Любовь на выживание

      Ужин в тот день у нас выдался весьма простым. «Простым» в аспекте количества времени и сил, затраченных мамой на его приготовление. Она просто заказала две большие пиццы, а на десерт купила шоколадный тортик в моей любимой кондитерской недалеко от нашего дома. Я безусловно ценю и обожаю мамины деликатесы, но сегодня, увидев наш ужин, я сел за стол с особой охотой. Знаете, это как разбаловать себя шведским столом и в один момент просто захотеть доширак. И сколько бы ни манили красота и разнообразие здоровой пищи, кажется, что нет ничего вкуснее, чем эти макаронные кудряшки с острым бульоном, разбавленные смесью ненатуральных приправ. С пиццей примерно то же самое. Я обласкал глазами ужин, который уже был выложен на большие круглые тарелки, и с охотой стал выбирать, какая из двух пицц первая удостоится чести осчастливить мой желудок.       — Эта сырная с эстрагоном, — указала мама на ту, к которой у меня потянулась рука. — Другая — острая, с беконом.       Вторая как раз больше пришлась по вкусу моему отчиму.       Кира как всегда опаздывала к ужину. Ещё час назад я слышал, как она вернулась домой. Довольно рано, если учесть, что она поехала чинить машину. Вполне вероятно, что цивик остался в автосервисе. Но это не мои дела и проблемы, поэтому я даже не стал вдаваться в подробности.       Только когда я приступил ко второй пицце, насытившись вкусом и ароматом сырной с эстрагоном, лестницы в коридоре заскрипели под неспешными шагами последнего члена семьи. Никто уже не удивлялся и не упрекал Киру в том, что она является к ужину, когда он близится к завершению. Более того, мы даже перестали смотреть в её сторону, когда она входила в кухню, или останавливать какую-либо беседу, если таковая заводилась во время трапезы. И даже её скривлённое в недовольстве от того или иного блюда лицо уже никак не цепляло маму. Мне было крайне интересно, как ей понравится наш сегодняшний ужин.       — Вы хотите, чтобы у меня случился гастрономический инфаркт? — моя сводная сестра замерла перед своим стулом, глядя на стол с гримасой полной отвращения.       — Мы дали сегодня маме отдохнуть, — совершенно спокойным тоном ответил отчим.       — Ну вы предупреждайте в таких случаях заранее, чтобы я спускалась пораньше и готовила себе сама, — нехотя присаживаясь на своё место, сказала Кира.       — Да брось… ты давно ела пиццу? — между жеваниями вставил я. — Ты хоть помнишь её вкус?       — Помню, я ела её сегодня днём. — Я бы увидел, как Кира закатила глаза, если бы обращал внимание на что-то вне своей тарелки. Но эпицентр мира и удовольствия скопился сейчас именно в ней, а всё происходящее вокруг было второстепенным, в том числе Кира со своей мимикой, недовольством и «гастрономическим чем-то там».       — Тогда чем ты недовольна? Съешь ещё пару кусков, — подстрекнул я её, одновременно наматывая растянувшийся сыр на палец. Договорив, я аппетитно слизнул его.       — Я не животное, чтобы весь день есть одно и то же, — с долей намёка на мои, видимо, «животные» действия сказала сестра.       — Давайте не о животных за столом говорить, — прервал отец наш бессмысленный диалог.       Его слова всегда действовали на нас. И неважно, пререкались мы по веской причине или нет. Сейчас вообще не было причины, мы просто уже патологически не могли молчать друг с другом.       Умолкнув, Кира взяла вилку, покрутила её в руках, как бы настраиваясь на совершение чревоугодного греха, а потом воткнула её в сырную пиццу с эстрагоном и перетащила один кусок себе на тарелку, заляпав стол нитями сыра. Затем она покрутила свою тарелку, пристраиваясь к куску пиццы с какой-то особенной стороны.       Я тем временем закончил с основным блюдом и приготовился к десерту. Моя кружка до краёв наполнилась горячим чёрным чаем, и я вдохнул его тёплые пары вместе с особым ароматом шоколадного торта, кусочек которого мама уже подала мне в чистой десертной тарелке. Я облюбовал глазами капельки тёмной глазури, которые стекли с макушки торта по его бисквитным краям, и, взяв чайную ложечку, пришёл в состояние полной готовности окунуться в шоколадный вкус, который своей характе́рной горчинкой в плотной сладкой структуре не тает во рту, а нежно обволакивает язык, нёбо и щёки. Это то самое блюдо, которое не хочется жевать, а хочется смаковать во рту до тех пор, пока оно само не растворится.       