***
Дорога обратно заняла куда меньше времени. Эд вскрыл врученный ему конверт, в котором оказались его детские фотографии, и до конца поездки рассказывал мне о своём прошлом, бережно перебирая снимки. Сначала он не хотел ничего говорить, но быстро увлёкся и с улыбкой пересказывал все свои детские приключения. Сейчас он действительно казался тем маленьким ребёнком, которому не посчастливилось повзрослеть, как положенно. Едва мы сошли с поезда, позвонил Хэвок и попросил срочной личной встречи. По его голосу было ясно, что их с Дени поездка не обошлась без эксцессов, но я был уверен, что полезную информацию им всё же удалось найти. Встретиться было решено на нейтральной территории — в крохотной квартирке моего помощника. — Может, хотите чаю? — неуверенно пробормотал Дени, когда мы все устроились на кухне. — Спасибо, Дени, но нет… — Эй! — вклинился Эд. — Я хочу чай, вообще-то. — Ладно, — согласился я. — Налей ему чай и рассказывай, что вы там нашли. Пока Дени возился с заваркой и ставил чайник, Хэвок коротко отчитался обо всей поездке и продемонстрировал заранее распечатанный снимок, который догадался сделать Дени. — Он тут лет на пятнадцать моложе, как такое может быть? — подключился Дени, поставив кружку перед Эдом. — Может, просто похож? — Это он, — заверил Эд. — Я помню его таким. — Не сходится, — задумчиво произнёс я. — Даже если предположить, что помимо работы в психиатрической больнице, доктор Браун под другим именем периодически подрабатывал в роддоме, то объяснить такую разницу в возрасте довольно трудно. — Трудно? Значит есть какие-то идеи? — поинтересовался Хэвок. — Он мог просто дать руководству больницы старое фото, но честно говоря это маловероятно. Та медсестра, с которой ты беседовал, не упомянула возраст доктора? — Нет, не догадался спросить. — Попробуем пробить это имя, может, выяснится что-то. Теперь, что касается слежки — это проблема куда серьёзнее. Не сомневаюсь, что люди, против которых мы копаем, теперь знают о нас буквально всё, что только можно. Придётся действовать крайне осмотрительно и никуда не лезь без надобности. Дени, ты меня понял? — Понял, — вздохнул парень. — И это всё? Просто сидеть и не рыпаться? — Да, Дени, именно так. Когда будет нужно, я найду способ с вами связаться. — Ясно. Мы с Эдом уехали первыми. Если за нами и ведётся слежка, то пока причин вмешиваться у них нет. По сути мы не узнали ничего, что могло бы как-то скомпроментировать этих людей. Зато они могут узнать нечто, что нам стоило бы скрывать: состояние Эдварда. — Ты уедешь? — спросил парень по пути домой. — А что, будешь скучать? — усмехнулся я. — Сейчас нам не стоит привлекать внимание. — Вот ещё, — фыркнул мальчишка. — А что на счёт доктора Брауна? Думаешь, он как-то связан с этой Реми? — Я не думаю, Эд, я знаю. Слишком он загадочная фигура, для обычного психиатра, не находишь? Он был тем, кто тебя контролировал все эти годы, а потом так вовремя исчез, когда понял, что ты уже не представляешь ценности. Он же и подчистил свой кабинет, и вёл эту лживую историю болезни. Мы не нашли его, потому что искать было некого. — Но я столько лет его знаю и не разу не замечал ничего странного. Не чувствовал от него никакой угрозы… И, уверен, способностями он не блещет, слишком тусклая у него аура. Почти как у подопечных миссис Хизер. — Что ты сказал? — насторожился я. — Ну… Ауры они не только разноцветные, — немного неуверенно начал он, — они отличаются ещё и насыщенностью. Чем тусклее, тем меньше в человеке… энергии, наверное. Те, люди, что живут у миссис Хизер, они уже практически овощи. Очень слабо ощущаются. А люди, которые могут пользоваться своими способностями, наоборот. Их ауры яркие, таких сложно не почувствовать. — И тебе не показалось странным, что аура доктора такая слабая? Он ведь был в трезвом уме. — Ну, мало ли… Мне вообще было сложно принять всё, что я вижу. И до доктора мне не было дела, не обращал я на него внимания. Как-то больше думал о том кошмаре, что меня ждёт после его приёма, — зло бросил парень. — Ладно, успокойся. Это уже не важно. Важно то, что мы, наконец, нашли что-то действительно стоящее. — Что? — парень был настроен скептично. — Ну работал мой психиатр на них, как это поможет найти Ни? — Не работал, а работает — это во-первых, а во-вторых, думаю, они будут отслеживать больше наши действия, нежели нас самих. Они пока не знают о тебе, иначе ты бы уже сидел в соседней с Ни клетке. У нас есть небольшая фора — нужно действовать. — Пусть они не знают обо мне, но на тебя уже наверняка целую папку накопали. Не боишься так рисковать? — Чем рисковать, Эд? — невесело усмехнулся я, и он всё понял. Работа, пустой дом и редкие встречи с племянницей — это всё, что у меня было до его появления. Мне просто нечего терять. Мне — но не им. Маэсу всё равно придётся сообщить. Вряд ли он захочет добровольно выйти из игры, но ему хватит ума подумать о безопасности дочери. Я бы оставил за бортом и Эда, в конце концов он просто ребёнок — впереди вся жизнь, но это он организатор. На какое-то время мне удастся сдержать его юношеский пыл, оставив под надзором миссис Хизер, но долго сидеть и ждать, пока кто-то сделает работу за него, он не сможет. Эд не был бы Эдом, если бы не лез, куда не просят. Через пару недель ему исполнится восемнадцать, и это наверняка