Непокорный

      Утро следующего дня было теплым и солнечным. В доме Симпсонов с кухни доносилось уютное шипение бекона на подсолнечном масле, как обычно поднявшаяся с утра пораньше Мардж хлопотала по дому. Стирка уже была заложена, а завтрак почти готов. Их кухня не очень-то изменилась за шесть лет. Только что убралось детское кресло Мэгги, и холодильник заменили на новый. За столом уже сидела почти вся семья: Гомер, бродивший взглядом по строкам утренней газеты; Лиза, терпеливо дожидавшаяся завтрака и Мэгги, наблюдавшая за мамой. Не было только Барта.        — Лиза, разбуди своего брата, — не отрываясь от сковороды, попросила Мардж.       Лиза недовольно закатила глаза.       — То, что Барт долго спит, не обязывает меня каждое утро будить его перед завтраком!       — Тогда буди его еще до завтрака, — просто ответила домохозяйка, раскладывая завтрак по тарелкам и заботливо расставляя их перед семьей. — Иди и разбуди брата. Сейчас же!       Спорить с мамой Лизе не хотелось. Поэтому девчонка, покорно поднявшись из-за стола, направилась к лестнице.       Барт отнюдь не спал. Привалившись на высоко поднятую подушку, он, щурясь и потирая время от времени красные глаза, читал. Всю ночь он скрупулезно занимался физикой. Взяв толстенный учебник, который случайно обнаружил под своей кроватью, юноша решил начать наконец-то всерьез заниматься. Может, никакой репетитор ему не понадобится! Но последние несколько часов Симпсон уже не мог усваивать законы и выучивать формулы. Организм настойчиво требовал сна, а строки и слова мешались в глазах, дополняя кашу непереваренных глав и параграфов.       Когда Лиза застала Брата в таком состоянии, она изумленно ахнула. Похоже, Барт этого даже не заметил.       — Барт! — воскликнула она, приблизившись к его кровати. Тогда только Барт взглянул поверх учебника и проворчал что-то невразумительное.       — Ты что, всю ночь читал?! — девчонка не могла поверить своим глазам.       — Вроде того, — пробубнил Симпсон и вновь постарался сосредоточиться на тексте. — Тут всего пара страниц осталось… Я должен дочитать…       Лиза несколько секунд помялась, а потом резко и уверенно вырвала книгу из его рук, на всякий случай загнув уголок последней прочитанной им страницы и захлопнув ее. Барт возмущенно скривился.       — Ты че?! — разозленно прохрипел Барт и крепко смежил веки, посидев так секунды три, а потом снова открыл уставшие глаза.       — Ты с ума сошел, вот что! — Лиза серьезно взглянула на брата сверху вниз. — Нельзя за одну ночь выучить всю физику.       — Можно! — заспорил Барт, стукнув кулаком о матрац. — F гравитационного притяжения между двумя материальными точками массы m1 и m2, разделёнными расстоянием R, пропорциональна обеим массам и обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними.       На это Лиза лишь отвесила челюсть. Молчание затянулось на несколько минут. Барт все еще мутным и ненормальным взглядом бурил сестру, ожидая, когда она вернет учебник, а Лиза только понуро и неуютно крутила мыском туфли, не решаясь взглянуть на Барта. В конце концов, она заговорила:       — Мама звала тебя завтракать. Если хочешь, могу сказать, что ты приболел.       Барт опустил ладони на лицо и медленно, тяжело вздохнул.       — Чтобы она принесла завтрак мне в кровать? — неразборчиво процедил он.       — Вроде как, чтобы это сделала я, — смущенно сказала Лиза.       Барт помолчал, а потом умиленно произнес:       — Ты лучше всех, Лиз.       — Только пообещай, что хоть немного передохнешь! — тут же приободрилась младшая сестра. Барт вздохнул. Умеет же она отстаивать свои позиции.       — Ладно, ладно, — проворчал он.       