Любовь на выживание

      Сильный удар по груди чем-то мягким, но в то же время тяжёлым, моментально вывел меня из неглубокого и беспокойного сна. Я машинально прикрылся руками, и не зря, так как второй удар не заставил себя ждать.       – Проснись, скотина! – услышал я заботливый голосок своей сестрёнки.       Когда я открыл глаза, она уже замахнулась подушкой, чтобы обрушить на меня очередной удар. Мой сон моментально улетучился, поэтому я успел соскочить с дивана быстрее, чем Кира осуществила задуманное.       Как только её подушка с глухим стуком опустилась на то место, где секунду назад лежал я, дверь в зал открылась и в неё вошёл отец. Выражение его лица было очень недовольным.       – Что за шум от вас с утра? – сдержанно спросил он, стараясь разобраться в ситуации.       – Какой шум? – Кира сделала абсолютно непричастный вид, затем пару раз хлопнула по всё той же подушке и аккуратно приставила её к спинке дивана. – Я вот прибираюсь.       Взгляд отца в каком-то ожидании перевёлся с сестры на меня.       – А я вот как раз иду завтракать, – менее убедительно соврал я.       Пару секунд отчим переводил глаза с одного на другого, но потом, неоднозначно нахмурив брови, развернулся и вышел из зала. Я пошёл вслед за ним и, проходя мимо Киры, негромко, но очень недовольно сказал:       – Даже спрашивать не хочу, за что я сейчас получил.       – Потому что и сам прекрасно знаешь за что, – заявила она мне в ответ.       – За то, что ты ненормальная, – уже в дверях бросил я ей.       – За то, что ты извращенец! – успела огрызнуться она до того, как я захлопнул дверь.       Надеюсь, родители этого не услышали. И вообще, с чего это вдруг я извращенец? Вчера ночью я не сделал ровным счётом ничего такого, что даёт Кире право так меня называть. (Эпизод с ванной комнатой перед сном не в счёт, ведь это вполне нормальное явление для парня).       Я перешёл в кухню, где мама с папой уже расселись по своим местам за столом.       – Доброе утро, мамуль, – как всегда ласково поприветствовал я маму и не забыл чмокнуть её в щёчку, прежде чем сесть на своё новое место чуть поодаль остальных (моё прежнее место перешло в официальные владения Киры, но у неё была привычка садиться, где попало, или не садиться вовсе, а таскать еду к себе в комнату или в зал).       – Доброе, – улыбнулась она мне в ответ.       Половина оладий из общей тарелки со скоростью телепортации оказались в моей, после чего я плюхнул на них сметану с одной стороны и инжировое варенье с другой. Мама сама налила мне чай с заварника и, ставя его на место, спросила:       – Почему ты спал в зале?       Я закинул в рот целый оладушек и стал специально долго его жевать, обдумывая тем временем ответ для мамы. Честно говоря, я совершенно не знал, каким враньём можно обыграть эту ситуацию, да и к тому же я не особо любил врать. Мне ничего не оставалось, как сказать правду.       – В моей комнате спала Кира.       Мама понятливо кивнула, но по её лицу было ясно, что у неё ещё остались вопросы.       Собственно, задать их поспешил отчим.       – И почему Кира спала в твоей комнате?       – Потому что её комната заперта, – безразлично ответил я, собирая себе бутерброд из домашнего хлеба и копчёной колбасы.       – Так, – тон отца стал более заинтересованным, – и почему же её комната заперта?       Мама даже опустила вилку, готовая внимательно меня слушать.       Я проглотил очередной оладушек и перед тем, как закинуть в рот следующий, быстро сказал:       – Потому что Кира заперла её и потеряла ключи.       Я по-прежнему не поднимал глаза на родителей, будучи полностью сосредоточенным на поглощении завтрака. Я уже как раз открыл рот, чтобы откусить свой самодельный бутерброд, как вдруг откуда-то сверху прямо в мою тарелку со звоном что-то упало, расплескав сметану. На секунду я замер, а внимание родителей тем временем обратилось на кого-то позади меня. Видимо, увлечённый разговором и трапезой я не услышал, как Кира вошла в столовую.       