«И вся земля была его наследьем, А он её со всеми разделил»
А. А. Ахматова
Талант ушёл пару часов назад, попрощавшись с нами одной из привычных предсмертных просьб. Остальные продолжали курить кальян и начинать разговоры, смысл которых я мало понимал. Мне быстро наскучили их неразборчивые фразы, и я перебрался на подоконник, чтобы хоть немного отвлечься на красивый лунный пейзаж за окном. Глоссария также не выдержала странной атмосферки и, не удовлетворившись беседой со мной (я не умел заводить интересные беседы на каждую из существующих тем, в отличие от Таланта), ушла в свою группу в сопровождении Табаки, который до сих пор ещё не вернулся. В комнате быстро стало накурено, и табачный дым (хоть и менее густой от кальяна, чем от сигарет) быстро превратил чёткую картинку неубранной спальни в мыльный силуэт, так что мне ничего не оставалось, кроме как открыть окно — конечно, здесь существовал шанс, что после таких посиделок я на недельку слягу в постель, но сейчас это казалось мне меньшим из зол. Луна за окном была на удивление тусклой, несмотря на полнолуние и отсутствие туч — Табаки, будь он сейчас рядом, сказал бы, что это очень и очень плохой знак и что ничего хорошего в ближайшее время ждать не стоит, также он обвесился бы амулетами и закутался в своё гнездо из одеял, уверенно делая вид, что этим способом смог обезопасить себя, хотя, может, он и впрямь верит в подобные обереги. Света от луны не хватало, и можно было различить лишь контуры окружающих строений и деревьев, внутренний дворик же вообще был скрыт в темноте, и лишь одинокий фонарь освещал небольшую зону около входных дверей. Прислушавшись к уличной тишине, я мог различить лишь редкое стрекотание насекомых и какой-то странный ритмичный гул, исходящий скорей из самого Дома, нежели с улицы. Разговоры вожаков отвлекали и не позволяли хорошенько расслышать звук, но этого и не потребовалось: гул начал усиливаться, и вскоре при желании можно было различить быстрые шаги и смех толпы. — Стой, куда же ты! — особенно громко прозвучал один из голосов, принадлежащий, скорей всего, вожаку Псов. Я напрягся, ведь именно с ним должен был встретиться Талант, хотя, конечно, «встретиться» — не самое подходящее слово, ведь все мы понимаем, что подразумевалось под этим приглашением. И то, что об этом «призыве» Талант не стал рассказывать Слепому, только подтверждало и так очевидные мотивы Помпея. Ещё через минуту шаги стали различимее: кто-то бежал, и эти звуки становились громче, небольшая группа бежала вслед — шаги смешивались, и каждый перебивал другого, поэтому количество бегущих определить было невозможно. Я сильнее прислушался к разговорам и топоту и внимательней стал наблюдать за происходящим во дворике, готовый вот-вот созвать всех сидящих в центре комнаты на подмогу Таланту, которому, я думаю, и принадлежали эти одинокие шаги. Следом раздался грохот входной двери, но не со стороны двора, а из прихожей — ожидаемое возвращение Табаки отвлекло меня, и мне потребовалось некоторое время, чтобы снова сконцентрироваться на происходящем на улице. Удар о дерево — входную дверь, затем ещё один; кажется, дверь оказалась запертой, и это помешало бегству — ещё бы мгновение, и я бы завопил на всю комнату, но дверь во двор распахнулась, и из неё вылетел Талант, кувырком преодолел ступени и в конечном итоге выполз на свет фонаря. Следом за ним вышли ещё несколько человек — один, второй, третий, четвёртый Пёс и в конце вожак. — Вот ты и попался… — пропел Помпей, приближаясь к Таланту, а тот только пытался отползти назад. — Здесь Талант! — наконец завопил я и, видимо, настолько громко, что голос был слышен и во дворе, так что вожак Псов поднял ко мне лицо. — Это из Четвёртой, — коротко сказал он. Я испугался, что Помпей