От чувств не убежать

POV Рихард Шнайдер ушел. Я остался стоять один в пустой комнате. Тишина давит на меня, я боюсь ее, не знаю почему. Зачем я вообще пришел сюда? Хотел побыть один или надеялся, что Тилль будет здесь? Ох, Тилль, если бы ты знал, как я жалею о том, что отказал тебе. Я подошел к окну и сел на подоконник. На улице капает мелкий дождик, люди с зонтиками спешат спрятаться в тепле. А меня вот уже много дней бьет озноб даже в самой теплой комнате. Но стоит мне взглянуть на тебя, как внутри разгорается пожар, жаль, что ты теперь почти не смотришь на меня. Достаю пачку сигарет, закуриваю. Сигарета дрожит в руках, я не могу успокоиться. Грудь словно сжимают тиски, я не хотел, чтоб так вышло… Я нуждаюсь в тебе, но я все порчу, как всегда, не умею контролировать себя. Почему же ты меня так долго терпел? Я провожу пальцами по стеклу, смотрю на свое отражение, далее мой взгляд падает на скамейку. Там сидит мужчина, без зонта, без головного убора, даже без плаща, а ведь на улице довольно сильный дождь. Он опустил голову на руки и взор его направлен на носки ботинок. Бедняга, зачем ты тут сидишь? Наверное, расстался с девушкой, а теперь переживает. Но вдруг, сигарета падает на пол, я спешно поднимаю ее и сую в пепельницу, мне показалось есть что-то знакомое в этом печальном силуэте. Сползаю на пол, все тело дрожит. Нет, это не может быть он. Сердце бешено колотится, опираясь на подоконник, медленно встаю, чтобы посмотреть в окно, чтобы убедиться, что мне показалось. Но мужчины уже нет, он ушел, оставив на скамейки какой-то сверток. Надо спуститься и посмотреть, что в нем. Но если это был не Тилль? Тогда выходит я просто идиот. В мыслях внезапно возник образ ушедшего мужчины, а внутри все снова сжалось. Чувствуя как подступает ком к горлу, я снова опустился на пол, кусая губы, пытаясь не зареветь. Из головы не выходил оставленный сверток. Я снова закурил. Больше ты не ругаешь меня за курение, мне этого так не хватает. Черт! Я не хотел плакать, но вспомнив, как ты отчитывал меня за то, что я так много курю, слезы сами полились из глаз. Память вновь сыграла со мной злую шутку, подбрасывая картины из прошлого. Я сам виноват… Зажимая рот ладонью, я как мог сдерживал надрывистые рыдания, хорошо, что никто из ребят меня сейчас не видит. Нет, хорошо, что меня сейчас не видишь ты. В тот день на озере Тилль плакал, я помню. Он плакал из-за меня, какой же я все-таки мудак. Слезы жгли мои щеки, я не мог простить себя за то, что заставил его плакать, причинил ему сильную боль своим поведением. Как теперь все исправить, Тилль? Ты любишь меня, а я что? А я тоже… Тоже люблю тебя. Но теперь, после всего, что произошло, я даже не надеюсь на твое прощение. Я отверг тебя, сам не осознавая, что делаю, а теперь оба страдаем, но я сильней, потому что мне приходится видеть, как к тебе подкатывает чертов Шнай, как ты все больше обращаешь на него внимания, совсем забывая обо мне! Наверное, я заслужил этого. Сверток… Я вытираю глаза рукавом, поднимаюсь и выглядываю в окно. Сверток все еще лежит на скамейке, мокнет под непрекращающимся холодным дождем. А к черту! Я собираю волю в кулак и выхожу из комнаты. Я должен посмотреть, что завернуто в черный пакет. Холодный ветер и капли дождя ударяют в лицо. В воздухе пахнет сырым асфальтом. Кругом лужи, стараясь не наступать на них, я быстро пробираюсь к лавочке. Хватаю пакет и возвращаюсь назад в теплую студию. Он мягкий, наверное, в нем какая-то ткань. Ткань? Может, я правда обознался? Медленно разворачиваю пакет, внутри какая-то черная тряпка, достаю и понимаю, что это шарф. Его шарф… Он пахнет его одеколоном. Руки снова задрожали, едва не выронив его, я прижал шарф к груди, вдыхая нежный аромат. Такой любимый и до боли родной запах. Слезы снова наворачиваются на глаза, но я замечаю выпавшую из пакета бумажку. Дрожащей рукой я беру ее и начинаю читать, а слезы так и катятся по лицу. «Я знал, что ты еще не ушел, я видел тебя в окне. Ты смотрел на меня. Я хотел дождаться тебя, но На улице очень холодно, надень его пожалуйста.

С люб Тилль.

P.S. Брось ты уже курить, ради Бога!» Я все крепче и крепче прижимаю к себе шарф, словно хочу затолкать его в сердце. Всего пара слов, но они заставили меня разрыдаться так, как я в жизни не плакал. Я сжал в кулаке бумажку, мне так тяжело дышать, слезы душат, а сердце готово разорваться на части. Мне больно, но я счастлив, какой же я идиот. Я зарываюсь лицом в мягкий шарф, не могу перестать реветь. После такой боли, что я причинил тебе, ты все еще заботишься обо мне. Ты все еще любишь меня… — Спасибо, Тилль.