Изменчивая

Сижу на ветке дерева, ножкой болтаю, никого не трогаю, упс… Туфелька сваливается прямо Гонзаге на голову. Он голову поднимает, осудительно ею качает и туфельку в карман отправляет. Знаю-знаю, сейчас не выдаст, а вечером обязательно прочтёт лекцию, как не должна вести себя благородная демонесса. Ой, что-то я заболталась и забыла представиться. Я Данелия Форнеус Гарольд Люцифер Аальваркарр. Что трудно запомнить? Так это просто, моё имя — Данелия, Форнеус — выносивший меня отец, Гарольд — его старший супруг, а Люцифер и Аальваркарр — супруги триады. Ах, ладно, не заморачивайтесь, зовите просто Данелия. Коль с именем разобрались, давайте расскажу, что я тут делаю. От папочки Форнеуса прячусь. И не делайте таких глаз, если бы вы его знали, тоже прятались бы. Вон отцы Люцифер и Аркарр по подконтрольным мирам всё больше, Гарольд тоже с ними напрашивается, но на него «блудные папашки» трон оставляют. Вижу ваши удивлённые глаза, вы наверное ничего не поняли из моего повествования. Просто рассказчица из меня никудышная, всё перескакиваю с темы на тему, не угнаться. Это женская логика рулит впереди моих мыслей. Я пока единственный ребёнок у родителей, носятся со мной как с писаной торбой. А особенно вон тот Лягушонок, как его папа Аркарр зовёт, что сейчас меня в саду выискивает, но пообщавшись с ним с моё, поняли бы, что прав папа Гарольд, называя его пиявкой. Мой отец Люцифер — Владыка демонов, Гарольд и Аркарр — его соправители, и я, выходит, не абы кто, а наследница! Можно сказать, будущая Владычица Инферно. Хотя с нашей продолжительностью жизни это вряд ли, разве что отцам наскучит, и они сбегут путешествовать по мирам, оставив на меня трон. Эх, но это будет не скоро, я по нашим меркам совсем ещё ребёнок несмышлёный. Мне на сегодняшний день сто семьдесят лет, но если учитывать, что первое совершеннолетие я отмечу в восемьсот, то да… Маленькая. Это скорее не физическое, а магическое совершеннолетие. Своих выдающихся форм я достигла ещё в четырнадцать лет, пытаясь доказать папочке Форнеусу, что уже взрослая и опекать меня не стоит. А раз в сто семьдесят я всё ещё прячусь от его опеки, то, естественно, он не внял моим мольбам. Вы заметили, я сказала, достигла в четырнадцать, а не к четырнадцати. Просто наследственность моих отцов так переплелась, что родилась я чистокровной изменчивой. Могу менять своё тело по желанию. И предвидя ваш вопрос, отвечу – да, даже юношей стать могу! Но не хочу, я себя девицей комфортнее чувствую. — Гонзага, сними меня с дерева… — канючу я, увидев, что папочка покидает сад. Могу и сама спуститься, но лишний раз потереться об такого шикарного самца… И вижу, что нравлюсь ему, но не ведётся он на мои уловки. А мне так хочется почувствовать себя полноценной женщиной. Да только папочка Люцифер во всеуслышание заявил, что яйца открутит и лишит детородного органа того, кто на его кровинушку позарится. И живу я — «роза нетронутая» — в рассаднике порока и разврата, то есть в гареме. — Неси меня в покои. Ножки устали, — командуя я, крепко вцепившись в его мускулистую шею и прислонив к нему свой девичий стан. А этот хитрый лис открывает портал, и вот я уже вынуждена выпустить из рук добычу, оказавшись в своей комнате. — Я вам ещё нужен, госпожа? — кланяется он мне. Ах, Гонзага, ты мне очень нужен. Тело к телу, жадные руки, рваные поцелуи, хочу почувствовать твою штуку, врывающуюся в моё девственное лоно, но вслух говорю: — Можешь быть свободен, — а сама провожаю его жадным взглядом. Что-то нехорошо мне… Жар, трудно дышать… Стены почему-то движутся, и потолок качается…

