«Я позавидовал невольно Неполной радости земной»
М. Ю. Лермонтов, «Демон»
И вот, передо мной огромный чемодан моих личных безделушек. Я полна решимости. Чемодан уже успел покрыться пылью за то время, что стоит здесь. Сегодня я, наконец, надумала разобрать его: сумки с одеждой и вкусностями давно были разобраны, и их содержимое никого уже не напрягало, но только этот чемодан вызывал у некоторых негодование — мне также не поленились объяснить, что если Слепой когда-нибудь споткнётся об него, то я буду вынуждена спать с чемоданом в обнимку, и во избежание этого стоило разобрать его и засунуть куда подальше. Мне только и следовало, что послушаться и выпотрошить его. Я докатываю чемодан до ближайшего стула и, удобно усевшись на нём, отстёгиваю крышку. Табаки копается где-то позади меня, явно выжидая, что же такого я вытащу из чемодана, хотя мне слабо верится, что он сам не покопался в нём раньше. Первой мне на глаза попадается цветастая коробка в полоску и горошек — в ней я хранила свою коллекцию значков. Никогда не носила их, просто мне нравилось собирать и хранить эти значки — было приятно осознавать, что даже у меня есть такая безделушка, а точнее, целая коллекция таких безделушек. Недолго думая, я отдаю её Табаки, и тот, счастливый, укатывает от меня на постель, а затем громко рассказывает Сфинксу о моей щедрости и как он с благоговейным восторгом глядит на меня после этого. Я не могу сдержать улыбку, а Шакал не может сдержаться от того, чтобы не нацепить все эти значки на себя прямо сейчас. Немного понаблюдав за осчастливленным Шакалом, я снова опускаю взгляд к чемодану. Следующими я достаю держатель для пера и маленькую подарочную коробочку, в которой я храню сами перья; я трясу коробочку, и перья в ней начинают звенеть. Откладываю их на стол к бумаге и акварели и снова оборачиваюсь к сумке. Следом рядом пристраивается небольшой набор линеров с разметками тонкости стержня и коробочка угля. Лорд рядом пьёт кофе и рассматривает содержимое чемодана. Явно ждёт, когда я достану пару стоящих романов. И ждать я его долго не заставляю, выкладывая следом стопку книг из десятка романов и сборников. Львиная доля их — это готика, мне очень нравится этот стиль. Также имеется пара светлых любовных романов и одна увлекательнейшая книга с повествованием от лица дворецкого — люблю я такие темы. Лорд долго рассматривает обложки, а когда я даю ему добро на разорение своей библиотеки, обшаривает в поисках самой симпатизирующей ему книги, берёт одну с двойной обложкой и начинает едва ли не вслух зачитывать аннотацию. — Пожалуйста, не засыпь пеплом, — улыбаясь, говорю я и кошусь на сигарету в его руке. — Хорошо, — отвечает Лорд и кладёт сигарету в пепельницу. Я одобрительно киваю. В прихожей слышится грохот входной двери и громкий шаг — это явно Лэри, только он так открыто заявляется в Четвёртую. Впрочем, наверняка не только в Четвёртую. Бандерлог заходит в спальню и сразу бросается ко мне, держа в руках какой-то диск. Как-то раз мы с ним обсуждали музыку, и оказалось, что вкусы наши очень и очень похожи. Может, с виду я и кажусь миловидной девчушкой, но я не прочь послушать тяжелую музыку. Конечно, как говорится: «В тихом омуте черти водятся», но даже если так, то мои черти — меломаны-эстеты, не меньше. — Вот, я нашёл свой любимый сборник, — сообщает он. — А я как раз нашёл свой плеер. В этот момент я достаю из чемодана миниатюрный плеер, всегда походивший на флешку — в этой крохе не меньше трёхсот песен, разбросанных по немногочисленным папкам. Вот кто сопровождал меня и в горе, и в радости. Мы с Лэри обмениваемся плеерами и наушниками (да простят меня все, кто может простить, но я жутко брезгую отдавать свои наушники кому-то ещё). Плеер Лога из тех самых, в которые вставляются диски — такой круглый и с парой кнопочек на крышке — я усмехаюсь, когда он отдаёт его мне — похожий был у меня в детстве, я слушала в нём песни из мультиков — было забавно. Мы киваем друг другу, я говорю ему, что послушаю диск