узнал в этом голосе меня. Следом на меня посмотрел Талант, щурясь — у него куриная слепота, так что он не сможет меня увидеть. Воспользовавшись моментом, он отполз ещё дальше, пока не упёрся в оградку около старого дуба. — Стой! — прокричал один из Псов. — У нас есть ещё немного времени. Как раз в это время Чёрный, Сфинкс, Слепой и только что появившийся Табаки скрылись в прихожей, что-то при этом громко говоря, но мне было не до того, чтобы их слушать. Талант, загнанный в угол, опустил голову, напрягся, ожидая самого худшего; я тоже не выдержал, слез с подоконника, стараясь поглядывать в окно, и забрался обратно в коляску. Из поля моего зрения ушли Псы, оставив только Таланта, прижатого к хлипкой деревянной оградке, и, когда голоса стали ещё громче, а напряжение, ощущавшееся даже в комнате, ещё более накалённым, Талант… исчез. — Что?! Где он?! — завопил Помпей. — Он что, в воздухе растворился?! Следом пошла бубня и розыски, а я вновь подтянулся на подоконнике, чтобы расширить обзор и сверху заметить затаившегося где-то Таланта, но не нашёл его. Протёр глаза, окно, снова вгляделся — и ничего. Он и вправду просто растворился в воздухе. Испуг мой сменился недоумением, и я снова сел в коляску, озадаченно обводя комнату взглядом, будто это даст мне какие-то ответы. С улицы в это время как раз донёсся злобный голос Чёрного. В прихожей вновь послышался грохот, но уже не тот, что слышался от Табаки — треск двери и кидание очередных безделушек в комод — это было что-то тяжело упавшее. — Боже, Талант! — взволнованно взвизгнул Шакал. — Да, да, с добрым, — запыхавшимся голосом ответил Талант. — Хэй, сюда! Обратно! — прокричал он в коридор. Я быстро пересёк комнату и выехал в прихожую, где стоял Талант, полностью опираясь о комод и едва ли не падая навзничь. — Ты опять воспользовался этим, Талант, — брезгливым тоном воскликнул Табаки. — Ой, Слепой будет кричать, ой, будет громить, ой-ой-ой… — Хах, да здравствуют нотации Слепого, — усмехнулся Талант, задыхаясь. — Спасибо, Курильщик, благодаря тебе мне удалось сбежать. Как ему это удалось? Создавалось ощущение, что Талант вовсе не чувствует своих ног и держится лишь за несчастный комод, едва ли не вскарабкиваясь на него целиком. Его дыхание не выравнивалось, а наоборот, становилось всё более тяжелым. — Быстро ты! — воскликнул Сфинкс, войдя в прихожую, и следом за ним вошёл мрачного вида Слепой. — Ну давай, начинай, — поддался Талант. — Это было очень глупо. И настолько же опасно. Ты же знаешь, что этого делать нельзя! — Но, согласись… у меня… — он будто не находил сил даже чтобы что-то сказать, — не было выбора. — Закончив фразу, Талант рухнул на пол, и все стоящие в прихожей мигом начали его поднимать, а затем укладывать на постель. Утром мы не смогли добудиться Таланта и оставили его спать дальше, отправившись к завтраку, точнее, все из Четвёртой ушли, а я решил остаться рядом с ним, что-то не позволяло мне его бросить. За прошедшую ночь совесть успела загнобить меня, ведь это именно я позволил уйти Таланту, при этом зная, куда и зачем он уходит, это я сразу не позвал на помощь, чего-то выжидая, и этим заставил Таланта сделать что-то, что сильно не понравилось вожаку (ещё бы знать, что это было). Поэтому я решил просто быть рядом, поднести воды, когда Талант проснётся, помочь ему встать. Время шло, солнечный свет залил всё пространство вокруг и слепил глаза, поэтому, оторвавшись от внимательного наблюдения за Талантом, я проехал дальше к окнам, чтобы занавесить шторы. Когда мне удалось распутать сложный узел на одной из штор, придерживающий её, и половина комнаты погрузилась в полумрак, с постели послышалось шебуршание, и я спокойно выдохнул, решив, что сейчас с Талантом всё в порядке. Когда я только потянул