станет его (по его мнению) неоспоримым аргументом в пользу своего участия. Эд всю оставшуюся дорогу молчал. Уж не знаю о чём он думал, глядя в окно, но мысли эти были далеко не лёгкие. Он оставался в задумчивости и когда мы приехали, и когда я на всякий случай объяснял ему причину его временного домашнего ареста, и даже когда собирал свои вещи. Пока я буду добывать информацию, нам лучше не видеться сверх того времени, которое я обязан тратить на этот дом, снабжая его продуктами. Мы стояли у выхода, когда я закончил свою лекцию. Эд даже не стал упираться и принял свою участь спокойно. Только кивнул, находясь всё в той же слепой задумчивости. Это его безэмоциональное выражение лица совсем не то, что я хотел бы запомнить на грядущие два дня расставания, поэтому пришлось прибегнуть к запрещённому приёму. Перед самым уходом я на прощание растрепал его волосы и невинно поцеловал в щёку. Парень моментально вспыхнул, залившись краской до ушей, и провожал меня таким взглядом, что я счёл свой ход едва ли не самым верным в жизни. Миссис Хизер, что стояла неподалёку, лишь благосклонно улыбнулась. День был долгий, Эд наверняка устал, а значит отправился в постель едва я переступил порог. На пике усталости он так заразительно спит, прижавшись своим мягким горячим телом ко мне, что становится так по-особенному уютно… Не думал, что начну скучать по этому несносному поганцу так скоро. Домой совершенно не хотелось. Я не был там уже больше месяца, а значит последнее тепло, принесённое туда Эдом, испарилось, оставив место затхлой вони одиночества. Выбора у меня не было, как не было и плана дальнейших действий. Для начала следовало бы найти способ пробить пару имён не прибегая к помощи других людей, но думать я сейчас мог только о спящем на чердаке мальчишке. Быстро уснуть без парня я не смог и проворочался почти до двух часов, прежде чем провалиться в вязкое марево. Мне снова снился почти позабытый кошмар: поле, пропитанное кровью, горы мёртвых тел, нескончаемый ливень, что барабанит по оголённым нервам и окровавленный мальчишка, молящий о пощаде… Он смотрит на меня такими родными медовыми глазами и улыбается. Ты же знаешь, что будет, верно? Я убью тебя и буду смотреть, как дождь смывает хлещущую кровь. Я не могу остановиться… Эд… «Прости…», — шепчу и вонзаю нож в беззащитную шею… И снова немая тишина моего пустого дома. Мокрая постель остыла за одно короткое мгновение, холод пробирал до костей. Всё же открывать в феврале окна на ночь — не лучшая идея. Но дом нуждался в проветривании, и мне сейчас был просто необходим холодный воздух. Я вытер влажный лоб, встал, принял горячий душ и спустился на кухню. Страшно хотелось крепкого кофе, но нашлась только запечатанная бутылка оливкового масла и пачка соли. Не густо. На часах десять минут шестого, а в паре километров отсюда круглосуточный супермаркет. Всё равно придётся ехать за продуктами, если я собираюсь здесь жить. Вчера озаботиться этим вопросом я не подумал. В голове было пусто. Я ехал по шоссе в направлении магазина и чувствовал удушающую пустоту внутри. Почему? Мне не хватает парня, да, но даже когда мы жили вместе, случались расставания и на больший срок, чем сейчас. Прошло совсем немного времени, он жив и здоров, так в чём же дело? Наверное, я просто знаю, что не смогу навестить его раньше, чем через два дня. В огромном супермаркете было как назло пусто. Оказывается не так много людей закупаются в полшестого утра. Я набрал продуктов на неделю вперёд, по привычке захватил пару плиток шоколада для Эда и не спеша поехал домой. Перед домом стояла знакомая машина, а у двери меня уже ждали. — Я же говорил, что он рано встаёт, — улыбнулся Дени. — Доброе утро, господин Мустанг. — Доброе, — кивнул я. — Что вы все здесь делаете, позвольте полюбопытствовать? — Мы… — промямлил парень. — Пришли помочь, — закончил Хэвок. — Много кого собрать не смогли, всё бросить отважился только этот парень, — и хлопнул по плечу смущённого штабного хакера — Фьюри. — Я, кажется, велел не высовываться, а не собирать команду, — я был как никогда серьёзен. Им не стоит лезь в эти дебри. — Это наше решение! — возразил Дени. — Когда вы сказали мне никуда не лезть, я сразу подумал, что что-то не так. Ведь вряд ли кому-то из тех людей придёт в голову установить за нами круглосуточную слежку. Значит вы специально нас отстраняете, чтобы обезопасить, но я не хочу просто сидеть! — Дени, послушай… — устало начал я. — Нет это вы послушайте! Вы не имеете права указывать мне что делать, если это не касается моих прямых должностных обязанностей. Мне решать что делать, а что нет, и нести ответственность за свои решения я тоже буду сам. Что бы не случилось. — Парень дело говорит, — согласился Хэвок. — Мы не дети, справимся как-нибудь. А вот вам без нашей помощи не обойтись, — хмыкнул он. — Кто, как не Кайн, сможет получить доступ к базе данных? — Ты-то как согласился на это? — уточнил я, открывая дверь. Если решили — не мне их отговаривать. — Давно уже хотел всё это бросить, — пожал плечами парень, — но всё никак не мог решиться. Это меня лейтенант Бреда сподвиг, сказал, будет прикрывать наши тылы в рядах врага. — Ага, хороший он мужик, головастый. К ним там начальство нагрянуло, поэтому пока они нам не помощники, — пояснил Хэвок. — А как этот хмырь Арчер свалит, могут