***
За окном солнце еще только пробивалось из-за туч, но Гарри уже не спал. Он находился внутри чемодана и наблюдал, как трескается похожая на светлый янтарь корочка яиц. Гарри приблизился к своему творению и сделал два разреза на ладонях. Красная жидкость, переливаясь золотом, потекла вниз, на оболочку. Стоило ему залечить порезы, как скорлупа превратилась в серую пыль, осевшую на двух тощих маленьких телах эльфов. Их кожа засверкала, будто ее посыпали блестками, и налет исчез, послужив питательным тоником для новорожденных существ. На Гарри уставились две пары огромных глаз, голубовато-зелёных, как аквамарины, светившихся преданностью и обожанием, будто перед ними предстал их бог. Он положил левую руку на голову эльфийки, а правой коснулся эльфа. Домовики непроизвольно пошевелили забавными ушами, похожими на крылья летучих мышей. Гарри улыбнулся им и наслал сонные чары. Не давая им возможности удариться об пол, он поднял эльфов в воздух и создал две деревянные с мягкими матрасами кровати, на которые положил домовиков. Он снова прикоснулся к ним и неспешно, не желая навредить, мягкой волной коснулся их разумов, заполняя их различными полезными, на его взгляд, знаниями. Когда Гарри закончил передавать информацию, он заметил, что магия им пока не доступна. В формуле обряда были зашифрованы методы оперирования энергией, вложенные их изначальным создателем. Но на их пробуждение необходимо время. Ранее Гарри исследовал магию эльфов с помощью школьных домовиков. Огромное количество ресурсов их мозга были отданы на возможность подстраиваться под практически любые щиты на подсознательном уровне. Но это тормозило их когнитивные функции. Так что Гарри даже не помышлял об их поглощении. Эльфы очень уязвимы к ментальной магии. В кафе с Корвином и Сириусом он использовал чары из этой дисциплины. А вот волшебники никак не защищаются от их магии. Возможно кто и создал от них щиты, но Гарри об этом не знал. Беспалочковая магия эльфов Поттера не заинтересовала по тем же причинам, что и телепортация. Однако они вдохновили его на создание личного способа обходить магические преграды. «Эльфы вылупились первого мая, как я и хотел, но они еще долго будут спать, усваивая полученную информацию», — думал он, идя на завтрак. А за столом всех факультетов наблюдался небывалый ажиотаж. Магов ждало потрясение. Разыскиваемый преступник Сириус Блэк добровольно сдался властям и ожидает суда. «День начался отлично», — улыбнулся он друзьям и сел за стол.***
Джеймс Блишвик задумчиво покосился на Гарри и Эвана, сидящих друг перед другом. Они застыли, будто статуи. Но иногда на лице Эйвери отражались эмоции: боли, гнева, смущения… и довольно быстро исчезали. На месте Эвана несколько часов тому назад находился сам Джеймс, и Гарри так же помогал ему улучшить ментальные щиты. А до этого, кто бы мог вообразить, Блишвик, Блетчли, Роудрик, Крам и Эйвери под предводительством Поттера отрабатывали разрывающее заклинание, классифицируемое как темное. Они изучали сомнительную магию чуть больше недели, и поныне Джеймс не мог отделаться от ощущения нереальности. Джеймс, когда был маленьким, слушал рассказы о Гарри Поттере, как сказку перед сном. Будучи пятилетним мальчиком, он воображал его гигантом, титаном из мифов, способным потягаться с Темным лордом. Образ героя видоизменялся по мере взросления. Со временем пришло осознание, что Поттер младше самого Джеймса и вид Гарри перед его мысленным взором начал напоминать маленькую копию Годрика Гриффиндора, рыжеволосую, бородатую и брутальную. Хотя умом он и понимал, что это чушь, но при имени Гарри Поттер появлялись такие ассоциации. В девяносто первом году, прочитав в газете, что победитель Волдеморта будет учиться в Хогвартсе, он, как и львиная доля магов, гадал, каким окажется на самом деле национальный герой. Было много предположений, но реальность… его ни капельки не разочаровала. Джеймс не сомневался, что Гарри оставит след в истории не только как Мальчик-Который-Выжил. Блишвик не колебался ни секунды, когда ему дали шанс приблизиться к Гарри. Он хотел стать частью его будущего величия. То, что Джеймс обрел друзей, перед которыми не нужно было играть добродушного увальня, оказалось приятным бонусом. Однако мысль о том, что герой Света, как пафосно его называли некоторые желтые газетные издания, обучает их темной магии, все равно вызывала внутренний диссонанс. Джеймс ощутил, как губы сами складываются в саркастичную улыбку, когда он вспомнил недавний разговор с Гарри. — Присмотритесь к близнецам Уизли, — говорил он ему и Дункану по пути на занятия. — Они мне кажутся перспективными. Несмотря на рекомендательный тон, его слова являлись приказом, который им пришлось выполнять. Как обычно, желания опротестовывать волю Гарри не появлялось. Джеймс в тот же день обсудил с Дунканом стратегию выполнения задания. И после ужина завязал разговор про их изобретения, выразив желание купить на пробу несколько забавных вещей. Те не отказали. Джеймс снял сине-серебристый галстук, уселся поудобней на диване и, выбросив посторонние думы, принялся повторять ментальное заклинание, которое Гарри нашел в дневнике Блэка.***