за узел на шторке на следующем окне, в комнату вошёл Слепой и медленно приблизился к постели. — Да, я знаю, что этого нельзя было делать… — устало проговорил Талант. Иногда мне начинает казаться, что они вполне могут понять друг друга, не проронив и слова, и каждый раз, когда я ловлю себя на этой мысли, я удивляюсь, ведь сам Талант здесь такой же новичок, как и я, и что только приключилось с ним, что ему удалось так сблизиться со Слепым?.. — Это было опасно, Талант, — ответил Слепой и присел на постель. — Лес не любит, когда его открывают чужакам. — Но он сам позволяет мне уйти тогда, когда я хочу этого, — возразил Талант, — если бы он не любил этого, то не позволил бы мне сбежать. Слепой тяжело выдохнул. — За что только он так любит меня? — продолжил Талант. — Ведь я постоянно отрекаюсь от него. — Твоё место здесь, Талант, как бы ты этого не хоте… — Но это неправильно, — отрезал тот. — В любом случае, — закончил Слепой, — Дом многое позволяет нам, но у всего этого есть своя цена, и я не хочу, чтобы ты оплачивала свою. — Ух… У меня не было другого выбора, ты же знаешь. Если бы меня не принял Лес, то здесь меня уже могло и не быть. Я знаю, что цена может быть высока, но этот путь был лучше. — Не делай так больше. Никогда. Я не хочу потерять тебя. — Ты не потеряешь меня. В этот момент послышался шелест, но он уже не был со стороны Слепого и Таланта, это была шторка, которая занавесила окно. Здесь узел оказался слабее, и он предательски развязался, стоило мне только потянуть его на себя. Мне стало неловко, ведь сейчас оказывалось, что я попросту подслушивал. Слепой не сдвинулся на постели, а Талант, выглянув из-за Слепого, улыбнулся и мне и сказал: — Утречка, Курильщик, — он тихо посмеивался, будто злорадствуя надо мной или над Слепым, — интуиция кого-то подводит… Давно ты здесь? — Эм… С самого начала. Талант тихо присвистнул и продолжил посмеиваться, а я начал оправдываться: — Меня оставили здесь, все ушли в столовую, а я просто хотел задёрнуть шторы, а тут Слепой, и я… — Да, да, — остановил меня Талант, — всё в порядке, успокойся. Видишь, никто тебя не ругает. — Простите… — Ладно, мне всё равно нужно прогуляться. Курильщик, со мной? — он быстро поднялся с постели, едва опираясь о стену, и ловко спрыгнул с матраца на пол. — Да, хорошо, — я смущенно кивнул. Если бы Талант даже не предложил мне пойти с ним, я бы всё равно увязался за ним. Мне очень не хотелось оставаться со Слепым наедине. Мы быстро вышли из Четвёртой, оставив вожака дальше сидеть на постели. Мне действительно было очень стыдно, что я стал свидетелем их разговора, явно не предназначенного для чужих ушей, но по виду Таланта, это его не слишком беспокоило, наоборот, на его лице всё держалась злорадная усмешка, будто я дал ему шанс хорошенько над кем-то поиздеваться. Никогда раньше не видел его таким. — А ты не боишься оставаться со Слепым наедине? — спросил я, нервно оглядываясь на двери Четвёртой. — Нет, чего я должен бояться его? — Ну, да. А раньше? Когда только пришёл в Четвёртую? — Я бы не сказал, что боялся его. Он просто пугал меня своим неожиданным появлением. — «Неожиданным появлением»? — Да, вот ты представь: заходишь в спальню, там тихо и вроде бы никого нет, но только ты закрываешь дверь, как оказывается, что Слепой стоял у окна, где до этого его не было видно — так и удар можно схватить. Или спускаешься в тёмный подвал, чтобы забрать учебник по ОБЖ, а с тобой неожиданно кто-то начинает говорить — и снова удар. Позже он начал предупреждать меня о своём присутствии, за что я ему очень благодарен. — Вот как… Ладно. Куда мы идём? — спросил я. — К Стервятнику, — просто ответил он. — Мне нужно передать ему спасибо. — Спасибо? За что? — За снафф, конечно, Курильщик. Он чудесно выручил