***

— Госпожа, госпожа, — налетают многочисленные прислужницы, кидаясь к телу потерявшей сознание демонессы. В светлой комнате на белоснежных простынях лежит девушка, и если бы не чёрные волосы и руки, укрытые вязью магических татуировок, то она слилась бы с простыней, настолько бледная. Глаза закрыты, грудь тяжело вздымается, рядом рыдает зеленокожий паренёк с копной зелёных волос — её отец Форнеус. Возле окна стоят два демона, внешность одного из-за накинутого на лицо капюшона рассмотреть невозможно, а второй очень похож на девушку, лежащую на кровати. Такая же белая кожа, что не характерна для жителей Инферно, и волосы цвета вороного крыла, заплетённые в тугую косу ниже пояса. — Что с ней, Тевгус? — Гарольд, она приняла магическое наследие, — поясняет Тевгус. — В каком возрасте у тебя это произошло? — Как и у всех в моём мире, в семнадцать. — Думаю, её демонический возраст в сто семьдесят лет как раз совпадает с человеческим семнадцатилетием. — Но почему она до сих пор не пришла в себя? — Слишком большой магический потенциал, он сжигает её изнутри. — Сделайте что-нибудь! Моя дочь должна жить! — умоляет Гарольд. — У меня есть артефакт стабилизации магических сил. Временно он поможет, но ей надо будет учиться управлять своим даром. — Но, Тевгус, демонов начинают обучать магии после восьмисот лет. — Согласись, Гарольд, она не обычная демонесса. — Вы снова со своим пророчеством, не бывать этому! Она выйдет замуж по любви, а не за дракона, как вы предсказали!