Лиза победоносно хмыкнула и удалилась из комнаты. Барт зомбированным, притупленным взглядом осмотрел комнату. Унесла учебник, зараза.       Когда Лиза спустилась вниз — обнаружила в прихожей пару еще одних ботинок. Интересно, кого же это принесло с утра пораньше?       Оказалось, это был Мо. Седой, кудрявый бармен с лицом, на удивление похожим на бульдожье, сидел за столом возле Мэгги, любовно глядя то на нее, то на Мардж, с благоговейной улыбкой выслушивая младшую Симпсон:       —… и поэтому я хочу помогать тебе, дядя Мо! — прелестно заключила Мэгги, и ее личико освятила широкая улыбка.       — Это было бы чудесно, малышка, — прохрипел Мо, сощурившись от умиления, и его кожа превратилась в одни сплошные складки, — но, думаю, мама не разрешит тебе.       — А почему бы и нет? — бодро заметила Мардж, поставив перед барменом кружку дымящегося горячего шоколада. — Я знаю, что ты можешь позаботиться о Мэгги, а если она хочет проводить время с пользой, то почему бы и нет?       — Правда? — полушепотом произнес Мо и неловко пригубил бокал шоколада. — Это очень мило… В смысле, я думал, ты не разрешишь.       — Мардж всегда заставляла всех работать, — махнул рукой Гомер, отложив газету. — Она только и дожидалась, когда малышка подрастет, чтобы сплавить ее в твой бар! — он хватил кулаком по столешнице и с полным тоской видом повернулся к жене. — Как ты могла?!       — Я никого не сплавляла! — воскликнула Мардж, всплеснув руками. — Просто если Мэгги любит помогать Мо, почему бы нам ее не отпустить?       — И то верно. Мудрое решение, Мардж, — Гомер как ни в чем не бывало откинулся на спинку своего стула и снова взял в руки газету.       — Эй, Лиза!       Лиза вздрогнула. Прислушавшись к разговору Сизлака с ее родителями, она и сама не заметила, что встала в дверном проеме. Выходит, она подслушивала? Ерундовый разговор, пустяковая мелочь, а уличить ее в подслушивание — позор ее репутации! Тем более сама Лиза никогда бы не стала подслушивать.       Девчонка виновато улыбнулась Мо.       — Привет, Мо. Я тут просто… задумалась, не хотела вам мешать.       — Все в порядке, — Мардж подошла к дочке и мягко положила ей свою ладонь на плечо. — А где же Барт?       — Он приболел, кажется, — Лиза смущенно спрятала взгляд. — Я могу отнести ему завтрак.       — Какая ты заботливая, Лиза, — окрыленно пропела Мардж, передав дочери тарелку с порцией Барта. — Передавай ему, чтобы поправлялся! Я зайду к нему чуть позже.       Лиза спешно кивнула и выскочила из кухни.       Мо был одинок. Несмотря на всю скверность своего характера, алчность и пылкий нрав, он был одинок. Уродец, с которым долго никто не задерживался. Ни одна девушка. Даже приятели легко могли променять его на более удобный вариант. Чертовы американцы — такие падкие на легкий, лакомый кусочек. Очень часто, оставаясь один на один с сами собой, Мо задумывался: каково же жить в семье, когда у тебя есть любящая, пылкая жена и горячо любимый ребенок? Смысл все-таки появляется. Он был в этом уверен с тех пор, как подружился с Мэгги — милой младшей дочкой Мардж и Гомера Симпсонов. Девочка стала ему как родная дочь. С тех секунд, как она впервые бесхитростно чмокнула его в щеку, Мо полюбил ее.       Каждый раз, когда девочке нужна была нянька, Мо с охотой вызывался побыть с ней. И так в течение шести лет. Когда Мэгги научилась говорить, у мужчины появилась возможность высказаться в моменты тяжелого настроения и услышать простодушную фразу: «Все хорошо, дядя Мо. Я люблю тебя, что бы с тобой ни приключилось!»       