После непонятной паузы я опустил взгляд в свою тарелку и увидел, что на моих оладушках лежит связка из трёх ключей, забрызганных сметаной. Смотрю, у сестры вошло в привычку портить мне завтрак. Даже не знаю, что противнее: плевок в каше или железные ключи на жирных оладушках. В любом случае аппетит пропадает моментально.       – Ой, я, кажется, нашла свои ключи! – с притворной радостью воскликнула Кира. – Смотри, они лежат в твоей тарелке!       После этих слов она вышла из-за моей спина и впервые за всё время пребывания в нашем дома села на своё (правильное) место по правую руку от отца и по левую от меня. Я окинул её быстрым взглядом и сразу же обратил внимание, что на ней не тот комбинезон, который был на ней ночью, а совсем другая одежда. Значит, эти ключи действительно от её комнаты       – Кира, я попрошу тебя больше не разбрасываться за обеденным столом инородными предметами.       – Простите, тёть Насть, – не особо искренне извинилась та перед моей мамой, а затем сразу обозначила тему следующего разговора: – Я записалась на обучение в модельную студию.       – Да неужели? – с одобрительной интонацией сказал я. – Первый разумный поступок с твоей стороны.       – Я думал, ты ищешь работу, а не учёбу, – менее одобрительно отреагировал отец.       – Так и было, – Кира слегка пожала плечами и, потянувшись к тарелке с фруктовой нарезкой, пояснила: – Я просто поняла, что без обучения ни на какую нормальную работу не устроиться       – А вот уже и первая разумная мысль от тебя, – не переставал я радоваться её словам, пускай даже немного с сарказмом. – Все потому, что ты спала на моей подушке – она пропитана энергией ума.       – Поспи завтра на моей подушке, пропитанной тоналкой. Может, прыщи замажутся, – парировала Кира в ответ.       Вслед за этими словами раздался её громкий смех, который перекрыл недовольное цокание отца. Насчёт прыщей она, конечно, погорячилась. У меня с этим делом особых проблем не было. Но, признаться честно, подшути она так над кем-нибудь другим, я бы тоже посмеялся от души. Так что, 1:1 ¬– ничья.       – И что за обучение? – вернулся к теме разговора отец, в очередной раз закрыв глаза на нашу перепалку. – Ты проходила какой-то кастинг?       – Ничего я не проходила. Просто заплатила за двухмесячный курс. Там меня научат правильно ходить, позировать и работать с мимикой, – воодушевлённо пояснила сестра, а потом как бы невзначай добавила, обращаясь к отцу: – Только я отдала за это обучение половину своих сбережений. Мне может не хватить на карманные расходы до продажи дома.       – Кира, ты знаешь, что я не оставлю тебя без средств, но я хочу знать, что ты разумно вкладываешься во что-то, – лаконично проговорил отчим.       – Ты хочешь продать свой дом? – с удивлением переспросила моя мама.       Как я понял, речь шла о жилой площади, которая перешла Кире по наследству после того, как она осталась одна.       – Да, мы с папой так договорились, – ответила Кира, а потом с очень важным видом добавила: – Продам дом и вложусь в какой-нибудь бизнес.       Весь последний диалог проходил под мои звучные глотки чая, которым я запивал уцелевший (в отличие от оладий) бутерброд. После последних слов Киры, я демонстративно отставил свою кружку в сторону и всем корпусом развернулся к сестре.       – Первая идея… мне понравилась больше, – медленно и с короткой паузой для большей убедительности проговорил я, а потом, вставая из-за стола, уточнил: – Я про модельную карьеру. Спасибо за прекрасный завтрак, мамуль, – не забыл я напоследок поблагодарить маму.       Только поднявшись в свою комнату я взглянул на часы, чтобы узнать, сколько у меня есть времени на собирания в школу. Его было вполне предостаточно, чтобы сделать все свои дела не спеша, но во мне с утра разыгралась какая-то энергия, поэтому через десять минут я был полностью готов к выходу.       Когда я спустился на первый этаж, из столовой доносились только голоса родителей, а с улицы как раз послышался звук заводящегося автомобиля. И куда это Кира так торопится с утра пораньше после бурной ночи?       