Один за двоих

Шику сладко сопит во сне. Костер погас, я сижу, прислонившись к стене и обхватив колени, вспоминаю тот день. Внеочередной дозор моего взвода. Дождь накрапывает, в клубе музыка, танцы, но мы мокнем, глядя в туман. Запищала рация, голос Ларсена звучит весело: - Дан! Тут девушка! - Какая еще девушка? - Красивая, - со смешком, не по уставу отозвался солдат. - «Феечка» что ли? - Сам ты «феечка»! Девушка, которую привели Ларсен и Стоун, плакала. Неброско одетая, не накрашенная, она была красива, как Белоснежка. Ее хотелось подхватить на руки и унести подальше от имперских позиций, куда-нибудь в Пансилию, на золотые пляжи. Лина-Линочка, девушка-Белоснежка, неужели ты знала обо всем, когда плакала передо мной? Или тобой, как игрушкой, играл отец? Лидер Умано точно замешан в этой истории, и кто-то из старших офицеров штаба. Что же ты такого узнал, Корд? Кого защищал своим молчанием? Зачем вообще прилетел из Аргонны на базу Рагварна? Мы так и не успели толком повидаться… Едва небо над лесом становится серым, я расталкиваю не выспавшегося Шику, и мы выдвигаемся навстречу моим кровным врагам. К вечеру выходим к горной деревушке. Нас встречает тишина. Бараки для рабов зияют открытыми дверями, цепи ворот порваны, земля изрыта грубыми протекторами колес и траками гусениц. Шику оглядывается на меня, его глаза сверкают в темноте, потом бросается вперед, смешно размахивая руками, и замирает перед телом нарьяга. Можно не сомневаться, что живых мы здесь не встретим - мятежники перебили охрану, а рабов увели. - Нар-одар! Подхожу ближе. Нарьяг в странных одеждах из красной шерсти лежит, раскинув руки в пыли, бусины раскатились по земле, грудь разворочена разрывной пулей. Хочется плюнуть в ненавистную рожу нелюди, но замерший рядом Шику говорит: - Его имя Наару, он быть добрый, делать бусики. Мне стало стыдно, ведь именно этот нарьяг не сделал мне зла, жил себе, бусики мастерил. Идем по улице к дому начальника. Дом словно воткнут на площади и смотрится среди бараков так же, как войлочная шляпа среди цилиндров. По дороге Шику останавливается. - Это Закри, а вон там Шангу, им быть по пятнадцать поворотов… Война не щадит никого, ни на нашей стороне, ни на чужой. Идем дальше по мертвому селению; там и тут лежат тела наров и людей, защитников рудника. Дверь особняка вывернута из петель. - Шику, видишь где-нибудь своего Камфу? Мальчик отрицательно трясет головой. - Где же он? Буквально влетаю в дом, там все перевернуто вверх дном, но нет ни живых, ни мертвых. Я вою волком от ненависти - мой враг ушел. Пока я осматривал дом, Шику стащил все трупы на площадь и сложил в жуткую поленницу. В руках мальчишки заполыхал факел. - Зря ты это, Шику. Нарьяг поджал губы. Знаю, иначе он не может, в Нарголле ему основательно задурили голову всякими обрядами. Сидя на крыльце, я терпеливо жду, когда Шику закончит. Огонь неохотно вцепляется в одежду мертвецов, в доски, откуда-то принесенные мальчиком. Шику садится рядом, вопросительно заглядывая мне в лицо - не сердится ли Нар-одар? Нет, не сердится. Запах по селению идет отвратный, темный, густой дым заполнил площадь. Огонь разгорается все сильнее, и постепенно становится неважно, что горит в нем. Из огня мы выходим и в огонь возвращаемся… Знакомый звук заставляет вскочить. Шику не понимает, в чем дело, но тоже вскакивает. На площадь с ревом врываются две боевые машины пехоты. Я стою спокойно - все равно не уйдешь, если пустят пулеметную очередь. Шику кидается вперед, пытаясь закрыть меня своей тощей спиной. Я стою, хотя изображать спокойствие под двумя пушками не слишком комфортно. Крышка люка откидывается, несколько человек покидают БМП, рассредотачиваются по площади. Все они хорошо вооружены – винтовки, разглядел даже с подствольником, - но на военных не похожи. Мятежники, - догадался я. Вот с кем судьба свела. Люди приближаются к нам, берут на прицел. Поднимаю руки, шипя мальчишке, чтобы убрался подальше. Шику похож на ощерившегося пса под дулом охотничьего ружья. - Кто такие? Чего здесь бродите? - спрашивает, перекрикивая рев огня, худощавый человек лет сорока в замызганной куртке и камуфляжных штанах. - Неместные мы, проездом тут, - не успев прикусить язык, несу я околесицу. Больно нелепы эти доморощенные вояки. Хотя рудник-то разорили, и шутить с ними не стоит. - Да, вижу, что не местные, - хмыкает командир бригады, - особенно пацан твой. - Пацана не тронь, - с угрозой делаю шаг вперед, короткой подсечкой отправляю Шику на землю, - он не из этих. - А ты сам из которых? Одет, как ориман, да только кто вас разберет. - Бывший командир десантно-штурмового отряда "Вепрь". - О как! - изумленно вскидывается главарь мятежников. - А чего ж бывший? - В бегах. - О как! - восклицают уже трое. - Чего натворил? Равнодушно пожимаю плечами. Мятежники переглядываются. - Серый, да он дурит нас, из живодеров он, погляди на его рожу! - выступает рослый рыжебородый мужик (про таких говорят - поперек себя шире). - Глаза нелюдские, как у тех, что детишек да баб… - Заткнись, Гера! - сощуривается главарь и кивает мне. - Ступай в избу, побеседовать надо. Но винтовку не опускает. Я усмехаюсь: - Милости прошу, только ты вперед, а то еще запрешь меня и подожжешь дом. - А ты непрост, - одобряет главарь, - пошли. - Мальчик останется на крыльце, - говорю я, кивая Шику, чтобы не смел спорить. Тот глядит глазами брошенного щенка, но не спорит, всецело доверяя своему Нар-одару. Командир повстанцев первым входит в дверной проем, за ним я и еще трое мятежников. Рыжий Гера любовно поглаживает подствольник, накрученный на новехонькую штурмовую винтовку, еще двое молчаливо демонстрируют готовность стрелять по первому сигналу командира. Главарь мятежников устраивается на уцелевшем диване, я придвигаю себе стул. - Сергей, - протягивает руку главарь. У него умное волевое лицо, высокий с залысинами лоб и колючие глубоко посаженные глаза. Подбородок пересекает выпуклый багровый шрам. - Дан. - Рассказывай, - велит Сергей, - от того, насколько ты будешь убедителен… - Зависит моя жизнь, - заканчиваю я. Гера зло оскаливается, поглаживая пальцем спусковой курок винтовки. Я улыбаюсь. - Мое имя Дан Райт, я бывший командир шестого взвода десантно-штурмовой бригады аргоннской дивизии. Вне закона. - Что же ты натворил, Дан Райт? - интересуется Сергей. - Уничтожил посольство нарьягов в Штормзвейге и убил командора Рагварна. В комнате повисло нехорошее молчание.