Для него это было дороже всего. До тех пор, пока в его бар не заявилась мрачная особа по имени Грегори Уильямс. Читатель может решить, что это мужчина или мальчишка. Отнюдь, это была девушка. Странная, под стать своему имени. Невысокая, в круглых дурацких очках, всегда тоскливая и унылая, она почему-то напоминала Мо все его потерянные мечты, все разочарования, все сожаления. С течением месяцев они стали близкими друзьями (Грег всегда мечтала о товарище), а недавно Мо начал ощущать духовные терзания и томления, когда, вешая фартук, Грег улыбалась ему и уходила. Бармен прекрасно понимал, что это за чувство — не мальчишка, сталкивались уже с таким. Но ни малейшего шанса на взаимную симпатию (как минимум симпатию!) у него не было.       И оставалось только вздыхать, складывая губы в улыбке — печальной, но такой искренней. Грег не могла не вызвать улыбку. Не могла не вызывать и печали.       Когда Мо, держа за руку Мэгги, приблизились к его таверне, бармен чуть помедлил перед тем, как заходить. Он помялся у двери, поскреб лодыжку мыском ботинка и уставился на дверь таким взглядом, словно за ней была камера пыток.       Мэгги не могла не заметить этого.       — Дядя Мо, в чем дело? — она несильно дернула его за руку.       — Что? — Мо опустил глаза на девочку и нервно усмехнулся. — Ни в чем, просто задумался…       Он открыл дверь и простер руку к грязным столам мрачного помещения.       — Проходи, Мэгги.       Девочка с любопытством перешла порог и осмотрелась. Разноцветные мозаичные стекла окон были мутными от пыли, и теперь красный походил на знаменитый «серо-буро-малиновый», зеленый — на какой-то болотный. За покрытой рубцами деревянной стойкой сидела, ссутулившись, молодая особа с короткими русыми волосами и зачарованно терла столешницу. Когда Мэгги бесшумно подошла к девушке и тронула ее копчик, девушка, словно ударенная током, вскочила со стула и пронзительно, меланхолично взвизгнула.       — Мо, не здесь и не сейчас! Клянусь, я расплачусь за комнату, но деньгами! — девушка обхватила голову руками и согнулась в три погибели; круглые очки медленно, но верно сползали с переносицы и вскоре оказались на кончике носа, в опасных нескольких миллиметрах от падения.       Бармен был явно смущен. По его виску скатилась предательская капелька пота.       — Все в порядке, Грег, — он со спешностью примирительно вскинул руки и, подойдя к официантке, похлопал ее по плечу. — Это просто Мэгги. Мэгги, — он наклонился к девочке, которая молча наблюдала за развернувшейся сценой, — познакомься, это Грег.       — А полное имя Гретта? — премило улыбнулась Мэгги, адресовав свой самый невинный взгляд Грег.       — Нет, — переводя дух, сдавленным полушепотом ответила Грег. Она неловко, стесненно поправила прядь волос (Мо, при этом, расплылся в очень неоднозначной улыбке) и ответила: — Грегори.       — А почему Грегори? — Мэгги сцепила руки за спиной и принялась раскачиваться взад-вперед.       — Я не знаю, — Грег простодушно улыбнулась и протянула девочке шершавую, узкую ладонь. — Хочешь со мной дружить?       Девочка не заставила себя долго ждать. Она охотно пожала руку новой знакомой.       Через полчаса, когда Мэгги помогла Грег вымыть пыльные окна (девочка с особым энтузиазмом оттирала рамы и подоконники), Мо взял младшую Симпсон за барную стойку, объясняя, где что лежит. Алкоголя, как выяснилось, было множество, а вот сорт почти у всего был один — пиво. Мэгги почему-то нравилось проводить время здесь. Мо, конечно, опасался, как бы она не увлеклась алкоголем всерьез. Кто его знает: сегодня она любуется мутными зелеными бутылками, а завтра уже хлещет из них. Но девчонка, казалось, смаковала сам процесс изучения того, где что лежит, что сколько стоит, и в каких количествах все это стоит пить. Посетителей, как назло, совсем не было.       