позже, и кладу плеер в огромный карман брюк — сегодня на мне камуфляжные с вместительными карманами, — а Лэри кидается на свою кровать и надевает наушники. Музыка негромко верещит с его кровати, и я узнаю в ней знакомые мотивы. Лэри даже почти не перелистывает песни — гордость переполняет меня. Тут я натыкаюсь на карту, нарисованную мне Табаки — и как она только оказалась здесь? Видимо, по инерции успела её туда засунуть, а я всё гадала, где умудрилась её потерять. Кошусь на неё, уже изрядно помятую и затёртую, и тут в голову приходит полувоспоминание — я называю этим заковыристым словом то, что вроде бы пришло в голову, но до конца это «что-то» вспомниться не может. И продолжаю смотреть на карту, старательно думая над полувоспоминанием — кто-то сообщил мне что-то важное, и это напрямую связано с картой. Не справившись с полувоспоминанием, я достаю эту карту и разворачиваю её, сосредоточенно высматривая в ней какое-то важное место, и тут натыкаюсь на Кофейник. Точно! После того, как Табаки уволок меня на свою выставку, Стервятник говорил, что будет ждать сегодня в Кофейнике, дабы опробовать мой кофе. Да-да! Но одна идти туда я не хочу, я всё ещё помню предостережения Табаки и Слепого — мне нужна подмога. Оглядываю комнату, из ничем не занятых высматривается только Сфинкс. — Сфинкс, — обращаюсь я, — ты не мог бы проводить меня до Кофейника? — Проводить? — он изумляется. — Ты не знаешь, где он? — Я никогда там не был, — признаюсь я и поджимаю губы. — Хорошо, — он встаёт с постели и направляется к двери. — Ты идёшь? — А, д-да! — пораженная его решимостью, я бегу следом. Почему-то мне казалось, что уговорить его на это будет несколько сложнее. Что он обязательно расспросит меня, что мне понадобилось в Кофейнике, перед тем, как проводить, и я была почти уверена, что, в конце концов, не выдержав его напора, я попрошу проводить меня Табаки, и он весело и быстро доведёт меня до нужного места. Усмехаюсь своим мыслям и качаю головой. — Что-то не так? — спрашивает Сфинкс. — Нет-нет, — я поднимаю ладони, — я просто думал, что ты так сразу и не согласишься. — Почему ты всё ещё там не был? — он хмурится. — Ну… Слепой и Табаки сказали мне лишний раз не высовываться. На какое-то время воцаряется молчание, затем Сфинкс отвечает, почёсывая ухо клешнёй: — В общем-то они правы. Я собираюсь спросить у него, почему это они правы, но меня прерывает внезапно появившийся Помпей: — О, какие люди, — почти кричит он и разводит руки в стороны, словно собирается обнять старого друга, — Сфинкс! — Помпей… — Сфинкс явно не слишком рад видеть его, — слышал, ты тренируешься в метании ножей. — Ага! С десяти шагов три из пяти в яблочко! — Талант, — он поворачивается ко мне, — дальше по коридору и направо. Я киваю и ухожу в заданном Сфинксом направлении, мне не слишком хочется идти туда одной, но Сфинкс ясно дал понять, что мне не стоит задерживаться. Разговор у них явно напряженный. Заглядываю в Кофейник, людей в нём немного, и я сразу нахожу Стервятника, он с кем-то говорит. Жду, пока отойдёт человек, загородивший собеседника Стервятника. Он быстро отходит, словно услышав мои мысли. Вижу Слепого. Резко разворачиваюсь и иду обратно в коридор, будто ошиблась классом и увидела не своих одноклассников. А делаю я это только потому, что по заверению Табаки на первом опасно, а со Слепым опасней вдвойне. — Талант! — кричит мне Стервятник, и я столбенею. Чёрт, меня всё же заметили. Медленно поворачиваюсь и иду к Стервятнику и Слепому. — Вот и Талант! — представляет он… Слепому, что ль? — Я уж думал, ты не придёшь. Садись. — Стервятник хлопает по стулу рядом с собой. Я сажусь, и передо мной тут же ставят огромную тарелку макарон с мясом, залитыми подливой до такой степени, что всё это походит скорее на суп, чем на второе. Внезапно во мне просыпается зверский голод, и я просто начинаю пялиться на блюдо, не будучи уверенной, что оно для меня, но Стервятник уверяет меня в обратном: — Угощайся. И только прозвучала эта фраза, я тут