Эфир

      Новый день начался с очередного кошмара. За время, проведённое рядом с моим персональным целителем, я отвык видеть во снах своё прошлое. Принять его обратно в свою жизнь оказалось сложно, особенно теперь, когда вместо глаз того незнакомого парня, я вижу глаза своего эльфёнка…       Тем не менее день настал и мне пора было выдвигаться в офис. Перед заседанием нашего клуба детективов у меня ещё была назначена встреча с клиентом. Тем самым редким клиентом, которого действительно можно назвать невиновным. Дени, разумеется, вызвался мне «помочь» и заодно увидеть первого за всё время его работы у меня порядочного богатого человека.       К девяти приехал Хэвок вместе с Фьюри, и мы снова погрузились в расследование.       — Обычный городишко этот Оберкремер, — начал Жан, — маленький, неприметный. Про такие ещё говорят: «Все друг друга знают». Доктора нашего ни в больницах, ни в школах, ни в приютах никогда не видели. Думаю, до самого города Ратт не доезжал.       — Значит там должны быть другие дороги, — вставил Дени.       — Именно. Ответвлений там полно, недалеко даже есть заправка, но радиуса действия их камеры хватает только на территорию. Да и данные стираются раз в два дня. Работники Ратта тоже не опознали. Полного бака в его малолитражке хватит миль на четыреста. По одному из ответвлений можно проехать на другую трассу. Он мог ездить куда угодно.       — Другая трасса исключается, — напомнил Фьюри. — Там бы его засекли камеры, а по моим данным его машина больше нигде не засвечивалась.       — У него могла быть не одна машина, — поспорил я. — К тому же номер легко замазать.       — Осмотрительный ублюдок, — сжав зубы бросил Хэвок.       — Получается мы снова в тупике? — недоверчиво уточнил Дени. — Но ведь больше нет никаких зацепок! Нужно проехать по этим дорогам, вдруг что-то найдётся.       — Нет смысла там больше рыться, нужны другие идеи, — отрезал я. — Что на счёт Кимбли? Можно отследить его перемещения?       — Конечно, — кивнул Фьюри и тут же принялся за работу. — Придётся немного подождать.       Парень ловко застучал пальцами по клавиатуре. Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь лёгким стуком. Первым, конечно, не выдержал Дени:       — Как там Эд? — неуверенно спросил он, лишь бы сказать хоть что-то.       — Подстригся, — коротко обрисовал я. Это была единственная новость, которая появилась у мальчишки за два дня.       — Оу, — глубокомысленно изрёк парень. — Что совсем?       Хэвок усмехнулся — Дени ему тоже нравился этим своим несколько неловким поведением и нескончаемыми глупыми вопросами.       — Нет, Дени, не совсем, — ответил я. — И тебе вовсе не обязательно заводить сейчас столь бестолковую беседу.       — Но не сидеть же просто так!       — Готово, — оповестил Фьюри. — Кимбли передвигается почти по всему централу абсолютно хаотично. Часто бывает и за городом, преимущественно в направлении Вейнберга и Больбица. На двадцать шестом шоссе не появлялся.       — К Больбицу ведёт сорок седьмая автотрасса, — пояснил Хэвок. — Как раз на неё выходит та дорога из Оберкремера. Какая её общая протяжённость?       — Восемнадцать миль, — ответил Кайн, глянув на монитор. — Около сорока минут езды, если ехать с достаточно большой скоростью. Дорога является ничем иным, как соединением магистралей, вокруг только лес: никаких ответвлений, никаких населённых пунктов рядом.       — Согласно карте, — кивнул я. — Восемнадцать миль не маленькое расстояние, много чего может скрываться в этом лесу и не попадать под прицелы спутников.       — Поедем? — осторожно уточнил Дени.       — Да, — согласился я, — другого выхода я не вижу. Фьюри, останешься и найдёшь мне всё, что сможешь на Эмиля Вайса. Сегодня мы скорее всего уже не вернёмся, поэтому закроешь сам, как закончишь.       — Кто этот Вайс? — уточнил парень.       — Наш новый клиент, — ответил я, надевая пальто. — Не забывай, что работаешь на юриста, а не на следователя.       — Будет исполнено, — улыбнулся Кайн.       Конечно, мне бы хотелось оставить в офисе и Дени, но боюсь он бы не пережил отказа. Всё же он опять оказался прав — нам придётся осмотреть дорогу.       Чтобы не привлекать внимания пришлось взять машину напрокат. Хэвок на своей уже успел засветиться, а моя — слишком приметная. Вёз нас Дени. Парень совсем недавно получил права и мы с Жаном, не желая уступать друг другу водительское кресло, пустили за руль моего помощника. Со своей задачей парень справлялся неплохо, но как всегда слишком неуверенно.       К нужной дороге мы добрались за час. Дени ехал не слишком быстро, а по прибытии ему и вовсе пришлось снизить скорость до допустимого минимума, чтобы ничего не упустить. «Мост» через две федеральные трассы несмотря на очевидность его предназначения использовался очень редко. За всё время, что мы здесь провели, мимо проехал лишь один старенький пикап.       — Мы не так далеко от города, — заметил Хэвок. — Людям проще выбрать трассу заранее, а не плутать потом по неизвестным дорогам, поэтому тут так мало машин.       — А может потому что тут только лес? — скептично уточнил парень. — Обычно на таких дорогах какие-нибудь дачи или что-то такое.       — Тормози, — попросил я. — Так мы точно ничего не найдём, придётся прогуляться.       Парень вздохнул и съехал на обочину. На улице было прохладно, недавнее потепление отступило, и зима снова набирала обороты. Конец января — подледеневший снег, сухая дорога и лужи на тропинках.       — Всё же люди здесь ходят, — озвучил мою мысль Хэвок.       — Только, боюсь, недалеко, — усмехнулся я. — Мы ищем тропу, по которой могла бы проехать машина.       — Тогда зачем нужно идти пешком? — заныл Дени. После того выстрела он вряд ли горит желанием разгуливать в лесу. — Такое мы бы точно не пропустили.       — И нас на машине не пропустили бы тоже, — ответил я.       — Не дрейфь, — улыбнулся Хэвок, и отечески приобнял парня за плечи. — Не с пустыми же руками пойдём.       Он выудил из своей сумки два ствола и протянул один Дени со словами:       — Стрелять умеешь?       — Я юрист, а не снайпер, — затравленно пробурчал парень и тут же деловито выдал: — Зато я знаю, что за незаконное ношение или передачу огнестрельного оружия предусмотрен срок от двух до четырёх лет.       — Да, брат, я бы с тобой в разведку не пошёл… — протянул Жан. — Они пневматические, бери уже, — и бросил пистолет ему в руки.       — Я же сказал… — начал было Дени, настороженно повертев в руках опасную игрушку.       — Ну и что, что юрист? Риза вот тоже не снайпер, а с оружием обращается лучше нас всех вместе взятых, — возразил Хэвок и передёрнул плечами — способности девушки действительно впечатляют. — А вы полковник?       — Предпочитаю свой, — отозвался я, продемонстрировав кобуру, и усмехнулся Дени: — Меня тоже упрекнёшь?       — У вас-то лицензия…       — С чего ты взял?       Парень посмотрел на меня так, словно впервые видит, открыл было рот, но так ничего и не произнёс, прожигая меня взглядом.       — Я шучу, Дени, — серьёзно сказал я. — Идём.       Мы прошли чуть больше мили, когда на обратной стороне дороги показалась прокатанная колея. Самая обыкновенная, достаточно явная и ничем не прикрытая. Нам ничего не оставалось, как пойти по ней вглубь леса.       Дени всю дорогу нервно вертел головой и крепко сжимал рукоять пистолета, но старался направлять его исключительно в землю. Это было правильно, однако в какой-то момент отлаженная схема дала сбой. Очередной ничего не значащий шорох показался парню достаточно опасным, чтобы выстрелить туда, откуда он доносился. Вернее попытаться выстрелить — снимать предохранитель его никто не научил.       — Лучше отдай его обратно, — снисходительно посоветовал я.       — Д-да… — согласился парень. — Я ведь сразу сказал, что не умею этим пользоваться.       — Зря, очень полезный навык, — вздохнул Жан, забрав оружие, и добавил воодушевлённо: — Я тебя потом научу!       — Спасибо, — не слишком радостно поблагодарил парень и пошёл за мной. Не до разговоров было сейчас.       Лес скоро закончился и перед нами предстало открытое пространство с виднеющимися чахлыми домишками. Эта место напоминало Ризенбург — такое же захолустье. Хэвок зря переживал, здесь нам точно ничего не угрожало.       