Непокорный

      Барт почувствовал. Он ощутил что-то, в какой-то краешек его сознания проникла действительность. Бывает состояние, когда после сна без сновидений глаза, перед тем как открыться, видят черноту. Вернее, видят, как она отступает и рассасывается. В эти моменты сознание как раз приходит.       Но действительность от забвения не очень-то отличалась. Когда глаза окончательно открылись, вокруг было так же темно. Мало-помалу привыкнув к мраку, Барт смог дойти до окна и выглянуть на улицу. Вдоль дорог тянулись тонкие силуэты фонарей, освещавших ночную улицу, а далеко-далеко, уже у изножья горизонта догорали остатки заката. Похоже, что Барт проспал целый день. Он думал, что будет чувствовать себя отвратительно, но, себе на удивление, голова совсем не болела, и ощущение, что организм наконец отдохнул, присутствовало.       Молодой человек лениво потянулся и ничком рухнул на кровать.       «М-м, лень. Как же круто проспать весь день и проснуться вечером. Ночью я могу столько всего посмотреть по телеку».       Барт перевел еще сонный взгляд на прикроватную тумбочку и обнаружил, что на часах только 21:09.       «Что ж, может, подремать еще?» — очень соблазнительная мысль. Однако организму больше сна не требовалось. И поэтому Барт вынужден был подчиниться его прихоти подняться и поесть. Прошло около нескольких минут с момента его пробуждения, и тогда только желудок затребовал пищи.       Даже не переодевая пижамы, юноша лениво спустился вниз, вышел в зал и, осторожно прокравшись мимо дивана, на котором, как обычно, валялся его отец, проник в кухню. Свет был (Барт этого никак не ожидал) включен, а за плитой стоял, в обществе Лизы, какой-то молодой человек.       Не очень высокого роста, тщедушный и темноволосый, он полностью посвятил себя готовке, не замечая воркующую возле него младшую сестру Барта, которая очень увлеклась процессом и исполнительностью своего товарища. Неизвестное чувство заставило Барта скривиться. То ли ревность, то ли раздражение оттого, что вечером, в его кухне торчит какой-то кретин. В любом случае, его планы на вечер изменились. Первым делом он выпроводит Этого отсюда.       — Эй, — не церемонясь, рыкнул Барт.       Лиза вздрогнула, инстинктивно отскочив от своего дружка и повернулась на сто восемьдесят градусов.       Плечи незнакомца дернулись, и в этом движении Барт ощутил что-то жуткое. Какой-то холодный профессионализм, какой излучают убийцы или главы каких-то банд… даже не банд, а преступных кланов, когда кто-то нарушает их степенность и спокойствие. Обычно ледяные и мерные, как удавы, они передергивают плечами так, как питон бы метнулся, чтобы сдавить жертву своими кольцами.       Его лицо Барту тоже не понравилось: немаленький нос, мешковатые складки под глазами… Но судить человека за неидеальный нос и «мешки» было бы слишком по-девичьи. Больше всего Барта насторожил и ввел в оцепенение его взгляд. Мрачный, нелюдимый и… Потерянный? В точности Барт не мог сказать, что видел в этом взгляде, но пронизывающую боль и многострадальность нельзя было ни с чем спутать. Это был взгляд старика. Максимум человека преклонного возраста. И смотрел он как-то по-особенному. И когда он заговорил, голос его прозвучал до невозможности похоже на голос какого-нибудь гангстера:       — Привет, Барт, давно не виделись.       Знакомое лицо. Но… Кто это?       — Барт, — Лиза неловко прикусила губу и отпустила нервный выдох. — Это Майкл Д’Амико, ты его помнишь? Он сын Жирного Тони.       Услышав это имя, Майкл нахмурился. Лиза сочувственно прошептала:       — Извини.       — Ничего, — без промедления ответил Майкл и перевел еще один задумчивый взгляд на Барта.       