***
Прошло несколько дней. Я каждый день приезжал в больницу, чтобы узнать как там Астрид. Хоть из реанимационной ее и перевели в палату интенсивной терапии, но пускали туда ненадолго. Она была все такая же бледная, с кучей трубочек, маской, проводами, аппаратами, что мне ее невольно было жаль. Больше она мне не снилась. Это очень меня расстроило. Дома творилась жизнь не жизнь, в школе наоборот куча шума и энергии. В школе, конечно, интересовались ее состоянием, но я не хотел, чтобы они что-то знали про нее, поэтому я сразу затыкал всем рты, от малолетних сплетников «Учеников», до самих учителей. Может, это и было грубо с моей стороны, но мне плевать. Не позволю, чтобы они пускали сплетни про нее. Их это не касается. Лора, как только видит меня, так и хочет что-нибудь сказать. Я по ее глазам вижу, как она меня ненавидит и презирает. И тут появляется очень уместный вопрос: « А как много, она знает о той ночи?» Мне кажется, что она знает абсолютно все, и про гонки, и про мои чувства к ее дочери. Вот только откуда? У нас даже однажды, состоялся очень интересный разговор, подтолкнувший меня на эти раздумья. Я в тот вечер, возвращался домой из больницы, и как бы я не хотел там остаться, мне не разрешили. Даже взятки не брали! Вот когда надо, так у нас все стали законопослушными гражданинами! — Где был? — металлическим голосом, задала вопрос Лора, стоило мне только пересечь порог дома. — А что? — с вызовом ответил я, оглядывая дом в поисках отца, чтобы он утащил эту женщину от меня, но его как назло, не было. — Ты был у Астрид? Я же сказала, чтобы ты дорогу туда забыл! Я запретила тебе и близко туда подходить! — чуть не крича, говорит она. — Значит так! А кто вы мне, чтобы указывать, где ходить, а где нет? — видимо подобной ссоры, я ждал с момента их с отцом знакомства, но случая не было. И хоть с того момента многое изменилось, и я принял их в семью, сейчас ругаться с ней мне хотелось меньше всего… — И я буду ходить туда, и вы меня не остановите. И выпейте успокоительное, когда Астрид очнется, не хотелось бы, чтобы она увидела вас такой, — пока женщина не знала, что ответить, я поднялся к себе в комнату. Выйдя из душа, я хотел поскорее лечь спать, как раздался телефонный звонок. И кому еще, что от меня нужно? Я всего лишь пришел домой переночевать, а меня все стали доставать. Одновременно, вытирая полотенцем голову, и отвечая на звонок, я присел на кровать. — Да, — раздраженно ответил я. — Это я. Алан, — не решительно, отвечал мой собеседник. — Алан? А что так просто, не официально? — услышав его голос, я почувствовал, что меня затрясло, а перед глазами снова та ночь, и Астрид. Я ненавижу его! Если бы он не появился снова в ее жизни, ничего бы этого не было! Хотя и я хорош, нужно было отказаться от этой затеи, но во мне сыграла гордость. Черт, я совсем запутался! — Чего ты хочешь? — неожиданно для себя рявкнул я, пока мой собеседник молчал. — Как она? — все так же спрашивал он, — она же поправиться, да? — Ты переживаешь о ней? — Ты можешь думать обо мне, что угодно Фурия, но она очень дорога мне. Если бы я знал, что так все произойдет… — То что? Чтобы ты сделал? Гонку отменил? Уехал бы? Хотя я сам хорош. Говори уже, что тебе нужно! — потребовал я, потому — что этот разговор становился все невыносимее. И так желания нет жить, так тут еще проблемы с Лорой появились и еще этот тип. Они все словно гарпии, так и хотят тебя добить, стоит только показать свою слабину. — Я хочу знать, как чувствует себя Астрид! Я уже не говорю о том, что хочу узнать, откуда вы знаете друг друга! — А как она может себя чувствовать? Она в коме, понятно! А на счет второго, то обойдешься! Тебя это не касается! — Как в коме? Надолго? Что говорят врачи? — Не переживай ты так! А то скорую придется вызывать на твой адрес, — м-да уж. У меня нет настроения — это еще мягко сказано. Сарказм так и плещет. Мне уже плевать на всех и на все. Особенно зная, что Астрид там одна, борется за свою, ну и мою, жизнь, губит меня. Бьет по самому больному месту, так, что я уже привык к ней, как к родной. Я еще никогда не был таким злым, вспыльчивым, мне никогда не было плевать на чувства людей, но теперь… Это как отказаться от своего наркотика, и