меня с обещанием Глоссарии. — А, да, хорошо. Талант по привычке остановился перед дверью, чтобы постучать, но тут же откинул эту идею и быстро прошёл внутрь, а я лишь тихо проехал за ним. Мне казалось, что раньше Талант был каким-нибудь дворянином, строго следующим правилам этикета и правильно говорящим любое сложное слово, но в какой-то момент ему это надоело и он очутился здесь. Кем он был до того, как оказался в Доме? Когда мы вошли, Птицы на мгновение оставили свои дела и обернулись на нас, затем, успокоившись, снова отвернулись. Стервятник сидел за столом в центре комнаты, впрочем, как и всегда. — Утречка, — поприветствовал Талант и устроился рядом. — С добрым, — отозвался Стервятник, — как ты? Слепой очень беспокоился за тебя. — Я заметил, — с улыбкой ответил Талант. — И что же? — Представляешь, наш дражайший вожак сболтнул лишнего при Курильщике, — довольно рассказал Талант. — Неужто? Неужели не заметил? — удивился Стервятник. — Точно. — А чего это ты такой довольный? — Ну как же, теперь у меня будет повод позлорадствовать над Слепым, ведь он уверен, что является самым внимательным и чутким. — И про что он рассказал? — Вкратце, про то, что мой забег по Лесу был крайне опасным. Ой! — Талант повернулся ко мне. — Ты же наверняка ничего не понимаешь… Я и в самом деле ничего не понимаю, но, кажется, за время моей жизни в Четвёртой я стал привыкать к этому. Их постоянные разговоры на непонятные мне темы, которым они придают столько серьёзности, поэтому я уже начал относиться к этому так же, как и к россказням Табаки о духах и оберегах против них — что-то глупое, но для них крайне серьёзное. — Прости, но мне нельзя ничего рассказывать… — огорчённо добавил он. — Помнишь, что я говорил? Про то, что, если ты чувствуешь, что начинаешь сходить с ума, то ты на верном пути? Я кивнул. — Так вот. Когда начнёшь так думать, скажи мне, тогда-то я тебе всё и расскажу. Идёт? Я снова кивнул. — А… Я ещё хотел спросить кое-что… — начал я. — Спрашивай, — кивнул Талант. — Насчёт названия Четвёртой… Везде есть своё: Птицы, Псы, Крысы… А у Четвёртой его нет, почему? — Скажу тебе по секрету, — доверительно прошептал Талант, — оно было. Просто не прижилось. — И какое же? — не отступал я. — Ну, мы были Волками, — Талант пожал плечами. Я обдумал это название, попытался представить его наравне с остальными, и это получалось неплохо, но тогда появлялся ещё один вопрос: почему оно не прижилось? Я так и спросил у Таланта. — Потому что если бы мы были Волками, то и вожаком должен был быть Волк, но, как бы сильно он не хотел этого, это было невозможно. Поэтому звучало странно, что в Волках Волк какой-то лже-вожак, вот название и не прижилось. — Думаешь, если бы Волк стал вожаком, название бы сохранилось? — спросил я. — Название бы сохранилось, а вот Дом, такой, какой он есть сейчас, не сохранился. Да и Слепого здесь, скорей всего, уже не было бы, — сказал Стервятник вместо Таланта. — Да, это точно, — подтвердил Талант, — хорошо, что тебе не пришлось выбирать сторону. — Сторону? — переспросил я. — Именно, тогда тебе пришлось бы выбирать между Слепым и Волком, в нейтралитете мог оставаться лишь Сфинкс. — И ты был на стороне Слепого? — Да, это было что-то… вроде моего долга. Благодарности, так сказать. Поэтому, к твоему прошлому вопросу, я скорей боялся оставаться наедине с Волком, нежели со Слепым. — Ну что ж, не будем о грустном, — прервал Стервятник, — может, выпьешь со мной? — Шутишь, что ли? Только восемь утра, — Талант нахмурился. — Нет, нет, я про чай. — Про чай? Тогда конечно. Из ниоткуда материализовавшаяся Птица за спиной Таланта подлил ему чай из большого стеклянного чайника. Талант задумчиво нахмурился и наклонился над чашкой, вдыхая аромат напитка. — Этот запах… Не может