Изменчивая

Стою перед зеркалом, голая, гипнотизирую своё отражение. Какая я красивая да ладная. И так жаль эту красоту портить, к тому же преобразование вещь болезненная. Трогаю свои тугие грудки, вздыхаю… Закрываю глаза, прорисовываю конечный результат. Ощущаю лёгкое покалывание в районе груди, потом жжение и адскую боль, заставляющую согнуться на полу в позе эмбриона. Наверное, я потеряла сознание, так как очнулась в своей постели. — Данелия, зачем ты это сделала? — сочувственно спрашивает сидящий на моей кровати папа Гарольд. — А разве ты не этого хотел?! — выплёвываю я ему в лицо. — Но я мог бы тебе помочь, магически поддержав, ведь первый оборот болезненный. Вижу сочувствие. Понимаю, что он хочет для меня самого лучшего, но в меня будто бесы вселились, никого видеть не хочу. — Уйди! — прошу его, ведь могу наговорить лишнего, о чём потом пожалею. — И «пиявку» не пускай, — добавляю ему вслед. — Отдыхай, Данели-й, я зайду чуть позже, когда ты успокоишься, — примирительно улыбается отец, покидая мою комнату. Эх, хороший он у меня и молодой совсем, зря я его обидела, но сейчас не хочу никого видеть. Мне надо принять себя демоном. Знаю, что уже не девушка, но так трудно с этим смириться. Хотя это ведь не навсегда, а лишь на время учёбы. Несколько лет — такая малость для нас, долгоживущих. О, на моё лицо выползает улыбка, пойду посмотрю, что из меня вышло. Э… Не поняла. А где бицепсы-трицепсы, которые я себе представляла? Это что за немочь бледная на меня из зеркала смотрит? Лицо осталось прежним, я стал… Как же трудно о себе в мужском роде, всё норовлю окончание вставить в женском. В зеркале отражается уже не демоница, но до демона как до Земли на крыльях. Я тупо смеюсь, понимаю, что без слёз не глянешь, но ничего с собой поделать не могу — это просто истерика. Не выдерживает моя тонкая женственная натура в мужском обличье правды жизни. В том, во что я превратился, из комнаты не выйду! Пробую грешным делом обратно вернуть своё родимое, что так неудачно рассосалось. Ну его, другой мир, согласен на учителя в Инферно… А не получается! — Отец! — паникую я. Двери отворяются, и в комнату вбегает взволнованный папа Гарольд. Он что, под дверью караулил? — Что случилось? Тебе плохо? Где болит? — вертит он меня, выискивая причину моего крика. — Папа, я не могу обратно. — А зачем обратно? — Посмотри на меня. Разве я похож на демона? Меня же никто серьёзно воспринимать не станет. — А по-моему, очень красивый юноша получился. Только ты при своих отцах голяком не ходи. Ну, ты же в курсе нравов в Инферно. Я с ужасом смотрю на папу, как-то об этом не задумывался, ведь демоницы неприкосновенны в своей семье, а вот с парнями — да… Зачастую первым мужчиной становится отец. Что-то мне плохо, я шмыгаю в кровать, натягивая одеяло до подбородка. — Дурашка, — отец треплет меня по волосам. — Я рос в другом мире, и подобные отношения для меня табу, с моей стороны тебе нечего бояться. Хотя признаюсь, ты очень соблазнительный. — Папа, я хочу обратно девушкой, — хнычу я. — Это твоё окончательное решение? — Да. — Тогда я сейчас пойду к оракулу Тевгусу и попрошу помочь с обратной трансформацией. Я лежу пару минут, но моя неугомонная натура требует действий. Натягиваю штаны, рубашку, сверху накидку с капюшоном и отправляюсь следом за отцом, ну не сидится мне в комнате. Возле двери стоит Гонзага, это удачно я вышел. Открывает мне портал в башню Тевгуса, резкий ор режет по ушам. Никогда не слышал, чтобы папа Гарольд так выражался. Я заглядываю в приоткрытую дверь, прислушиваясь к причине спора. — А я сказал, не бывать этому! Никаких пророчеств, хватит, плавали! — распаляется папа Гарольд. — Кто мы такие, чтобы идти против судьбы? — флегматично отвечает Тевгус на его выпад. — И то, что оборот произошёл не по правилам, разве не доказательство, что Данелий — избранный? Я навостряю ушки, речь идёт обо мне, интересно-интересно. — Да если бы вы меня предупредили, Данелий никогда не застрял бы в этой полуформе! — На всё воля древних. — Как застрял? — не выдержав подобной новости, я выдаю своё присутствие. — Молодой господин, — учтиво кланяется мне Тевгус. — Вам выпала особая честь стать избранным… — Хватит! — перебивает его отец. — Это ваши домыслы, оставьте их при себе! Данелий, только не переживай, а лучше присядь. Я послушно сажусь в кресло, что-то мне это не нравится. — Как оказалось, первый полный оборот должен проходить поэтапно, а ты своей поспешной трансформацией выжег магическую матрицу. И смирись, сынок, это необратимо. — Это как необратимо? — я даже не сразу понимаю весь ужас своего положения. — Очень интересный результат, — уж слишком фанатично рассматривает меня магическим зрением Тевгус. — Внутри остались женские органы, а сверху мужские гениталии. От этих слов мне становится плохо, и я падаю в обморок, как девица, несмотря на то, что