У Киры тем временем дела обстояли менее аппетитно и соблазнительно. Она умудрилась отделить прослойку сыра от хрустящей корочки и следующим движением откинула пустое тесто в отставленную мной в сторону тарелку, из которой я до этого кушал.       — Ешь, — с пренебрежением сказала она. Её действия напомнили обращение не самого добродушного хозяина со своим питомцем. И судя по тому, что остатки её измученной еды попали в мою тарелку, прототипом питомца был именно я.       — Перестань издеваться над едой, — с нотками усталости от наших выходок сказал отчим.       — А вы не смотрите, — безразлично бросила Кира в ответ, аккуратно наматывая сыр на вилку.       Я тем временем справился с половиной торта на своей десертной тарелке.       — Как у вас прошёл день? — неожиданно решила мама разбавить чавкающую и чмокающую тишину за столом крайне простым, но очень неожиданным вопросом.       Мы с сестрой одновременно замерли с приподнесёнными ко рту вилками. У Киры потёк сыр и плюхнулся обратно в тарелку, а моя шоколадная глазурь накапала вообще мимо посуды прямо на стол. Ни я, ни моя сводная сестра не были готовы к этому вопросу.       — Нормально.       — Пойдёт, — односложно и в один голос ответили мы, после чего с явно наигранным безразличием принялись исправлять последствия нашего пятисекундного ступора.       Измученный сыр снова закрутился на вилку, а моя шоколадная глазурь вытерлась со стола салфеткой.       В два больших глотка моя кружка чая опустошилась вместе с десертной тарелкой.       — Спасибо, мамочка, — сказал я, дожёвывая последний кусочек и порываясь выйти из-за стола. — Прекрасный ужин, как всегда.       — Подожди секунду, Джер, — остановил меня отчим и махнул рукой на мой стул, чтобы я сел обратно, — мы с мамой хотели кое-что сказать.       — Вы беременны, тёть Насть? — резко предположила Кира, с улыбкой глядя на мою маму.       Хорошо, что я проглотил последний кусочек торта за несколько секунд до её вопроса, иначе бы поперхнулся. Не успел я ощутить нарастание шока от вполне вероятной теории Киры, как мама её развеяла:       — Нет, ты что.       С лёгким облегчением я опустился обратно на свой стул и приготовился слушать, что же всё-таки хотят сказать нам родители.       — Ничего серьёзного, — спокойно проговорил отчим, — просто нам с мамой нужно ехать в командировку на три дня. Сможете побыть одни?       Знаете, если бы мысли могли иметь какие-то звуки, то я бы услышал фанфары в голове рядом сидящей Киры. Лицо её было непоколебимо, но загоревшиеся глаза говорили сами за себя.       Моя же реакция была более скромной. Мне уже приходилось пару раз оставаться одному. Правда, родители нанимали домработницу, которая прибиралась, готовила для меня и краем глаза следила, где и что я делаю. Но даже не могу сказать, что мне это очень нужно было. Мой распорядок дня в отсутствие родителей никак не менялся.       — Мы уже договорились я тётей Светой, — опередила мама мой вопрос по поводу того, будут ли они в этот раз вызывать домработницу.       — Кто такая тётя Света? — любопытно поинтересовалась Кира, не думая, по всей видимости, что эта самая тётя разрушит любые её планы по закату вечеринок или ещё чего-то такого на территории дома.       — Это няня, — сказал отчим, а мне захотелось стукнуть себя по лбу — так я не любил слово «няня».       — Пффф, — Кира расхохоталась и сочла непременно нужным подразнить меня. — У нашего Джери есть нянечка, — сказала она дурацким голосом, которым разговаривают с детьми, чтобы они росли умственно отсталыми. — Она вытирает ему слюнки и подтирает по…       — Заткнись, — огрызнулся я, не дав ей договорить.       — Она следит за порядком в доме, вот и всё, — пришла мне на выручку мама.       — Да зачем она нужна? Я послежу за порядком, — деловито заявила сестра, после чего добавила, стукнув меня пальцем по носу: — И побуду нянечкой для малыша-крепыша.       — Будешь заниматься своими делами, — не воспринял всерьёз её слова отец. — В доме должен быть взрослый человек.       Кира закатила глаза и отставила в сторону свою тарелку, давая понять, что она закончила ужинать (если это вообще можно назвать ужином).       — Я хоть смогу позвать друзей на посиделки? — прямо задала Кира очень интересующий её вопрос, завуалировав фразу «закатить тусу» под очень безвинными словами «посиделки с друзьями».       — Зови их в любое время, но только когда мы будем дома, — очень дипломатично сказал отец.       — Не-е-е, так неинтересно, — возмутилась сестра, — смысл в том и есть, чтобы без родоков в доме.       — А у тебя есть друзья, что ли? — решил я вставить свои пять копеек, задвигая за собой стул.       — А у тебя есть няня, что ли? — передразнила Кира моей же интонацией. Её вопросы были исчерпаны, потому что сразу после этих слов она развернулась и пошла к лестнице. Зато я не исчерпал себя в диалоге и, так как нам было по пути, продолжил говорить ей в спину.       — Что ж твои «друзья» не помогают тебе в трудных ситуациях? — с явным намёком на сегодняшнее происшествие сказал я. Родители уже не слышали нас, так как мы перешли в проходной коридор.       — Друзья нужны не для помощи, — всезнающим и очень уверенным тоном ответила сестра, как будто точно понимает, о чём говорит.       — Действительно, они нужны, только чтобы тусоваться и весело проводить время, — попытался я расшифровать позицию Киры.       Мы почти поравнялись с ней, но как раз дошли до лестницы и я учтиво пропустил её вперёд.       — Именно для этого они и нужны, — подтвердила сестра моё предположение.       — Ничего глупее в жизни не слышал. Настоящий друг всегда поможет, иначе он просто перестаёт быть другом. — Очень глубокая психологическая беседа случайно завелась между нами в то время, как я поднимался по лестнице вслед за Кирой и старался смотреть себе под ноги, чтобы не упираться ей в зад.       — Настоящих друзей не бывает, а помочь себе можешь только ты сам, либо твоя семья, — категорично проговорила Кира. Она как раз дошла до конца лестницы и, развернувшись ко мне, добавила: — И то, если повезёт с семьёй.       В таком контексте её слова действительно имели долю истины. Но только долю, потому что настоящая дружба, хоть и очень редко, а всё же встречается.       Я не дошёл буквально одну лестницу, так как сестра перегородила мне путь. Таким образом, наши лица оказались на одном уровне, хотя обычно мне приходилось смотреть на неё сверху из-за своего высокого роста. Она не спешила двигаться с места, ожидая от меня, по всей видимости, ещё каких-то слов.       — Я сегодня тебе помог, — констатировал я факт. И опустим момент, что я ещё помог ей вчера ночью. — Но если так подумать, то мы даже не родственники. Я тебе вообще никто.       — Очень жаль, что ты так думаешь, — как будто с искренним огорчением сказала Кира, похлопав меня по плечу.       После этого она продолжила путь в комнату, но, как оказалось, не в свою, а почему-то в мою. Она бесцеремонно распахнула дверь и зашла внутрь.       — Иногда не обязательно знать человека всю жизнь, чтобы считать его своим близким, — продолжила сестра разговор, падая на мою кровать и подминая под себя подушку.       — Ты пришла в мою комнату, чтобы поболтать? — с некоторым недоумением спросил я. Я-то рассчитывал запереться у себя и посвятить вечер своему одиночеству.       — Да, а что? Ты чем-то занят? — бесцеремонно спросила Кира.       — Ну у меня были планы, да, — малоубедительно проговорил я: то ли планы не очень серьёзные, то ли действительно я был не против немного поболтать. А может, и то, и другое вместе.       — Потом помастурбируешь, — завела Кира свою шарманку. Мне надо бы было уже привыкнуть к этим её бесповодным пошлым подметочкам, но меня они до сих пор почему-то цепляли.       — Как же ты любишь это слово, — вздохнул я, присаживаясь на свой крутящийся стул за рабочим столом.       — Не столько слово, сколько само действие, — абсолютно открыто намекнула Кира. Она хитро прищурила глаза, а указательным пальцем сексуально провела по своим губам, чуть прикусив его.       Я замер не сводя с неё глаз и пытаясь понять, всерьёз ли она меня соблазняет или это просто пошлая шутка. Тем временем кровь прилила к голове и ещё к одному месту.       — Так что? Будем устраивать вечеринку? — как ни в чём не бывало перевела тему Кира.       — Делай, что хочешь. Я в этом не участвую, — ответил я, разворачиваясь на своём крутящемся стуле к рабочему столу. Я поскладывал тетради, оставшиеся неубранными после уроков, и положил их в ящичек. Затем подвигал мышкой от ноутбука, чтобы экран проснулся. Не знаю, что конкретно я собирался делать, но сидеть и смотреть, как сестра разлёживается на моей кровати, было не заманчивым занятием.       — Ну почему ты такой скучный? — печально вздохнула она. — Лучшие годы жизни тратишь на какую-то ерунду.       — Если стремление к знаниям, по-твоему, ерунда, то мне тебя очень жаль, — умным тоном заявил я. Вкладка электронной почты на ноутбуке мигала сообщением и я для вида полез туда.       — Так пожалей меня, — неоднозначно ответила Кира, прибавив своему голосу нотки нежности и слабости.       Я попытался не обращать внимания на её всё более явные намёки, поэтому отвлечённо проговорил, даже не бросив взгляд в сторону кровати:       — Считай, что уже это сделал, когда одолжил тебе сегодня денег. — А после недолгой паузы сразу обозначил тему дальнейшей беседы следующим вопросом: — Кстати, как машина?       — Ой, супер, как новенькая, — прежним, абсолютно нормальным голосом сказала Кира. — Ты, конечно, выручил. Спасибо.       Вот на этом моменте я уже обернулся. Захотелось увидеть искренность и благодарность в глазах Киры. Это наверняка редкое явление с её стороны.       — Думаю, ты бы на моём месте поступила точно так же, — сказал я, и мои слова не были исключительно формой уважения. Я правда так считал, хотя веского повода для этого не было. Может, со временем жизнь докажет мои слова.       — Даже не сомневайся в этом, — горделиво проговорила сестра. — И не переживай, я верну тебе деньги, — вдруг добавила она.       Здесь уже на моём лице отразилось удивление. Я-то особо не надеялся, что она захочет их вернуть. Особенно без моего напоминания, чего я точно не собирался делать. Не по мне выпрашивать у девушки деньги, даже если надо.       — Не то чтобы я в них очень нуждаюсь, но мне прям интересно, как ты сдержишь своё слово.       — Не могу сказать, в какие сроки, но-о-о-о… — Кира пожала плечами, а потом неспешно поднялась с кровати и направилась в мою сторону, продолжая реплику: — Если у тебя есть предложение другого способа оплаты, то я могла бы расплатиться и раньше.       Снова хитрая улыбочка на её лице. И после таких слов у кого-то ещё есть сомнения, что она пытается меня соблазнить? Наверно, эти сомнения остались только у меня. Остатки здравого смысла ещё пытались разглядеть сарказм в её словах и действиях. Ах да, насчёт действий. Закончила говорить она почти у меня на коленях. Точнее, сама она удобно устроилась на полу перед стулом, а руки упёрла локтями в мои колени и на них положила голову. Её искрящийся пошлый взгляд был в упор направлен на меня. В такой странной позиции она и замерла, ожидая мою реакцию.       — Зачем ты это делаешь? — напрямую спросил я. Меня начала раздражать её привычка сводить любой разговор к одному и тому же, особенно сейчас, когда она решила перейти от общего к частному.       — Что делаю? — безвинным голоском спросила она.       — Я уже понял твои намёки, — своим не самым доброжелательным тоном сказал я и подтянулся в кресле, убирая её руки со своих колен.       — О, браво, — она демонстративно поаплодировала, а потом с усмешкой сказала, оставшись сидеть на полу передо мной. — Вот только я не намекала, а говорила прямо.       Теперь я окончательно зашёл в тупик. В чём подвох? Не может такого быть, что если я дам добро, то мы прямо здесь и сейчас устроим инцест, пускай и «псевда» (мы же всё-таки не настоящие брат и сестра). Такое только в фильмах бывает, в немецких… Как бы там ни было, проверять это мне не хотелось.       Я развернул своё кресло к столу и упёрся в экран ноутбука, выдумывая себе занятие.       — Ты не в моём вкусе, — только и сказал я. Вероятно, это было очень грубо, но как ещё я мог дать ей понять, что между нами ничего не может быть? «Прости, я не могу», — звучит как-то неубедительно.       — Ты импотент, что ли? — рассмеялась Кира, не восприняв мои слова всерьёз. — Или только после свадьбы?       — Давай закончим тему и ты закроешь дверь с обратной стороны, — без доли улыбки предложил я. Хотя моё предложение больше походило на указание.       Молчание в ответ дало понять, что Кира в недоумении. Вероятно, ей не приходилось прежде получать отказы. Прошло секунд пять, прежде чем она как-то отреагировала. А реакция, не поверите, была следующей. Она просто поднялась с пола и вышла из комнаты. Этого уже достаточно, чтобы недоумевать весь оставшийся вечер. Но Кира удивила ещё больше. Через пару минут она вернулась. Молча, не сказав ни единого слова, положила на край моего стола три тысячи и ушла к себе.       Чёрт возьми, почему я опять почувствовал себя виноватым?