Симпсон почувствовал, что ему стало не по себе. Вот отчего он ощущал какую-то дурноту, исходящую от Майкла. Они виделись очень давно; как только Майкл открыл в себе способность устранять врагов красиво и незаметно, он тут же перевелся из их школы. Больше Майкла он не встречал.       — Э, да, — Барт хмыкнул, очертив взглядом кривую. — Да, конечно. У меня были свои планы на эту кухню, но, если ты пришел, я не против.       — Брось, Барт, — вот опять. Снова в его голосе звучит какая-то затаенная угроза. Сейчас он очень отличался от того робкого, забитого мальчика, который учился с Бартом в одной школе. — Ты, наверное, голоден? Лиза сказала, ты взялся за ум.       Барт покосился Лизу. Она ответила ему утвердительным и твердым взглядом.       — Есть немного. Э… И того, и другого. Но если я тут мешаю… — Барт сделал шаг назад, готовясь улизнуть из кухни, но взгляд и голос Майкла буквально пригвоздил его к месту. Будто лишь по его желанию Барту дозволялось говорить, двигаться, дышать. Он отвечал только тогда, когда этого хотел Майкл. И уйти он сможет только тогда, когда сам Д’Амико этого пожелает. Поразительно, но неизбежно.       — Нисколько, — впервые на напряженном лице Майкла появилась улыбка. — Присоединяйся. Я почти приготовил лазанью.       — О, — только и смог вымолвить Барт. «О». Да. Это лучшее, что можно сказать главе мафии в ответ на то, что он готовит великолепную еду в твоей жалкой кухне, в твоем жалком доме. — Я люблю лазанью. Наверное, это здорово.       — Через несколько минут и узнаем, — спокойно ответил Майкл. Однако его «узнаем» открыто намекало на то, что Барт не посмеет смыться.       Майкл снова отвернулся от Барта, продолжив орудовать ножом. Это у него выходило слишком виртуозно. Интересно, это умение мафии или повара? Хотя, когда он премило и смущенно поставил на стол салат, сказав, что приготовил его специально для Лизы, Барт начал понемногу сомневаться в его гангстерской сущности.       Девчонка сильно разрумянилась и глупо заулыбалась. Барт закатил глаза. Если бы вместо Майкла тут стоял, скажем, какой-нибудь Ральф, он бы мигом выпроводил его. От сестринских ужимок тянуло блевать, а эта романтичная атмосфера провоняла своей приторностью всю кухню. Самое главное, что и его заставляют присутствовать при всем этом балагане! Майкл прямо собака на сене. Знает же, гад, что ему препротивно тут находиться.       Через некоторое время, когда юный глава мафии вынул из духовки исходящую клубами густого пара лазанью, поделив на две части и разложив свое блюдо по тарелкам, Барт вынужден был есть. Пожаловаться он, конечно, не мог. И даже не из опасений, что это кончится плохо. Просто невозможно было отрицать профессионализм, с которым брался за дела Майкл. Барту казалось, что он был хорош не только в кулинарии. Сосредоточенный вид, идеально выглаженная рубашка, отутюженный пиджак, дорогой галстук, аккуратная прическа. Он был слишком взросл. Даже слишком для его общества.       — Ну… — Барт вонзил вилку в слой фарша, пластов макарон и сыра. — Чем ты занимался все это время?       Интерес во фразе вышел поддельным и слишком сильно притянутым за уши, однако Майкл ответил без колебаний и очень убедительно:       — Полагаю, тем же, что и ты, Барт. Я учился в школе, готовился к поступлению в колледж.       Взгляд мафиози изменился с делового на вопросительно-пытливый. Невероятно. Барт был словно роботом, который работал по неиротронным приказам Майкла. И как Лиза всего этого не замечает?       — Тогда мы разным занимались… — в нос произнес Барт.       — А чем занимался ты? — ровным тоном спросил Д’Амико.       — Ну… — Барт помешкал. — Как… Гонял по клубам там, гулял… Ну, ерунда, в общем, забудь.       — О, клубы, — Майк улыбнулся какой-то несвойственной ему улыбкой. — К слову, Лиза, я хотел пригласить тебя в мой любимый клуб. Там очень приятная атмосфера, играет джаз…       — Джаз-клуб?! — воскликнул Лиза, и с ее вилки медленно и обреченно соскользнула помидорка черри.       — В точку, — улыбнулся Майкл, наконец решив попробовать собственное творение. Впрочем, лицо его не сильно изменилось. Даже когда Лиза почти запищала от восторга.       — Ох, боже мой! Майкл, я…       — Да нет, не нужно, — Майкл отправил в рот еще кусок. — Если не возражаешь, после ужина.       Лиза просияла. Она, не отводя безумно счастливого взгляда от Майкла, собрала на вилку весь свой салат, невероятным чудом уместила это все во рту. Даже сумела прожевать. Ужин она намеревалась закончить поскорее.       Барт открыл рот. Он боялся, что из него вырвется лютый и пораженный вопль, но вместо этого он лишь тупо уставился на Майкла, потом перевел взгляд на Лизу и опустил поднятый кулак. Не спрашивая его, даже не произнеся ни слова, его сестра и знакомый встали из-за стола. Лиза прилежно сложила стопку тарелок в раковину и выпорхнула из кухни. Майкл молча двинулся за ней. Но перед самым полукруглым сводом остановился и бросил неопределенный, холодный взгляд через плечо, как бы говоря Барту: «Только попробуй пойти за нами», и удалился.       Барт сидел молча. В голове — ни единой мысли. Никакого беспокойства, никаких предположений; только пустое изумление. Ему почему-то казалось, что Майк открыто позвал Лизу принять участие в казни при помощи гильотины, а она, не раздумывая, согласилась.       Когда же мысли его снова приобрели внятность, основательность и рациональность, Барт, не медля ни секунды, кинулся в прихожую. Гомер уже спал, телевизор был включен.       Уже спустя двадцать минут он стоял на пороге дома Ван Хуттенов. Еще через пять минут он уговаривал друга, который даже не переодел пижаму, пойти с ним на дело, которое может касаться жизни Лизы. И в течение последних двадцати минут они уже направлялись в самый подходящий, как Барт сделал вывод из прочитанного в интернете, джаз-клуб.       — Если я увижу этого Майкла, — злобно шипел Милхауз, разминая кулаки. — Я… Я возьму стул и сломаю его о голову этого… Этого…       — Пиздюка? — терпеливо подсказал Барт.       — Да! — Милхауз взбешенно топнул ногой.       Барт устремил сосредоточенный взгляд прямо перед собой. На улицах совсем стемнело; звезды были хорошо видны только на окраине Спрингфилда. Над головами ребят, одиноко бредущих по пустынной улице, небо было похоже на пленку, которая удерживала тонну густой, матовой черно-синей краски. Казалось, запусти в небо стрелу, и она разорвет эту жалкую пленку, и вся краска, напоминающая гуашь, выльется на город. А темнота, окружавшая их, казалась огромной тенью этого жидкого потолка. Барт раньше не задумывался о таких вещах, как небо или окружающая его темнота. Но почему-то думать о Лизе и Майкле сейчас хотелось меньше всего. Юношу страшил тот факт, что он может опозориться, ошибаться в Майкле. Ему не хотелось рушить Лизе отношения, которые у нее и так никогда не складывались. Слушать вечные проклятия Милхауза он тоже был не настроен. Поэтому голову занимали такие мысли, как созерцание окружающей природы. Но вскоре надоело и это, потому пришлось сосредоточиться на дороге.       — А если он уже распускает руки с ней?! — твердил Милхауз, уже покрасневший и вспотевший от злости.       Барта это будто вернуло в реальность.       — Тогда я выбью из его головы имя «Лиза Симпсон»! — это придало Барту сил. Как же он может пялиться на небо или под ноги, когда его сестра сейчас сидит где-то один на один с главой Спрингфилдской мафии? Если не на главе Спрингфилдской мафии!       