Вблизи домики оказались не так плохи, но их было всего два: собственно сам дом и немалых размеров сарай неподалёку. Отсюда вдалеке можно было увидеть и другие дома, находящиеся на таком же приличном расстоянии. К ним, огибая дом, вела всё та же дорога, по которой мы пришли. Язык не поворачивался назвать это место даже деревней.       — Здесь, кажется, кто-то живёт, — неуверенно озвучил свои мысли Дени. — Снег убран и занавески на окнах…       — Да, занавески это определённо весомый аргумент, — усмехнулся я. — Но ты прав, здесь действительно живут.       В подтверждение наших догадок из сарая донеслось громкое кукареканье. Вряд ли живность могла обитать здесь без хозяев. Хэвок подошёл к калитке и потянул на себя ручку, хиленькая дверка сразу же поддалась.       — Не заперто, — констатировал он.       — Это вторжение в частную собственность, — предупредил Дени. — К тому же у нас с собой оружие, а это уже можно приравнять к угрозе насилия. Наказание — два года тюрьмы.       — Ты можешь остаться, — предложил я. Парень, конечно, прав, но вряд ли здесь кто-то решит подать на нас в суд за проникновение во двор, чтобы разыскать хозяев.       — А потом вы скажете, что я недостаточно решителен, чтобы быть вашим протеже, и выгоните? Нет уж, спасибо. Идём, — и первым зашёл за калитку.       Участок оказался довольно большой, с обратной стороны под железной крышей стояла знакомая машина со свинченными номерами. Рядом на полках валялись инструменты, и пара запасных шин, очевидно предназначенных для другого транспортного средства — рисунок протектора не совпадал.       Хозяев в доме не оказалось, или же они старательно делали вид, что отсутствуют. Пытаться проникнуть внутрь смысла не было. Скорее всего здесь просто живут какие-нибудь небогатые старики, щедро подкупленные нашим доктором.       — Это просто пересадочный пункт, — озвучил я. — Здесь Ратт оставлял свою машину, брал другую и спокойно уезжал в лабораторию незамеченным.       — Вряд ли он теперь за ней вернётся, — добавил Хэвок. — Нам тут больше делать нечего.       — Опять тупик? — вздохнул Дени. — Может, хотя бы шины эти сфотографируем, вдруг пригодится?       Я кивнул, парень сделал пару снимков, и мы вернулись обратно. Назад ехали по другой трассе, Дени настоял добраться и до Больбица, но там нам тоже не удалось найти следов Ратта. Скорее всего лаборатория находится даже не в этом направлении. На другой машине доктор мог без проблем вернуться в централ и выбрать другой маршрут.

***

      Заседание затянулось, подпортив и без того скверное настроение. Казалось бы, всё идёт по сценарию: в роли прокурора мой давний и горячо любимый оппонент, подзащитный требует только свободы, и судья — добродушный мистер Джордан. Но юридическая перепалка сегодня не приносила удовольствие, а раздражала настолько, что я едва не потерял лицо.       Язык не поворачивается сказать, что я выиграл дело. Подзащитного отпустили из под стражи под подписку о невыезде, арестовали почти всё имущество и наложили немаленький штраф, но основную миссию я всё же выполол — парень был свободен. С остальным ему помогут родители, не страшно. Страшно, что даже эта единственная за годы оплошность серьёзно скажется на моей репутации.       Я уже выруливал с парковки городского суда, когда позвонил Фьюри.       — Полковник, только что поступила новая информация, касаемая Кимбли, — начал он, впопыхах. — Он подал документы в государственные органы защиты детства, и сегодня утром его официально приняли на работу. В базу сотрудников внесли десять минут назад. Я подумал, это важно…       — Чёрт! — выругался я, едва не въехав в ограждение. — Собирай всех сейчас же! Я скоро буду.       Они знают. Знают, что Эд по-прежнему представляет ценность для их исследований, и теперь заберут его из рук доброй опекунши любыми доступными способами.       Я быстро набрал номер Элрика и, пока в трубке тянулись гудки, пытался придумать план отступления. В голову как назло ничего не проходило…       — Да, — сонно пробурчал в трубку мальчишка.       — Где ты? — без приветствия бросил я, сворачивая на трассу.       — Дома, — растерянно ответил Эд и добавил уже возмущённо: — Где мне ещё быть? Сам же запретил выходить!       — К вам приезжали из органов опеки? — не отреагировал я.       — Что? — глупо переспросил он, явно не понимая о чём я. — Рой, что случилось?       — Чёрт, Эд, давай без вопросов. Если к вам заявится Кимбли, найди способ мне сообщить и… беги, — я не придумал ничего лучше.       — Что? Куда бежать? Что, чёрт возьми, происходит?! — взвился парень. — Рой!       Я выдохнул. Пока я добираюсь до офиса у меня действительно есть время, чтобы всё ему рассказать.       — Я говорил, что тебя могут забрать в любой момент. Так вот этот момент настал, сегодня Кимбли стал официальным борцом за права детей. Этому может быть и другое объяснение, но с очень большой вероятностью они узнали о тебе и теперь хотят вернуть.       В трубке некоторое время слышалось лишь напряжённое дыхание, а потом Эд очень спокойно и уверенно произнёс:       — Это провокация. Не нужно было звонить… — и он снова замолчал.       Я сбросил вызов и набрал миссис Хизер. Если парень прав, то пока опасаться нечего, звонок за такой короткий промежуток времени отследить невозможно. В том, что наши телефоны не прослушиваются я тоже уверен — Фьюри лично установил программу, которая в случае взлома просигнализирует. Сам взлом этой операционной системы по словам того же хакера тоже маловероятен.       — Добрый день, господин Мустанг, — поприветствовала женщина.       — Добрый, — уже спокойнее ответил я. — Звоню сказать, что не смогу приехать завтра, но не волнуйтесь, продукты будут уже сегодня вечером. Не могу же я оставить Бертольда голодным.       — Конечно, — засмеялась хозяйка. — Как вам будет удобно.       — До встречи, миссис Хизер.       Я отключился. Уверен, она всё поняла правильно и сможет успокоить мальчишку. В безопастности телефона пожилой женщины я не был уверен, поэтому пришлось прибегнуть к хитрости. Не был я уверен и в том, что ехать в приют — удачная затея. Если верить словам парня, чего-то подобного от меня и ждут.       С другой стороны, моя внеочередная поездка вряд ли как-то скомпрометирует Эда, а вот если бы я увёз его куда-нибудь — другое дело. Как и любых опекунов, миссис Хизер регулярно проверяют, обычно раз в четыре месяца в виду особенностей мальчика. И учитывая, что последняя проверка была в аккурат перед его болезнью, совсем скоро должны заявиться приставы, среди которых будет наш Кимбли. Если он не застанет парня, у него будет достаточно оснований полагать, что мы скрываем его намеренно. Лучше пока оставить всё, как есть.       Я коротко обрисовал мгновенно собравшимся в офисе ребятам суть происходящего, мы обсудили все возможные варианты действий Кимбли, и я решил, что мальчишка прав: они нас просто провоцируют. Оптимизма это прибавляло мало — за нас взялись всерьёз и действовать теперь станет в разы сложнее, к тому же нельзя отметать тот факт, что им нужен Эд.       Дени предложил на всякий случай начинать собирать данные, чтобы в случае чего идти на суд не с пустыми руками, и это было неплохой идеей. Я отдал парню указания, всучил в качестве водителя Хэвока, пообещал подумать над стратегией будущей юридической защиты Эда и уехал к последнему. По пути, как и было обговорено, заехал в супермаркет и художественный магазин. Мальчик всегда рисовал, это не станет проблемой.       Миссис Хизер ждала меня не в лучшем настроении, волнение Эдварда не скрылось от её чуткого взгляда. Сам мальчишка уже немного успокоился, но предстоящее его откровенно пугало… я не должен допустить, чтобы его снова забрали в ту пыточную.       Приставы должны приехать через три дня, в этот же день я приеду с продуктами, чтобы не вызывать подозрения и никак не буду вмешиваться, что бы не происходило. Эд яро отстаивал мнение, что Кимбли не составит труда просто взять его за шкирку и увезти в закат, но я был полностью уверен, что эти люди начнут подбираться к парню осторожно. В конце концов не так уж он им нужен, чтобы привлекать к себе столько лишнего внимания. Если его заберут, миссис Хизер обязательно поставит на уши весь город.