же набрасываюсь на еду, позабыв все повадки леди, которые вдалбливали мне в голову на протяжении всей жизни. Попутно вспоминаю, что не ела уже дня три и даже не вспоминала об этом. Плохая память и отсутствие чувства голода — жуткая смесь. Через три минуты тарелка опустевает, даже подливы в ней не остаётся. Я сыто охаю и валюсь на спинку стула. — Спасибо вам за помощь страждущим, — благодарю я. — Нет, ты видел!.. Ай! — одёргивает он себя. — Вы что, совсем не кормите паренька? Слепой молчит. — Нет-нет, — отвечаю я. — У меня просто память плохая, а ещё я голода не чувствую, вот поэтому так и получается. — Ты поаккуратней с этим, — продолжает Стервятник, допивая свой кофе, — крестики на ладони ставь что ли. Я послушно киваю. — Ну, что ж, — он заговорщически потирает руки, — вот та кухня в твоём расположении. А Конь поможет тебе со всем, что требуется. И потом мы с вожаком опробуем твой кофе! Оглядываю Кофейник. Если несколько минут назад здесь было просто мало людей, то сейчас не было никого. Совершенно пусто. Только слышно, как на кухне что-то кипит. По зову Стервятника к нам троим подходит Конь — высокий парень с затянутыми в хвост волосами — я уже видела его пару раз с Лэри. Конь тоже один из Логов. Конь кивает мне, приглашая пройти с ним, я встаю, и он провожает меня до кухни за барной стойкой. Кухня здесь небольшая и полностью заставленная всем подряд: от еды до личных вещей, здесь даже нашлось место для пепельниц и чьей-то пачки сигарет — сразу становится понятно, что хозяйничают здесь в основном старшеклассники. Конь говорит мне, чтобы я устраивалась поудобней, а сам уходит. Решив послушать Коня, я начинаю разгребать завалы на плите и небольшой части стола. На печке стоит старинная потрёпанная временем турка и огромная кастрюля, я заглядываю в кастрюлю и вижу там странно пахнущую жижу, бурно кипящую; решив, что никого не обижу, убрав эту кастрюлю, я освобождаю конфорку. Дальше покопавшись в столовых приборах, нахожу тонкую длинную ложку для турки (которой, кстати, нет в Четвёртой) и кладу её рядом с плитой. Переставив пару банок одну на другую, я смогла освободить немного места на столе, но и этого должно мне хватить. Конь всё не возвращался, автоматически смотрю на запястье и чертыхаюсь, не найдя там своих дорогих часов. Ах, как же я по ним скучаю. Попав под власть практичности, я всегда носила с собой часы и чувствовала себя крайне неуютно, не имея с собой измерителя времени. Не знаю, действительно ли жители Четвёртой считают, что без часов лучше, но я вряд ли смогу с этим смириться, хотя сейчас мне выбирать не приходиться. Замечаю шоколадку на противоположной стороне стола, — раньше я любила сладости и всегда носила с собой едва ли не мешок карамели, а по вечерам плитками поедала шоколад (преимущественно молочный и горький — белый мне никогда не нравился), но после того, как я начала курить, потребность в сладком сама собой отпала, и я стала достаточно скептически относиться ко всем сладостям. Но от нечего делать я всё же решаю съесть эту злосчастную плитку, нависаю над столом и пододвигаю её к себе, начав отламывать маленькими кусочками шоколад и тут же поедать его. После того, как я понимаю, что дело это ни разу меня не интересует и замедляет время ожидания ещё сильнее (как во время нелюбимого занятия), а от сладости желудок начало воротить, я перехожу на более интересующее меня занятие — курение, ведь я уже видела здесь сигареты и пепельницу, недаром же Стервятник сказал мне, что всё здесь в моём распоряжении. Сигареты оказываются на редкость лёгкими, и вкус их почти не ощущается на языке, сказывается то, что я давно не курила что-то легче «Чёрного Капитана». Быстро выкуриваю сигареты одну за другой, начав задумываться о всём подряд. В том числе над словами Стервятника, как он просто назвал Слепого вожаком, ни «твой», имея в виду меня, ни «ваш», имею в виду жителей Четвёртой, а просто «вожаком». Затем ловлю себя на мысли о словах Ральфа, когда я только поселилась здесь, о