начинается ломка, что больно даже вздохнуть. Во мне больше нет эндорфина, что когда-то давала мне Астрид. Она такая веселая, умная, привлекательная, глядя на нее, мне всегда хочется улыбаться. Она бывает и злой, встревоженной, но не прекращает быть очаровательно милой. Рядом с ней, я мог вечность улыбаться. Без нее — я никто. С ней — счастливый человек. Будет ли так еще когда-нибудь? Она заставляет смотреть на жизнь ясным взором, а не в черно-белой гамме. Задирака говорил, что она меняет меня, и теперь я понимаю и ощущаю, как сильно она меня изменила, ворвавшись в мою жизнь. Все, что происходило со мной раньше: постоянные ссоры с отцом, побеги из дома, бунты, мне кажется, что это делал неудачник Иккинг. Человек, который жил мгновением, не имея цели, просто от случая к случаю. А сейчас? Моя цель — это Астрид. И я хочу быть с ней. — Ээй… чувак, ты куда пропал? — ворвался голос Алана, вернув меня в реальность. — Что? Что ты говорил? — Я говорю, можно мне к ней? — К ней никого не пускают. — Тогда… ты…ты можешь сообщать о ее состоянии… Черт! Я еще никогда не просил никого о помощи! Ну ты понял меня, — ух, ты. Парень впечатлил меня. Кажется Астрид и правда ему дорога. — Хорошо. Если будут изменения, я сообщу тебе. — Спасибо, — с облегчением ответил мой собеседник. — Не за что. Я делаю это не ради тебя, ты же понимаешь? Это все для нее, я думаю, она хотела бы этого. — Ну, разумеется.***
Закончив разговор, я направился в комнату напротив. Я не могу спать у себя в спальне, мне кажется, что я безумно одинок. И только ее комната говорит мне об обратном. Я так же ложусь к ней на застеленную постель, и вдыхаю с подушек ее запах. Спокойствие наполняет меня, и я проваливаюсь в недолгий и беспокойный сон. — Стоик, ты это видишь? — возмущенно говорит Лора, — Что он делает в постели моей дочери, а? — Просто спит, ничего особенного, — спокойно отвечает Стоик. — Стоик, почему он спит не у себя, а у Астрид? Объясни мне, может, я что-то не так понимаю?! — Лора, тебе нужно отдохнуть. Мы все переживаем из-за Астрид, и мой сын тоже. Мне кажется, они подружились, и ему просто тяжело, как и нам, — спокойно разъясняет ей мужчина. Если приглядеться, то можно заметить синяки под глазами, видимо он не спал несколько ночей. Видимо много работы. — Стоик здесь что-то не так! Он нас раньше ненавидел, с чего бы ему сейчас сидеть у нее в палате, спать у нее в кровати? У них какие-то совместные дела были в ту ночь. И я уверена, что это он виноват в том, что случилось с Астрид. — Лора, — предупреждающе начал Стоик. — Я не хочу, чтобы он подходил к ней, пока все не выясниться! — перебила его блондинка. — Твое право. Однако, они уже взрослые, и сами разберутся в своих делах. Я более чем уверен, мой сын ничего плохого не делал. — Моя дочь сейчас в больнице! — выговаривая каждое слово, продолжала Лора, — Он, — она указала на парня, — был рядом. — И что? Может он проходил поблизости? — Стоик уже багровел от злости. Она не понимает его, он не хочет понимать ее. Поняв, что так можно спорить до бесконечности, Лора сделала непонятный жест руками, и пошла вниз. Стоик, закрыл дверь комнаты и пошел следом. Открыв глаза, я почувствовал сильную головную боль, как от пересыпа, но это невозможно, ведь я проспал не больше пяти часов. На улице еще темно, до открытия больницы еще часа три. Тихо спустившись вниз, я направился в кухню. Нужно выпить кофе, чтобы взбодриться. На кухонном диване, спал Беззубик. Как Астрид оказалась в больнице, так Беззубик впал в депрессию, ровно как я. Ничего не ест, не с кем не разговаривает, а просто лежит. — Ничего брат, — почесав его за ушком, говорю я, — она поправиться, и скоро вернется к нам. Беззубик, удовлетворительно замурлыкал, и мне показалось, что он улыбнулся. Выпив кофе, и приняв душ, я решил, чем себя займу до открытия больницы. В школу сегодня не пойду, как и вчера, а сделаю, то, что делал раньше, чтобы прийти в себя. В этом плане у меня всегда было два выбора: это колотить грушу, чуть ли не до потери пульса, или же…***