обеспечить нам некоторые сведения. — Уже успели что-то посмотреть? — Разумеется! — ответил Жан. — Кайн пробил нашего доктора под другим именем и нашёл по фотороботу нашего преследователя. Им оказался двадцатидевятилетний подполковник Зольф Джей Кимбли. Как и вы, он участвовал в программе подготовки сирот к срочной военной службе и, успешно закончив академию, отслужил в элитных войсках первого подразделения, получив своё нынешнее звание за наибольшее в истории существования программы количество поражённых противников. — Честно говоря, я даже немного удивился столь… низкому званию, — пробормотал Дени. — Не могу даже предположить, что нужно было сделать, чтобы получить звание выше. Он вопросительно посмотрел на меня имея в виду мои заслуги перед армией, которые они не рискнули изучить вместе с документами Кимбли. На самом деле я получил своё звание скорее за стратегические навыки, нежели за навыки профессионального душегуба. Благодаря моим кампаниям мы обходились меньшими потерями в начале службы. До того, как всё переросло в банальную резню. — Не имею представления о чём ты, — беспечно бросил я, едва не разведя руками. Пусть лучше думает, что я опаснее, чем кажусь. Этим можно будет воспользоваться. — Так же до поступления в академию, — продолжил Хэвок, — Кимбли принимал участие в военной программе по развитию одарённых детей, в который чуть позже участвовал и Эд. Кимбли на тот момент было тринадцать и он был единственным донором, который обладал пирокинезом. Данных о том, прижились ли его способности в каком-нибудь реципиенте, нет. — Доктор Грин утверждает, что во время осуществления этой программы военными успешно передать способность к прирокинезу не получилось, — добавил я. — Но нет никаких гарантий, что это не удалось сделать кому-то другому. Кимбли… знакомая фамилия, он до сих пор служит? — После окончания военных действий, спонсируемых академией, он настаивал на продолжении службы в качестве офицера. Учитывая его военные заслуги и успешно пройденную психиатрическую экспертизу, начальствующий состав дал ему на это официальное разрешение. Он прослужил ещё четыре года и подал в отставку, дальнейшая судьба неизвестна, — закончил Жан. — В отставку подал в тот же год, когда Эдварда начали возить в лабораторию. Выходит, он с ними если и не с самого начала, то очень близко к тому времени. Возможно Эд что-то о нём знает. Что на счёт доктора Брауна? — Я пробил все возможные комбинации обоих его имён и ничего нового не нашёл, — наконец подал голос застенчивый Фьюри. — Биометрический поиск нашёл по входным данным четыре результата, из которых два имени мы знаем, одно принадлежит скончавшемуся десять лет назад преподавателю естественных наук центрального университета, а последнее — некому доктору Тому Ратту. Информации о нём в электронной базе нет. Я потратил почти шесть часов, чтобы взломать его дело, ради номера секции секретного хранилища армии. — Том Ратт — тот самый учёный, который руководит деятельностью той лаборатории, — поразился я. — Выходит наш доктор не просто пешка, он — организатор. Повисла небольшая пауза. — Серьёзно? — переспросил Дени. — Всё это время, что Эд ездил к нему на консультации… но как? Зачем ему это? Каков мотив? У преступников же всегда есть мотив. — Ты слишком наивен, Дени, — усмехнулся я. — Мотив — на самом деле довольно редкое явление, если дело не касается денег. Не думаю, что наш доктор смог бы получить от своих исследований какую-то выгоду. — Но кто-то же спонсирует эти исследования, — возразил Фьюри. — Помещение, скрытое от глаз, оборудование, содержание людей и такое влияние стоят не мало. — Значит, или у них есть влиятельный покровитель, или дополнительный источник дохода, — заметил Дени. — Раз там столько учёных, разве нельзя заниматься чем-то ещё? Это бы стало и неплохим прикрытиям к тому же. А ведь он прав… Странно, что я сам до этого не додумался. Это даже не обязательно должно быть что-то похожее на труды учёных, подойдёт абсолютно любое предприятие. — Неплохо, Дени, — похвалил я, вызвав у того смущённую улыбку. — Молодец. Осталось только выяснить, что именно они производят и где сбывают, возможно это поможет найти нужное место. — С чего… начнём? — неуверенно спросил он, будто ждал моего разрешения. — С кофе, — ответил я. — Не знаю как вы, а я не прочь позавтракать. Стоило ли приезжать так рано? — Я подумал, мы вас уже не застанем. И можно мне чай, пожалуйста? — Разумеется, только сам наливай, — усмехнулся я. Гостеприимство никогда не было моей сильной стороной. — Кухня в твоём полном распоряжении. — Э-э, ладно… В итоге парень приготовил полноценный завтрак на четверых, и я в который раз позавидовал людям с этой замечательной способностью. А после мы занялись работой. Идея Дени показалась мне настолько привлекательной, что я сам решил ей воспользоваться. В качестве базы нашего импровизированного детективного агенства я выбрал свой офис. Моя юридическая практика, станет неплохим прикрытием. Дени эту идею оценил по достоинству, ему определённо была нужна работа, за которую платят деньги. Помещение, где осуществлялась наша деятельность, раньше (не слишком эффективно) служило мне архивом. Здесь стоял только полупустой книжный шкаф со справочниками и пособиями, которыми я не пользовался со дня переезда. В углу при входе