Уже через десять минут ребята достигли своей цели. А целью их была маленькая, уютная на вид кафешка с белыми кирпичными стенами (кое-где кладка была коричневой), милыми окошками и светящейся неоново-сиреневой вывеской «Jazz-café». Милхауз и Барт переглянулись. Милхауз — решительно и пылко, Барт — яростно, но сомнительно. Однако мешкать не было времени. Барт толкнул дверь, и они зашли в помещение.       Внутри было так же мило, как и снаружи. Приятный оранжевый полумрак и дурманящий запах кофейного кальяна, дополнением чего служил прекрасный, ненавязчивый джаз, создавали атмосферу какого-то отменного, и в тоже время неброского, скромного уюта. Такими же неброскими и скромными казались и посетители бара; они сидели за столами, мерно попивая чай или кофе; некоторые пили смуззи; кто-то пускал кольца дыма, а потом снова припадал губами к кальянной трубке. Вместо стульев у каждого стола стояли кожаные диваны с пузатой артелью подушек. На небольшой и неосвещенной сцене играли музыканты.       — Ты уверен, что Лиза и Майкл здесь? — прогнусавил Милхауз с сомнением. — Не похоже это место на собрание мафии.       — Я знаю, — кивнул Барт, не переставая искать глазами сестру.       Вот она! Лиза, одетая в пиджак Майкла, сидела на столике перед сценой, возлюбленным взглядом вперившись в исполнителей. Казалось, она совсем забыла о компании Майкла и растворилась в атмосфере музыки и сладкого дурмана.       — Нашел ее! — воскликнул Барт, указав пальцем на парочку. — Теперь надо заказать где-нибудь столик и…       — Эй, — чья-то тяжелая ладонь ударила его по плечу. Вернее, легла на плечо. С такой силой, что, казалось, мужчина нарочно стукнул его. Барт перевел хмурый взгляд на мужчину.       И что им только надо, этим гопникам? Мужчина выглядел лет на двадцать, с темными дредами, убранными в хвост, в фиолетовой футболке с вафлей в зеркальных очках, поверх которой был надет черный пиджак. Совпадение или очень «тонкое чувство стиля», но сам молодой человек тоже был в темных солнечных очках-половинках.       «И что это за стиляга?»       — Слушай, парень, — Барт сердито посмотрел на него. — Это джаз-кафе, а не гей-клуб.       Незнакомец ответил ему таким угрюмым и суровым взглядом, от которого стало не по себе. Милхауз моментально подрастерял всю свою решимость и юркнул за спину Барта.       — Ты — Барт Симпсон? — игнорировав его подколку, непроницаемым голосом спросил незнакомец.       — Да, и что? — Барт изогнул бровь, нагло уставившись на него.       Тогда мужчина бессовестно и очень решительно вытянул притаившегося Милхауза и встряхнул за плечи обоих. Барт не успел среагировать, когда он рывком вышвырнул их за порог, и они прокатились спинами по лестнице. От приземления у Барта едва вышибло дух. Спина ныла, от удара затылком в голове зашумело. Из глаз брызнули искры, и только через секунду тупая боль отдалась внутри черепа. Рядом придавленно застонал Милхауз. Барт приподнялся на локтях, вся его спина покрылась серой летней пылью.       Ублюдок самодовольно и с пренебрежением взглянул на них сверху вниз и развернулся, чтобы вернуться в кафе, но Барт окликнул его, превозмогая боль в груди:       — Эй, ты! Ну-ка вернулся обратно и немедленно объяснил, что за претензии ко мне! Ты вообще, блять, кто?!       Мужчина застыл, занеся ногу, как восковая фигура. Может, Барту и показалось, но губы его будто расплылись в ухмылке. Казалось, он только и ждал того, что бы его окликнули. Он элегантно (прямо как Сайдшоу Боб) развернулся на каблуке. Этот человек сперва показался Барту жутким: он улыбался с такой нежностью и удовольствием, с каким обычно улыбаются дети, когда их хвалят, а его взгляд был исполнен какой-то маниакальностью.       — Кто я? Странно, что ты не узнаешь мое лицо, — хмыкнул он. — Меня зовут Тихий Вафел, и совсем скоро я стану самым опасным убийцей в городе!       