«Но долго ль нам сражаться? Мне недосуг, Да и желанья нету медлить! Дела не ждут»
Френсис Бомонт, Филип Мессинджер, «Маленький французский адвокат»
Жизнь в Четвёртой постепенно становилась рутиной для меня, и я быстро привыкал к причудам её жителей. Особенно к причудам Таланта. Оказалось, у этого миловидного и относительно молодого обитателя Четвёртой было причуд куда больше, чем у других моих нынешних состайников. Казалось, будто он собирает все их странности в себя; например, те же прямые и точные ответы на вопрос — даже если они и глупые, они остаются правильными — это привилегия Слепого. Талант не может долго сидеть, ничего не делая, он постоянно должен чем-то заниматься, поэтому он, сам того не замечая, часто мастерит оригами из фантиков от конфет, совершенно не осознанно, просто потому, что у него свободны руки, и потом так же искренне удивляется сотворённому им журавлю или лягушке — подобное очень любит делать Шакал. Талант оказался очень интересным, и его отношения с остальными были очень тёплыми, будто он живёт с ними не один год, а все десять; казалось, что он куда более «житель Четвёртой», чем Лорд или Чёрный. Он свободно общался со Сфинксом, с молчаливым Македонским и Слепым, которого, как я думал, совершенно невозможно разговорить, и оказался сильно не прав, ведь его можно не только раскрутить на диалог, но и затянуть в какие-то странные ситуации. Одна из таких ситуаций произошла два дня назад. Я проснулся раньше обычного и увидел сидящего ко мне спиной Таланта, у его ног сидел Слепой, и Талант что-то то ли мастерил на голове вожака, то ли расчёсывал — и то и другое уже странно, но всё оказалось куда интереснее: когда я подполз к ним, то увидел, что Талант заплетает Слепому волосы. Заплетает! Это было нечто невероятное; меня, конечно, как и других, немного задевало хождение вожака с постоянно распущенными, растрёпанными волосами, которые он ещё и отпускал до невозможной длины, но мне и в голову не могло прийти заплести ему волосы. Нет, конечно, в голову прийти могло, но чтобы Слепой на это согласился… — О, — Талант повернулся ко мне. — Утречка, Курильщик. Как спалось? Что снилось? Дружелюбная улыбка, общий вид оптимизма и куча вопросов — это тоже, кстати, привилегия Табаки, его основная фишка, так сказать. — Н-неплохо… А что это?.. — я указываю на сидящего у его ног вожака. — Это Слепой, Курильщик, глупый вопрос, — он пожимает плечами, поражаясь моему вопросу. Ну, да, про это я забыл. Снова. — Да, я понял, — исправляюсь, — но что ты делаешь? Зачем? — Мне скучно, я развлекаюсь, — честно признаётся он. — А Слепой мне в этом содействует. Я киваю и отшатываюсь обратно к месту, из которого полз. Македонский крутится у электроплитки и заваривает кофе, Горбач сидит за столом и кормит Нанетту, то есть, надо полагать, это часов шесть утра — часов у меня, конечно, не было, как и у любого жителя Четвёртой, кроме Таланта. Это, кстати, тоже одна из его причуд (в Четвёртой это определённо можно было считать причудой), как-то раз мне даже удалось спросить у него, как это он, живя здесь, и имеет часы, на что он ответил: — С позволения вожака! — и выставил вверх указательный палец, всем своим видом показывая, что это «позволение» получить не так-то просто, но я и не думал продолжать эту тему. У него были общие интересы со всеми состайниками (а может, и со всеми жителями Дома), так что я не слишком удивляюсь, что он так премило общается со Слепым — человек он сложный, но наверняка и к нему есть подход. Талант и вправду мог спокойно заводить разговоры со