Изменчивая

***Отступление, PОV Малебориуса*** Живу так давно, что уже устал, и всё, о чём я мечтаю в последнее время это покой. Каждую ночь во сне я складываю крылья и падаю вниз, вслед за Аурикой. Но просыпаясь понимаю, что это непозволительная роскошь, если меня не станет, мой клан подчистую вырежут Лунные драконы. Ответственность и одиночество — мои спутники, лишь преподавание в магической академии скрашивает серые будни. Решение помочь ученику уравновесить его магическое ядро, приняв в свой род, мне показалось прекрасным вариантом — сирота приобретёт семью, а я скрашу своё унылое существование. Кто же знал, что у него есть родители, и теперь я младший муж. Смотрю на этого красивейшего демона, никогда не думал, что они могут быть столь прекрасны. Черная кожа, увитая золотой вязью татуировок, чуть ниже меня, очерченные мышцы, но не перекачен. Вижу перед собой хищника, грациозного и опасного, но самое потрясающее — глаза, словно расплавленное золото с росчерком смолы посредине. Я просто потерял дар речи от свалившегося на меня «счастья», у меня нет слов. Он рассказывает о теперь уже нашей семье, а я вижу потрясающие губы, которые хочется поцеловать. Знаю, это магия брачной тату, ведь невозможно за секунду забыть свою погибшую истинную, но я впервые за последние тысячелетия чувствую физическую тягу, и мне это нравится. Аркарр говорит, а я уже не слышу, испытывая потребность дотронуться до своего… мужа. Поняв моё состояние, он отсылает нашего сына и перетекает ко мне. — Ну что, младшенький, будем знакомиться ближе, — рокочет искуситель, нависая надо мной. — А младший это значит… — не могу правильно сформулировать свою мысль, мне даже подумать об этом странно, не то что произнести вслух. — Это значит, что ты только мой, — обжигающий шепот. — И без моего разрешения мои мужья тебя не тронут. Но, знаешь ли, у нас в семье принято делиться, и я уверен, тебе понравится. Это откровение словно ушат холодной воды. Может с нижней позицией я бы и смирился, но стать общей подстилкой не для меня, поэтому отталкиваю обнаглевшего демона. — Огненный мой, — обнимает со спины. — Если не захочешь, никто тебя принуждать не будет. Это немного успокаивает меня, а его рука проникает под штаны и оглаживает мой член, который реагирует молниеносно. — М-м, — стон мне в затылок. — Так хочу почувствовать тебя внутри. Что, я не ослышался? — Внутри… В смысле, я сверху? — А ты против? — разворачивает он меня. — Нет, но я думал, младший это значит быть всегда снизу. — Младший это значит, что ты под моей опекой. Меня целуют, а я таю под напором старшего супруга, мне уже начинает нравиться семейная жизнь. *** Захожу в нашу с Гонзагой комнату, мне нравится обитель «принцессы». Угодил мой опекун: и камин из вулканического стекла, который так напоминает о доме, и кровать с балдахином, как в моей прошлой спальне, шкаф… Странно, я с начала поселения в него не заглядывал. Ого, это наверное вещи, присланные из баронства, ведь момент заселения я проспал, а Гонзага, молодец, побеспокоился, а то так и хранились бы на складе в порту. Что бы я без него делал? Между тем сегодня его очередь развлекать меня вечером. Шкаф, Гонзага, а я вообще-то собирался позвонить. Магофон сверкает хромированной поверхностью. Мне Гарольд закачал в него множество игр, жаль, не могу его «светить», а то уроки по графическому начертанию были бы значительно насыщенней. — Данелий, ты с Аркарром не виделся? — вместо приветствия спрашивает Гарольд. — И тебе, отец, здравствуй, — намекаю ему на то, что он мог бы и поздороваться. — Прости, солнышко, рад слышать твой голос. Надеюсь, у тебя всё хорошо? А то у нас такое произошло. — Это ты про супружество Аркарра? — прерываю его потуги объясниться. — Да. Откуда ты знаешь? Пересказываю ему произошедшее в кабинете ректора. — А он красивый, его младший? — волнение в голосе папы Гарольда сменяется заинтересованностью. — Отец, ты красивей. Не стоит волноваться, в твоём положении вредно. Н-да, хорошая вещь — магофон. Форнеус рвёт и мечет, собирается загулявшему Аркарру открутить его «гулялку», ведь Гарольду нельзя волноваться, а он его расстроил, о