целует меня. Я ощущаю вкус апельсина на своих губах, запах ее волос и теплые объятия. Она — мой дом.