вешалка для одежды и мой старый зонт, у стены с дверью — массивный офисный принтер. Остальное же пространство совершенно никак не использовалось. Работа была монотонная и, как мне после стало казаться, совершенно бестолковая. В этом городе сотни заводов и фабрик, которые легко было бы переоборудовать в лаборатории, столько же в области и соседних городах. Даже если исключить заведомо непричастные крупные транснациональные корпорации, вариантов остаётся катастрофически много. — Мы даже не знаем, где искать! — взвыл Хэвок, спустя пять часов работы. — Только макулатуру плодим, как совсем недавно с больницами. Бумаг было действительно много. Всем было куда привычнее работать с распечатанной документацией, а потому принтер не смолкал не на минуту. Платформой же для их сортировки стал пол, где совершенно не смущаясь восседали мои неофициальные подчинённые. Я же предпочёл взять себе хотя бы стул. — Кстати, почему вы выбрали именно тот город, полковник? — И давно я стал для тебя полковником, Дени? — усмехнулся я. Это клеймо мне никогда не удастся свести. Заслужил… — Так ведь это же правда. И звучит солидно и, ну… — замялся он и неуверенно закончил, — коротко. Так всё же? — До этого города от места проживания семьи Эда добираться было сложнее всего, — ответил я. На самом деле я не был уверен, что они действительно там что-то найдут, но им лучше об этом не знать. — Может быть и с этим так попробовать? — предложил Фьюри. — Что если это где-то недалеко от их прошлой лаборатории? — А что, кстати, с той старой? — уточнил Хэвок. — Её случайно ни в какой завод не переоборудовали? — Её уничтожили, — ответил я. — Вместе со всеми биоматериалами, документами и оборудованием, едва за участниками была признана вина за преступление против человечества. — Мда, не густо, — удручённо протянул Хэвок. — Но всё равно стоит проверить это место, раз других вариантов больше нет. — Не думаю, что в этом есть какой-то смысл, — возразил я. — Особенно сейчас, когда мы на крючке. Если и проводить какой-либо обыск, то в месте, в котором мы уверены. Нужно больше информации. — Куда уж больше-то!? — изумился Жан. — Мне лично и это до конца жизни не разобрать. — Я попробую отследить перемещения доктора Брауна, — несмело предложил Фьюри и поправил очки. Смена обстановки явно давила на него, но он старался быть полезным. — Пока у меня ещё есть доступ. — Вряд ли он теперь высунется, зная, что его ищут, — скептично заявил Дени. — Но раз уж есть возможность… — Я имел в веду отследить перемещение доктора Брауна до пропажи. Когда он ещё не был подозреваемым, — пояснил Кайн. — Но это займёт время. — Ого, — удивился Хэвок. — Даже так можно. — Сейчас можно всё, — скромно улыбнулся парень, — на что хватит возможностей аппаратуры, разумеется. — А то фото из его кабинета ты можешь так пробить? — воодушевился Дени и, заметив мой взгляд, пояснил: — Раз уж доктор теперь наш официальный подозреваемый, стоит отработать все варианты. — Боюсь, что не выйдет. На том фото слишком нечёткие лица, были бы они хотя бы поближе сняты, можно было бы попытаться опознать личность, а так… — Но ведь теоретически это возможно? — подключился я. Дени прав, раз теперь Энн Браун официально под подозрением, то фото — фактически единственная улика. И пока Арчер не спохватился и не подписал все документы на увольнение Фьюри, отобрав у того доступ к военной базе, стоит воспользоваться шансом. — Теоретически, да, но для этого нужно довольно дорогостоящее оборудование… — Это не проблема, только напиши, что нужно, — ответил я. Деньги у меня теперь имелись — то дело богатого прыща я всё-таки недавно выиграл и получил даже сверх обговоренной суммы. — Да я ведь с вами в жизни никогда не рассчитаюсь… — Тогда предлагаю сделку: ты будешь работать на меня, а оборудование я оформлю на свою фирму. В конце концов иметь личного хакера выйдет даже дешевле, чем отдавать баснословные суммы посторонним. Согласен? — Учти, платить он тебе не будет, — со знанием предупредил Дени голосом замученного жизнью человека. — Да мне и так никто не платит, — улыбнулся парень. — Я согласен. — Замечательно. Добро пожаловать в наш дружный коллектив, не забудь принести документы, когда вернут. На этом мы и разошлись. У Хэвока были дела в магазине, Фьюри немедленно отправился покупать оборудование, а Дени… Дени выглядел, как брошенный щенок, и я решил остаться с ним в офисе до вечера. Я не надеялся, что к нам заглянет кто-нибудь стоящий, так как основные встречи с клиентами я назначаю заранее, но всё же за день пара посетителей нашлась. Я позволил парню взять это дело — его первое дело — и он был несказанно счастлив. А я… я думал, что привезу эльфёнку, когда приеду.***