быть. Это медовый ассам? — восторженно спросил он. — Именно. — Стервятник довольно кивнул. — Невероятно. Это же крайне редкий вид! Медовый аромат так прекрасно дополняет едва уловимый солод и лишает ассам недостатка запаха, являя собой идеальный крепкий чай с прекрасным сладким ароматом! Чёрт, где ты его достал? — Есть свои связи, — усмехнулся Стервятник. — А у тебя ещё осталось немного этого божественного напитка? Я очень хочу заварить его в Четвёртой. — Конечно, осталось. Ещё есть какой-то оолонг*, но я не слишком хорошо разбираюсь в нём, так что, думаю, ты сможешь лучше оценить. Возьмёшь? — Конечно! Талант ещё долго перечислял сорта чая, их преимущества и недостатки, выстраивал иерархические цепи, описывал процесс роста и сборки, рассказывал об их климатических предпочтениях и предпочтениях в уходе. Перечислял все самые капризные, а потому самые дорогие и стоящие сорта, и самые неприхотливые и более дешевые, продолжая оправдывать их низменные недостатки, ярко описывая их достоинства. Из всего, что он рассказал нам, я понял лишь, что в индийском чае есть только три сорта, а остальные гибриды имеющихся, и что цейлонский чай — это разновидность ассама. Не уверен, что эти знания мне пригодятся. В конце Таланту вручили несколько пакетиков с рассыпным чаем, и мы отправились обратно в Четвёртую, по пути в которую он сказал, что мы благополучно пропустили завтрак, и если я хочу, то можем зайти в Кофейник, где я нормально поем. — Не волнуйся, — добавил он, — моя идея — значит, я плачу. — Нет… не надо… — Я тебя умоляю, идём. Мы прошли в Кофейник и заняли столик в дальнем углу, очень скоро к нам подошёл Кролик и выставил пару булочек с маком и два кофе, всё ещё косо поглядывая на меня. — На молоке, — скупо отозвался он, — как ты любишь. — Спасибо, дружище, — улыбнулся Талант и передал Кролику оплату. — Я ещё хотел спросить, — сказал я, как только Кролик ушёл, — что же случилось с Волком? Талант поперхнулся своим кофе и долго откашливался, затем ответил: — Какие интересные у тебя вопросы, Курильщик. Ты действительно хочешь знать? Я кивнул. — Хорошо. Волк… он однажды не проснулся. Это всё. Не так интригующе, как ты думал, верно? — Это так, но… люди просто так не умирают. — Кто знает, Курильщик, — уклончиво ответил он. — Ты знаешь. Он усмехнулся. — Может быть, но, в любом случае, ты должен понимать, что я многое не могу рассказывать. — Конечно. — Но не подумай, в этом Слепой никак не замешан. — Я понял. — Не веришь ты мне, Курильщик, — с обидой отозвался Талант. — Но не смей не верить вожакам. — Почему? Вы все слишком многое скрываете, я не могу вам верить. — Знаешь, здесь как в новостях. Обычным людям мало говорят, потому что им не нужно этого знать. — Он остановился, а затем задумчиво продолжил: — Хотя сейчас в моду входит правдивость, и это негативно сказывается на психологическом здоровье населения, ведь переживай — не переживай, а проблемы это не решит. Поверь мне, легче, когда не знаешь об этих проблемах. — Может, ты и прав. — Во мне можешь сомневаться, Курильщик, этого я отобрать у тебя не могу. Но вожакам нужно верить и слушаться их. — «Вожаки слушают Хозяина Дома, а мы вожаков» — так? — усмехнулся я. — Именно. Негласное правило Дома. — Но ты всё-таки перечишь вожакам, хотя бы в том, что дрался с Помпеем. — Он мне этого не запрещал, — Талант пожал плечами. — А если бы запретил? — То я бы не дрался. — А если бы сказал проиграть? — Я бы проиграл. Я ошарашено глядел на него, а он в ответ смотрел на меня с иронией, будто говорил всё это маленькому, ничего не понимающему ребёнку. — Я не хочу сомневаться в тебе, Талант, — продолжил я, — но порой ты говоришь глупые вещи. — Может, и так. Ты закончил? Нам пора возвращаться в Четвёртую. — Ага, хорошо. Оставив