Обещание

«Моё сердце бьётся очень быстро, Наконец моё сердце бьётся очень быстро, В этот раз мною владеет В этот я раз я одержима Последним шансом» Leviathan* OST — Opening (Авторский перевод)

       Тихое утро. Кажется, это начинало становиться нормой. Прежний взбалмошный образ Четвёртой верно затухал, и я наблюдала за этим. Я всё понимала, ведь за последнее время произошло слишком много шокирующих вещей; это время стало настоящим хаосом для Четвёртой. И все, даже живчик Табаки, сейчас успокоились, отходя от приевшихся красок.        Но стоило мне попробовать вместе с ними начать отходить от эмоциональной и обескураживающей жизни, как такие события начали происходить вновь. Хоть Сердце и утихла, хоть и шумиха со смертью Волка потихоньку успокаивалась, неожиданно оживился Слепой.        Он давно знал, что я влюблена в него, но никаких комментариев на этот счет не давал. Я слишком привыкла к уважительному отношению к себе дома и поэтому не замечала, как мягко он общался со мной, хотя с другими мог быть груб или вовсе игнорировать их. Слепой спасал меня, когда я была в опасности по собственной воле (как в том случае с апатией) или по воле Сердца.        Но неожиданно он стал проявлять ко мне неприкрытую симпатию, к чему я не была готова — конечно, я безмерно рада этому, и его действия мгновенно окрыляли и вдохновляли меня, но они также поражали и вгоняли в краску, от чего мне слишком неловко.        Мне только интересно, что же подтолкнуло его к этому.        Но я чертовски счастлива сейчас. Его забота обо мне, его прикосновения; то, как мы держались за руки в тот день — только эти воспоминания мгновенно осчастливили меня. Я готова написать тысячу писем ему, ведь только так я могла точно выразить свои мысли, эмоции и чувства. Наброски вот уже несколько дней были вложены в мой «дневник».        — Талант, с тобой всё в порядке? — Позвал меня Сфинкс, с прищуром наблюдая за мной.        — Да! — Радостно ответила я, кружа по комнате и обнимая подушку.        Табаки присвистнул.        — Слабо верится… — Протянул Сфинкс без особого энтузиазма.        Успокоиться было невозможно, я только попыталась не показывать это так открыто и села за стол, опустив голову на подушку и прикрыв глаза.        — Хм…        Моя безмерная радость продолжалась, пока я не услышала один из своих черновиков в исполнении Шакала:        — «Боюсь, не в силах сдерживать свои чувства к тебе, но не могу говорить о них вслух. Я люблю тебя, люблю твои руки, и люблю твои глаза, и…»        — Заткнись, Табаки! — Громко крикнула я, запустив в него подушку.        Он изобразил обморок.        — Так вот оно что… — Промедлил Сфинкс, подперев голову механической рукой в перчатке. — Он ответил тебе?        — Угу, — смущение бьёт в голову, я не могу сдержанно смотреть на Сфинкса и закрываю лицо руками.        — Ого! — Едва ли не визжит Шакал. — И что? Рассказывай! Уже перешли к самому интересному? — Его голос опускается до низкого тембра — даже не думала, что он умеет так.        — Нет! — Резко отвечаю, не открывая лица.        — Тогда у вас будет хороший шанс! — Не унимается он. — Сегодня же Самая Длинная! Ночь, которая длится вечность!..        Он всё продолжал и продолжал, наверное, получая какое-то особое удовольствие, видя моё раскрасневшееся лицо. Через какое-то время я не выдержала его непрекращающиеся комментарии, с протестом вскочила со стула и вышла из Четвёртой.        Носиться по коридору в пижаме и с крайне смущённым видом тоже было не самой хорошей идеей. Бинт проглядывал через низкие проймы майки, а оголённые предплечья быстро мёрзли. Глупо было с моей стороны выйти в таком виде в людный коридор, да ещё снова забыв переобуться, но возвращаться я была не намерена и помчалась на чердак в надежде найти тот плед, укутаться в него и посидеть в тишине, отходя от смущавших меня реплик Шакала.        