Шум голосов слился в единый звук. Отсутствие окон и тусклое освещение факелами, развешанными по каменным стенам квадратного зала, создавали тягостную атмосферу. Сириус не глядел на волшебников, поднимавшихся со ступенчатых, как в амфитеатре, скамьей. Подлокотник стула с жестким сидением, не предназначенным для комфорта, оплетали железные цепи, которые в данным момент безвольно касались пола. В ушах всё еще звучали столь желанные слова: «Признать невиновным…», и его одолел иррациональный страх, что суд — плод воспаленного разума, навеянный лихорадкой из-за промозглой сырости Азкабана. Он грезил о свободе долгие годы, и сознание не единожды обманывало сладостными образами исполненной мечты. — Ты в порядке? — на его плече легла теплая ладонь Корвина. — Скажи, всё происходит в действительности, мне не снится? — хрипло спросил Сириус, подняв голову. В глазах Корвина отразилось неприкрытое сочувствие. — Ты свободен, — твердо сказал он. — Конечно, компенсация в размере тысячи трехсот галлеонов несоразмерна понесенным страданиям, но мы и не рассчитывали на большее, — говорил Роупер, помогая встать Сириусу. — В «Пророке» опубликуют статью с извинениями, — Блэк покорно позволил повести себя к выходу. На его лице медленно разгоралась улыбка. — Мистер Роупер, — в коридоре к ним подошел маг с густой гривой медно-коричневых волос, тронутых сединой. Его желтые глаза светились умом. Он опирался на трость, но слабым назвать его не поворачивался язык. — Мистер Блэк, рад, что наконец-то свершилось правосудие. — Мистер Скримджер, без вашей помощи справедливость не восторжествовала бы столь быстро, — с располагающей улыбкой произнес Корвин. В его словах Сириус не слышал фальши. Блэк с трудом сдержал смешок, наблюдая талантливую игру слизеринца. Роупер со Скримджером обменивались любезностями, а Блэк с иронией подумал, что иметь в друзьях воспитанников Салазара очень выгодно. Суд, которого он так опасался, являлся чистой формальностью из-за взяток и шантажа. Даже не понадобилось ловить Питера, чтобы доказать его невиновность. Сириус провёл всё время до суда в комфортной камере без дементоров, а содействовал его освобождению сам глава Аврората, Руфус Скримджер. Блэк знал, что Корвин пообещал приличное вознаграждение за помощь (а, возможно, еще и чем-то шантажировал), и был безмерно признателен слизеринцу и Гарри за их предусмотрительность. Сириус кивал в нужных местах, не вслушиваясь в разговор Корвина и Руфуса и не пытаясь анализировать скрытый смысл их слов. Через несколько минут, довольные, они распрощались. Стоило им двинуться к лифту, как к ним подошёл министр в полосатой мантии, они обговорили какой-то неинтересный законопроект и третье испытание Турнира. — Новое изобретение сделает шоу более красочным и запомнится иностранцам и нашим соотечественникам надолго, — агитировал Роупер. — Думаете? — переспросил Фадж. — Давайте обсудим завтра утром вашу идею, — сказал министр, заметив Амелию Боунс, шедшую к ним. Корвин перекинулся с главой Отдела магического правопорядка парой слов, как и с еще несколькими незнакомыми Сириусу магами. Сложно было не заметить, что Роупера уважали. — Ты, я смотрю, очень популярен в Министерстве, — Блэк не сдержал ухмылку. — Стараюсь, — с весельем в голосе ответил Корвин, останавливаясь возле камина. Сириус рассмеялся лающим смехом. На них оглядывались, но Блэку, внезапно осознавшему, что он больше не преступник, было всё равно. Он взял летучего пороха и исчез в изумрудном пламени. Корвин обаятельно улыбнулся некоторым знакомым и последовал за Блэком — его рабочий день закончился.***
