Благими намерениями

В такие вечера мне становится по-настоящему страшно. Я сижу на незастеленной кровати и просто смотрю в стену, при этом, однако, ничего перед собой не видя. Изредка пересиливаю себя и выполняю кое-какие заказы, а потом опять сажусь на кровать и смотрю в никуда, тщательно пережевывая все проблемы и волнения, которые скопились за последнее время. А на следующий день мне становится гадко от самого же себя, и желудок скручивает в спазме, а мозг отчаянно твердит, что мне уже давно пора бы загреметь в психушку. Ну или просто записать к психотерапевту. Для начала, так сказать. — Хей, Гарри, ну че ты опять с кислой рожей сидишь? Вон весна на улице, пошел бы куда, развеялся, может, нашел бы себе де… — тут Дин спотыкается о свои слова и отчаянно краснеет, поняв, что его, определенно, занесло не туда, — Ну, то есть, парня нашел бы себе. Весна, любовь, обострения, все дела, да.. Он замолкает и делает независимый вид, но его лицо все еще имеет насыщенно буряковый оттенок. Я ничего не отвечаю, и только машу в его сторону рукой, показывая, что мне абсолютно плевать на каких-то там девушек или парней. Мне плевать на людей в общем, только вот, почему-то, сегодня снова становится отвратительно, немыслимо одиноко. Раньше был Рон, пусть даже со своими вечными шутками а-ля «Привет, мне 12 лет и мой юмор соответствует моему возрасту», была Гермиона, таскающая с собой извечную бездонную сумку, которая вмещает в себя, по меньшей мере, томов 12 «очень умных книг, которые каждый образованный человек просто обязан прочитать». Я любил их, я люблю их до изнеможения по сей день. Они часто приходили ко мне в гости или заскакивали на работу, ну или приглашали в свою тесную однушку. Сейчас даже кажется, что это было ужасно, отвратительно давно, когда-то в прошлой жизни. Такими одинокими-не одинокими вечерами я люблю вспоминать их, четко осознавая как же мне их не хватает. Я совсем не упрекаю друзей, даже очень рад за их счастье и искренне желаю им всего хорошего. Только вот остается одна нерешенная проблема:, а что, собственно, делать мне? — Эммн, — задумчиво тянет друг, постукивая носками по паркету, — Я, наверное, пойду, а то Гермиона заждалась. Я киваю, отпуская Дина куда ему там надо или не надо, и просто продолжаю пялиться в угол, где стоит телевизор. На экране какая-то обкаченная ботоксом блондинка вещает о новых модных тенденциях этого года, и я даже делаю вид, что слушаю, совсем не замечая того, что делать вид уже и не для кого. — Эй, Гар! — на следующий день в мой кабинет влетает рыжий вихрь, — У нас совещание через час, извини, что не предупредила заранее — сама только узнала. Нет-нет, все нормально, просто Боссу срочно надо лететь в Париж, опять у них там какие-то неурядицы. — Джинни театрально закатывает глаза и присаживается на край моего рабочего стола, подхватывая кончиками ногтей испорченный эскиз. — Я давно говорила, что пора уволить этого придурка Доминика и послать управляющим кого-нибудь из наших. Тебя, например. — она сладко улыбается и кладет лист обратно на стол. — Посмотри на меня, какой к черту управляющий. — усмехаюсь я, схватывая тот же эскиз, и, смяв его, выкидываю в мусорную корзину. — Эй! Красиво же. — Чепуха, очередной неудачный коммерческий заказ. Джин нарочисто глубоко вздыхает (она, вообще, сама по себе та еще актриса), и, вальяжно покачивая бедрами, покидает мою засратую обитель. Ах да, не «засратую», а «хранящую особенную творческую атмосферу». А ровно через час я уже сижу в кабинете у Дамблдора, абсолютно не вслушиваясь, что вещает старик и его зам. — … мистер Поттер, — я буквально подпрыгиваю на месте при упоминании своего имени, и рассеяно оглядываясь по углам, будто желая найти ответ, что же я все-таки прослушал, в одном из них. — Извините, — мой голос звучит сипло, и я прокашливаюсь, — Но не могли бы вы повторить, а то я потерял нить вашего монолога. — и улыбаюсь. В меру невинно, в меру виновато, может, даже жалко, но его взгляд, обращенный ко мне, заметно теплеет. — Я говорил о том, мистер Поттер, что у вас намечается внеплановая командировка в Милан, так как я, как вам уже известно, вынужден быть в Париже, ввиду некоторых обстоятельств. — Но… — Никаких но! — категорично заявляет директор, и тут же смягчается: — Вы — очень талантливый молодой человек, Гарри, на которого я полностью могу положиться. Вы прекрасно осведомлены в делах нашего журнала, не говоря уже о том, что в нашем деле вы действительно словно рыба в воде. К тому же, уже пару раз вы присутствовали на деловых переговорах, и мне понравилось то, как вы держитесь и преподносите