чём, вклинившись в разговор, просит меня передать отцу. Лежу, улыбаюсь как дурак, ничего передавать не буду, но их отношения меня умиляют. Мы ещё болтаем чуток, но я чувствую головокружение — первый признак магического истощения — и прощаюсь с отцом. — Данелий, где ты пропадал? — входит в комнату Гонзага. Приходится снова пересказывать произошедшее. — Ну и дела! — присвистывает он. — Это ещё не всё. Ты заметил, как Аргур смотрит на Грохта? — получив его утвердительный кивок, продолжаю: — Гонзага, помоги мне их свести. — А тебе какой интерес? Не боишься остаться без любовника? — Ну, ты ведь меня не бросишь? — обнимаю его, запуская руку в штаны. — Хочу трахнуть Аргура, как представлю эту груду мускул, подмахивающую мне, аж пах скручивает. — Малыш, тут надо не словом, а делом уговаривать, — он показывает взглядом на свой пах. Намёк понят, я опускаюсь перед ним на колени. Грохт с Аргуром заскакивают к нам перед спаррингом, и это оказывается их ошибкой. Гонзага, сполна взявший с меня плату, берёт в оборот Грохта и вспоминает, что хотел с ним о чём-то посоветоваться, поэтому предлагает составить ему компанию по пути в столовую. При слове «столовая», понимаю, что так ни разу и не посетил это заведение общественного питания, и даже не знаю, где она находится. Тяжко вздыхаю, заботливый у меня Гонзага, жаль будет с ним расставаться, когда я выйду из возраста опеки. Но не буду о грустном, у меня тут Велонийский жеребец необъезженный, с жадностью окидываю тело Аргура. — Раздевайся, и в постель! — командую я. — Их час не будет, я с Гонзагой договорился. Вру и не краснею, я то знаю, что он вернётся раньше, но так всё задумано. — Малыш, а ты не обнаглел? — приподнимает он вопросительно бровь. — Ну ты ведь хочешь лечь под брата, — шепчу с придыханием. — Тогда разденься, и ложись. Как ни странно, но он нехотя раздевается. Тёмный бог, он чуть массивнее Грохта, дрожу от предвкушения. Хочется накинуться и застолбить новое достижение, но боюсь, у меня не будет больше возможности пользовать это тело. На интуитивном уровне чувствую, что как только Грохт поимеет брата, они будут потеряны для меня оба. Решаю напоследок поиграть всласть, я и игрушек в гареме папы Люцифера натырил. А что, ведь мне сказали, чтобы я собрал необходимое для путешествия, вот и тянул всё, до чего мои загребущие ручонки дотягивались. — Доверься, — шепчу на ухо Аргуру и завязываю ему глаза. Не стоит видеть, как я буду доставать игрушки из пространственного кармана. Никогда не думал, что захочу попробовать такое, но белые верёвки на оливковой коже будут выглядеть потрясающе. Поднимаю его руки над головой и касаюсь верёвкой запястья, он пытается дёрнуться, но я зло рычу, не потерплю неповиновения. — Кто ты? — вздрагивает Аргур. — Твой хозяин, мой хороший, я не обижу, — рокочу, выдавая свою нечеловеческую природу, но меня это не заботит. Я готов обратиться, лишь бы заставить это тело подчиниться мне. Стягиваю верёвкой его запястья и ровными петлями оплетаю руки, как в том фильме, что братцы стянули у своих отцов и просветили пунцового меня. Тогда мне показалось это мерзко, а сейчас будто дьявол руководит мной. Любуюсь своей работой, провожу руками от его ладоней до плеч, чувствую тугие кольца верёвки и твёрдость мышц под кожей — идеально. Веду руками ниже, задеваю горошинки сосков и оглаживаю литой пресс, перехожу на бёдра, обходя требующий внимания член. Аргур нетерпеливо подаётся пахом и получает болезненный шлепок ладонью по бедру. — Ты никто! Меня твои желания не заботят! — зло рычу, ведомый собственническими инстинктами. Странно, раньше не замечал за собой такой тяги к доминированию. — Если хочешь сегодня кончить, просто слушайся меня, — добавляю помягче и дую на тёмно-зелёную головку члена, на этом всё, к этой части я вернусь попозже. Оглаживаю ногу от бедра до кончиков пальцев двумя руками, резко сгибаю в колене и отвожу её в сторону, фиксирую верёвкой, начиная приматывать голень к бедру. Ту же процедуру провожу со второй ногой. Мой собственный член болезненно зажат штанами, встаю, неспешно раздеваясь, и оглядываю свою работу. Прихожу к выводу, что