***

      Настал день икс. Комиссия явилась к миссис Хизер в три часа пополудни, как и предполагалось. Я подъехал с небольшим опозданием, чтобы незаметно вклиниться в процесс. У меня был свой ключ от двери, поэтому это не составило труда. Все важные беседы обычно проходят в этом доме в столовой, с кухни, куда мне нужно доставить продукты, их беседу будет прекрасно слышно.       На моё появление визитёры никак не отреагировали, словно видели меня здесь во время каждой проверки. Эдварда не было, тот наверняка сидел в комнате и усердно изображал из себя овощ, даже несмотря на отсутствие зрителей. Здесь был Кимбли, его можно понять, все опасения оправдались. В этот раз мужчина был достаточно неприметен в своём дешёвом сером костюме и выделялся среди прочих лишь длиной волос.       — В связи с пропажей доктора Брауна, — говорил тем временем пожилой мужчина, — мы настоятельно рекомендуем найти нового психиатра.       — Но… — начала было миссис Хизер.       — Да, мы получали заключения некого доктора Мартина Грина, — перебил всё тот же мужчина, — но склонны не доверять мнению частного специалиста. Вы же понимаете, что в большинстве своём подобные с позволения сказать врачи подписывают то, за что заплатил клиент.       — Не подумайте, мы даже рады, что у Эдварда появились улучшения, — вмешалась стоящая рядом немолодая женщина с планшетом в руках, — но лично я их не заметила.       — Я не хочу с вами спорить, миссис Стилл, — улыбнулась хозяйка. — Мальчик просто испугался новых людей, вы же прекрасно знаете, как он к этому относится.       — Конечно, миссис Хизер, — смягчилась женщина. — За столько лет вы показали себя только с лучшей стороны, поэтому, уверена, проблем не будет и в дальнейшем.       — Разумеется, — согласилась та.       — Хочу напомнить, — вмешался Кимбли, гадко улыбнувшись, — что в случае невыполнения условия, мы вынуждены будем направить мальчика на экспертизу силой. Если подтвердится, что его состояние ухудшилось, вас лишат прав опеки.       — Я понимаю, — кивнула женщина. — Если необходимо мнение другого специалиста, мы сегодня же займёмся его поиском.       Условие было выставлено грамотно. Другой врач теперь наверняка сможет определить в Эдварде искусного лгуна, ведь тот за столько времени спокойной жизни почти потерял свой драгоценный навык. К счастью, эту проблему я в состоянии уладить.       — Простите, что вмешиваюсь, — произнёс я, пройдя в столовую. — Я невольно подслушал ваш разговор и подумал, что могу помочь.       — Что вы, господин Мустанг, — слегка засмеялась женщина. — Боюсь, ваши услуги будут мне не по карману.       — Для вас могу сделать хорошую скидку, — улыбнулся я.       — Не стоит, — настояла женщина. — Здесь и помогать-то не с чем, всё в порядке.       — Ваше право, — согласился я и добавил: — Ещё раз простите, но я не заметил Бертольда в гостиной…       — Ему сегодня нездоровиться, — пояснила хозяйка, показав великолепную актёрскую игру. — Ничего серьёзного, не волнуйтесь, просто поднялось давление. Он в своей комнате.       — Вот как? Спасибо, не буду вас больше отвлекать.       Я вышел и направился к лестнице. Конечно, состояние Бертольда волновало меня мало, и навещать его я вовсе не собирался, мне просто нужен был повод подняться к эльфёнку и поддержать его.       Когда я вошёл, мальчишка сильно вздрогнул, но упорно продолжал смотреть перед собой. Он сидел в постели, обняв руками коленки, и тихонько раскачивался взад-вперёд.       — Это я, Эд, всё в порядке, — я сел с ним рядом и осторожно обнял за плечи. — Никто тебя сегодня не заберёт, успокойся.       Он прижался ко мне и судорожно вздохнул. Могу представить, что он чувствует сейчас. Если бы мне сказали, что придётся вернуться на фронт… я бы наверное тоже не постеснялся принять такую позу. В моих объятиях он немного расслабился и спросил:       — Что они сказали?       — Что тебе нужен государственный психиатр, — ответил я и прислонился спиной к стене, увлекая за собой и эльфёнка. — Думаю, о неподкупности Мартина Грина им известно, поэтому решили подобраться с наименее защищённой стороны.       — По-твоему, все государственные служащие — коррупционеры?       — Почему же? — усмехнулся я. — Это вовсе не моё мнение, но я склонен с ним согласиться.       — И что тогда делать? Я не уверен, что у меня получится обманывать так же хорошо, как раньше. Тесты тестами, но, как говорит Лиза, у меня всё на лице написано.       — Об этом можешь не волноваться…       В этот момент в комнату вошла миссис Хизер, с таким же растерянным лицом, как и у Эда. Мальчишка залился краской, тут же отскочил от меня, как от огня, и занял нейтральное положение на краю кровати. Женщина мгновенно потеплела лицом и улыбнувшись, присела на стул напротив:       — Ладно уж тебе смущаться, — лукаво произнесла она. — Будто я не знаю о вас ничего. Молодое дело не хитрое.       Парень покраснел ещё сильнее и отвёл взгляд куда-то к окну, деля вид, что ему это не интересно, а женщина продолжила уже серьёзно:       — Что нам делать с их условием?       — Есть у меня один знакомый, — усмехнулся я. — Думаю, мы ещё успеем сегодня туда съездить.       — Зачем сегодня-то? Будет как-то странно, что Лиза так быстро нашла доктора, — пробурчал Элрик.       — Не будет, — заверил я. — Он работает в той же больнице, куда ты ездил до этого. С её стороны будет логично обратиться туда. И как раз понятно, почему вас везу я, а не такси.       — Ну и что же мы тогда сидим? — встрепенулась женщина. — Эдвард, собирайся скорее.       Парень и с места не сдвинулся. Он был одет в домашнюю одежду, которую требовалось снять. Минуту спустя он всё же решился озвучить свою просьбу:       — Вы, может, выйдете?       Миссис Хизер снова улыбнулась и молча удалилась, прикрыв за собой дверь. Я выходить не собирался, очень уж хотелось увидеть, какой на этот раз персонаж у него на трусах. Он зыркнул на меня на всякий случай, но я лишь развёл руками.       На этот раз там был цыплёнок.       До закрытия больницы мы успели, но доктор Майер был слишком занят, чтобы принять нас сию минуту. Молодой преуспевающий в своём деле доктор вызвал за недолгое время своей работы настоящий ажиотаж. Запись к нему на приём расписана на недели вперёд, люди стекаются со всего города, привозя с собой самые запущенные случаи.       Отец, очевидно, действительно не собирается помогать сыну с трудоустройством и тот решил начать действовать самостоятельно. Я прекрасно помню то время, когда мне — ещё юному и неопытному — приходилось за копейки распутывать почти безнадёжные случаи, чтобы заработать репутацию. У Йена сейчас начался как раз такой же период, и он вряд ли ему нравится.       К концу дня нам всё же удалось прорваться к Грину младшему. Выглядел он так, будто готов растерзать любого незапланированно вошедшего в кабинет до того, как тот попытается произнесли хоть слово. Увидев вместо очередного психа нашу свиту, парень мгновенно пришёл в себя и растянулся в фирменной насмешливой улыбке.       — Всё же вам понадобилась моя помощь, господин адвокат, — протянул он, смакуя каждое слово, потом окинул всех цепким взглядом и спросил, глядя Эду в глаза: — Ты, значит, тот особенный мальчик? Интересно… Что же в тебе такого особенного?       — У тебя будет возможность узнать лично, — ответил я вместо готового разразиться тирадой парня. — Если, конечно, для него найдётся окно в твоём расписании.       — Какие-то дополнительные условия? — уже серьёзно уточнил он. — Хотелось бы стразу узнать степень своего риска.       А ведь у него ребёнок. Чёрт! Это не лучшая моя идея, но другого выбора у нас нет. Пришлось посвятить Йена во всё детально, тот выслушал, не сводя изучающего взгляда с мальчишки, проанализировал и сделал выбор в нашу пользу. Консультация была назначена на двадцать четвёртое число, через неделю.       А двадцать восьмого к миссис Хизер нагрянули неожиданные гости…