Северус прикоснулся длинными холодными пальцами к вискам. Кожа лица казалась обжигающе горячей, и мелькнула мысль выпить зелье от начинающейся простуды, сразу после обезболивающего настоя. Голова раскалывалась от боли, и виной этому был чертов Поттер. Не нужно быть гением мысли, чтобы догадаться — к новой политике министра приложил руку этот несносный мальчишка. Был бы Северус наивным лопухом, то посчитал, как большинство, что инициатором пересмотра судебных дел являлся Фадж. Более проницательные люди заметят за его спиной талантливого выпускника Слизерина, гордость любого учителя, Корвина Роупера. Однако Северус не имел привычки носить розовые очки. Он прекрасно видел, насколько преданы те, кого Поттер называет друзьями. Четырнадцатилетний подросток манипулирует правительством. От этой мысли становилось дурно. Статья сегодняшнего «Пророка» о полном снятии всех обвинений с Сириуса Блэка также не способствовала веселью. Северус почувствовал раздражение, припомнив последний урок зелий четвертого курса Слизерина и Гриффиндора. Он, как обычно, прохаживался между рядами, проверяя результат работы пустоголовых детей. Предсказуемо лишь единицы, как мисс Дэвис и мисс Данбар, справились с заданием. А вот зелье в котле Поттера и Нотта, проверенном им напоследок, к его прискорбию, не вызывало нареканий. — Двадцать баллов Слизерину, — начисленные баллы своему факультету помогали смириться с мыслью о таланте сына Джеймса. Теодор скупо улыбнулся, а Поттер лениво и неосмотрительно посмотрел в глаза декана. Северус воспользовался открывшейся возможностью и провалился в сознание мальчишки. Размытая картинка встречи Поттера и Роупера встала перед взором Северуса, но легкий толчок, нарушивший концентрацию, вернул его в классную комнату. Поттер гневно нахмурился, и яркая, пьянящая магия вырвалась наружу. Северус сохранял видимое спокойствие, а внутри сокрушался, что мальчишка начал осваивать окклюменцию и заметил присутствие в своем разуме. Отныне придется забыть о вторжении в сознание Поттера. Северус развернулся, заметив, что отродье Джеймса не слишком успешно попыталось скрыть эмоции. Одурманивающая магия вынудила всех присутствующих учеников впасть в транс. Северус вернулся за свой стол, скрестил руки на груди и с недовольством посмотрел на свои пальцы, непроизвольно подрагивающие. Окклюменция помогла взять под контроль предательские конечности. Поттер обуздал свои эмоции — магия исчезла — и ученики отмерли, зашушукались, обсуждая непонятное происшествие. Лишь друзья национального героя обеспокоенно поглядывали на своего предводителя. — Задание на доске, — произнес Северус. — Урок окончен. Проводив нечитаемым взглядом подростков, не испытывая привычной радости от того, как некоторые гриффиндорцы спотыкаются на ровном месте, ощущая его внимание, Северус закрыл дверь заклинанием, когда последний ученик покинул помещение. Снейп сел на кресло, ощущая, как похолодели конечности. Изгоняя неприятные воспоминания, он поднялся с кресла, но не успел Северус дойти до шкафчика с зельями, как послышался стук, и незваный гость, не дожидаясь реакции хозяина кабинета, будто не заметив охранных заклинаний, с легкостью отворил дверь. На пороге появился Альбус Дамблдор. Его сапфировая мантия, украшенная сверкающими полумесяцами, сразу привлекала взгляд. — Добрый вечер, Северус, — поздоровался директор и будто с ленцой вернул защиту на вход. Снейп был уверен, что она как минимум в несколько раз надежней его чар. — Чем обязан вашему визиту? — несколько грубым тоном произнес декан Слизерина, вернувшись к своему столу. — Трудный день? — сочувственно спросил директор. — Пока Поттер в школе, не ведать мне покоя, — невпопад ответил он, кривясь от головной боли. — Осмелюсь спросить, чем в этот раз тебе не угодил Гарри? — в глазах Дамблдора появились смешливые искорки. — Поттер не удержал магию на уроке, — кратко поведал он. — Кто-то пострадал? — признаки юмора исчезли с лица директора, его вид выражал обеспокоенность. — Если не считать того, что все замерли, как пришибленные, под весом его силы, то нет, никто, — в его голосе лишь глухой не заметил бы сарказма. — Северус, — нахмурился Дамблдор. — Что его спровоцировало? — Легилименция, — не стал он врать. — Поттер изучает окклюменцию. — Видимо, успешно, если заметил твоё вторжение, — пробормотал директор. — Я, признаться, недоволен, как часто, без нужды, ты вторгался в разум Гарри… Любопытство — хорошая черта, но нужно держать его в узде. — А теперь можете считать, что ваши увещания возымели положительный эффект, — перебил он, не желая слушать очередную лекцию о том, что, владея магией разума, необходимо ставить себе ограничения на ее применение, иначе это приведет к