Я вышел на веранду как раз в тот момент, когда Кира начала сдавать задом в направлении ворот. Лицо у неё было очень важное и сосредоточенное, будто она выезжала не со двора на цивике, а с семизвёздочного отеля на феррари.       Стараясь не обращать на неё внимания, я пересёк двор и вышел через калитку на улицу, откуда начинался мой не очень долгий путь в школу. Как правило, он занимал полчаса пешего хода, и примерно столько же на общественном транспорте из-за небольших пробок и ожидания нужного автобуса. С утра обычно я выбирал пеший путь, а вот обратно после школы автобус был более актуальным. Сегодня я не стал изменять привычке и спокойным шагом отправился в нужную мне сторону.       Разумеется, идти и слушать звуки городской природы было не по мне, поэтому я достал из сумки свой телефон с наушниками и быстрым скольжением пальца по экрану заставил проигрыватель скрасить мою дорогу ритмичной музыкой.       Я шёл глядя себе под ноги и думая о самых разных, важных и неважных делах. Боковым зрением я увидел, как наравне со мной по дороге тянется какой-то автомобиль. Полоса движения позволяла ехать быстрее, поэтому я сразу понял, что водитель этой машины почему-то не спешит. Я вытащил один наушник и повернул голову, чтобы разобраться в ситуации.       – Эй, детвора, – услышал я голос сводной сестры через опускающееся окно цивика. Она смотрела на меня с какой-то ехидной полуулыбкой. – Подвезти до детского садика?       Я остановился на месте, и Кира полностью дала по тормозам, чтобы не проехать вперёд меня. Даже не знаю, зачем я остановился. Ехать с ней всё равно не собирался – как по мне, так это просто опасно для жизни. Я сильно сомневался в высоком уровне её навыков вождения. Но всё же что-то заставило меня обдумать её предложение.       – Давай запрыгивай, – предприняла сестра ещё одну попытку затащить меня в машину, а потом заинтригованно добавила: – Есть разговор.       Я зачем-то посмотрел по сторонам, будто собираясь сделать что-то запретное, а потом, безнадёжно покачав головой, сел в цивик Киры. Моментально одним нажатием кнопок она зачем-то заперла машину изнутри и вдобавок плотно закрыла окна.       Я вопросительно посмотрел на сестру, которая не спешила трогаться, а, сложив руки на груди, пепелила меня взглядом.       – Что? – в непонимании спросил я, подтягиваясь в своём кресле чуть повыше.       – Где фотографии? – тоном тюремного допросчика задала она совершенно непонятный для меня вопрос.       – Какие ещё фотографии? – в усталом недовольстве закатил я глаза.       – Те самые, которые ты сделал ночью, – сказала она, заставив мои брови удивлённо подскочить вверх. Её строгое и, я бы даже сказал, злое выражение лица, не оставляло никаких сомнений в том, что она действительно искренне верит в свои слова.       – Ладно, – снисходительно начал я, – давай по порядку. С чего ты решила, что у меня есть какие-то фотографии?       – Не строй из себя глупенького, – сощурив глаза проговорила она.       Позади нас послышался громкий автомобильный сигнал. Цивик Киры, стоящий прям посреди полосы движения, преградил путь другим водителям. Мне моментально стало неловко оттого, что мы затормозили движение, поэтому я сказал:       – Давай ты не будешь стоять посреди дороги и мешать людям с утра ехать на работу. Но вот моей сестре было совершенно не до этого.       – Ты бы не стал снимать с меня комбинезон, чтобы просто поглазеть на меня. Ты достаточно умный и хитрый, чтобы не упустить возможность пошантажировать меня моими пьяными, да ещё и голыми фотографиями, – пролила она свет на череду своих странных вопросов.       Несколько секунд я смотрел в упор на Киру, то ли осмысливая её слова, то ли пытаясь сдержать смех. Наверно, всё же второе… Я откинулся на спинку сидения и расхохотался, а в этот момент прозвучал ещё один, уже более настойчивый сигнал позади стоящей машины.       – Чего веселишься, недоросток?! – возмутилась Кира, которую ещё больше разозлил мой смех.       – Ты, конечно, выстроила очень логичную цепочку причинно-следственных связей, – с долей сарказма выговорил я, смахивая слезинки с уголков глаз, – но ты не учла один очень важный момент. – После короткой паузы я поясняюще добавил: – Ты сама расстегнула комбинезон. И, уж поверь, когда я уходил, он был всё ещё на тебе.       Кира сощурила глаза, пристально вглядываясь в мои, чтобы понять, правду я говорю или нет.       – Не верю! – воскликнула она после короткой паузы и вдобавок пристукнула меня по плечу.       «Пи-бип!!!» – разрывался сигнал автомобиля позади нас.       Я бросил быстрый взгляд назад, потирая покалеченное плечо, но не предал значения попытке привлечь наше внимание позади стоящей машины. Вместо этого развернулся обратно к сестре, чтобы продолжить разговор, но она меня опередила.       – Если ты правда не сделал этого, то ты ещё бо́льший придурок, чем я думала.       – Лучше быть придурком, чем извращенцем, – убеждённо проговорил я, качая головой.       – Уж лучше буду извращенкой, чем придурошной, – в ответ на мои слова зачем-то призналась Кира.       Мы с ней неоднозначно переглянулись, и весёлые искры в глазах обоих позволили не сдерживать смех. Точнее, с моей стороны получился только лёгкий смешок, и его перекрыл хохот моей сестры. Ещё один, куда более настойчивый и протяжный сигнал машины, заставил нас, наконец, обратить на неё внимание.       – Какой нетерпеливый, – закатила Кира глаза, переключая коробку автомат на скорость. Затем сразу надавила на газ, отчего её цивик очень резко тронулся. По инерции меня вдавило в кресло, и я решил, что мне стоит пристегнуться.       – Не доверяешь мне? – усмехнулась Кира, глядя, как я натягиваю на себя ремень безопасности.       – Конечно, нет, – честно ответил я. Когда с ремнём было покончено, я приспустил окно со своей стороны и поудобнее сел в кресле, наслаждаясь комфортными условиями личного автомобиля, а не общественного транспорта или пешего хода.       – Так правда нет никаких фотографий? – снова завела Кира свой разговор.       – Да правда, – несдержанно выдохнул я и добавил для большей убедительности: – Хочешь, проверь мой телефон.       – Не-не-не, – запротестовала она, крутя головой, – ни в коем случае. Ещё не хватало наткнуться там на твои голые фотографии.       Я искоса посмотрел на сестру и лишь покачал головой, смиряясь с тем, что у неё на уме только «голые» да «извращенцы». Слишком много пошлостей прибавилось в моей жизни с появлением Киры в семье. Говоря откровенно честно, меня это начало напрягать, поэтому я не стал продолжать тему и отрицать наличие непристойных фотографий в моём телефоне. Пускай она думает что хочет. Я-то знаю, что ничего, кроме скринов тригонометрического круга, разных теорем и таблиц, в моей телефонной галерее нет.       – Здесь направо, – на всякий случай указал я дорогу Кире, которая вряд ли точно знала, куда нужно ехать.       – Я в курсе, – важным тоном сказала она, сворачивая в нужную сторону.       Впереди показалось трёхэтажное бежевое здание с коричневыми пластиковыми стёклами и большим крыльцом перед главным входом. Это и была моя школа. К небольшой стоянке подъезжали машины самых разных марок (от отечественных ВАЗ до немецких иномарок), и из них либо выскакивали младшики, либо с деловитым видом выходили старшики (особенно из бэх и мерседесов). Кира остановила своего «японца» напротив центрального входа, не удосужившись заехать по-человечески на стоянку.       – Приехали, выметайся, – вежливо скомандовала сестра, быстро оглядывая глазами место моей учёбы. – Я забыла, что у меня аллергия на школу, – наигранно поморщилась она.       – И на этом спасибо, – поблагодарил я сводную сестру и поспешил выйти из её машины.       На крыльце школы стояла небольшая компания парней старшиков, которые знали меня и которых знал я. Они все любопытно осмотрели машину, из которой я вышел, и моего водителя в частности. Кира не могла не заметить этого, а потому, видимо, решила позабавиться напоследок.       – Хорошо покушай в столовой, – крикнула она мне вслед, приспустив стекло своего цивика, – и не забудь позвонить, как будешь дома. – В придачу к этому она послала мне лёгкий воздушный поцелуй.       Я бросил на неё укоризненный взгляд, а затем направился к своим друзьям и знакомым. На любопытный вопрос одного из друзей о том, кто это был, я лишь немного грубо ответил: «Родственница». Посвящать кого-либо в историю своих семейных дел я не любил. О том, что у меня есть сводная сестра, которая недавно переехала к нам, знал только мой самый близкий друг Игорь. Он был в числе знакомых ребят на крыльце, и когда я ответил на вопрос, мы с ним красноречиво переглянулись, как переглядываются только понимающие друг друга без слов люди.       Задерживаться в компании я не стал. Пожав всем по очереди руки, я отделился от ребят вместе с Игорем, и мы без лишних слов направились в класс. Уроки в этот день тянулись мучительно долго. Недостаток сна из-за позднего возвращения сестры домой сильно давал о себе знать.       Не думаю, что стоит углубляться в мои школьные дела, потому что этот этап моей жизни был уже практически позади. Я отбросил на задний план всё, что делало пребывание подростков в школе весёлым и интересным (нервирование учителей, флирт с девчонками, пацанячие проделки и даже проба ворованных сигарет за гаражами). У меня остался один единственный повод ходить в школу – получать знания, чтобы поступить в желаемый университет. Конечно, к такому образу жизни я пришёл небыстро. В начале учебного года я ещё позволял себе чаще быть беспечным подростком. А вот с началом весны, когда одиннадцатиклассники вышли на финишную прямую, все мои увеселительные мероприятия свелись до пары прогулок с Игорем и одного похода в гости к нашему общему знакомому. Но так было далеко не у всех. Многие ребята, наоборот, старались выжать из последних школьных дней свой максимум. Например, сегодня два моих одноклассника решили опробовать в действии огнетушитель…       Подождите-ка, у меня телефон звонит.       Как раз раздался звонок на последний урок, где нашему классу должны были прочищать мозги из-за проделки двух придурков. Я подходил к кабинету, когда в кармане брюк щекотливо завибрировал телефон. Входящий не был известен списку моих контактов, поэтому вместо имени на экране сотового значились незнакомые мне цифры.       – Алло, – решил я ответить на звонок, остановившись прям перед входом в класс.       – Ты где? – послышался неприветливый порывистый голос, в котором я сразу узнал Киру.       – Там же, где ты меня оставила утром, – без лишних слов ответил я на адресованный мне вопрос.       – У меня проблема, – немного тише предыдущей реплики сказала сестра.       Я закатил глаза, а затем попытался морально настроить себя на получение не самых приятных новостей.       – Слушаю.       – У тебя есть деньги?       Понятно… Ничего другого ждать от неё не следовало.       – У меня в кармане двести рублей, которые я не потратил на булочки в столовой. Тебе этого хватит? – с долей сарказма, но с надеждой на то, что этого действительно хватит, проговорил я.       – Нет, конечно! Мне нужно две с половиной тысячи, – нервно воскликнула она, а затем пояснила необходимость этой суммы: – Меня засандалили в зад.       – Это очень занимательная история, – безразлично бросил я. В этот момент мимо меня в класс прошла учительница и приказным взглядом указала мне на дверь, чтобы я тоже заходил. Я кивнул, но не послушался сразу же, оставшись на месте. – Давай предположу: раз ты позвонила мне, а не страховщикам, значит, страховки у тебя нет.       – Это мамина машина была, я ещё не успела застраховать на себя, – раздражённо, но с нотками волнения в голосе сказала Кира.       – Так если не ты виновник ДТП, в чём проблема тогда? – попытался я разобраться в ситуации.       После недолгого молчания сестра немного виновато проговорила:       – Ну тут как бы спорный вопрос, кто виновен.       