сверху парень. Прихожу в себя в постели, который раз за день — это стало традицией, снова папа Гарольд рядом. — Данелий, всё не так уж плохо. Конечно, ты не сможешь больше менять своё тело, но ребёночка выносишь. — Па, скажи, что это плохая шутка, — я с надеждой смотрю ему в глаза и читаю в них свой приговор. — Я имею право знать, что происходит? — Эта давняя история, и в двух словах не расскажешь… — мнётся отец. Оказывается, что ещё до моего рождения оракул Тевгус озвучил пророчество: «Оступившийся из-за любви понесёт от тройственного союза дочь, которая вернёт клан драконов в Инферно». Только он промолчал тогда о второй половине пророчества: «В день магического совершеннолетия она отречётся от своей сущности и станет сыном». — Пап, оставь меня одного, — прошу я. — И папу Форнеуса не пускай. — Я с утра дал ему доступ в сокровищницу и разрешил взять пару понравившихся украшений, думаю, до вечера мы его не увидим. Тут он прав, скорее всего, его оттуда придётся силой выковыривать. Я улыбаюсь вслед отцу, всё же повезло мне с родителями. Сперва я просто лежу, пытаясь осмыслить произошедшее, потом закатываю истерику, исполосовав когтями всё, что поддаётся, а поддаётся многое… В результате, выпустив пар, понимаю, что присесть в комнате не на что. Зову слуг, приказываю навести порядок, а сам скрываюсь в купальне, хорошо, что хоть до этой комнаты мой гнев не добрался. Ещё раз рассматриваю себя в зеркало. Если не брать во внимание отсутствие груди и появившейся лишней части, я не так уж и изменился. Может и к лучшему, что нет у меня бицепсов-трицепсов, как-то так оно привычнее. А я хорошенький, наверное, даже чересчур хорошенький. Меня в платье наряди, и вылитая я раньше, правда, в плечах шире и в бёдрах уже. Кого я обманываю? Ну не готов я отказаться от своей женской сущности! Чувствуя, что подступает второй виток истерики, решаю идти спать. Глоток чудного успокоительного зелья от Зимимара — младшего мужа Гонзаги, и засыпаю как младенец. Утро. Лежу. Гипнотизирую бугорок, что вздыбил одеяло над пахом, я не готов это увидеть. Любопытство и естественная потребность побеждают. Откидываю одеяло и резко встаю с постели. О, Дьявол! И как с этим прикажете ходить? Э… Может, оно само рассосётся? Ну да, возможно. Только уж больно эта штука на меня возбуждающе действует. Смотрю, а сам слюной исхожу. Ах, как же я хотел в своё время почувствовать в своём лоне такую штучку. А теперь, пожалуй, и сам не прочь присунуть. Может, холодный душ, и он сам скукожится? Теоретически знаю, как себе помочь, у меня же два брата по линии папы Аркарра. Им всегда доставляло удовольствие дразнить меня своими познаниями. Стою, раздумываю, что мне со своею «красотою» делать, дверь в купальню открывается и входит Гонзага. Инстинктивно прикрываю руками грудь. Не обнаружив искомое, опускаю их ниже, соприкасаясь с налитой плотью. Ой, стыдно-то как… Испуганно смотрю на Гонзагу, а он слитным движением перетекает ко мне. — Помочь? — взглядом указывает на то, что я пытаюсь прикрыть. Пока до меня доходит, что он хочет, Гонзага уже отводит мои руки и вбирает в рот «взбесившуюся» плоть. О, Дьявол! Ради этого момента стоило стать парнем. Руки сами тянутся к его огненным волосам, зарываюсь в них пальцами, стараюсь как можно глубже проникнуть. Притягиваю его голову к своему паху и утопаю в неистовом блаженстве. Кажется, мой член с каждым заглатыванием становится больше и чувствительнее, меня разрывают переполняющие эмоции, пронзает разрядом в пальцы ног. Выгибаюсь, словно натянутая струна, и выплёскиваюсь, чувствуя как приходит облегчение, и как мой член, постепенно уменьшаясь, пульсирует у Гонзаги во рту. Я только что трахнул своего телохранителя. Как теперь себя с ним вести? Он уверенно подхватывает моё тело на руки, а я неуверенно обхватываю его руками. Вот они бицепсы-трицепсы, но жаль не у меня, или уже не жаль. Сейчас пойму, как мне себя с телохранителем вести и решу. — Данелий, вас хочет видеть Гарольд. Он ожидает в своём кабинете, — как ни в чём не бывало обращается ко мне Гонзага. На постели лежит традиционный демонический наряд: кожаный килт. Нижнее бельё под него не предусматривается, в боевой трансформации оно нам не нужно, ведь гениталии скрываются в кожистом кармане. Килт на моём стройном теле смотрится… Очень хорошо смотрится, судя по жадному взгляду Гонзаги. Он набрасывает на мои плечи накидку. Кутаюсь в неё и вхожу порталом в кабинет отца, сразу хочется выйти… Отец Гарольд сидит в кресле, откинув голову назад, а меж его разведённых коленок мелькает зелёная копна волос папы Форнеуса. Я рос в гареме отца Люцифера на женской половине, многое слышал, что-то видел, но никогда не заставал за этим родителей. Моя жизнь уж слишком резко изменилась, я не поспеваю за ней. Гонзага быстро реагирует и открывает портал в коридор. Выждав минут десять, я стучу в дверь.