— Я взял статистику перемещений за год, — отчитался Фьюри, едва мы вошли в его обитель. Парень загромоздил всё свободное пространство под свои нужды, ловко переоборудовав обычную кладовку в кабинет педантичного айтишника. Во всяком случае тут царил идеальный порядок. — Энн Браун, к сожалению, не посещал никаких мест, которые хотя бы отдалённо напоминали лабораторию, — продолжил парень. — Но иногда по выходным выезжал загород по двадцать шестому шоссе и сворачивал в сторону Оберкремера на двадцать первой миле. Дальнейшее перемещения не отслеживаются, так как отсутствуют камеры наружного наблюдения. — Это уже что-то, — воодушевился Хэвок. — Почему только вы раньше так не сделали? — Не было необходимости. Мы считали, что доктор жертва, и прошлое его нас мало тревожило, — охотно пояснил Дени. — Хотя мне он всегда казался каким-то подозрительным. — Что касается твоего фото… на нём всё тот же Энн Браун или, если позволите, Том Ратт с неким Шу Такером. Такер жив и содержится с психиатрической клинике централа на пожизненном принудительном лечении по постановлению суда за двойное убийство и эксперименты на людях. Проще говоря в ходе своих исследований шесть лет назад он убил собственную жену и четырёхлетнюю дочку. Связаться с ним вряд ли получится… — Оба работали на армию шестнадцать лет назад? — уточнил я. — Да, были учеными, которые работали с реципиентами в пятой лаборатории централа, но в разных группах. Честно говоря масштабы того проекта поражают… Что парадоксально, нет никаких упоминаний его совместной работы с Томом Раттом. Возможно из-за засекреченной биографии последнего. Все подробности в документах, я всем распечатал по экземпляру. — Отличная работа, сержант, — усмехнулся я. — Особенно учитывая, что доступ к базе у тебя уже успели отобрать. Документы, что ты оставил, я подписал. Оклад пока будет скромный, но судя по твоим прошлым доходам, проблемой это не станет. — Как ты это сделал без доступа!? — поразился Дени. — Там не такая уж серьёзная система защиты. Если доступ есть даже у рядовых сотрудников нашей паршивой конторы, — улыбнулся парень и снова неловко поправил очки. Любая похвала всегда вызывает у него неконтролируемый приступ самокритики, это я уже успел заметить. — Никто ничего не узнает, не волнуйся. — Да я не о том… — пробормотал Дени. — И какие наши дальнейшие действия? Поедем в этот… — он открыл папку и, пробежавшись глазами по содержимому, продолжил: — Оберкремер? — Сегодня уже поздно, всё же это довольно далеко отсюда, — подключился Хэвок. — Поеду завтра с утра, попутчиков, думаю, лучше не брать. Хватит с меня прошлой поездки. — Согласен, — поддержал я. — Остальные могут заняться отработкой версий и своей непосредственной работой на меня. У тебя, Дени, кажется есть дело? Вот и не отвлекайся от него пока. Парень вздохнул, но спорить со мной не решился. Да и спорить было не о чем, ведь расследованию он сейчас больше никак не поможет. — Меня завтра не будет, не натворите дел и не забудьте всё закрыть, — предупредил я напоследок, надел шарф и вышел на улицу. Дело приобрело новые краски. Мне нужно было обдумать всё без посторонних глаз и ещё раз опросить нашего главного свидетеля — доктора Грина. Мысль о предстоящей работе успокаивала. Хоть на время мне удастся избавиться от навязчивых мыслей о мальчишке. Я сел в машину, набрал доктора и договорился о встрече после работы. До шести часов я был свободен и это время я собирался посвятить документам, что собрал Фьюри в рекордно короткие сроки. Дома я наспех перекусил и сразу же принялся изучать документы. Основную информацию Фьюри успел озвучить, выудив из увесистой папки самое главное, но было и ещё кое-что интересное. Например то, что шестнадцать лет назад доктору Шу Такеру было двадцать три года, а на фото из кабинета доктора Брауна парни выглядят если не ровесниками, то очень близко к тому. Как получилось, что в свои тридцать восемь лет доктор Ратт выглядит на все семьдесят? Сколько раз он ложился под нож ради пяти своих фальшивых личностей? Самая безобидная ипостась Ратта — сорокалетний преподаватель естественных наук в университете — профессор Диксон. Это было больше десяти лет назад, когда семьёй Элриков ещё не интересовались никакие организации. Он преподавал чуть больше пяти лет, почти сразу посте того, как молодого преуспевающего учёного вышвырнули из программы. Он сменил имя изменил внешность и пытался жить жизнью обыкновенного человека. Что же подтолкнуло его вернуться к своим исследованиям? К тому времени Такер продолжал работать на армию до самого завершения проекта спустя четыре года, а после женился и завёл ребёнка. Девочку, которую спустя четыре года собственноручно убил. Скупое «в ходе псевдонаучных экспериментов» никак не описывает способ. От чего они погибли? В чём был смысл их экспериментов. Мог ли Шу Такер сподвигнуть Тома Ратта продолжить незаконченное дело? Однозначно. Может ли Том Ратт достичь результатов Такера с другим четырёхлетним ребёнком?.. Осознание неизбежного пугало даже меня. Я не знаю мальчика, я не привязан к нему так же, как Эд, но я привязан к Эду. Что будет с ним, если Ни не переживёт этот год? Они не переживут его вместе. Имеет ли значение возраст? Если да, то до четырёхлетия Ни у нас не больше трёх месяцев. Нина — дочь Такера — умерла в четыре года и три месяца, а значит, у нас есть ещё полгода. Но если это просто цифры… Времени катастрофически мало. Я посмотрел на часы, которые показывали уже пять, собрался и поехал в клинику доктора Грина. Это место тоже напоминало мне об Эдварде. Подумать только, каких-то пять месяцев назад он сжимался на этом диванчике, словно побитый котёнок, а сейчас уже не боится кому-нибудь хорошенько врезать. — В чём же причина вашего визита? — поинтересовался мужчина после приветствия. — Надеюсь, с Эдвардом всё в порядке? — Пока да, — ответил я, устроившись на диване, — но я бы не дал гарантии, что завтра, например, он проснётся