Из-за двери моего кабинета выглянула учительница и упёрлась в меня крайне возмущённым взглядом. Она принципиально дожидалась, пока я закончу говорить по телефону и зайду в класс.       – Понятно всё, я не могу гово… – хотел было завершить я бессмысленный разговор, но собеседница перебила меня.       – Решили без ментов обойтись. У меня номера сзади помялись, нужно срочно поменять их, чтобы папа не увидел, – быстро заговорила она, не давая мне сбросить звонок.       – Кира, это твои проблемы, разбирайся сама, окей? – под метание искр из глаз моей учительницы сказал я, после чего резко сбросил трубку, чтобы сестра не успела возразить.       Мне показалось странным, что она решила обратиться за помощью именно ко мне. Все-таки, вопрос займа денег очень деликатный и с такой просьбой обращаются обычно к самым близким и доверенным лицам. И вот вопрос – я действительно являюсь для Киры таким человеком? Или у неё в голове снова поднялся ветер и она готова просить у любого, кто приходит на ум? Надеюсь, верным является второй вариант. Иначе во мне заиграет жалость к сводной сестре из-за того, что за 20 лет жизни она не нажила себе ни одного близкого человека, который всегда и во всём готов помочь. И не говорите мне, что она увидела этого человека во мне! Оно мне сто лет не надо.       Я проигнорировал несколько повторных звонков от Киры, поставив телефон на беззвучный режим. В какой-то момент я даже начал забывать о её странном звонке, пока вслушивался в нравоучения нашей преподавательницы. Из-за проделки моих одноклассников она без конца говорила о технике безопасности и о последствиях несерьёзного отношения к школьному имуществу.       В один момент я решил проверить время в телефоне, и когда экран загорелся, увидел горящий значок сообщения. Не было ни единого сомнения, что это от Киры. Если бы не дикая скука от бессмысленной речи учительницы, я бы отложил телефон в сторону, а так, чтобы хоть как-то скоротать время, я решил посмотреть, что мне написала Кира.       «Ты мне не брат», – коротко и ясно говорилось в сообщении.       И вроде бы оно не требовало обязательного ответа, но я всё же не стал игнорировать. Опять-таки, это лишь скука, ничего более.       «А то всю жизнь ты считала меня братом», – отправлено.       Моё сообщение было моментально прочитано, и тут же «друг по переписке» начал печатать ответ.       «Я узнала о твоём существовании пару месяцев назад», – пришло первым сообщение, но вдогонку к нему Кира отправила следующее: – «Но я действительно воспринимаю тебя как брата. Не думала, что ты можешь так меня подставить».       Ого, вот это ход. Давление на жалость чистой воды. Не знай я её причудливый характер, почувствовал бы себя сволочью, которая в мелкой жизненной неурядице не хочет помогать сестре.       «Что я могу сделать. Я же сказал, что не брал с собой деньги», – отправил я правдивый ответ.       «Но они у тебя есть?       Где?       Дома?» – посыпались сообщения один за другим.       «Я стою около школы       Выходи», – в довершение ко всему написала Кира.       Мои брови подскочили вверх, и я машинально огляделся, чтобы разведать обстановку. Пока я был погружён в переписку, в классе ничего не поменялось. Даже тема преподавательского монолога осталась прежней.       Меня, конечно, привлекала перспектива свалить отсюда пораньше (и вовсе не потому, что сестра позвала), но легальных способов сделать это я не знал.       «Если вытащишь меня из класса…» – написал я Кире после недолгого молчания. Она к тому времени уже успела наприсылать мне бессмысленных сообщений с какими-то недовольными смайликами и восклицательными знаками.       «Вечно твою задницу откуда-то приходится вытаскивать. Что бы ты без меня делал?!» – отправила Кира. И вот непонятно, это был явный сарказм или ей действительно кажется, что она (а не я!) вечно решает мои проблемы. Проблемы, которых никогда не было до её появления…       «Жил бы своей спокойной жизнью», – только и ответил я. И это тоже был предельно искренний ответ.       «Ага, своей скучной серой жизнью», – прислала Кира последнее сообщение, после чего вышла из сети.       И вовсе у меня не серая жизнь. Просто такой период. Когда благополучно поступлю в желаемый универ, тогда и погуляю.       Мысли приятно понесли меня в сторону недалёкого будущего, где я пересекаю входные двери университета архитектуры и дизайна и с гордостью прохожу по его коридорам, здороваясь с профессорами науки и искусства. Да, это определённо стоит жертв в виде пропуска очередных подростковых посиделок у друзей.       Ещё минут десять я визуализировал учёбу в университете. Самыми приятными были мысли о моей фотографии на доске почёта, на которую непременно смотрит каждая вторая проходящая мимо девчонка.       Вероятно, я бы ещё долго предавался мыслям о своих вполне сбыточных мечтах, но стук в кабинет отвлёк и меня, и нескончаемую речь учительницы.       – Вера Васильевна, выйдите к нам на минутку, – в открывшейся двери услышал я голос директрисы.       Женщина направилась к выходу, и класс загалдел. Я тем временем проверил свой телефон, не приходило ли новых сообщений. Ничего не было. Странно, что Кира вдруг пропала. Я так и не понял, восприняла ли она всерьёз мою просьбу вытащить меня отсюда. Да я и сам не понял, всерьёз ли это написал. Вроде в шутку, но в то же время я был бы не против действительно свалить отсюда пораньше под каким-нибудь весомым предлогом.       Вера Васильевна появилась в дверях, и класс сразу умолк, думая, что сейчас будет продолжение эпопеи «Не играйте, дети, с огнетушителями». Но нет, она осталась стоять у входа и быстро пробежалась глазами по ученикам. Её взгляд, немного тревожный, неожиданно и резко замер на мне.       – Джером, подойди, – проговорила она, и уже развернулась, чтобы снова покинуть класс, но добавила к предыдущим словам: – С вещами.       Одноклассники вразнобой бросили на меня взгляды: кто быстрый и незаинтересованный, кто пристальный и любопытный. Я тем временем озадаченно снял со стула свой рюкзак и не очень уверенным шагом пошёл на выход.       Неужели, это дел рук Киры? Наверняка. Кому и по какой причине я бы ещё мог понадобиться? Меня за 11 лет учёбы ни разу так не выдёргивали из класса посреди урока.       Будет очень странным совпадением, если Кира к этому не причастна.       Понятия не имел, чего ожидать за дверью кабинета. Даже сердце будто стало сильнее стучать по рёбрам.       Я переступил порог кабинета и передо мной сразу же возникло три человека. Разумеется, Вера Васильевна, моя учительница; директриса, которая прервала классный час; и-и-и-и (барабанная дробь)… моя ненаглядная сестрица собственной персоной. У всех троих были крайне опечаленные лица, а глаза Киры вообще были красными и припухшими, будто она долго и мучительно плакала.       Не успел в моём взгляде отразиться вопрос, как директриса сказала:       – Джером, можешь идти. Надо было тебе сразу ко мне подойти и сказать всё как есть, – сочувственным тоном проговорила она.       Так же, как и вы сейчас, я не имел ни малейшего понятия, о чём она говорит и что имеет ввиду. Но было очевидно, что мне просто нужно подыграть. По возможности сделать такой же удручённый вид, как у Киры, и покивать головой. Причина уже не важна, главное, что пути обратно в класс у меня нет. Остаётся только надеяться, что Кира выдумала что-то не слишком ужасное, а то потом ещё месяц директриса будет провожать меня опечаленным взглядом и вечно интересоваться моими делами.       – Спасибо, – кротко кивнув, поблагодарил я.       – Мы пойдём, – сказала Кира и подхватила меня за локоть. – Правда, спасибо за поддержку.       – Не за что, идите, – со всей искренностью в сожалеющем голосе поторопила нас Вера Васильевна.       Сестра повела меня прочь от сентиментальных женщин. Её шаг был спешным и немного нервозным. Но было не совсем ясно, это игра на публику или же ей действительно хотелось поскорее решить вопрос со своей покалеченной машиной.       