***

Словно сквозь толщу воды выныриваю из сновидения, и приснится же такое. Не понимаю, только что гуляла в саду, а уже глубокая ночь. Я в неглиже лежу в постели. В кресле разводит сырость папа Форнеус, его успокаивает отец Гарольд, а надо мной склоняется оракул Тевгус и смотрит с исследовательским интересом, при этом гаденько улыбаясь. — Как вы себя чувствуете, госпожа Данелия? — Хорошо. А что случилось? И почему я в кровати? — Что последнее вы помните? — Мы с Гонзагой вернулись с прогулки, он ушёл, а мне стало плохо. Такой странный сон… Просыпаюсь, а уже ночь, — задумываюсь я над произошедшим. — А что вам снилось, госпожа Данелия? — Я заблудилась в странном лесу и не могла найти дорогу, — мне непонятна суть его вопроса. — Данелия, опишите подробно свой сон, это очень важно, — словно к душевнобольной обращается Тевгус. Если честно, я его побаиваюсь и поэтому решаю не скрывать сна, хотя рассказывать о таком… Но старый хрыч сам напросился! — Повсюду были мёртвые деревья, скрюченные, искажённые. Они старались дотронуться до меня иссохшими ветками. За их стволами прятались чудовища, я ощущала их смрадное дыхание и видела светящиеся глаза сквозь клубившийся по земле туман. Но они не подходили близко, загоняя меня словно зверя в ловушку, а я бежала по сумрачному лесу и молила об одном: проснуться. Я знала, что это всего лишь сон, но проснуться не могла, и от этого становилось ещё страшнее. Выбежала на поляну. Там стояло огромное древнее дерево, на каждой ветке которого, словно листья, болтались человеческие черепа. Под ногами послышался хруст, вся поляна оказалась усыпана костями людей и животных. Дерево ожило. Вытягивая корни из земли, оно начало поворачиваться, а я оцепенела от ужаса, понимая, что мне не уйти с этой поляны, останусь здесь безликим костяком. Дерево, скрипя древесиной, повернулось, и я увидела вросший в него трон. Меня охватило дикое желание занять его, но он был занят. На нём сидел демон в полутрансформации. Он злобно ухмыльнулся и кинул мне меч, приглашая на поединок. А я чувствовала, что если вернусь назад, меня разорвут лесные чудовища. Мне нужно победить демона, сесть на трон, и тогда смогу проснуться. Но демон был так прекрасен, не хотелось губить эту антрацитовую красоту. Страх и панический ужас сменились азартом и возбуждением, под его ошарашенным взглядом я стала раздеваться. А потом подошла к нему и сказала, что он прекрасен, и я хочу его как мужчину. — Достаточно, — прерывает мой рассказ Тевгус. — Судя по тому, что вы, Данелия, проснулись, вам удалось убедить стража пропустить вас в мир живых. Повернувшись к моим родителям, он начинает толковать сон, а я сижу и офигеваю. Во мне пробудилось наследие повелителей смерти — некромагия. И мне надо срочно научиться ею управлять, иначе нерастраченная сила будет накапливаться и выжжет моё магическое ядро. Да только незадача: в Инферно нет некромагов! Демоны — стихийники, им подвластна магия огня, воздуха, воды, земли, а некромагия канула в Лету вместе с древними демонами. И тут я слышу такое, что еле сдерживаюсь, чтобы не заверещать от радости. Меня отправят на учёбу в один из подконтрольных миров. Ура! В душе я ликую. И когда все уходят, прыгаю и скачу по комнате, как ненормальная. Сейчас объясню, чтобы вы прониклись. Демоны могут покидать пределы Инферно лишь после пяти тысячелетий, просто к этому возрасту мы накапливаем достаточно магической силы, чтобы открывать порталы в другие миры. К тому же считается, что к этому времени магия стабилизируется. А я в сто семьдесят смогу покинуть Инферно! Прониклись? Только радость моя была недолгой. Проснувшись утром, зашла к отцу в кабинет, они как раз там были с папой Форнеусом. — Данелия, хорошо, что ты зашла. Нам надо обсудить сложившуюся ситуацию. — Вчера ночью я связывался с твоими отцами и советовался, какой мир подойдёт для учёбы, — говорит Гарольд. – Я, конечно, хотел бы, чтобы ты училась на Земле, а твой дядя Асмодей и его муж Драко присмотрели бы за тобой, но, к сожалению, там нет сильной школы некромагии. Во многих мирах некромантов преследуют, и мы с папой Форнеусом не готовы рисковать твоей жизнью. Я понимаю, что папа Гарольд не хочет денно и нощно выслушивать истерики нашей «пиявки», поэтому не спорю и слушаю дальше. — Есть подходящий мир, и школа некромагии там сильна, только… Там женщины — бесправные существа, ведущие затворнический образ жизни. Они покидают родительский дом, лишь когда выходят замуж. Сама понимаешь, что в таком мире никто не воспримет тебя серьёзно и не начнёт обучать. — Папа, нет! — паникую я, догадываясь, к чему они клонят. — Данеличка, это ненадолго, пока не закончишь учёбу, — сюсюкает со мной Форнеус. — Из тебя получится красивый юноша. — Вот именно, юноша! — истерю я. — А я де-ву-ш-ка! Я не хочу быть парнем! Сейчас немного объясню, понимаете, девушкой быть очень выгодно. У меня есть два двоюродных брата. Когда приезжаю к дедушке Бальтазару, мы устраиваем всякие шалости. Почти всегда я зачинщица, но меня ни разу не наказали. Ведь я девушка! А близнецов секли розгами за наши проделки, и не раз. Или взять, к примеру, меч. Да, я умею им пользоваться, но никто не заставляет меня стоять часами в изнуряющих стойках. Ведь я девушка! А ещё люблю наряжаться и украшения. При этом все вокруг умиляются моей красотой, а была бы парнем, меня бы высмеяли. — Или парнем, или остаёшься в Инферно. Думаю, папа Люцифер сможет найти тебе учителя! — отрезает Гарольд, и я пугаюсь. — Хорошо, изменюсь, — сникаю я. — Вот и ладненько, — улыбается Гарольд. — От этих переживаний у меня голова заболела, — ноет папа Форнеус. — Поцелуй, — подставляет он лобик папе Гарольду. Чмок. — И глазик. Чмок. — И ротик. Чмок. О, нет, надо бежать отсюда, не хочу знать, что у него ещё болит. Моя ранимая девичья душа этого не выдержит. Ближайших пару часов здесь ловить нечего, из цепких ручонок папы Форнеуса просто так не вырваться. Это у нас семейное… Пойти что ли к Гонзаге поприставать, пока я ещё девушка. Парень, выдумали тоже… Но на какие только жертвы не пойдёшь, чтобы попасть в другой мир.