здоровым. — Есть причина, надо полагать? — уточнил доктор. — И чем же я могу вам помочь? — Выяснилось, что бывший психиатр Эдварда никто иной, как ваш пропавший учёный — доктор Том Ратт. Хотелось бы узнать всё, что вы когда-либо слышали о нём и о человеке по имени Шу Такер. Мужчина вздохнул, снял свои очки и крепко сжал переносицу. Возможно это был лишь способ освежить воспоминания, но в глазах его было столько горечи. Казалось, что эти воспоминания он предпочёл бы стереть. Глубокий вздох и усталый голос: — О докторе Ратте я могу пересказать лишь ходившие тогда слухи. Знаю, что он был ярым фанатом своего дела, но работал не так, как остальные. Скорее изучал, чем пытался выполнить указания военных. Многие видели в этом верх гуманизма, некоторые считали, что это показное, лично мне это казалось помешательством. Он что-то искал… И нашёл, судя по всему. — Считаете, он всегда искал человека, подобного Эду? Для чего? — А это как раз самый интересный вопрос, — горько усмехнулся мужчина. — Второй ваш учёный — доктор Шу Такер известен всем куда лучше неприметного Ратта. Он был одержим идеей вечной жизни, возможностью создать панацею, изменить мир, твердил, что так сможет быть вечно со своей семьёй. Но он болен и был болен давно, жаль, что это не сразу заметили. — Вы знали его? — Я знал его семью, — согласился мужчина. — Моя жена давно дружила с миссис Такер, а я даже имени её не помню — слишком был занят работой тогда. Йену было тринадцать, когда у них родилась дочь. Он любил её, как сестру. Уверен, когда вы встречались, он с нахальным видом утверждал, что всю жизнь метит на моё тёплое местечко, но это не так. Когда малышка умерла… он винил себя, что не смог понять сразу. Тогда он заканчивал школу и решил, что больше никогда не будет слепо смотреть на людей. Наша профессия не благородна, но и в ней есть своя грация… Я не знал что сказать. «Мне жаль»? Боюсь, это прозвучало бы совсем не так, как должно. Мне почти безразлична судьба той девочки, ведь я её не знал, а дети умирают каждый день. Но я знаю, что чувствовал доктор, наблюдая, как мучается его семнадцатилетний сын. Я знаю, потому что каждый день вижу такого же потерянного подростка. — Я знаю, о чём вы думаете сейчас, — заметил мужчина. — И это действительно занятное сравнение, но давайте вернёмся к нашей проблеме. — Вы настолько хороший специалист, или у меня всё на лице написано? — усмехнулся я. Способности этого человека удивляют меня ничуть не меньше, чем способности Эда. Если бы парень лично не уверил меня, что Мартин Грин самый обычный человек, я был бы уверен, что он тоже обладает телепатией. — Боюсь, самомнение у меня ничуть не ниже, чем у моего сына, поэтому склоняюсь к первому варианту, — улыбнулся он. — На самом деле по вашему лицу довольно трудно что-то понять и вы, господин адвокат, прекрасно об этом знаете. Судя по всему это значит, что комплимент засчитан. — Я закончу свою мысль, если позволите, — продолжил мужчина. — Такер пытался найти путь к бессмертию, а Ратт его уже нашёл. Философский камень, красная тинктура, пятый элемент — все это средневековые алхимики считали ключевым ингредиентом для создания элексира жизни. Если ауры — стихии, то Эдвард согласно его же теории это эфир — та самая тончайшая пятая стихия, пятый элемент, который может привести к бессмертию. — Очередная безумная теория? Думаю, Эд оценит ход ваших мыслей. — В этом я не сомневаюсь. На самом деле я надеялся, что вы сегодня привезёте его с собой. Всё же я бы рекомендовал мальчику не бросать консультации психиатра. Не думаю, что пара поездок в месяц пробьют брешь в том барьере, которым вы его окружили, якобы уберегая от опасности. — Эти поездки даже укрепят мой, как вы выразились, барьер, — задумчиво ответил я. — Скажем, чрез пару дней я смогу его привезти. — Вот и договорились. Мы попрощались, и всю дорогу до дома я пытался без отторжения принять предложенную мне историю. Если отбросить некоторые подробности, то мотив к подобным действиям выходил вполне сносный. Осталось только уложить это всё в одной белобрысой голове.***
Ночью меня опять мучили кошмары, поэтому в приют я поехал рано утром, заглянув предварительно в тот самый круглосуточный супермаркет. Миссис Хизер уже привыкла, что я привожу продукты каждый день, и теперь, лишившись этого, настрочила немаленький список. Ходить по рядам стеллажей пришлось довольно долго, так что приехал я в итоге почти к одиннадцати. Эд меня встречать не спешил, и я справедливо рассудил, что тот ещё даже не проснулся. — Ну здравствуйте, господин Мустанг, — приветливо улыбнулась женщина, едва я переступил порог. — А я вас уже заждалась! Совсем скоро обед, а готовить его и не из чего. Пока я раздевался, она ловко подхватила половину тяжёлых пакетов и упорхала на кухню так, будто они ничего не весят. В этом доме всегда царила атмосфера живости и энергичности его хозяйки, но я всё время находился здесь в обществе моего полусонного эльфёнка и не замечал цветущей вокруг бодрости. — Вы проходите-проходите, не стойте, — позвала хозяйка с кухни, шебурша целлофаном. И я, забрав остальные продукты, выполнил указанное. Она уже успела поставить вариться мясо и лихо нарезала овощи в суп. Я помог разобрать продукты, в надежде, что мне всё же расскажут о местонахождении Эда. Без меня он редко спит