всеми: для Лэри это была тема музыки, для Горбача — животные и вязание, для Лорда — книги, со Сфинксом и Табаки тем для разговоров у Таланта находилось немыслимое количество, они вполне могли обсуждать любую сферу человеческой деятельности, создавать теории заговоров или раскрывать тайны вселенной. Но интересней всего было наблюдать за Талантом и Лордом, когда первый раз в две-три недели дочитывал очередную книгу: он устало откидывался на спинку того, на чём сидел, и провывал: — У меня закончилась книга… Лорд в это время, как правило, был где-то поблизости, поэтому вой переносился к нему: — Лорд, у тебя есть книга?.. Мне нужна новая книга… В этот момент Лорд отдавал Таланту любую книгу, которую последний не успел прочесть, иногда даже ту, которую читал сам, а Талант передавал ему книгу, которую прочёл. Происходил обмен книгами. И выглядели они в этот момент, как два наркомана, передающие друг другу новую дозу, и здесь Талант был самым настоящим законченным нариком. Наверное, именно книги стали причиной того, что Талант является едва ли не единственным интересным человеком, то есть «интересных» здесь много, те, кто много знают, но Талант был не только знающим, он был приятным в общении, не считая тех чрезмерно прямых ответов. Табаки, вроде как, тоже можно было спросить о чём угодно, но порой он мог так долго отвечать на твой вопрос, что ты забываешь что вообще спрашивал. С Талантом было чуть иначе, он не был расположен к таким объемным ответам. Он улыбчив, приветлив, и я бы сказал, что он открыт, если бы не был уверен, что Талант многое скрывает от нас, обычных обитателей Дома, ведь им, Близким и вожакам, явно известно чуть больше, чем остальным. Как оказалось, Близкие были у каждого вожака; я не знаю, есть ли у них особые привилегии, кроме смены вожака при необходимости, или нет, но в любом случае Талант и Слепой были самой близкой и самой несоответствующей такой парочкой, поэтому о них ходило бесчисленное количество разных сплетен, которые не писали на стене, но которые так часто обсуждали без присутствия их виновников. Я давно хотел расспросить Таланта обо всех этих сплетнях, ведь у меня были такие возможности. Мы с ним часто оставались наедине, пили чай и курили, бывало молча, но чаще в такие моменты я задавал накопившееся у меня вопросы. На столе стоял чайник, в нём плавали редкие чайные листья, которые выпали из ситца, и нарезанные звёздочками ломтики лимона. Мы сидели молча в то время, когда Талант пялился в одну точку, а делал он это часто и подолгу. Тогда мне становилось жутко, и я не хотел отвлекать его, казалось, что сейчас у него переключится какой-то рычажок и он набросится на меня. Мне даже кажется, что в это время он что-то слышит, хотя на самом деле в комнате царит тишина: он иногда качает головой, будто в направлении звука, вздрагивает, будто услышал что-то неожиданно громкое, или начинает давиться дымом или чаем, будто услышал что-то шокирующее. Никто и никогда не пытался отвлечь Таланта, напротив, заметив это его состояние, все дела делались тише, а разговоры переходили на шепот. И сейчас происходило именно это… Он сидел передо мной, держал в руках чашку и смотрел в никуда — взгляд рассеянный и стеклянный — он видит, но в тоже время он слеп — это была ужасная, жуткая картина, и именно в такие моменты мне хотелось быть максимально далеко от него. Именно в такие моменты он пугал меня. Я стучу ладонью по столу, решаясь отвлечь его от этого состояния — реакции не следует. Двигаю чашку с намеренным скрежетом — ничего не меняется. — Талант… — тихо