нужную информацию. Поэтому, вопрос Милана не обсуждается, если вы, конечно, не хотите потерять работу. — Не хочу, — грустно соглашаюсь я, мысленно прощаясь с билетами на концерт любимой группы. — Замечательно, все, кроме мистера Поттера, свободны. Вас я бы хотел ознакомить с делом. Я киваю, будто со стороны наблюдая, как все поспешно покидают кабинет. Ну да, никому не хочется застрять на выходных в чужом городе, разбираясь с очередной ерундой по типу не вовремя доставленной ткани или зажравшейся топ-модели, отказывающейся выходить на подиум. — Чаю? — Дамблдор подходит ближе, и только тогда я замечаю, что мы остались одни. — Нет, спасибо. — Ну что ж, хорошо, значит, сразу к делу. — жизнерадостно вещает он и усаживается обратно в свое кресло, — Ты действительно очень талантливый молодой человек, Гарри. Дело, которое я хочу тебе поручить, не очередная ерунда, из-за которой регулярно болит голова у мистера Блэка или мистера Люпина. Как ты знаешь, наш журнал уже очень долго добивается сотрудничества с Prince, — при упоминании об одном из самых известных Домов Моды, я чувствую, как моментально отливает краска от моего лица, — И мне дали намек, что наше сотрудничество имеет место быть. Вот здесь то я и понимаю, что действительно влип. Ха! Действительно, ведь ничего не стоит получить чертов договор от самого известного и, черт бы его побрал, самого скандального Дома Моды. Точно, пустяк. — Но, мистер Дамблдор, может, если вы так уж не успеваете, я лучше отправлюсь в Париж? — осторожно начинаю я, заведомо зная, что уже проиграл. Появляется мерзейшее ощущение, что от меня просто хотят избавиться, поручив заведомо невыполнимое задание. — Нет, Гарри, твоё дело — Милан. — Но почему?! — в панике взвываю я, моментально вскакивая на ноги. — Можно же послать миссис Макгонагалл, она, в конце концов, ваш зам и у неё намного больше шансов не быть посланной к чертовой матери! — Попрошу контролировать себя в моем кабинете. — директор терпеливо дожидается, пока я более-менее успокоюсь и сяду, и, тяжело вздыхая, продолжая речь: — Понимаешь ли, Гарри, — он снова вздыхает и прячет глаза, — У вас с главой Prince.. совпадают некоторые взгляды на жизнь. А ты так хорош собой, что я уже практически уверен, что договор у нас в кармане. Я старательно вслушиваюсь в каждое его слово, но так и не могу понять о чём он говорит. Какие взгляды могут у нас с ним совпадать? Он тоже поддерживает Консервативную партию или собирается в будущем построить приют для животных? Понимание доходит медленно, и в тот момент, когда я до конца осмысливаю на что намекает с виду абсолютно «правильный» и добродушный Альбус, мне становится плохо. — Нет. — моментально слетает с моего языка, и я даже слегка качаю головой, полностью пресекая такой вариант развития событий. — Ты не понимаешь насколько важен нам этот договор… — Нет. — повторяю, — Я все понимаю, но вы хоть слышите себя? Грубо говоря, вы сейчас просто предлагаете МНЕ продаться за договор для ВАШЕГО журнала. — Я понимаю, что вложенная тобой жертва будет неоценима и, поэтому, ты сможешь рассчитывать на существенную надбавку к зарплате. Скажем, столько. — он берет стикер и черкает несколько цифр на нем, затем аккуратно пододвигая ко мне бумажку. От предложенной суммы у меня буквально темнеет в глазах, и я даже пару раз моргаю, чтоб удостовериться, что количество нулей — не только плод моей фантазии. — Нет. — так же категорически заявляю, буквально отшвыривая от себя стикер. — Ну что ж, я не хотел прибегать к этому, но ты, мой мальчик, не оставляешь мне выбора. Кажется, одной из твоих подруг нужна дорогостоящая операция… Я нервно сглатываю. Полумна, моя бедная, нежная Полумна, последний шанс которой — это я, да и то, только если смогу достать деньги на операцию до того, как станет уже поздно. А той суммы, которую сейчас мне предлагал старик, совместно с теми деньгами, что я успел накопить сам, должно с лихвой хватить на ТКМ*, а затем и на обеспечение комфортных условий для восстановления Луны. Меня накрывает какое-то абсолютно безысходное понимание, что согласиться на это безумие — реальный шанс успеть спасти драгоценного человека, не выслушивая каждый месяц от лечащего врача о том, сколько ей осталось. А осталось достаточно мало, чтоб я сейчас снова протянул руку к чертовому стикеру, крепко сжимая его трясущимися руками. — И отпуск. На неделю. — Безусловно, мой мальчик, и отпуск. Вылет завтра в 8:00. — победно улыбается в бороду старик, и я поднимаюсь на ватных ногах, желая как можно скорее убраться отсюда. Браво, Поттер, теперь ты и правда продажная блядь. Шлюха.