***

      Я выжимал из машины всю её мощь. Единственное, что спасало меня от неизбежной аварии — отсутсвие поворотов и уже абсолютно сухая дорога. Сердце стучало, как сумасшедшее, меня медленно накрывало волной панического страха. Что будет, если я не успею?..       Миссис Хизер позвонила двадцать минут назад, когда мы с парнями отрабатывали очередную ни к чему не ведущую версию. К ней нагрянула жилищная комиссия вместе с представителем органов опеки — Зольфом Кимбли. Документ об обследовании жилищных условие не единственное, что нужно для подачи заявления на лишении опекунства, но он последний в списке. Хорошо, если они решили просто начать с него и бросить нам вызов, тогда у меня есть шанс всё исправить, но если нет…       Мне хватило получаса, чтобы добраться до особняка хозяйки, ещё две минуты ушло на восстановление душевного равновесия — адвокат должен держать марку. Дотошные эксперты всё ещё были в доме и едва не открывали ящики с нижним бельём. Кимбли в столовой елейно убеждал женщину, что это не более чем формальность, и ей не о чем беспокоиться.       — Могу я увидеть разрешение на обследование? — с порога бросил я. — На каком основании оно проводится?       — Добрый день, — приторно улыбнулся Кимбли, сверкнув ледяными глазами. — Вы, я так полагаю, тот самый господин Мустанг? Какая честь.       Он протянул мне руку, и я пожал её почти с такой же мерзкой улыбкой. Потом он достал из портфеля папку и принялся искать требуемый документ.       — Признаться, не ожидал, что вы действительно станете защищать миссис Хизер, — продолжил мужчина, лениво перебирая бумаги. — Слышал недавно вы не дали сесть крупному финансовому магнату с криминальными замашками, так с чего же вас потянуло на гражданское право?       — Всего лишь выручаю друга, — сдержано ответил я. — К тому же подобные дела всегда были моим хобби.       — Задабриваете свою совесть, выходит? — с той же интонацией выдал мужчина и, протянув мне пару листов, доварил: — Похвально. Я на эту работу тоже, знаете, для души устроился, основной мой заработок нельзя назвать… высокоморальным.       — Вот как? — безэмоционально произнёс я, просматривая документы. — Здесь всё в порядке, простите за беспокойство.       — Это ваша работа, — кивнул мужчина. В этот момент ищейки вернулись из недр дома, и Кимбли поспешил ретироваться: — Что ж, мои коллеги, очевидно, закончили. Нам пора, простите за причинённые неудобства. Надеюсь, мы не слишком напугали вашего мальчика своим приходом.       — Ничего, — ответила хозяйка и слегка улыбнулась. — Как раз сегодня я испекла торт, думаю, это ему поможет.       — Могу я узнать результаты осмотра? — невзначай напомнил я.       — Жилищные условия полностью пригодны для проживания недееспособного лица с психологическими отклонениями средней тяжести, — сквозь зубы отчеканил один из проверяющих.       — Замечательно, — улыбнулся я.       Миссис Хизер проводила всех к выходу, вернулась ко мне и произнесла, глубоко вздохнув:       — Сначала поднимитесь к нему.       Я кивнул. Женщина всучила мне поднос с его любимым шоколадным лакомством и двумя чашками чая и отправила наверх.       На этот раз парень рисовал и выглядел достаточно спокойным. Могло показаться, что он даже не заметил меня, но это совсем не так. Он просто не мог не почувствовать живого человека в радиусе пяти метров, а не реагировал лишь потому что ему нужно время. Небольшая пауза, чтобы очистить мысли и успокоить наряжённые голосовые связки. Сейчас он предпочёл бы не говорить совсем.       — Выпьем чаю? — предложил я.       Эд повернулся, посмотрел на поставленный на стол поднос и кивнул. Пили молча. Парень меланхолично поглощал торт, ложка за ложкой, кусок за куском и изредка запивал его наверняка сладким чаем. Я не решался его прервать. Пусть. В конце концов его организм привык к таким скачкам глюкозы.       Когда от торта осталось чуть больше половины, мальчишка отложил ложку, допил чай и посмотрел на меня холодным трезвым взглядом. Он был зол. Никто не в праве отбирать у него жизнь, и теперь он просто так её не уступит.       — Какой план? — спросил он.       — Они лишь собирают документы. Это не значит, что им удастся добыть хоть какое-то материальное доказательство вины миссис Хизер. Но они пришли сюда и открыто заявили, что отныне ты им нужен, а значит нам следует принять посильные меры.       — Например? — Глаза у мальчишки горели живым интересом… азартом. Он принял условия игры и сделает всё, чтобы в ней победить. Я усмехнулся и заговорил с ним уже как с потенциальным клиентом.       — Важно, чтобы ты понял, что я не могу контролировать ситуацию, — он кивнул, и я продолжил: — Нам было бы не о чем беспокоиться, случись подобная ситуация в иных обстоятельствах, но наши истцы могут пойти на что угодно: подкуп, угрозы, фальсификация улик. Мы ничего не сможем сделать, Эд.       — Давай уже к делу, — раздражённо бросил парень. — Я прекрасно понял, что в полной заднице, спасибо.       — Верно, — усмехнулся я. — И на мой взгляд из этой задницы есть только один выход: признать твою частичную дееспособность. Сейчас возможностей у тебя не больше, чем у шестилетнего ребёнка, и твои показания не могут быть признаны судьёй, в качестве определяющего фактора в принятии решения.       — И что нужно сделать, чтобы эту частичную дееспособность получить? Притворяться неполным психом? Хотелось бы конкретнее.       — Нет, Эд, ты не понял. Ещё два года ты будешь считаться несовершеннолетним, в этом и заключается частичная дееспособность. Неполным психом тебе притворяться не придётся, придётся перестать притворяться вообще.       — В смысле? — поразился мальчишка. — Хочешь, чтобы они узнали…       — Они и так знают! — строго перебил я. — Хватит прятаться, Эд. Хочешь выиграть эту войну, придётся переступить через свои страхи. Глупо охранять ворота, когда солдаты уже пробираются к замку.       — Ладно, — легко согласился он. — Но не будет ли странно, что ещё вчера я был неисправимо болен, а сегодня — полностью здоров?       — Скажешь, что умело притворялся и, если будет нужно, продемонстрируешь свои феноменальные таланты.       — Но зачем? Зачем я притворялся? Если упомянуть Ратта, его лабораторию и эксперименты, мне либо не поверят и сочтут сумасшедшим сразу — что несколько выбивается из нашей концепции — либо наведут столько шума, что Ратт чудесным образом исчезнет, Ни испарится вместе с ним, а меня опять же упрячут в дурку.       — Тут ты прав, — согласился я, — но до суда у нас ещё будет время придумать эту самую причину, а если таковой не найдётся, я найду способ избежать обсуждений этого момента.       — Хорошо, — кивнул он и деловито продолжил: — Другой вопрос: раз теперь мне не нужно притворяться, я могу выходить на улицу?       Я едва подавил смешок. Кажется, этот вопрос будет его волновать даже под угрозой смерти.       — В лес — категорически нет. Вариант с «заблудившимся мальчиком» им будет выгоднее, чем длительные судебные разбирательства с вероятным отрицательным исходом. Лучше тебе вообще не оставаться без присмотра.       Он задумался на минуту и вдруг неожиданно спросил с лёгкой улыбкой:       — Когда ты в последний раз нормально спал?       Я понял, к чему он клонит. С другой стороны мне действительно очень не хватает его под боком ночью.       Пока парень собрал свои многочисленные художественные принадлежности и кое-какие вещи на несколько дней, я объяснялся с миссис Хизер. Женщина сочла решение уехать в охраняемый посёлок под мой постоянный надзор разумным и отпустила нас с открытым сердцем.       Этой ночью мне наконец удалось выспаться.