Грег уныло сидела за столом, без особого интереса скребя ногтем выбоины на крышке стола, поглядывая в стоящее перед ней меню. Мо бросил короткий печальный взгляд в ее сторону. Что же он упускает?.. Вот сейчас самый повод с ней заговорить. Попросить ее, в конце концов, подмести здесь полы, потому что Мэгги всерьез заинтересовалась бутылками, и от созерцания этой стеклянной лабуды ее уже не оторвешь. Внезапно Мо почувствовал, как она дергает его за фартук. Он обернулся к ней, вскинул брови, и его низкий лоб прорезали морщинки.       — Что такое? — он через силу улыбнулся.       — Ты грустишь. Почему? Ты хочешь с ней поговорить? — шепотом произнесла Мэг, указывая взглядом на сидевшую в одиночестве Грегори.       Мо вздрогнул. До чего же она проницательная!       Он промолчал. Безнадежно пожал плечами и просто промолчал. Говорить об очевидном не было абсолютно никакого смысла. Хотя, может, если бы он сказал, что это не так, Мэгги бы не сделала того, что сделала?       А сделала она самую неожиданную и в то же время такую ожидаемую вещь — просто вышла из-за стойки и направилась к Грег. Кинуться останавливать ее было бы слишком подозрительно, а позволить что-то сказать — слишком рискованно. Сердце бармена сжалось, казалось бы, до размеров бадминтонного мяча, когда Мэгги села напротив Грегори и о чем-то с ней заговорила. Сначала Мо в беспамятстве смотрел на этот ужас, а потом схватил тряпку и принялся яростно обтирать залитое потом лицо. Он так и не расслышал, что девчонка сказала, но, когда Грег встала и вышла из-за стола, он пожалел о том, что привел ее к себе.       — Мо, — стесненным голосом позвала Грегори, и Бармен скрестил пальцы под стойкой.       «Господи, только не говори, что ты все знаешь!» — было в мыслях у него. На словах же мужчина сдавленно прохрипел:       — Да?       Грег с минут помялась, и ее бледные щеки зарделись.       — Ты правда хочешь сходить со мной на барбекю? Это… Это же… Я всегда мечтала…       Девушка запнулась, подавляя сильное желание расплакаться.       Мо оттянул пальцем прилипший к шее ворот рубашки.       — Разумеется. Я ведь свободен каждый день… Сама знаешь… — казалось, слова вырывались сами собой. То, что он ответил с полпинка, могло объяснить только полное отключение всякого осознания своих слов.       Грег растроганно зажмурилась, очаровательно наморщив нос.       — Ты сможешь сегодня вечером? — Мо поражался сам себе.       Грег ответила без промедления:       — Разумеется!       Долго находиться друг напротив друга, все же, было выше их сил. Напряжение в воздухе стало настолько плотным и осязаемым, что от него начала кружиться голова. Не имея в мыслях абсолютно никакого намека на продолжение разговора, Грег повернулась на каблуках и упорхнула за дверь. Точнее, споткнулась и на пороге и, махая руками, будто пародирую птицу, выскочила прочь.       Когда Мо пришел, наконец, в себя, он первым делом схватил Мэгги за плечи и восторженно воскликнул:       — Как… Как ты узнала про барбекю?! Мэгги тепло улыбнулась.       — Она смотрела на него в меню. Когда я поговорила с ней, она рассказала, что хочет сходить на барбекю с друзьями.       Мо сжал губы так плотно, что носогубные морщины превратились в две глубокие борозды. Его глаза влажно блестели. Одна скупая слеза скатилась по его сморщенной щеке, скользнула по подбородку… но не упала. Мэгги ловким движением указательного пальца смахнула ее. А затем просто обняла Мо.       Бармен ощутил, как все в глубине его сжавшейся и скупой душонки затрепетало от счастья. Грегори Уильямс и Маргарет Симпсон — два человека, которых он любил больше всего на свете.