Как только я подобралась достаточно близко к чердаку, то услышала тихую мелодию флейты и остановилась на лестнице. Один тапочек полетел вниз. Мелодия оборвалась. В надежде, что это всё же Слепой, я продолжила своё восхождение, сбросив вниз и второй тапочек и оставшись в одних носках.        Я дала себе слово, что поцелую его прямо сейчас, и, пока была полна решимости, я собрала все свои боевые умения и мгновенно взобралась по лестнице, зацепилась за край люка и запрыгнула в комнату на потрескавшийся от времени деревянный пол.        Но это был не Слепой.        Горбач смотрел на меня поражённо, опустив флейту. Я вскинула брови:        — Оу, я думала, что это Слепой.        — Прости, что не оправдал твои ожидания, — он улыбнулся.        Я усмехнулась и прикрыла глаза, проходя по комнате. Разминка согрела меня.        — Что ты здесь делаешь? Раньше я не встречала тебя здесь.        — Я тебя тоже, — он посмеялся. — Думаю, я здесь для того же, для чего и ты — успокоиться, посидеть…        — Да, ты прав.        Я прошла к кофеварке в конце комнаты. Пока я не замёрзла вновь, стоило обеспечить себя горячим питьём.        — Кофе? — Спросила я у Горбача.        Он кивнул и продолжил играть.        По инерции, что выработалась у меня от таких вот посиделок со Слепым, я уже потянулась за портсигаром, но вспомнила, что не брала его, выбегая из комнаты. Есть ли сигареты у Горбача? Я решила пока не отвлекать его и дождаться, когда будет готов кофе. Пока же я рыскала в поисках пледа, найти который мне так и не удалось — пришлось довольствоваться небольшим покрывалом.        — У тебя нет сигарет? — Спросила я, протягивая Горбачу кружку с кофе и усаживаясь рядом.        — Только трубка, — он пожал плечами. — Ты умеешь набивать её?        Я помотала головой:        — Научишь?        Он усмехнулся и достал трубку и табак. Горбач терпеливо объяснил мне, как стоит набивать её, рассусоливая, почему же набивается она в несколько слоёв, а затем научил правильно раскуривать, водя зажжённой спичкой по кругу табака так, чтобы она не коснулась его, мгновенно превратив в пепел. Кажется, мой интерес к этому увлечению порадовал его, и он выглядел немного более добрым и радостным, чем когда я появилась у входа на чердак.        Теперь я умела правильно набивать и раскуривать трубку. Я поблагодарила Горбача за данный мне урок и продолжила сидеть рядом, куря трубку, а он продолжил играть.        Мы продолжали так сидеть ещё очень долго. Отрываясь от своих занятий на некоторое время (он — чтобы перевести дыхание, я — чтобы набить трубку табаком снова), мы болтали: сначала о моей тайне (пришлось долго рассказывать о своей семье), потом об Изнанке и странных обстоятельствах с ней, мы даже коснулись Слепого, но, видя моё смущённое раскрасневшееся лицо, он тактично перестал расспрашивать и продолжил играть.        Мне полегчало, и, кажется, ему тоже. Благодаря этой спокойной домашней беседе мы освободились от того, что долго мучило нас, поделились своими заботами и распрощались ближе к вечеру.        — А что такое «Самая Длинная»? — Спросила я, когда Горбач уже начал спускаться по лестнице.        — Ммм… Как объяснить-то… Это ночь, которая намного длиннее всех остальных — аномалия такая местная, но, как правило, во время неё случается много бед. — Он нахмурился. — А к чему ты это?        — Табаки сказал, что сегодня эта самая ночь.        Он вздохнул.        — Тогда не задерживайся здесь, Талант. Постарайся не высовываться из комнаты, как потемнеет. Лучше просто проспать эту ночь — так будет безопаснее.        Я кивнула, и он скрылся за крышкой люка.        