***

      Едва первые лучи солнца осветили комнату, я принялся будить спящего эльфёнка неторопливыми поцелуями. Прошло два дня, и пора было возвращать мальчика домой, а вместе с ним и необходимые продукты. Конечно, для этого совсем не обязательно было бы поднимать его так рано, но сегодня особенный день. Его день. И нам многое нужно успеть.       — Вставай же, соня, — ласково прошептал я, но парень лишь промычал что-то нечленораздельное и отвернулся. А ведь обещал, что сразу поднимется.       Всё время, что Эд провёл в моём доме, он рисовал подарок для маленькой Элисии. Было такой странное ощущение, будто его вовсе нет в доме. Я несколько раз отлучался в офис проверить очередные пустые зацепки, и по возвращении находил его на том же месте за мольбертом. Плоды своего труда он мне показывать отказывался, пока не закончит. И вот вчера, зная, что вставать придётся полвосьмого, он до часу сидел за работой, чтобы успеть в срок.       — Элрик, подъём! — я ощутимо толкнул его в бок, и тот всё же разлепил глаза, еле сфокусировав на мне мутный взгляд. — Давай вставай, нам через сорок минут уже надо выехать.       — Может, ну? — вяло отмахнулся он, уткнулся носом в подушку и снова прикрыл глаза. — Думаю, Лиза мне простит…       — Мне не простит, — усмехнулся я. Конечно можно было бы просто скинуть его с кровати, но был способ лучше: я наклонился, поцеловал его за ухом и горячо прошептал: — С днём рождения, малыш.       Мальчишку накрыла волна жгучего негодования и тот моментально вскочил, обдавая меня своей гневной речью:       — Эй! Кого это-то ты тут малявкой назвал!? Мне вообще-то уже восемнадцать!       — Да, восемнадцать, — согласился я. — Но вынужден тебя расстроить: фаза активного роста закончилась, в лучшем случае ты подрастёшь ещё сантиметров на пять.       — Нифига подобного! — возмутился он. — Я ещё вырасту, ясно?! Лиза говорит, что у меня просто поздно начался переходный возраст.       — Ну-ну, — усмехнулся я.       Он совершенно по-мальчишески показал мне язык с характерным звуком, встал и величаво удалился в ванную.       Пока он плескался, приехал курьер с тремя коробками пиццы. Я не сторонник фастфуда, и миссис Хизер откровенно говоря тоже, поэтому своей любимой гадостью мальчик травится очень редко. Но с таким удовольствием, с каким я не ужинаю в лучших ресторанах города.       Спустя двадцать минут, я решил наведаться к парню и вручить свой первый подарок. Я долго думал, что могу подарить человеку, которого совершенно не трогают какие-либо материальные ценности. Слишком сложно думать сейчас о празднике, подарках… Эд всё чаще погружается в себя, раз за разом переживая личные кошмары. Ему просто необходимо отвлечься.       За дверью ванной слышались звуки фена, значит, я вовремя. Дверь парень почему-то не запер. Он стоял перед зеркалом в одном полотенце на узких бёдрах и старательно высушивал свои обрезанные волосы. Эта картина просто сводила с ума… Юное почти голое тело, здесь, прямо в моей ванной, такое изящное и пока недоступное. Выступающие при каждом движении руки плечевые мышцы, острые ключицы, едва заметные кубики пресса и маленькая впадинка пупка, в которую так и хочется нырнуть языком, почувствовать нежность его смуглой кожи…       — Ты чего? — спросил мальчишка, обернувшись на меня.       Я подошёл, приобнял его сзади за талию, уткнувшись носом куда-то между шеей и ключицей, вдохнул его потрясающе родной запах, слегка оттенённый каким-то гелем для душа и жарко прошептал на выдохе:       — Как же я тебя хочу…       Мальчишка мгновенно залился краской, это было прекрасно видно в зеркало. Я постоял так ещё несколько секунд и отпустил его.       — … но не сейчас, — и положил перед ним неброско упакованный мягкий пакет. — Это тебе, уверен, ты оценишь.       Парень проглотил робкое «А когда?» и недоверчиво взял в руки подарок.       — Что это?       — Открой, увидишь, — усмехнулся я.       Он пару минут повозился с намертво скреплённой плотной бумагой и извлёк, наконец, содержимое.       — Пижама? — удивился он, развернув мягкую ткань, и едко спросил: — Просто пижама? Ни машина, ни телефон последней модели, ни золотая цепочка в алмазах?       — Нет, — усмехнулся я. — Просто хорошая пижама, и несколько комплектов однотонного белья. Ты же теперь взрослый мальчик.       Он потрясённо рассматривал обновки, осторожно поглаживая мягкую фланелевую ткань, словно та могла порваться, и молчал. Пижаму я выбрал самую простую: кофта глубокого синего цвета и в тон к ней клетчатые штаны. Пауза неприлично затянулась…       — Хотя, не скрою, — добавил я, — все эти слоники и цыплята мне безумно нравятся. Думаешь, стоило присмотреть что-то такое? Я могу купить, если…       — Нет! Не нужно ничего менять! — тут же перебил он и смущённо добавил: — Мне нравится… спасибо.       — Носи на здоровье, — улыбнулся я, снова притянул его к себе и поцеловал в макушку. — Одевайся и спускайся вниз, мы уже опаздываем.       Он кивнул и торопливо сложил вещи в стопочку, а я вышел, чтобы не смущать его ещё больше.       Нормально позавтракать не вышло, но Эд ни капли не расстроился и жевал пиццу на ходу, едва не жмурясь от удовольствия. Мне бы хотелось, чтобы весь этот день запомнился ему, как нечто насыщенно-счастливое, потому что в ближайшее время нас ждут только неприятные судебные разбирательства.       Уже у машины, когда парень неспешно направлялся к пассажирскому сидению с куском пиццы во рту и огромной коробкой с её остатками в руке, я осмелился озвучить то, что мечтает услышать, наверное, каждый мальчишка в его возрасте:       — Не хочешь прокатиться?       — Фто? — переспросил он с набитым ртом и, осознав, добавил: — Нет, спасибо.       — Уверен? — уточнил я, прекрасно понимая, что это не самая лучшая идея. Но он должен избавится от фобии, может быть не сейчас, но когда-нибудь точно.       — Абсолютно, — отрезал парень и залез в салон.       Ехали мы молча, и вовсе не потому, что эта тема заставила его что-то вспомнить, а потому что рот его был постоянно занят едой.       Миссис Хизер была сегодня как никогда счастлива и ничто не способно было омрачить ей праздник. Она испекла парню в подарок огромный шоколадный торт с клубничным джемом, который всегда являлся в этом доме неприкосновенным. Эдвард был в восторге и уминал лакомство за обе щеки. А я не переставал поражаться неутолимости его подросткового аппетита. Правда потом он два часа отлёживался в комнате, но выглядел при этом абсолютно счастливым.       На обратном пути мы заглянули в торговый центр, где я выбрал для Элисии серёжки из белого золота. Долгие полтора года Маэс не позволял осквернить чудные ушки своей ненаглядной крохи какими-то там дырочками, но Элисия не сдавалась. В конце концов она просто попросила проколоть ей уши вместо подарка на день рождения, а ещё разрешение записаться вместе с Марком на лёгкую атлетику. Сделка состоялась, и теперь для полного счастья имениннице не хватало только серёг.       Крошечная коробочка смотрелась не слишком внушительно для подарка от любимого дяди, поэтому к паре дорогих серёг я купил ещё пару сравнительно недорогих кроссовок. Помнится, пару месяцев назад, когда мы гуляли вместе по магазинам, Элисии очень понравилась эта модель, но тогда не было её размера. Эд был удивлён, что я запомнил такую мелочь, и уверенно заявил, что этот подарок девочка оценит даже больше.       К слову, картину, которую парень собрался презентовать малышке, я так и не увидел. Он самолично завернул её в неприглядную бумагу кофейного цвета, обвязал жгутом и засунул в багажник, не дав мне даже высказаться на эту тему. А в цветочном магазине, где я позже покупал букет Глесии, девушка, занимающаяся упаковкой наших подарков, обернула картину прямо поверх этой бумаги, боясь ненароком что-то повредить.       На торжество мы приехали как и было обговорено к обеду. Дверь нам открыла хозяйка и впустила в пустую тихую гостиную. Ничто не говорило о том, что в этом доме проходит детская вечеринка. Даже вездесущий Май не выбежал встречать гостей, и это отчего-то удивило меня больше всего. Я вручил девушке букет, поздравив с рождением дочери, и спросил с лёгкой усмешкой:       — Вы всё-таки выставили бедное животное за дверь?       — Нет, — наконец улыбнулась девушка. — Он весь день сидит у постели Элисии, мы даже на улицу его не смогли вывести.       — Заболела, значит?       — Вчера они с Марком бурно отмечали на улице её проколотые уши, и сегодня она уже лежит с температурой, — подтвердила Глесия.       — Значит, хорошо отметили, — глубокомысленно изрёк Эд.       — Это уж точно, — засмеялась Глесия. — Их вчера просто нужно было видеть. Вы проходите, она вас с утра ждёт.       Девушка проводила нас до комнаты, почти силком вытащила оттуда своего благоверного и оставила нас наедине с малышнёй. Марк тоже был здесь. Они сидели в постели и увлечённо тыкали пальцами в новенький планшет (Маэс, очевидно, не смог оставить дочурку без подарка). Девочка выглядела достаточно бодро для больной, но куча таблеток на тумбочке и гелиевый пластырь у неё на лбу не давали мне усомниться в диагнозе.       — Дядя Рой! — восторженно закричала малышка, всполошив задремавшего у них в ногах пса. — Смотри, что мне подарили! — и продемонстрировала игрушку.       — У вас, кажется, был договор с родителями, — напомнил я. — Надеюсь, это не Марк так расщедрился?       — Это вместо праздника, — пояснила девочка. — Но я не просила! Папа сам утром привёз. А Марк подарил набор юного химика, здорово, да? — засияла она. — А ты мне что принёс?       — Давай посмотрим, — улыбнулся я, сел рядом и поставил коробки между детьми. — Открывайте.       Девочка разумеется начала с коробки побольше, осторожно вскрывая маленькими пальчиками тонкую упаковку. Марк скромно сидел в сторонке, не решаясь прикоснуться не к своим вещам.       — Ну же, помоги ей, — подтолкнул его я, и тот робко взял в руки коробочку поменьше и так же аккуратно начал снимать с неё упаковку.       Эдвард стоял чуть поодаль и завороженно наблюдал за этим действием, сжимая в руках свою картину. Атмосфера в этом доме всегда была уютной, но сегодня особенный день. День, когда можно наблюдать за неприкрытым и искренним детским счастьем, которое не смогла усмирить даже болезнь.       Девочка тем временем уже расправилась с упаковкой и достала из коробки кроссовки, чуть ли не визжа от радости. Первый день на лёгкой атлетике теперь точно пройдёт успешно. В этот момент Марк развернул к ней коробочку с переливающимися даже от приглушённого света серьгами.       — Ва-ау! — всё же не сдержалась девочка. — Они такие красивые! Здорово! Спасибо, дядя Рой! — и обняла меня за шею.       Я прижал её к себе покрепче, поцеловал в макушку и произнёс:       — С днём рождения, малышка.       — Спасибо… — снова произнесла она, не разжимая крепких объятий, и я почувствовал какая она на самом деле горячая.       — Ложись-ка, ты вся горишь, — мягко произнёс я и уложил её обратно на подушку.       Эд подошёл совсем неслышно, встал напротив кровати и протянул ей свой подарок.       — Вот, это тоже тебе, — тихо сказал он. — С днём рождения.       Дети снова принялись вскрывать упаковку, которой к их удивлению оказалось две. Пришлось и мне подключиться, чтобы ускорить процесс. К конце концов мне тоже было интересно, что же там такое нарисовано, что нельзя было мне показать.       Мы сняли всю бумагу, и Элисия потрясённо замерла, глядя на картину. Она смотрела, едва дыша, так и не вымолвив ни слова, что для неё было совсем нехарактерно.       На картине были мы. Я и Элисия в тот летний день, три года назад, когда обоим Хьюзам пришлось срочно улететь. Усердно работающий за хорошее место Маэс был в очередной командировке, а у Глесии в это время сильно заболела мать. Элисия поймала какую-то кишечную инфекцию и никак не смогла бы лететь с мамой несколько часов с самолёте, поэтому девушка оставила её мне буквально на сутки.       Весь день кроха стоически терпела все проявления неприятной болезни, которая настигла её так не вовремя. Она безумно стеснялась меня и постоянно молчала, стыдливо опустив глаза. Про родителей не спрашивала, боялась даже в туалет попроситься. Я, конечно, старался её утешить, объяснял, что она не виновата, но помогало это плохо. Сложно что-то объяснить больному трехлетнему ребёнку, оставшемуся в такой трудный час без родителей.       К вечеру у малышки сильно разболелся живот, и она своем расклеилась: просилась к маме, плакала. От слёз начала подниматься температура, а я даже не мог дозвониться до Глесии. То был один из немногих случаев, когда я был совершенно растерян. Ночь, пустой дом и маленький рыдающий комочек на руках. Выход нашёлся совершенно неожиданно: я вышел на улицу, чтобы хоть немного сбить жар, а там ребёнка вдруг заинтересовали звёзды. Мы простояли на веранде около двух часов, я рассказывал о созвездиях, обещал, что совсем скоро по этому самому небу к ней прилетит мама и заберёт домой. И это подействовало: малышка успокоилась и вскоре уснула прямо у меня руках.       Эд будто бы нарисовал тот самый момент. На мне та же красная домашняя кофта, Элисия завёрнута в клетчатый плед, который до сих пор валяется на кресле в гостиной. У неё такая же причёска, как три года назад — два забавных маленьких хвостика. Пейзаж с той самой веранды, и на небе, как тогда, ни облачка. Поразительно! Девочка показывает пальчиком на что-то в небе и улыбается, а я смотрю на звёзды и улыбаюсь ей в ответ.       — Ты помнишь? — тихо спросил я, не зная, что ещё сказать.       — Это было на самом деле? — наконец, вымолвила малышка. — Я думала, это сон…       Помнит она видимо только этот самый момент, и если я правильно понял, это самый яркий момент в её жизни, иначе бы Эд просто не смог его увидеть.       — Это не сон, ты была маленькая совсем, вот и забыла, — улыбнулся я.       — Спасибо большое, Эд, — всё ещё шокировано произнесла девочка и тут же воскликнула: — Ой! Я совсем забыла! У нас же для тебя тоже есть подарок!       Она полезла в тумбочку, достала небольшую коробочку с бантиком и протянула её парню.       — Вот! — улыбнулась она. — Мама разрешила мне подарить от нашей семьи. С днём рождения!       — Спасибо, — пробормотал мальчишка, взяв коробочку.       Внутри оказались до боли знакомые карманные серебрянные часы с гербом страны. Мальчишке они явно пришлись по вкусу, с таким интересом он разглядывал рисунок.       — Марк сказал, что много-много лет назад, такие часы давали самым умным учёным в стране! — заверила малышка.       — Как знак отличия, — подтвердил Марк. — Ходили слухи, что они даже увеличивают мастерство, но на самом деле это, конечно, не так.       — Тебе не нравится? — уточнила Элисия, заметив плохо перекрытое замешательство на лице парня.       — Нет-нет, они очень… красивые, спасибо, — спешно пробормотал Эд и демонстративно прицепил их к джинсам, растянувшись в улыбке.       — Я рада, — улыбнулась девочка и добавила, потянувшись к забытому планшету: — Давайте дальше играть.       — Хватит с тебя игрушек на сегодня, — усмехнулся я и забрал у неё гаджет. — Не стоит так напрягать глаза, когда болеешь. Распаковали бы лучше этот набор химика.       — Я предлагал! — вступил Марк, подняв руку.       Я взял с тумбочки внушительную коробку и открыл. Внутри действительно был настоящий набор для опытов: пробирки, держатели, штатив, лакмусовые бумажки и даже судя по наклейкам настоящее реагенты.       — Сейчас и такое продают? — удивился я, выставляя пробирки в штатив.       Дети внимательно наблюдали за моими действиями и я понял, что дебютировать в этом деле придётся именно мне. Веществ было не так много, и глядя на них, можно было легко догадаться какие именно эксперименты предусмотрены авторами набора. Я выбрал пять разных растворов солей, определив каждый в свою пробирку, и залил их раствором фосфорной кислоты. Реакция последовала незамедлительно. Причём и у веществ, и у детей. Первые образовали разноцветные осадки, вторые — бурные восклицания.       — Ты же говорил, что не разбираешься в химии, — удивился Эд.       — На уровне шестилетних детей — разбираюсь, — ответил я, усмехнувшись. — Я всё-таки закончил элитную военную академию.       — Шестилетние дети воспользовались бы инструкцией! — не сдавался парнишка. — Тогда ведь были почти такие же уравнения…       Он на минуту о чём-то задумался, перетянув на себя всё внимание, и резво вскинув руку возмущённо выдал:       — В тот раз ты специально так сказал! «В этом я тебе не помощник…» — передразнил он. — Это не значило, что ты не знал, ты просто не хотел помогать, поэтому я и не почувствовал лжи!       — В итоге ты же сам во всём разобрался, к чему это негодование? — невинно уточнил я и подмигнул малышне, вызвав смешки.       Эд едва не разверзся гневной тирадой, но в комнату очень вовремя вошли счастливые родители с большим праздничным тортом и развеяли поднимающуюся бурю. Дальше праздник шёл по стандартному сценарию: еда, поздравления, свечи. Дети развлекались под руководством моего юного друга, снова и снова проводя какие-то эксперименты, до тех пор, пока не закончились реагенты. К тому времени Элисии стало намного лучше — от болезни словно не осталось и следа — и все мы знали кого за это стоит благодарить. Игры стали более активными, и к концу вечера вымотался даже я, хотя и участвовал в поисках всего пару раз.       Домой нас отпустили нехотя, малышка ощутила прилив энергии и не планировала расставаться с любимым дядей и его горячо любимым эльфёнком так скоро. К счастью Маэс убедил её закончить мероприятие, аргументировав это тем, что и ей, и загостившемуся невольно Марку завтра в школу. Возражений не последовало.       Марка я вызвался довезти сам, дабы больше не тревожить Хьюзов. Мальчонка ни капли не смутился, ночные поездки с малознакомыми людьми его совершенно не пугали. Эдвард уснул, едва оказался в салоне, поэтому я завёл беседу с ребёнком:       — Ну что, куда тебя?       — Домой, — ответил мальчик, назвал адрес и, вздохнув, выдал: — Скоро мама придёт…       — Это разве плохо? — не понял я.       — Нет это хорошо, — заверил малыш, — но она волноваться будет, что меня ещё нет.       — Так нам следует ускориться?       — Нет, мы не успеем. Я просто так это сказал… — он замолчал на минуту, отвернулся к окну и печально добавил: — … чтобы вы не думали, что я родителям не нужен.       Не скажу, что у меня не было похожих мыслей, но всё же Марк не походил на детей, которых действительно никто не опекает. Он хорошо одет, на вид не голодает, и крайне любознателен. У брошенных детей нет вкуса к жизни даже в шесть лет, я прекрасно это знаю, ведь вырос среди них.       — Я вовсе так не думал, — ответил я притихшему парнишке и свернул в переулок.       — Все так думают, — обречённо вздохнул он, — я уже привык.       — Разве не всё равно, что думают о тебе другие? Мне казалось, тебя не сильно волнует чужое мнение.       — Не хочу, чтобы кто-то плохо думал о маме и папе, — твёрдо сказал Марк. — Они спасают людей, поэтому не могут быть всегда со мной. Я знаю, что мама очень волнуется, потому что перед уходом она всегда говорит мне что делать, а что нет. Я и так это знаю, но она всё равно всегда говорит.       — Почему же она отпустила тебя к болеющей подруге? — усмехнулся я, не подумав, что говорю с ребёнком.       — А разве она могла не отпустить? — искренне удивился он, ни капли не обидевшись. — Друзей в беде не бросают. Она дала мне таблетку, чтобы я не заразился, и сказала не давать Элисии скучать. Болеть одному очень грустно… Когда я болею, мама всегда остаётся со мной. Или папа, но папа реже, потому что у него операции, которые нужно делать быстро.       — Вот как, — улыбнулся я. — Ты хороший друг.       — Лис тоже хороший друг!       — Не сомневаюсь, — кивнул я. — Позаботьтесь друг о друге.       Мальчик кивнул мне и снова отвернулся к окну. Дальше мы ехали молча, но уже на подъезде к дому Марка, он осторожно произнёс:       — Можно кое-что спросить?       — Конечно.       — Вы ведь не дядя Элисии, да?       — Имеешь в виду не родной? — уточнил я и после согласного кивка ответил: — Верно, Маэс просто мой друг, мы не родственники. А что?       — Ничего, — поспешно ответил мальчик. — А… вы давно дружите?       Я задумался… Мы вместе с четырнадцати лет, не могу сказать когда именно мы стали друзьями. Может быть в тот день, когда летели на медкомиссию, может быть когда спали друг у друга на плечах во время поточных лекций, может быть когда я тащил его через поле трупов, а может быть уже после, когда увидел его живого в лазарете. Трудно сказать, да и не важно.       — Восемнадцать лет, — ответил я. Прошло уже столько лет — целая жизнь моего эльфёнка.       — Ого! — поразился Марк. — Это значит, что вы хорошие друзья, да?       — Хорошими друзьями нас сделало не время, а обстоятельства. Мы через многое прошли вместе.       — Понятно, — задумчиво высказал мальчик, когда я остановился около «такого… с синей крышей» дома. — Спасибо, что довезли.       — Не за что.       Я помог ему вылезти из машины, попрощался и уехал, когда за ним захлопнулась входная дверь. Мама всё-таки ждала его и волновалась.

***

      Когда я вернулся из ванной, Эд, одетый в новую пижаму, уже лежал в постели и разглядывал подаренные Хьюзами часы.       — Я уже видел такие раньше, — задумчиво выдал парень, не обратив на меня внимания. — Хотя, может быть не совсем такие… но во время экспериментов в лаборатории… Чёрт! — он, наконец, обернулся. — Никак не могу вспомнить, одни обрывки.       — Думаю, я могу тебе помочь, — ответил я, бросил одежду на стул и вышел из комнаты, оставив его в недоумении.       На самом деле я тоже уже видел такие часы. Их выдали всем выжившим выпускникам академии, как знак качества. Марк был прав, когда говорил, что этими часами награждали выдающихся учёных, но это было лет сто назад. В наши дни, так награждают элитное пушечное мясо. Считается, что прошедшие обучение в академии бойцы, имеют достаточный уровень интеллектуального развития, чтобы соперничать с докторами наук. И это действительно так. Нельзя сказать, что я хорошо разбираюсь во всём, что нам преподавали, но есть дисциплины, которые я знаю превосходно.       Часы сохранились у меня до сих пор и валяются в закрытом ящике стола, вместе с некоторыми документами на собственность, разрешением на ношение оружия и самим браунингом. Я забрал их, прихватив с собой ещё один подарок для Эда, и вернулся в комнату.       — Держи, — сказал я и бросил парню часы. От неожиданности он поймал их совершенно рефлекторно и хотел уже было возмутиться, как вдруг заметил одну интересную деталь:       — Они же одинаковые!       — Поразительная наблюдательность, — насмешливо заметил я. — Не имею ни малейшего представления, где Хьюз достал тебе такие же, но, думаю, это такой нестандартный способ принять тебя в наши ряды.       — И это должно что-то для меня прояснить? — скептично произнёс парень. — У вас с Хьзом такие же часы, какие я видел в лаборатории, и?       Он посмотрел на рисунок на крышке моих часов, оглаживая пальцем мелкие царапинки, потом крепко сжал их в кулаке и выдал сквозь зубы:       — Кимбли…       — Именно, — согласился я. — Ему тоже повезло выжить и получить эту безделушку.       — Надо было спросить у Хьюза, откуда он их взял, — завёлся Эд. — Это может быть зацепкой!       — Их можно изготовить на заказ в любом магазине, — утихомирил его я, подошёл ближе, положил коробку с подарком ему на живот и отвернулся к шкафу, чтобы убрать оставленную одежду.       — Что это? — удивлённо спросил парень.       — Подарок на день рождения, разве не очевидно? — усмехнулся я и лёг рядом. — Открывай уже.       Коробку я не упаковывал, но догадаться о природе предмета внутри по рисунку было не так просто. Сам продукт был изображён на боковой стороне и удачно прикрывался складками одеяла. Если не знать, что внутри планшет для профессиональных художников, можно легко представить там полноценный ноутбук. И по весу, и по размеру они практически идентичны.       Эд вынимать содержимое не торопился, он с подозрением смотрел на тяжёлый предмет у себя на животе, и прежде чем всё-таки открыть коробку странно на меня покосился, едва слышно пробурчав:       — Как я мог подумать, что ты обойдёшься простой пижамой?..       — Теперь я официально могу тебя трахать, разве можно обойтись одной пижамой? — почти шёпотом насмешливо произнёс я и поцеловал его в шею, туда, где едва начинали расти пушистые волоски.       — Придурок, — засмеялся Эд, оттолкнул меня и достал наконец новую игрушку со словами: — Тяжеловато для планшета… И что прямо на нём рисовать?       — Там были и по двадцать пять килограммов, — ответил я, вернувшись к его тонкой шее, — но я решил, что и этот подойдёт…       Я спустился поцелуями к острым ключицам, зацепив зубами тонкую кожу, и начал медленно подниматься выше к подбородку.       — Продавец заверил, — продолжил говорить я, опаляя дыханием смуглую кожу, — что это лучший вариант для разнопланового творчества… — я навис над его лицом и жарко прошептал прямо в приоткрытые от удивления губы: — Здесь даже есть поддержка трёхмерной графики…       — Класс, — хрипло ответил Элрик, окидывая меня затуманенным взглядом. Я коснулся его губ своими и углубил поцелуй, зарывшись рукой в жестковатые волосы на затылке. Мальчишка прикрыл глаза и ответил осторожно, нерешительно, будто впервые.       Не отрываясь от мягких податливых губ, я убрал с постели коробку, вытащил у парня из рук планшет и положил его на тумбочку. Снова опустился губами к шее, ключицам, груди, услышал тихий потрясённый вздох моего мальчишки, и в голове словно переключился тумблер. Жаркое возбуждение накрыло меня так, что я потерял ощущение пространства и времени. Предо мной был только Эд, такой горячий, нежный, напряжённый… У него участилось дыхание, сердце стучало ритмично и глубоко, отдавая эхом у меня в ушах. Хотелось ощущать его всего…       Я мерно покрывал его нежную кожу горячими поцелуями, опускаясь всё ниже к плоскому животу, нежно оглаживал руками бока, чувствуя, как мальчик неосознанно подаётся навстречу, слегка выгибая спину. Этот робкий отклик — единственное, что он смог себе позволить. Ему было стыдно и неловко даже сейчас, и как бы он не старался это скрыть, было довольно заметно. Мальчик боялся меня коснутся, не знал куда деть руки, сжимал простыню, и это было чертовски мило, но требовало вмешательств.       Он смотрел из-под опущенных ресниц куда угодно, но только не на меня, и когда я снова оказался на уровне его лица, мальчишка совсем смутился. Я поцеловал его в уголок губ и ласково прошептал:       — Не волнуйся так, Эд, всё хорошо, тебе нечего стесняться.       Он кивнул, но я не заметил и малой доли уверенности. Это его первый раз и совсем недавно он боялся даже случайных прикосновений, поэтому я не рассчитывал на открытость и страсть. Для него то, что происходит сейчас, слишком интимно, непривычно, запретно. Я снова припал к его губам, завлекая в нежный поцелуй, усыпляя бдительность, и потянулся к тумбочке, где ожидали своего часа мягкие шёлковые ленты.       Прохладная ткань приятно оглаживала руку, и я, осторожно поймав тонкое запястье, обвязал его и поднял к изголовью. Мальчишка испуганно распахнул глаза и растерянно уставился на меня.       — Это просто ленты, — мягко пояснил я, — если захочешь, сможешь сам их снять.       Эд долго смотрел мне в глаза и после согласно кивнул, доверив мне своё тело. Я перебросил ленту через специальный держатель под изголовьем и слабо обвязал второе запястье — вопрос с руками решён. Второй лентой я накрыл ему глаза, так же осторожно завязав её на затылке, и нежно поцеловал его мягкие губы.       — Не бойся ничего, что бы не происходило, — прошептал я ему на ухо. — Я не стану сегодня ничего в тебя вводить, обещаю.       Мальчик кивнул, и я вернулся к его животу, лаская нежную кожу, оглаживая руками бёдра через тонкую ткань пижамных штанов. Эд немного расслабился и снова отдался ощущениям, отвечая на каждое прикосновение шумным вдохом. Я стянул с него штаны и отбросил куда-то в сторону, целиком переключившись на открывшиеся неисследованные участи юного тела. Мальчик задышал чаще, когда я коснулся губами выступающих тазовых косточек, провёл языком ниже по тонкой коже на сгибе к внутренней стороне бедра. Я огладил ладонями крепкие ягодицы, приподняв его выше, лаская языком всё вокруг, намеренно не задевая уже налившегося члена.       Мальчишка уже задыхался от возбуждения, и когда я коснулся языком сжатой дырочки, он не выдержал, вскрикнул и тут же испуганно замолк. Долго сдерживаться у него не получилось, тихие стоны прорывались каждый раз, когда я надавливал языком чуть сильнее. Ладонью я нашёл его сочащийся смазкой член и сжал, огладив пальцем головку, одновременно лаская чувствительный вход. Мальчишка поджал ноги и приподнял бёдра, извиваясь в такт движениям руки.       Я выдавил на пальцы немного заранее приготовленной смазки, разогрел её и коснулся распалённого отверстия, заставив мальчишку испуганно сжаться.       — Тш-ш, — мягко прошептал я, целуя напряжённый живот, — ты же помнишь, что я обещал?..       Напряжённые мышцы постепенно расслабились, и я продолжил массировать вход, надавливая на податливо раскрывающиеся мышцы. Губами спустился от живота к паху, поцеловал головку и вобрал небольшой член целиком, лаская языком уздечку, проводя им по крайней плоти. Парень стонал уже не сдерживаясь, нетерпеливо ёрзал, стаскивал ногами простынь, непроизвольно поджимая пальцы, его член пульсировал у меня во рту, готовый вот-вот лопнуть от возбуждения.       Я смотрел, как он откидывается на подушку, жадно ловя губами воздух и тут же выпуская его со сладким стоном, как цепляется руками в изголовье, сжимая его до побелевших костяшек, как облизывает губы, как нервно подёргивается его лицо, и весь вид его кричит, что разрядка близко. Я вобрал его член глубже, сильнее сжимая губы, и ускорил движения, надавливая пальцем всё сильнее, пока он наконец не проник внутрь. Мальчишка вскрикнул, выгнулся, застонал часто-часто и излился мне прямо в горло, издав последний протяжённый стон.       Я проглотил солоноватое семя и отстранился, наблюдая как эльфёнок восстанавливает дыхание, потом поднялся к его лицу, снял повязку с глаз и поцеловал влажные приоткрытые губы. Мальчик отстранился сам, облизал губы и непроизвольно опробовал вкус, вызвав у меня тихий смех.       — Всё в порядке, котёнок? — улыбаясь спросил я, поцеловал его в лоб и легко снял ленту с запястий, получив в ответ робкую улыбку и лёгкий кивок. — В душ пойдёшь?       Он сладко зевнул и, прикрыв глаза, откинулся на подушку. На большее он уже не способен, слишком насыщенным был день и слишком волнующей оказалась ночь.       — А я, пожалуй, схожу, — усмехнулся я, глядя на свой стояк. Парень в моих словах ничего необычного не расслышал и лишь устало кивнул, повернувшись на бок.       Я сходил в ванную, намочил полотенце тёплой водой, осторожно обтёр совершенно не сопротивляющееся сопящее тельце, накрыл его одеялом и удалился, дабы справиться со своей проблемой. Начало положено, надеюсь, в дальнейшем мне не придётся позорно самоудовлетворяться…       Когда я вернулся через двадцать минут, элфёнок нагло перебрался на мою половину кровати. Мне тоже не слишком нравилось засыпать на вымокшем после секса белье, в этом я мог его понять, но мне показалось, что я оставил его в том состоянии, когда уже ничего не волнует.       Я осторожно поправил сбившуюся простыню, немного сдвинув своё маленькое чудовище, забрался к нему под одеяло и притянул к себе. Мальчик что-то неразборчиво пробормотал во сне и обнял меня поперёк живота, уткнувшись носом куда-то в бок. Эд в последнее время всегда забирается под одеяло с головой, даже если сил совсем не осталось, даже если для этого приходится высовывать ноги, он забирается в самое нутро и щекочет меня своим дыханием.       Забавное создание. Мальчишка, совсем ещё ребёнок: непосредственный, наглый, вздорный и в тоже время совершенно беззащитный. Он не слаб, далеко не слаб, но болезнь не даёт ему быть самим собой — независимым, дерзким… взрослым. Сколько бы лет ему не было, парень навсегда останется мальчишкой, всегда будет прятаться от мира под одеялом и всегда будет нуждаться в защите.       Я осторожно перебирал его светлые волосы и медленно погружался в сон, осознавая единственно важную вещь — мы нуждаемся друг в друге. Что бы не случилось, я всегда должен оставаться рядом, иначе… иначе могу навсегда потерять то единственное, что дорого мне больше жизни.