шепчу я. — Талант, — уже громче. — Талант! — А, да, — он фокусирует взгляд и переводит его на меня. — Да, прости, Курильщик, — он потирает лоб и отставляет кружку. — Прогуляемся? Сейчас он избегал вопросов, но мне и не слишком хотелось расспрашивать, что с ним происходит, поэтому я послушно следую за ним по коридору, и мы вместе выходим в общий холл. Пока он запирает дверь Четвёртой, я обращаю внимание на внезапно замолчавшую пару девушек, идущих рядом: мгновение назад они громко говорили о чём-то, но сейчас резко умолкли, и, конечно же, они обсуждали Таланта, вероятно, со Слепым. Я вспоминаю одну из самых распространённых сплетен и решаю спросить у самого Таланта. Он прост в общении и не будет тыкать меня в этот вопрос до конца моих дней. — Талант, — говорю я, когда парень расправляется с замком, — а правда, что говорят? О Талант в особенности ходило очень много интересных сплетен — одной из таковой была гендерная принадлежность Талант, кто-то утверждал, что он девушка и начало своё этот слух взял со слов кого-то из Четвёртой, сказанной то ли в шутку, то ли всерьёз — это произошло как только Талант появился в Доме и тогда мало кто обратил на это внимание, но позже, когда он вернулся из лазарета, по Дому пробежалась новая волна негодования и слова, вызвавшие её, явно были убедительнее прежних. Кто вызвал это негодование, как и тот, кто начал всё это мне были неизвестны. Хотя, первым, наверное, стал Чёрный — он не особо жалует Талант, как, впрочем, и остальных жителей Четвёртой, но с Талантом у них какой-то особенный вид нелюбви к друг другу. Конечно, это мог быть и Лэри, воспользовавшийся властью у Логов, но он прекрасно ладит с Талант и эта идиллия не могла произрасти из ненависти. — Что говорят? — он не оборачивается, будто я сказал что-то сильно измученное и не стоящее внимания, будто этот вопрос он уже слышал сотню раз. Медленно идя по коридору, Талант крутит в руках связку ключей, а я, постепенно краснея, нахожу силы уточнить свой вопрос: — То, что говорят о тебе и Слепом. Это правда? — А что говорят обо мне и Слепом? — снова интересуется он. Я опускаю голову и глубоко вздыхаю. — Ты пойми, я не издеваюсь, — уверяет меня он, — я на самом деле не понимаю, о чём ты. О нас со Слепым ходит много интересных историй, сплетен, слухов и прочего. Некоторые даже покруче сказок в Ночь Сказок. Он не смущён. Ни капли. — Я о том… О том, что… Что вы… — не поднимая головы, я снова глубоко вздыхаю и, наконец, говорю: — Это правда, что вы пара? — Хм… — задумчиво протягивает он. — Интересно, интересно… Я медленно выдыхаю и поднимаю голову к нему. — Так это правда? — Ну… А что ты думаешь об этой сплетне? — Я? Я ничего не думаю, поэтому и спросил. Так говорят. Я и не думал об этом раньше. Талант отрешённо глядит на меня с каким-то необъяснимым разочарованием. — Говорят, что Луна внутри пустая, — неожиданно говорит он и нагибается ко мне. — Главное — веришь ли ты в это. «Луна внутри… Что?» Я хмурюсь и задумываюсь над пустой Луной — кто так говорит? Впервые слышу об этом. Потом поправляю себя и поражаюсь, как Таланту так ловко удалось сменить тему. То есть он увиливает от ответа? Это можно считать увиливанием? Может спросить об этом Слепого? Да я никогда в жизни не наберусь храбрости задать ему такой вопрос, а если бы и набрался, то он наверняка бы не ответил. Мы проходим мимо окна, особенного окна, которое умело игнорирует Талант, проходя из раза в раз. Он заглядывает в каждое окно, мимо которого проходит — мимолётом, но заглядывает, — но только не в