Совсем немного я ещё просидела в одиночестве. Медленно я вдыхала прохладный воздух и вслушивалась в оглушающую тишину. Я уже и забыла, каково это — быть наедине с собой. Мне стало намного легче от этой посиделки с Горбачом, и, набравшись душевных сил, я отперла крышку люка, но увидела там вовсе не бесконечную лестницу, а зелёную поляну. Из ниоткуда взявшийся ветер подтолкнул меня в эту пропасть, и, не удержавшись, я провалилась вниз.        Снова Лес.        Я чертыхнулась, упав на землю и ушибив плечо. Какое-то время я не чувствовала тревоги, а только ощущала безмерную скуку от ожидаемости такого поворота событий. Протяжно выдохнула, выразив своё уныние, и оглянулась по сторонам в надежде увидеть дверь, через которую я могла бы выбраться. Руки снова приобретали неестественный цвет, и страх подступил к порогу моего сознания от непонимания этих трансформаций.        Попытки успокоиться не увенчались успехом, но помогли отогнать тревогу на второй план и сконцентрироваться на месте, где я оказалась. Вновь.        Это был Лес, и он полностью оправдывал своё название. Я находилась на небольшой полянке, которую окружал густой смешанный лес. Как же я должна выбраться отсюда? Это место больше не вызывало у меня такого бешеного страха; казалось, увижу я Сердце — и даже смогу рассмеяться ей в лицо, хоть она и превосходит способности моего возлюбленного, сравниться с которым на моей памяти, как и на памяти жителей Дома, никто не мог.        Моё тело снова превратилось в сплошное переплетение лиан, а волосы — в ворох листьев. Мне стало интересно, до чего же могут дойти эти мои трансформации. Вопрос «а что это вообще такое, чёрт возьми» уверенно отступил на второй план. Я успокоилась и присела на землю в ожидании непонятно чего, неожиданно почувствовав, как моё тело перешло из твёрдого состояния в жидкое.        Я подскочила на месте. Теперь я была водой?! Сердце бешено заколотилось. Но не успела я как следует разглядеть свои прозрачные руки, сквозь которые в нелепых разводах проглядывалась трава, как они вновь обросли лианами.        «Означает ли это, что трансформации моего тела зависят от эмоционального состояния?» — Я нахмурилась.        Не успела я как следует задуматься над этим, как услышала волчий вой метрах в двадцати от себя. Станет ли волк грызть лианы? Не знаю и проверять это не собираюсь, так что я побежала что было сил в противоположном направлении, охваченная животным страхом перед собственной смертью. Кровь приливает к конечностям: «бей или беги» — так называют это явление в человеческом теле; не уверена, работает ли оно сейчас, когда я не являюсь человеком, но бежать я стала гораздо быстрее.        Я остановилась за деревом в попытке отдышаться, но неожиданно перестала в этом нуждаться и почувствовала небывалую лёгкость, будто дышала всем телом. Я огляделась: мои руки вновь стали прозрачными, но теперь это была не вода, а воздух — он тонким силуэтом прописывал мои черты, полностью просвечивая, так что я видела землю под своими ногами.        Я не смогла сопоставить своё состояние с какой-то эмоцией и просто приняла это как факт. Страх отступил, мой мозг уверенно твердил мне, что это место — сказка и все трансформации с телом — вполне естественное явление для этого места, заставляя меня сконцентрироваться на сохранении моей жизни, нежели на агрегатном состоянии.        — Талант, ты снова здесь, — послышался мой голос, но исходящий не из моих уст.        Я обернулась. Передо мной стояла Сердце в фиолетовой пелерине и длинном платье пятнадцатого века. Её вкус оставлял достойное впечатление. Я одёрнула себя. Меня поразило, что о её одежде я думаю больше, чем о той опасности, что она несёт в себе.        — Разве это не ты меня сюда затащила? — Я прищурилась, хотя и не была уверена, что в моём обличии это заметно.        — Нет, — она усмехнулась. — Заняться мне, что ль, больше нечем.        Сердце прошла в глубь леса, и я безропотно последовала за ней, мимолётом оглядываясь, чтобы убедиться, что тот волк остался позади.        — Ты не боишься? — Неожиданно спросила она, обернувшись.        — Нет, — спокойно ответила я.        — А зря. — Она вновь усмехнулась.        — Ты ничего не сделала в прошлый раз, хотя мы были наедине. — К моему удивлению, ветви не проходили сквозь моё тело, и их приходилось убирать руками с пути.        — Это ты так думала. Мы не были наедине, там почти всё время стоял Слепой, — она обреченно вздохнула: — Вот что с ним делать?..        Неожиданно я запаниковала, из-за чего вновь обросла лианами. Я испугалась не за свою жизнь, а за жизнь Слепого, ведь, казалось, если Сердце захочет этого, то сможет убрать его со своей дороги.        — Но не суть, — закончила она, и я облегченно выдохнула. — Так вот — не вмешайся он, ты была бы уже мертва.        — А сейчас? — Задала я вопрос, неожиданный даже для себя.        — Хм… — Она задумалась и присела на пенёк. — Не знаю. Всё так надоело, ты б знала…        Я пораженно глядела на неё в надежде узнать больше.        — Ах… — Она закрыла глаза. — Знаешь, сколько я здесь, Талант? Несколько сотен лет, и я уже давно перестала чему-либо удивляться. Это довольно скучно, я слишком часто начала задавать себе вопрос: «А зачем всё это?», и никаким ответом не удовлетворяюсь сполна. А знаешь, как это началось?        — Нет, — тихо ответила я, хотя, казалось, ответ мой был вовсе не обязателен, ей просто хотелось поговорить с кем-нибудь, выговориться наконец-то.        — Ох… Когда-то я была влюблена — это было так давно, но именно это событие стало причиной всему тому, за чем ты сейчас наблюдаешь. Я любила так, что нельзя было описать это словами, и мне казалось, что меня тоже любят. — Она промолчала и через полминуты продолжила: — Но оказалось не так. Знаешь, Талант, любовь — это такое же чувство, как и все остальные, и она так же проходит — это настолько отвратительно, что не передать словами, — она улыбнулась какой-то измученной улыбкой. — В конечном счете человек, которому я отдала всё, что имела, просто бросил меня, не удосужившись дать никакого ответа. — Она усмехнулась. — Он даже встречи меня не удостоил. И после этого я покончила с собой, полностью перейдя вот сюда, — она махнула руками. — Это всё моё, Талант, представляешь?.. Так вот, из-за этого человека я возненавидела всё человечество. Я начала убивать людей, зазывая их сюда, чтобы получить больше сил от их жизненной энергии. Я отомстила своему любимому, но не успокоилась, а сейчас… А сейчас я оглядываюсь назад и не вижу в этом смысла. Никакого, понимаешь, Талант? Да, это было весело, но затем превратилось в сплошную рутину. Я не жалею, что отомстила тому человеку, и не жалею, что кропотливо изменяла это место, чтобы оно стало таким, какое есть сейчас, но зачем это всё?.. Кто б знал… — Она устало выдохнула. — А ещё с людьми становится всё сложнее и сложнее… К каждому нужен свой подход, и это так утомляет — подстраиваться под всех. А цель? Какая в этом цель?.. К чему я шла все эти десятилетия? Я не знаю. Хотя я и люблю это своё ремесло.        Я только смотрела на неё, не понимая, как мне стоит реагировать — Сердце слишком непринуждённо говорила о страшных вещах. Мне было бы сложно принять её слова, если бы она не говорила с такой лёгкостью.        — И ты, Талант, — она наклонила голову. — Ты такая же наивная, какой была я в своё время. Так чисто и невинно любить Слепого — это просто невероятно. Хотя он милый мальчик, стоит признать, ему нужен близкий человек. Стань им. — Она нежно улыбнулась, глядя на меня. — Я не думаю, что он сможет так просто покинуть тебя, как когда-то поступили со мной, но, пообещай мне, — она встала с пенька, протянув мне руку для рукопожатия, и я протянула свою в ответ, — если он всё же сделает это, или кто-то так же посмеет разбить твоё сердце, растоптать твои самые светлые чувства — продолжи моё дело. Отомсти им. Стань новым Сердцем.        — Обещаю, — практически неосознанно ответила я, поражённая её словами.        Она облегчённо улыбнулась, удовлетворённая моим ответом, её глаза наполнились слезами, но казалось, что это были слёзы счастья. Она крепче сжала мою руку и засияла ослепительным светом.        — Прощай, Талант, — прошептала Сердце и разлетелась сотнями горящих светлячков, что медленно поплыли в мою сторону и очень скоро растворились во мне, оставляя поблёскивающие следы. Она растворилась во мне, завещав своё детище. Я чувствовала благодарность, несмотря на всё то, что Сердце сделала со мной. Неожиданно она стала близка мне, и я даже чувствовала какую-то мимолётную скорбь от её ухода. Моё тело наполнила сила, которой я никогда раньше не ощущала; я одновременно услышала десятки голосов, от чего закрыла уши, не в силах выдерживать это.        — Её нет нигде! — Я слышала запыхавшийся голос Табаки. — Её просто нет! Слепой, ты нашёл её?        Я побежала в ту сторону, откуда, казалось, доносились голоса.        — Нет, её нет в Лесу. Я не смог найти её там.        — Она на Изнанке, — тихо отозвался Македонский. — Её тела здесь нет. Она Прошла.        Слепой тяжело выдохнул.        — Она стала Ходоком и может вернуться сама, — напряжённо проговорил Сфинкс. — Мы не можем вытащить её.        Голоса становились всё ближе. Прежний десяток сократился до этих голосов, звучавших в одной-единственной комнате, остальные раздавались тихим эхом в моём сознании.        — Сердце не могла забрать её, — с какой-то надеждой, нежели с решимостью, проговорил Слепой.        Вдалеке виднелся небольшой проход, и, подобравшись ближе, я увидела, что это дверь, какая стоит в ванной комнате. Она выглядела слишком нереальной для этого сказочного мира, и я промедлила, прежде чем дёрнуть за ручку, хотя и была уверена, что именно за ней раздаются голоса.        Ещё пара секунд, и я вздохнула полной грудью и резко дёрнула. Дверь распахнулась, и меня будто затолкнуло в неё.        Я была наполнена силой, но не физической — что-то совсем другое отдавалось во мне, не давая покоя. Казалось, используя это, я могу сделать совершенно невероятные вещи. Именно это чувствовала Сердце всё время?        Я свободно ступала по твёрдому полу, но моё тело резко возымело вес, вернувшийся после возвращения к своему прежнему состоянию. Я не справилась с равновесием и упала вперёд, слишком обессилевшая для того, чтобы попытаться не заработать себе пару ушибов. Услышала возгласы Табаки и Сфинкса — они рады, но в тоже время сильно напуганы.        Меня поймали, прижимая к себе, и присели на пол уже в обнимку со мной. Я поняла, кто это, но меня вновь накрыла лавина голосов, раздающихся в голове, и я не смогла ничего ответить своему спасителю, занятая попытками утихомирить этот гул.        Слепой ничего не говорил, только крепче прижимал меня к себе, опаляя мою шею сбившимся дыханием. Мне хотелось обнять его в ответ, дать ему понять, что я в порядке, но сил совершенно не было, казалось, ещё пара секунд, и я вовсе потеряю сознание, но я была рада быть с ним сейчас.        — Ты ушла полностью, Талант, — мягко сказал он, — я боялся, что потерял тебя.        «Он боялся…» — эти слова вызвали трепет в моём сердце.        — Всё в порядке, — почти шёпотом ответила я, собрав силы, — теперь всё будет в порядке.        Он только сильнее прижал меня к себе и поцеловал в макушку.        Это было последнее, что я почувствовала перед тем, как окунуться в сон.