Только после выхода из здания школы, на подступе к автомобильной стоянке, я почти с безразличием спросил:       – У меня кто-то болен? Или уже умер?       – Умер, – коротко и ясно ответила Кира, даже не обернувшись ко мне.       – Только не родители, – напрягся я, понимая, что такой факт для обмана будет ещё долго мне аукаться в виде бесконечных сожалеющих взглядов и слов скорби со стороны преподавательского состава и одноклассников, конечно же.       – Тётя, – в прежней информативной однословной манере сказала моя сводная сестра. К этому моменту мы как раз подошли к её цивику, и после ответа Кира сразу же нырнула в машину.       Я выдохнул в лёгком облегчении, но, когда сел в машину, решил осведомить свою «спасительницу»:       – Только у меня нет тёти.       Кира завела машину, однако, прежде чем тронуться, повернулась ко мне и, опустив руку на моё плечо, с наигранной, но очень правдоподобной скорбью произнесла:       – У тебя БОЛЬШЕ нет тёти.       Знаете, я бы посмеялся над этим сарказмом, не будь игра Киры на таком высоком уровне мастерства. Один только взгляд в её глаза, которые всё ещё были покрасневшими и чуть припухшими, заставлял проникнуться разыгранной сценой. Я даже замер на несколько секунд, глядя в них. Мог бы и дольше, но сестра быстро вернулась в реальность и тронула свой цивик.       – Ты плакала из-за машины? – решил я поинтересоваться.       – Что за глупости? – огрызнулась она, нахмуривая брови, но не сводя глаз с дороги. – Я похожа на плаксу?       – У тебя глаза заплаканные, – уточнил я.       – Конечно, заплаканные! – она закатила глаза, будто я сказал что-то совершенно глупое. – У тебя же тётя умерла. Мне надо было прийти к твоей директрисе с радостной улыбкой?       – Хочешь сказать, ты специально давила из себя слёзы? – скептически произнёс я и мимика недоверия углубила морщинки на моём лбу.       Кира по-прежнему внимательно следила за дорогой, но её губы заиграли в лёгкой хитрой улыбке, а брови самодовольно подскочили вверх.       Никогда не понимал, как актёры искусственными эмоциями вызывают у себя слёзы. Как по мне, так это высший уровень мастерства. Ведь даже не каждый профессионал может взять и просто заплакать. Неужели и здесь моя сводная сестра оказалась феноменом? Или же просто не хочет признавать, что дело действительно в ситуации с машиной? Я заметил, что у Киры сильные эмоциональные переживания больше выражаются в злости, нежели в печали, поэтому мне действительно верится в первый вариант с феноменом. Не могу представить себе Киру, которая правдиво плачет из-за какой-то сложной жизненной ситуации. Кажется, ничто не может выбить её из колеи собственного сумасшедшего мира. Даже ситуация с мамой? Я уж не знаю, в каких отношениях она была с ней была, но даже в этом мне трудно увидеть её слёзы.       Кира ехала довольно медленно и максимально аккуратно. Однако из-за относительной близости дома к школе через минут семь от начала маршрута мы уже въезжали в ворота нашего двора.       – Вынесешь деньги? – то ли спросила, то скомандовала Кира. Как бы там ни было – уговор есть уговор. Благодаря ей я на полчаса раньше сбежал с нудной промывки мозгов в виде урока по безопасности. Теперь за мной обещанный должок.       В моей копилке было собрано почти пять тысяч. У меня не было конкретных планов на свои сбережения, но расставаться с половиной из них на пустом месте всё равно было сложновато. Кире, конечно, не присуще чувство совести, но, может, хотя бы благодарность за помощь заиграет в ней мыслью вернуть мне эти деньги чуть позже.       Я вынес ей три тысячи и передал через опущенное окно с водительской стороны.       – Спасибули, – с пофигистичной интонацией поблагодарила Кира, будто я делаю так каждый день.       Не говоря больше ни слова, она включила задний ход на коробке автомат и уткнулась в зеркала заднего вида, выезжая со двора.       Я недолго проводил её взглядом и, только когда машина развернулась ко мне боком, увидел искривлённые задние номера.