это. — Талант, — прерываю я его россказни о гипотезах про пустую Луну и живое жестикулирование. — Что с этим окном? — Да грязное немного, а так, кажется, всё в порядке. Я не выдерживаю и тяжело выдыхаю. Он посмеивается. — Что с ним не так? — спрашивает он. — Ты никогда в него не заглядываешь. Что там? — А ты посмотри, — он указывает ладонью на окно. Я заглядываю. Внизу, во внутреннем дворике, среди деревьев стоит человеческий силуэт, кажется, это маленькая девочка. Она стоит там, не шевелясь и выглядит довольно угрожающе. Наклоняюсь вбок, и силуэт приобретает новые очертания, и вот это уже не жуткая девочка, а страшная женщина, нет, даже старуха, сгорбленная и злая старуха. Я испуганно отшатываюсь. — Кто там? — спрашиваю. — Ты тоже видишь это, да? — оживляется Талант. — То ли жуткий ребёнок, то ли злая ведьма… — он разворачивается и продолжает идти по коридору. — А на самом деле это просто высохший ствол дерева. — Не может быть. — Может, — вздыхает Талант. — Днём это видно, а я хоть и знаю это, но всё равно мерещится всякая жуть. Слепой смеётся, говорит: «Ты всё так же полагаешься на зрение!», а ты попробуй объясни ему, что по-другому никак! Я долго представляю себе смеющегося Слепого, параллельно соглашаясь, что объяснить это ему, наверное, очень сложно. — И главное — он понять может! Он просто не хочет! Не хочет понимать! — негодует Талант. Я киваю. — А смех его! Ты ещё не видел, как он смеётся, Курильщик! Да колдуны из детских сказок смеются добрее, чем он! Я киваю энергичнее. Тут кто-то со страшной силой врезается в Таланта, и тот чуть не падает ко мне в коляску. Медленно восстанавливает равновесие и разглядывает виновника. — Глоссария, ты что делаешь? — Это всё она… — испуганно щебечет девочка. — Всё она, она… Я и Талант поднимаем головы и глядим на «сопровождающего» девочки. — Габи, какого чёрта ты творишь? — раздраженно спрашивает Талант. — Ты что с ребёнком сделала? — Я? Ничего, — она пожимает плечами. Разница в росте между Талантом и Габи чудовищная. Он вздыхает. — А ты что здесь делаешь? — Ищу тебя, конешн, — отвечает Габи, — вот и попросила эту девчушку помочь мне. Она-то постоянно вокруг тебя вертится. Талант, услышав это, начинает гладить Глоссарию по голове. — И зачем же я тебе? — Талант придерживает Глоссарию, которая не собирается отпускать его из объятий и почти виснет на его плече, и продолжает идти по коридору. — Уединиться, поговорить, выпить… — Не продолжай, — обрывает он её. — Почему же? Иль ты такой неприступный? — Да, такой неприступный, — он кивает. — Да ладно тебе, я ж не зло. Ты хоть и милый, но всё же парень… — О, почти комплимент, — завывает Талант и салютует проходящему мимо Стервятнику, тот с подозрением смотрит на Габи, а затем снова на Таланта, который отрицательно качает головой. Наверное, Стервятник таким образом предложил помощь, от которой Талант отказался, надо думать. — Тебе нужно в Четвёртую? Ставлю сотку, что у Птиц интереснее. Хм… А может, ты решила, что раз Хозяин Дома был, то нужно пройтись по его Близким? Тогда советую начать со Сфинкса. — Сфинкс с Русалкой. — А… Вот в чём проблема? Ну, может, у меня тоже есть девушка, откуда тебе знать? — Оттуда. Мне все говорят своих парней, чтобы я к ним не лезла. — Аргумент, — соглашается Талант. — Но нет. Всё равно, нет. — Ты всегда один, без девушки, разве что не считая вот её… — она опускает взгляд к Глоссарии и мерзко ухмыляется. Талант поворачивается к ней и наверняка смотрит убийственным взглядом. — Не смешно. Мне лучше одному, чем с тобой, Габи. Габи не