так подолгу, поэтому уже вполне мог убежать в лес. — А Эдвард вас с самого утра ждёт, — доверительно поделилась хозяйка. — Но вы же знаете, какой он упрямый, вот и не выходит пока. К тому же… — она тихонько рассмеялась, снимая пенку с бульона, но не договорила. — Как там у вас с расследованием? — Мы зашли довольно далеко, поэтому мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне сдерживать одного неугомонного мальчишку, — серьёзно ответил я. — Это может быть для него опасно. Она отвлеклась от готовки и голосом, не терпящим возражений, велела мне всё рассказать. Это я планировал изначально, и следующие четверть часа вводил её в курс, опустив некоторые детали. Когда я закончил, она пообещала, что не позволит парню выходить из дома, пока всё не разрешится. Мы уже мирно пили чай, когда на кухне появился Эдвард. Миссис Хизер снова засмеялась, и я тоже не смог сдержаться. Этот маленький оболтус решил по-видимому сменить имидж в моё отсутствие и обрезал себе волосы до плеч. В том, что делал он это самостоятельно, сомневаться не приходилось — почти все пряди были разной длины. Такое чувство, что он орудовал кухонным ножом. — Ничего смешного, — пробурчал мальчишка и сел рядом со мной. Миссис Хизер тут же налила ему чай, продолжая улыбаться. — Ты что с собой сделал? — насмешливо спросил я, проведя по неровным кончикам его волос. — А что не видно? — так же зло буркнул он. — Они торчали в разные стороны, всё равно надо было отрезать. — А теперь они, значит, не торчат? — я едва сдерживал смех. После болезни новые волосы действительно сильно отросли, и парень в силу их сравнительно небольшой длины не мог собрать все в косу. Теперь он не сможет забирать и остальные, разве что в девичий колосок или маленький крысиный хвостик. — И зачем самому-то надо было резать? — Я попросил Лизу, — возразил подросток, отломил треть от привезённой мной плитки шоколада и со вкусом отгрыз кусок, запив чаем, — но она сказала, что со своим зрением не справится. — Если бы я знала, что он тотчас же себя так обкромсает, не отказала бы, — оправдалась женщина. — Я решила не трогать до вашего приезда, зрение у меня действительно не очень хорошее. — Пойдём, чудо, — усмехнулся я, — попробуем это как-нибудь исправить, раз в город к нормальному мастеру я тебя пока взять не могу. Стричь меня никто не учил даже в Академии. Странно, что среди прочих бесполезных дисциплин там не было курсов парикмахера. Элитные бойцы и на войне должны выглядеть опрятно. Просто выровнять волосы, как по линейке — было глупой затеей, это я понял уже после того, как сделал. Процесс придания волосам некого оформленного беспорядка занял время, и чтобы как-то развлечь своего клиента я начал рассказывать о расследовании. Он отвлёкся на куда более важное для себя дело и перестал орать каждый раз, когда я отрезал чуть больше, чем ему бы хотелось. — Но… этого же не может быть! — поразился парень, узнав имя своего главного мучителя. — Я ведь столько лет его знаю… Почему я не заметил? — Не вертись, — я снова отвернул его к зеркалу. — Сам ведь говорил, что не обращал на него внимание. Ты хоть в курсе, что тебя возили в разные больницы? — Разве? С Лизой мы всегда ездили в одну, а до этого… не знаю. Мне тогда было плевать, я не могу даже вспомнить, когда у меня отросли эти волосы, — он провел пальцами по уже остриженным прядям. — Если бы я не строил из себя жертву, а посмотрел на всё открытыми глазами… — Перестань, — перебил я. — Ты был ребёнком. Ничего не изменилось бы, узнай ты, что твой психиатр всем управляет. Он вздохнул. Я прав, и Эд прекрасно это знает. Только перестать винить себя он уже не сможет. — Готово, — отчитался я и положил ножницы. Вышло даже симпатично: волосы были уже чуть выше плеч, и казались объемнее за счёт меньшей массы. В сочетании с длинной чёлкой этот художественный беспорядок смотрелся неплохо. — Подметать сам будешь. Мальчишка поднялся, скептично рассмотрел себя в зеркале, взял заранее приготовленный веник и принялся за уборку. Мне ничего не оставалось, как наблюдать за его занятием. — Знаешь, а тебе идёт, — замел я, когда тот закончил. От неожиданности Эд покраснел и не успел среагировать, когда я обнял его и прошептал в губы: — Я скучал, мой эльфёнок. И мягко накрыл его губы своими. Мальчик, очнувшись, ответил, обнял меня за шею, прижимаясь всем телом. Внутри всё полыхало — хотелось опрокинуть его на пол, сорвать одежду, прикоснуться к нежной коже, лаская губами каждый миллиметр: на шее, животе, бёдрах; оградить ягодицы, услышать сладкий стон и взять его жарко, глубоко, чтобы не было сил кричать, а тело сжимала сладкая судорога… Мальчишка чувствовал моё возбуждение и сам неистово терзал мои губы, глядя затуманенным взглядом. Я приподнял его и усадил на раковину, чувствуя, как тот обнимает меня ногами, прижимаясь и шумно выдыхая в губы. Лучше бы ты этого не делал, мальчик! Я зарычал и с силой впился зубами в его шею, отрезвляя и оставляя яркую кровавую отметку. Он тут же вскрикнул и оттолкнул меня, восстанавливая дыхание. — Кусать-то было зачем? — простонал он, рассматривая шею в зеркале. — Больно, блин! — Сам виноват, — хрипло ответил я, подошёл ближе и попросил: — Покажи. Вцепился я в него действительно сильно, не рассчитал после стольких дней самоудовлетворения. Ранка сочилась кровью и наверняка