объедки на столе, мы двинулись в направлении выхода и быстро вышли в общий коридор, где ко мне пришла мысль задать ещё один вопрос: — А ты когда-нибудь проигрывал? — Проигрывал в чём? — В драке, — уточнил я. — Конечно, что за глупый вопрос. — И кому же? — Последний раз я проигрывал Слепому. — Ты дрался со Слепым? Зачем? — Ну знаешь, мне захотелось почувствовать себя Хозяином Дома. Он рассмеялся. — А если серьёзно? — Долгая история. Если коротко — то это была западня. Меня заставили с ним драться. Такие дела. — Он открыл входную дверь в Четвёртую: — Прошу. В Четвёртой уже собралось приличное количество людей, все были заняты своими делами и, когда мы вошли, коротко поздоровались с нами. Табаки быстро оживился, завидев Таланта, и стал выпытывать у него, как он себя чувствует, получая лишь положительные ответы, но Табаки не сдавался, начав задавать более конкретные вопросы, на которые Талант так же коротко отвечал, закончив фразой «Не первый, не последний раз», на что Табаки только фыркнул и вернулся к бисероплетению. Я забрался на постель, стараясь держаться как можно дальше от Слепого, который, как мне кажется, мог быть не слишком дружелюбен после того, как я подслушал их с Талантом. Сам Талант принялся заваривать такой-прекрасный-и-великолепный чай, что отдал ему Стервятник, и тихо уселся за стол, приняв своё привычное задумчиво-отстранённое выражение лица, вплоть до того момента, как не подавился чаем и не начал с тревогой оглядываться. Слепой как-то понял, что это значило, и Талант прошептал что-то ему на ухо. Может, Талант видит будущее? Честно, я уже бы не удивился, будь оно именно так. Дом хранит уйму секретов или их хранят только его жители? Сейчас мне казалось, что все, кто меня окружает, всё прекрасно знают, и не знаю только лишь я. Это приводило меня в недоумение, но любопытство поутихло после слов Таланта, что он не может мне многого рассказать, а ведь, кроме него, ни на чьи объяснения чего-либо мне надеяться не стоит. И этот вопрос с Помпеем? Я понял, что он творит какой-то заговор то ли против Слепого, то ли против Четвёртой, а может, против всех. Но как ему помешал Талант? Зачем Помпею нужно было тогда драться с ним и уж тем более устраивать для него засаду ночью? Талант казался мне самым дружелюбным в Четвёртой, поэтому я не мог понять, как он успел насолить Помпею. Или же тот просто хотел убрать Таланта, чтобы ослабить Слепого? Ведь, как оказалось, тот сильно беспокоится о Таланте. Мне начинает казаться, что эти вопросы так и останутся без ответов, и я так и буду не в курсе всего происходящего вокруг. У меня было очень много вопросов к каждому жителю Четвёртой, и я сильно надеялся, что на них мне сможет ответить Талант, но сегодня я окончательно понял, что даже он не может ответить мне на них. Не то чтобы он не хотел (возможно, даже наоборот), он не мог — это было его обещание Слепому, а может, он давал какой-нибудь местный обет молчания? Он очень серьёзно относится к обещаниям, так что, возможно, он дал слово, что не расскажет ничего. Чёрт, я не могу сам разобраться в этом. Да и прошлое Таланта, почему я ничего не знаю о нём? Большая часть жителей Четвёртой живёт здесь с детства, и навряд ли они знали другую жизнь. Но Талант-то здесь недавно — чуть больше года — но о его прошлом я не знаю ничего. Судить о его прошлой жизни из его действий сегодня не выходит. Он не любит врать, из-за чего честно отвечает, что не может рассказать, а не начинает увиливать от ответа, но при этом он соскакивает с темы, когда начинаются разговоры о нём и Слепом. Я не хочу ввязываться в их дела, узнавать их тайны, поэтому я просто стараюсь усмирить своё любопытство, что выходит у меня не слишком хорошо. Но всё же Талант прав — всё знать совсем не обязательно.