том, что Слепой был не только вожаком Четвёртой, но и хозяином Дома. Да, интересно здесь всё складывается. По правде говоря, увидев Слепого, я подумала, что это шутка — про то, что именно он был лидером, ведь рядом с Чёрным он выглядел хило и довольно жалобно, вдобавок к тому, что был слеп, но я не задавала лишних вопросов, стараясь по минимуму докучать Сфинксу. И потом, уже позже, я сама убедилась в том, что именно Слепой должен был быть лидером, и это касалось не только его сноровки в драке (зрелище, кстати, весьма жуткое), но и его поведения и повадок — едва ли не каждое его действие и слово было лишь на благо стаи и Дома. Хороший он вожак, вопреки всему невысказанному недовольству и грозящим переворотом. Мои раздумья заканчиваются вместе с сигаретами в пачке. Коня всё ещё не было. Зачем я вообще жду его? Почему-то мне показалось, что он должен был помочь мне, но, видимо, я ошиблась и он просто удрал при первой же возможности. Разворачиваюсь к полочкам, набитым самыми разными вещичками и полуфабрикатами, недолго пошарив там, нахожу пачку кофе. Затем, пройдя к противоположной части кухни, начинаю всматриваться в допотопный холодильник, дверца которого, кажется, не выдержит, если я открою его, или же из него вылезет что-нибудь угрожающе жуткое, судя по прискорбному запаху. «Ладно, если что, я могу закричать» — не самым лучшим способом успокаиваю себя и тяну ручку, но, к моему счастью, дверца не отваливается и ничего страшного в холодильнике нет, кроме заплесневелого сыра и прокисшего кефира, оставленного, видимо, на закваску. Пошарив на полочках холодильника, нахожу пачку молочного коктейля и почти свежий пакет молока — для кофе ничего лучше и быть не может. Вываливаю всё чрезвычайно нужное мне и достаю плеер Лэри — сейчас он как никогда полезен. Вставляю диск и наушники и начинаю слушать всё подряд. Затем устраиваюсь поудобней перед плитой, заливаю в турку воду и отправляю её на огонь. В плите даже имеется электроподжиг, который, правда, не работает, и мне следовало изначально пользоваться спичками. Пока вода закипает, вожу длинной ложкой по горлышку турки, которая оказывается не такой старой, как мне подумалось — она просто очень грязная, и под действием тепла пригоревший и присохший кофе по её основанию начинает рассыпаться, когда я вожу по нему ложкой; решив, что этого не следует делать, я откладываю ложку и начинаю искать чашки для кофе, во второй руке по прежнему держа плеер. Неожиданно на моё плечо ложится чья-то ладонь. Выдернув один наушник, я резко разворачиваюсь. Передо мной стоит Конь. И полгода не прошло. — Я принёс сервиз, — он выгружает огромную коробку на освободившуюся часть стола, и в ней что-то громыхает, — какие-то специи, что-то ещё… — А, спасибо. — Это… — он хмурится и нагибается над плеером, — плеер Лэри, так? — Да, мы с ним обменялись плеерами. Он что-то мычит, уважительно поджав губы, и двигается в сторону стоящего неподалёку стула, мимоходом прихватив с собой пачку сигарет. Сев, заглядывает в пачку, но сигарет там уже нет, так что Конь недовольно смотрит на меня, а я только пожимаю плечами. — Хочешь шоколадку? — извиняющимся тоном говорю я и указываю на едва открытую плитку. — Стервятник оставил её здесь специально для тебя. — Да? — я удивлённо гляжу на него. — Да. — Он шарит в карманах своей кожанки и находит сигарету. Я немного спокойней выдыхаю. Хотя этого, наверное, следовало ожидать, ведь в прошлый раз, когда мы виделись со Стервятником, я запросто съела целую плитку меньше чем за десять минут. Думаю, именно поэтому он решил меня накормить. «Какие хорошие в Доме вожаки, однако, — думаю я, но вспоминаю о Помпее. — Почти все». Затем я начинаю готовить кофе. В своих лучших традициях, смешивая то, что обычно не смешивают, и присыпая тем, чем обычно не присыпают. Чашки из сервиза быстро наполняются, мне остаётся только успевать варить кофе, а остальное идёт уже как по маслу. Я готовлю по две чашки каждого из мною лично открытых видов кофе. С молочным