Барт почувствовал вдруг, что разочаровался. А начиналось все так устрашающе…       — Вафел? — он позволил себе усмехнуться. — Ты себе имя по футболке выбирал?       Тихого Вафла, как он сам себя назвал, накрыло мрачностью.       — Если будешь шутить со мной, мелкий засранец, пожалеешь.       — И что ты сделаешь? — зло рассмеялся Барт. — Испечешь меня?       — Барт, может не стоит… — неуютно поморщился Милхауз.       Да, они оба все еще лежали на ступеньках.       — Перестань, Милхауз, — раздраженно бросил Барт. — Он просто тупой болтун.       — Да? — Милхауз скривился. — А сбросил он нас с лестницы на самом деле!       — Именно, так что следи за языком, парень, — без намека на поблажку произнес Вафел.       — Да ладно? Брось, что тебе вообще от меня нужно? — Барт с тяжким вздохом, будто скрипя, поднялся.       — Барт? — это совершенно точно был голос Лизы.       Барт увидел, как за спиной Тихого Вафла очертился тонкий силуэт его сестры. Лиза встревоженно посмотрела на Барта, потом на Милхауза, и в ее глаза закралась тень подозрения и раздражения.       — Скажи еще, что это совпадение, я тебе поверю, — скрестив руки на груди, прошипела она.       Следом за ней вышел Майкл.       — Барт? — в точности повторил он реплику Лизы. — Ты что тут делаешь?       — Будто сам не догадываешься, — уже не видя смысла утаивать свою слежку, небрежно бросил Барт. И внезапно он все понял. — Твой дружок? — он со злобой покосился на Вафла.       — Да, — Майкл сделал мучительно медленную паузу и задумчиво спустился вниз по ступеням. — Понятия не имею, как его угораздило здесь оказаться…       — Не ври, Майкл! — вдруг вспылила Лиза. Майкл округлил глаза, изумленно уставившись на нее. — Ты знал, что Барт пойдет за нами, и… так вот что ты ему тогда сказал!       Лиза была вне себя от ярости. Она напоминала взбесившуюся фурию, готовую метать молнии рвать на части любого, кто перешагнет эту тонкую грань, разделяющую его и эту бестию. Грань между нормальным и безумным.       — Как ты мог? — подхватил Барт, но тут же пожалел об этом. Видимо, этим словом он перетянул себя за черту дозволенного.       — А ты сам не лучше! — крикнула Лиза. — Ты! Зачем ты вообще за мной пошел?! Я не маленькая девочка, черт возьми, и сама выбираю с кем мне встречаться!       — Встречаться? — одними губами произнес смущенный Майк и тут же получил опал яростью.       — А ты что думал, я наивная школьница и до сих пор не против прыгать по дорожке и есть мороженое?! Мне нужны отношения, Майк, и ты мне нравишься! То есть, нравился… — Лиза запнулась, и ее пылавший и резкий взгляд потерял осмысленность. Казалось, она пыталась поймать какую-то мысль, которая проворно ускользала от нее, а потом просто предпочла остаться в отключенном положении.       — Значит, у меня есть шанс? — осторожно промямлил Милхауз, все это время молчавший.       Лиза резко повернула голову в его сторону и, выдержав суровую и ледяную паузу, рыкнула, как львица:       — Нет!       И это была последняя точка в их разговоре. Не произнеся больше ни слова, Лиза спустилась вниз по лестнице и быстрым, свободным и независимым шагом удалилась от кафе. Никто и не думал ее останавливать. Все четверо в исступлении смотрели ей в след. Барт чувствовал себя худшим человеком на свете. По неизвестной для самого себя причине он не мог злиться на сестру. Он просто знал, что он самый гадский гад во всем мире.       — Тут кто-нибудь курит? — нарушил тишину Вафел. В его руке уже была пачка сигарет.       Барт молча кивнул. Вафел протянул сигарету и зажигалку Барту. Барт зажал сигарету в зубах, чиркнул колесико зажигалки, из нее взметнулся вверх крохотный язычок пламени, лизнул кончик сигареты. И Барт закурил.