Автор. Белая машина неслась по городу на скорости 160 км/ч, и скорость машины все увеличивалась и увеличивалась. Резкий поворот вправо, занос машины, но она, не останавливаясь, едет вперед. Казалось так ездят только умалишенные люди, люди которым надоело просто жить, или те, кто, таким образом выпускает пар. Возможно, в таких людях, что выпускают пар, сидят, и умалишенные и те, кто не хочет жить, вместе. Кругом высотные здания, лавки, светофоры, вывески. Но наш герой, плюнул на все эти «неудобства» и продолжает сильнее вжимать в педаль газа, по пути врубая музыку на полные мощности. Салон заполнили Skillet Monster, и шатен довольный, гонит дальше. Он объезжает город вдоль и поперек, да так, что подцепил машину полицейских за собой. Становится все интереснее и интереснее. Он их дразнит, то убавляя скорость, чтобы они смогли близко к нему подойти, то резко прибавляя скорость. В конце концов, Иккинг уезжает за город, растворяясь в темноте.***
Иккинг. Покружив за городом, проезжая места, где мы были с Астрид, и, остановившись на пляже, я встретил рассвет на капоте авто. Вид был красивым, уверен Астрид бы понравилось здесь. Он такой же яркий, как и моя блондинка. Представив, как она бледная лежит в больнице, сердце сжимается. Все, я больше не могу! Я должен увидеть ее! Разгоняясь, я направляюсь в больницу. По пути хочу купить ей цветы, но все еще закрыто. А вон, девушка открывает цветочный магазин, я останавливаюсь и выбегаю к ней, пока она не закрылась изнутри. — Девушка, подождите, пожалуйста! — кричу я, перебегая дорогу. Она от неожиданности вздрогнула, и непонимающе уставилась на меня, теребя связку ключей. — Вы что-то хотели? — спрашивает она. — Продайте мне букет цветов, очень нужно, — говорю я. — Но до открытия еще час, я не могу обслужить вас сейчас. — Да-да, я все понимаю, — нетерпеливо отвечаю я, проведя рукой по волосам, — но у меня девушка в больнице, я хочу купить ей цветы, я заплачу в двойном размере. Наконец, девушка сдалась. — Заходите.***
Довольный собой, я подъезжаю к моему месту назначения. Здешние мед. работники уже знают меня, и не удивились моему раннему приходу. Я снова иду по знакомому коридору, зная, что меня ждет дальше. По моей просьбе, в палату Астрид принесли вазу с водой, куда я и поставили букет с темно-синими розами. Они такие редкие, но безумно красивые, и подходят к ее цвету глаз. — Боже, когда же ты откроешь глаза, — тихо шепчу я, держа ее за руку. Поняв, что я не отстану, пока не попаду к ней в палату, пусть и ненадолго, врачи стали давать мне время побыть с ней. — Ты даже не представляешь, что пока тебя нет рядом, я меняюсь. И увы, не в ту сторону, в какую меня меняла ты. Мне больно, моя душа болит. Но знаешь, в какое-то время мне становится все равно. Может, я просто привыкаю к этой боли, не знаю. Мне больше ничего не нужно, мне плевать на людей, на мир в целом. У меня осталась только ты — Астрид. — говоря это, я переплетаю наши руки, чувствуя, как меня словно ударила током, и кожа покрылась мурашками. Я подумал, что это скорее всего аппаратура, пока не услышал пип-пип-пип-пип, эти звуки становились все быстрее. Запаниковав, я вылетел с палаты. — Быстро, Врачей сюда! — кричал не своим голосом я. На мой зов, со всех сторон бежали люди в белых костюмах и халатах. Внезапно накатила сильная усталость, веки потяжелели, перед глазами стало все размыто. Я уперся головой в стену, не зная чего еще ожидать. Я не знаю, сколько времени прошло, но в коридоре был уже не я один. Приехал отец с Лорой, и близнецы. Первым я не знаю кто сообщил, наверное, мед. Сестры, а вторым — я. Снова это бесконечное ожидание, никто не выходит, ничего не говорит. — Господи, когда же это закончится? — плача говорила Лора, — все стало таким… таким тяжелым. Если бы я не связалась с вашей семьей, моя дочь была бы цела! Это я виновата! — все пораженно уставились на женщину. Отец, аж побледнел, словно призрака увидел. — Не говори так, — тихо прошептал он, — она поправиться. Все будет хорошо, — убеждал ее отец, и хотел взять ее руку в свою, но женщина отстранилась. — Нет, не будет. Когда Астрид поправиться, мы покинем ваш дом! — твердо отрезала она. «Что? Нет, она не может… не посмеет…» Тут дверь открылась, и вышел врач. Все установились на него, но никто и слова не мог произнести. Боялись услышать худшее. — Мисс Хофферсон, — обратился доктор, к Лоре, — ваша дочь, пришла в себя.