коктейлем, с какао, с корицей и мускатным орехом, с гвоздикой — в общем, со всем, что мне в коробке притащил Конь. Он только изредка глядел на меня и время от времени говорил, что если что-то потребуется — он может помочь. Закончив приготовления, я переставляю все чашки на поднос и готовлю для себя огромную кружку (в лучших традициях) кофе с огромным количеством молока, зато без сахара. Конь, наконец, дожидается просьбы о помощи и, довольный, подходит ко мне и берёт один из подносов. Затем мы вместе выносим их в зал и умещаем на небольшом столике, за которым уже сидят не два вожака, а три — к ним присоединился Рыжий. Стервятник довольно ахает, а Рыжий кивает мне, как и всегда, улыбаясь. — Я разлил только по двум чашкам… — печально отзываюсь я, поняв, что кофе пить они будут втроём. — А, так он весь разный? Я киваю. Стервятник чешет подбородок своими чёрными ногтями. «Надо же… Лишь Помпея не хватает» — мне раньше не удавалось видеть столько вожаков вместе, хотя, кажется, им довольно неплохо втроём. Вожаки поочерёдно берут кружки и, легко сумев приспособиться к их количеству, передают их из рук в руки, дегустируя кофе. Всё это происходить настолько синхронно, что, как мне кажется, они должны были проделывать подобное не реже, чем раз в неделю, на протяжение многих лет. Слепой неожиданно задерживает чашку с кофе и вдумчиво крутит её в руках, кажется, эта чашка с мёдом и орехами, я была почти уверена, что это вызовет какую-нибудь реакцию у него: — Мне нравится, — не меняясь в лице, говорит Слепой, — готовь этот кофе мне каждый день. — Хорошо, — отвечаю я, заглядывая в опустевшую кружку — ему ведь без разницы, смотрю я ему в глаза или нет, когда отвечаю, правда? — Ты должен проследить, чтобы бы он ел хотя бы раз в день, — изрекает Стервятник, — иначе некому будет готовить такой вкусный кофе, — он как-то с жалостью смотрит в чашку. Успеваю представить нависающего надо мной Слепого в столовой — да я в жизни не смогу так нормально поесть. Я улыбаюсь — весть о том, что кофе пришёлся им по душе, не может не радовать меня. Но тогда я ещё не понимала, что вожаки на полном серьёзе могут перессориться между собой из-за этого «вкусного кофе». Каждый ярко отзывался о кофе и ещё более ярко зазывал к себе. Больше всех приготовленный мной кофе поражал Рыжего, после каждой пробы говорившего о том, какой он чудесный, вкусный, необычный, и вообще, переходи ко мне в стаю — так и сказал, не поверите, затем его слова подхватил Стервятник и выдвинул своё предложение о переходе, но тут не выдержал Слепой, он, конечно, ничего не сказал, но на его лице промелькнула такая жуткая гримаса, что разговорчики мгновенно затихли, Стервятник даже сказал, что просто пошутил. Я же всё это время тихо сидела на другом конце стола, пила свой кофе и стеснительно улыбалась, когда мне предлагали перейти в другую стаю. Напоследок, в завершение, так сказать, Стервятник под торжественную барабанную дробь передал мне длинную тонкую ложку для турки. Как только мне начало казаться, что удивить меня становится всё сложней и сложней, мне передали ложку для турки в знак того, что я обладаю непревзойдённым талантом в приготовлении кофе. Ангел, принёсший ложку, даже прослезился, когда Стервятник сказал, что это почётное звание покидает пределы Гнезда и становится достоянием Четвёртой, и ложка тому доказательство. Ложка, к слову, вся коричневая-прекоричневая — её явно не мыли уже очень давно, и кофе на ней больше, чем металла, из которого она изготовлена. Теперь я могу быть абсолютно уверена, что кофе для жителей Дома значит куда больше, чем для жителей Наружности. Даже не знаю, радоваться мне, что я стала символом идеала кофейного дела, или начинать прятаться по углам, ведь имя Таланта уже наверняка разнеслось по всему Дому, как минимум, только безмерно гордый мной Табаки мог устроить это. Ну что ж, я уже успела стать частью Дома. По крайней мере, некоторые уже не видят Дом Домом без кофе. Моего кофе. Пора записываться в бариста в Кофейнике.