он недостаточно открыт. Перетекаю на кровать и подкладываю несколько подушек под его ягодицы, максимально приподнимая их вверх, уже лучше, но не то. Пропускаю кусок верёвки под спину, обвиваю колени её концами, открываю доступ к сжавшемуся сфинктеру, но это не надолго, сейчас приступлю к десерту. Тёмный бог! Еле обуздываю желание, чтобы не ворваться на сухую, но давлю в себе яростный порыв. Лью смазку меж ягодиц и проталкиваю палец вовнутрь, сразу нащупываю точку наслаждения и дразню её пальцем. Вижу, как бьётся в путах Аргур. — Послушный мой, ты заслужил награду, но попозже, — на время оставляю его попочку и переключаю внимание на член. Слишком отзывчив, идеальный нижний, но мне хочется, чтобы он захлебнулся от желания. Достаю тонкую золотую спицу, украшенную крупным изумрудом, ярко-зелёный камень будет прекрасно смотреться на его тёмной головке. Обильно смазываю спицу и осторожно ввожу в уретру. Аргур бьётся в путах, и его член чуть поникает. Возвращаюсь к попочке и ввожу уже два пальца, дразню заветную точку. Знаю, его член сейчас распирает от сладкой тягучей боли, а нутро жаждет чего-то большего, чем палец. И я готов ему это дать, смазываю свой член смазкой и начинаю проталкиваться вглубь. Да, как же я давно этого хотел! По тому как подаётся мне навстречу Аргур, понимаю, что он тоже этого желает. Перехожу на быстрый темп, не жалею орка, он хрипит, подмахивает, но вставленная в уретру спица не даёт ему кончить. — Данелий, позволь мне кончить, — хрипит Аргур. — Попроси правильно. — Хозяин, позволь мне кончить. — Громче проси, — начинаю медленно тянуть спицу вверх. — Хозяин, разреши, — рычит Аргур, и я резко выдёргиваю спицу. — Проси, — надрачиваю его член. — Хозяин, выеби меня! — рычит он, выплёскивая белое семя на оливковую кожу живота. В этот момент я чувствую тяжёлый взгляд в спину, поворачиваю голову и встречаюсь глазами с Грохтом, который замер на пороге. В его глазах удивление сменяется восхищением и желанием. Маню его пальцем к себе: «Раздевайся». Он молниеносно избавляется от одежды и прижимается ко мне со спины, оглаживая бёдра. — Хочешь занять моё место? — откидываю голову ему на грудь. — Но это же мой брат, — от голоса Аргур вздрагивает, а я наклоняюсь и срываю повязку с его глаз. — Аргур, хочешь своего брата? — Да, — выдавливает обречённо и закрывает глаза. — Это неправильно, — Грохт поедает его тело глазами. — Бежать от своих чувств неправильно, — отращиваю когти и срезаю верёвки, они белыми полукольцами падают на простыню. Знаю, его тело сейчас пронзает тысячу иголок от возобновления кровотока, но он, открыв глаза, не мигая смотрит на Грохта. — Я люблю тебя, брат, — шепчет Аргур. — И я тебя, — ему в ответ. — Это не братская любовь, — всматривается ему в глаза Аргур. Я чувствую себя здесь лишним, встаю с кровати, интуиция меня не подвела. — Я хочу, чтобы ты меня взял как возлюбленного, — слышу голос Грохта и выхожу в коридор. Чувствую, как моих плеч касается халат, и осознаю, что вышел в коридор обнажённый. Ловлю рукой руку Гонзаги и опираюсь на него спиной, печально улыбаясь. Он, будто чувствуя, появляется рядом со мной, когда мне нужна поддержка. — Успокойся, Данелий, это была всего лишь влюблённость, — он целует макушку и громко втягивает запах волос, это так интимно. — А ты влюблялся? — О, да! Мне казалось, что этот демон — вся моя вселенная. — А потом? — А потом я увидел свою пару, и он стал моим дыханием. От этого признания больно, Гонзагу я мысленно считаю своим, и меня злит наличие у него пары. Но я душу свою ревность, ведь он сейчас со мной, а не с ним. В любом случае кто бы это ни был, оба его мужа ко мне прекрасно относятся. А всё же интересно кто, Вунсолай или Замимар? — Хотел бы и я стать чьим-то дыханием, — вздыхаю грустно. — Глупый, — в голосе Гонзаги печаль, наверное, по паре скучает. — Пошли на террасу, не будем влюблённым мешать. Хочу в Инферно, чтобы портал открыл, и на месте. Каменный пол холодит босые ноги. Словно прочтя мои мысли, Гонзага подхватывает меня на руки и несёт на террасу. Хм, может, и правда, мысли читает. Почему он всегда так тонко чувствует моё настроение?