Исповедь

      Огромные, но редкие белоснежные облака лениво движутся по небосводу, отбрасывая на землю черную тень. Летнее солнце мягко обогревает всех обитателей небольшого городка, освещая каждую просторную улочку и каждое живое существо.       Шорох.       Слишком сильный порыв ветра встревожил некогда идеальную гладь зеленого моря травы, всполошил недавно сложенные копны, сорвал несколько сочных листиков с одиноко стоящих деревьев и кинул целый поток разнообразных запахов в лицо путника. Нагретая свежескошенная трава, горьковатый привкус земли, еще зеленые яблоки и свежесть недавнего дождя. Такое разнообразие запахов, что их даже различить невозможно.       Шорох.       Между стеблей пшеницы возникла рыжая морда. Черные бусинки глаз испуганно зыркнули на человека, укутанного в коричнево-черный плащ. Человек стоял на одном месте и лис, не чувствуя от него угрозы, спешно перебежал сельскую дорогу. Она представляла из себя две полоски голой земли, которую веками утрамбовывали телеги, и короткую дорожку травы посередине. Зверек вновь скрылся в изумрудном море. - Кицунэ, - к путнику подошел точно так же одетый человек. - Ммм? Что это? - Лис, по-японски.       Шорох.       С другой стороны дороги появилась та же морда животного. Существо так же испуганно взглянуло на еще одного человека, крепче сжимая в зубах притихший рыжий комок.       Улыбка бледно розовых губ. Серые глаза с теплом разглядывают лисенка. Дитеныш, чувствуя на себе чужой взгляд, лишь сильнее поджал к своему округлому животику пушистый хвостик.       Шорох.       Белый кончик хвоста спешно скрылся в зеленом море. - Ты нашел работу?       Ветер закружил в своем танце несколько травинок, поднимая их к небу, и сорвал с головы человека капюшон. Седовласый парень лишь зажмурился, подставляя лицо запахам и лучам солнца. - Нашел, но этих денег хватит только на жилье, дорогу до следующего города и прокормку одного обжоры.       Непозволительно счастливая улыбка появилась на лице седовласого парня.       Канда плохо умел ореинтироваться по картам, поэтому выбор маршрута был возложен именно на Уолкера. Англичанин, сам того не замечая, водил их только по селам и небольшим городам, старательно избегая тех мест, где наемник мог бы найти стоящую работу и отдать долг. Европеец сам не замечал, как порой выбирал более долгий путь, лишь бы избежать больших городов, а в особенности - столицы. Не замечал, как каждый раз, слыша нечто подобное, с его души будто убирали камень, и он чувствовал ни с чем несравнимую радость и подъем сил. Не замечал и того, как волновался каждый раз, когда Юу уходил на поиски работы. Как нервничал и боялся, что японец сможет отдать ему долг. Не замечал...       Зато все это замечал наемник, и лишь мысленно усмехался, в очередной раз следуя за седовласым по поселкам и делая вид, что совершенно не умеет читать карты и не видит очевидного крюка. Азиат продолжал делать вид, что не видит той грусти, когда он уходит на поиски работы, и той радости, когда приходит почти ни с чем. Он будет продолжать делать вид, что Шпендель от забывчивости не закрывает дверь в свою комнату и, исключительно от того же склероза, когда им приходится брать одну комнату, берет именно тот номер, где либо только одна на двоих непозволительно узкая кровать, либо двуспальная.       Канда будет продолжать делать вид, что у него нет чем отдать долг. Да и зачем им уже это? Вознаграждение за его спасение - это очередной и самый объяснимый из всех повод, чтобы вместе продолжать путь до самой, наверное, Японии.       Но, даже когда они дойдут до страны Восходящего Солнца, даже когда Канда не сможет скрывать очевидного большого заработка, они найдут еще множество поводов, чтобы быть вместе. В конце концов, недоросль же хотел увидеть это далекое и сказочное место, так почему бы японцу не показать мелкому его страну?