отвечает, только фыркает и уходит в противоположном направлении от Таланта. Тот устало выдыхает. — Не люблю её. Жу-у-утко не люблю, — он кривится. — Это вредно для здоровья, Талант, — ворчит Глоссария. — Что? — сначала он хмурится, а потом продолжает: — Какого чёрта, Глоссария? Тебе десять лет! По-хорошему, ты вообще не должна понимать, о чём идёт речь. — Одиннадцать, — обижается та, — и я Заучка, я не могу не понимать, о чём идёт речь. — Да, я порой забываю об этом… Хорошо конспирируешься, Глоссария. Девочка улыбнулась. Как только из вида скрывается Габи, к нам подходит Стервятник, и мы дружно замедляемся, подстраиваясь под шаг Большой Птицы. — Что она хотела? — спрашивает он, повернувшись к Талант. — Ничего дельного, ерундой мается, — отмахивается он. — Как там дела с Шестой? Атмосфера накаляется, как я посмотрю. — Да, творится там что-то, — хмурится Стервятник. — Нам остаётся только ждать. Стервятник отрешенно смотрит вперёд, а потом, заглянув поверх головы Таланта, замечает меня. — Решил вывезти Фазана? — Да, пусть подышит свежим воздухом, — он смеётся, — если воздух в коридоре можно назвать таковым. Пауза затягивается. Талант и Стервятник идут какие-то мрачные и погруженные в себя, мы с Глоссарией с интересом смотрим на них, не решаясь спросить что-нибудь, чтобы продолжить разговор. Близкий отправляет одну руку в карман — Стервятник повторяет этот жест и нащупывает там что-то интересное. — А, Талант, совсем забыл… Он достаёт руку из кармана, держа какие-то украшения, и передаёт их Таланту, высыпав тому в ладонь. — Что это? — спрашивает Талант. — Красавица принялся мастерить поделки из камней, теперь раздаривает всем. Это малахит и янтарь — я вспомнил, что ты любишь такое. — О-о-о… — протягивает он, разглядывая презент. — Очень здорово. Талант достаёт браслет из янтаря — простого необработанного, с проделанными в нём дырочками, через который протянули шнур — и надевает его на запястье, улыбаясь, потом вертит в руках кулон, видимо, из малахита — бледно-зелёный с белыми крапинами — увесистый камень, вставленный в дерево, испещрённое разными завитками и загогулинами, на недлинном шнуре. — Неужто полимерная глина? — интересуется он, рассматривая то, что я принял за дерево. — Точно, — соглашается Стервятник. — Забирай, мне-то оно ни к чему. — Благодарю. Надо будет как-нибудь наведаться к Красавице. Такую прелесть делать… — А что это? — спрашивает Глоссария, подняв голову. — Малахит и янтарь, — Талант принимается рассматривать последний, — давно хотел себе такой браслет. Именно из необработанного янтаря. — А зачем тебе? — продолжает она с детской наивностью в голосе. — Как зачем? Носить. Это же очень здорово! Не то что ваше золото да бриллианты, — недовольно отозвался Талант. — Странный ты, — ворчит Глоссария. — Житель Леса, — вздыхает Стервятник. Талант неожиданно мрачнеет и поворачивается к Стервятнику. — Не говори так. Стервятник хмыкает, но ничего не отвечает. После он провёл нас до Четвёртой, с нами заходить отказался и дальше поплёлся по коридорам. В спальне был только Лорд — как обычно, сидел на подоконнике и читал. Талант в очередной раз обменялся с ним книгами, и дальше все сидели в тишине, а мы с Глоссарией пытались играть в шахматы, но девочка каждый раз обыгрывала меня. Чуть позже пришли Сфинкс с Шакалом, и последний шепнул мне, что я ни в жизнь не смогу обыграть Совёнка-Плохую-Заучку-Глоссарию, и принял за меня партию. К нашему с Глоссарией удивлению, Шакал выиграл, хотя мы все забыли, как он мог заканчивать партии со Сфинксом и Талант на ничью.