подёргивала. К счастью в ванной нашлась аптечка и первая помощь была оказана вовремя. След остался очень заметный — хорошо, что теперь он может носить волосы только распущенными. Миссис Хизер за обедом странно поглядывала на парня, но ничего так и не заметила. Эд выдавал нас скорее поведением, нежели чем-то более материальным. После еды мы поднялись в его комнату и просто валялись в постели. Я перебрал его такие непривычно короткие волосы и тихо млел от этого ощущения. — Не хочу тут сидеть, дожидаясь, пока ты решишь все мои проблемы, — спокойно оповестил парень. — Это неправильно. Он лежал на моём плече и смотрел куда-то перед собой. Моя рука покоилась на его животе и каждый раз поднималась в такт его дыханию. Я не видел его лица, но был уверен, что взгляд у него сейчас очень задумчивый. — Неправильно будет, если тебя заберут быстрее, чем я успею что-либо сделать. Если хоть кому-нибудь станет известно, что ты всё ещё представляешь ценность, юридически будет не трудно забрать тебя отсюда. — Почему? — наивно уточнил подросток. — Потому что ты не усыновлён, а взят под опеку, — пояснил я. — Одно слово, и начнётся полномасштабная проверка на время которой тебя вернут обратно в приют, и даже если по счастливой случайности подкупленные люди не найдут к чему придраться, жизнь тебе мёдом не покажется. — Но не сидеть же мне тут постоянно? Деже на улицу нельзя выйти… Кто меня там в лесу найдёт? Я ведь и раньше туда ходил рисовать. — В том-то и дело, Эд, кто там тебя в лесу найдёт? — я сделал акцент на последнем слове. — Заблудился мальчик, всякое бывает. Поищут пару дней и бросят дело к таким же глухарям. Скажи мне лучше, знаешь что-нибудь о Зольфе Кимбли? — Впервые слышу, — подумав, почти незаинтересованно ответил парень. — А фото есть? Я показал ему снимок на телефоне, и Эд резко помрачнел. Он помолчал немного, а потом неожиданно произнёс с какой-то горечью: — Вы с ним похожи, Рой. Вы оба носите в себе пламя и сотни человеческих жизней, только ты сожалеешь, а он — упивается. Не это я хотел от него услышать, и никогда не хотел знать, что он думает и видит, каждый раз, когда прикасается ко мне. Но сейчас у него не было сил формировать мысли складно… Он взял меня за руку и продолжил: — Наверное, я не совсем так выразился… — он посмотрел на меня, словно пытался увидеть в моих глазах понимание. — Я понял, Эд, всё хорошо, — и поцеловал его в макушку. — Ты видел его в лаборатории? — Да, насколько я знаю, передать его способности никому не удалось, поэтому он считается очень ценным кадром. На самом деле его аура не такая уж и яркая, но достаточно, чтобы он смог вскипятить руками воду. Ты бы, например, не смог. — Да неужели? — едко усмехнулся я и поразмыслив спросил: — Выходит, ты действуешь как усилитель? — Наверное, раз в тот раз у тебя в руках телефон сгорел, — беспечно согласился Эд. — Но я не знаю, как этой способностью пользоваться. Тогда это было совсем незапланированно. Он говорил так спокойно, безучастно, и я буквально чувствовал его замешательство. Всё, что я наговорил ему сегодня, перемешалось с тем, что занимало его светлую голову раньше. Он совсем запутался, и вовсе не потому что информация оказалась для него слишком сложной, нет, напротив, даже очередная теория мистера Грина достаточно проста и наверняка отчасти была ему знакома: он никак не мог принять всю эту ситуацию. Получается, он всё это время был в их власти. С самого момента аварии и по сегодняшний день — всегда. И он останется в их власти до полного своего совершеннолетия, если конечно по достижении этого возраста его можно будет освободить от опеки. А за эти два года может случиться что угодно… Я прижал его крепче, и почувствовал, как он несмело кладёт мне на руку ладонь, переплетая пальцы. Хотелось сказать, что всё будет хорошо, но лгать ему сейчас — преступление. Всё обернулось слишком… слишком серьёзно, слишком опасно, слишком глупо в конце концов. Мои слова ему никак не помогут. Он должен справиться с этим сам, а я просто буду рядом. Мы пролежали так ещё пять минут, а потом он неожиданно заговорил: — Мне скоро восемнадцать… — Это намёк? — прошептал я и провёл рукой чуть выше, по груди. — Нет! — отрезал парень, вернул мою руку на место и больно ударил локтем в бок. Несмотря на ракурс и распущенные волосы, увидеть, как покраснели его ушки мне ничего не помешало. — Не хочешь? — уже серьёзно спросил я. — Мне показалось, что ты уже сегодня был не против. — Я… я не знаю, — пробормотал парень. — И вообще я не это хотел сказать! — А что? — усмехнулся я. — Хотел… попросить тебя кое о чём, — он как-то неловко затих, и я не стал его торопить. Обычно после моих комментариев он посылает меня подальше и решает свои проблемы сам. Не всегда удачно. Как, например, недавно с причёской. Этот ребёнок не привык чего-то требовать от других и любая просьба для него — поступок. — В общем, — продолжил о после паузы, — у Элисии ведь тоже третьего день рождения, и я хотел ей что-нибудь нарисовать, а… — Не на чем, — закончил я, уловив причину неловкости. — Я понял, будет тебе мольберт. — И нечем, — поспешно добавил он. — И краски, — улыбнулся я. — Спасибо, — он тоже улыбался. — И кисточку ещё тонкую можно? — Конечно, — тихо рассмеялся я и по обыкновению поцеловал его в макушку. Как мало нужно этому созданию для счастья.