злоупотреблению. — Ты слишком легкомысленно относишься к чужой приватности, а свою личную жизнь оберегаешь, как дракон своих детенышей, — покачал головой Альбус, но, видимо, заметив его скверное самочувствие, сжалился и не стал развивать дальше тему. — Но я хотел поговорить с тобой не об этом. Как ты знаешь, по традиции, в день третьего тура чемпионов посещают семьи. — Ближайшая родня Поттера — магглы, — поняв, к чему клонит директор, заметил Снейп. — А им нельзя находиться в Хогвартсе. — Министр Фадж сделал исключение, — поведал Дамблдор. — И на тебя, как на декана Гарри, возлагается обязанность доставить их в полном здравии. — О, да, для знаменитого Поттера можно и вековые правила изменить, — желчно процедил Северус. Ему было еще что добавить, но пульсирующая боль настоятельно требовала внимания и он решил побыстрее выяснить главное и закончить разговор. — Как прикажете транспортировать магглов? — Дом Дурслей временно подключат к каминной сети, — пояснил директор. — Не проще воспользоваться портключом? — хмуро спросил Снейп. — А вдруг у родственников Гарри обнаружится портальная болезнь? Зачем портить торжественный день возможными неприятными сюрпризами? — весело сказал директор. — Хорошо, — безрадостно согласился Снейп. — Благодарю, Северус, — улыбнулся директор. — Хорошего вечера, — сказал он напоследок и вышел, не потревожив чар. Снейп, мысленно проклиная Поттера, направился к вожделенному шкафу с зельями.***
— Гарри, что произошло? — обеспокоенно спросила Софи, стоило им отойти на приличное расстояние от кабинета зелий. — Поговорим потом без лишних ушей, — отрывисто бросил он, продолжая играть плохо сдерживаемый гнев. Чтобы поверили, нужно обманывать не только противников, но и сторонников. Никто не осмелился спорить. Гарри внутренне улыбнулся. Спектакль, разыгранный на уроке зелий, имел несколько целей. Основная — пришла пора отучить Снейпа входить в его разум, когда заблагорассудится. Ну и косвенно подтвердить, что до этого он не мог ощущать, как считывают его память и все воспоминания Поттера истинные. Гарри долго выжидал с демонстрацией навыков в магии разума. И сейчас был самый оптимальный возраст, чтобы показать зачатки окклюменции. Ведь нередко в старых семьях начинают преподавать ментальную науку как раз в четырнадцать лет. И было бы странным и неестественным, учитывая образ, который Гарри создал, что он не заинтересовался этой отраслью волшебства, поскольку его друзья об этом ему прямо говорили. Поттер продемонстрировал выше среднего талант к окклюменции. По легенде, он занимается данной дисциплиной полгода и в результате уже может заметить вторжение Снейпа, но не способен остановить, если тот всерьез захочет выведать его тайны. А вот вмешательство Дамблдора в сознание Гарри вообще не должен ощущать. Мнимая несдержанность — показать декану, что пока его можно просчитать даже без магии разума. Для других, даже если еще об этом никто не задумывался, подтверждать образ того, что он подросток и ему свойственно терять контроль над эмоциями. И напоследок — дать «попробовать» однокурсникам своей магии. Пережитый эпизод отложится в подсознании, и они будут неосознанно считать его кем-то выше, чем они. Дамблдор и Волдеморт баловались подобным. — Я в совятню, — сообщил Гарри своему окружению. — Ужинать буду в нашей комнате. Теодор и Софи увязались за ним. — Брат говорит, что суд прошел еще проще, чем ожидалось, — говорила Софи, поднимаясь по лестнице. — Учитывая, что виновных Пожирателей без труда оправдали, то ничего удивительного, что Сириусу, которого допросили с помощью зелья правды, быстро вынесли оправдательный приговор, — Нотт без стеснения намекал на своего отца, Люциуса Малфоя и Эйвери-старшего, избежавших правосудия. Гарри вошел в круглое помещение и направился к Моргане. Сова приветливо ухнула, завидев его и Тео, а вот Софи она едва не клюнула, когда та попыталась к ней прикоснуться. — И тебе привет, Красавица, — Гарри погладил белоснежное оперение и привязал вынутую из кармана коробку, уменьшенную с помощью магии. — Отнесешь посылку Корвину? Моргана согласно ухнула и, расправив крылья, строго посмотрела напоследок в сторону Софи и вылетела из окна. — Какая норовистая, — без злобы произнесла Софи. — А ты, Нотт, поведай, как вошел у нее в фавор. Она же терпеть тебя не могла до прошлого лета, несмотря на то, что проживала в твоем доме не одни каникулы. — Заслуга моего обаяния, — с гордой ухмылкой произнес Тео, умалчивая, что ему пришлось петь дифирамбы Гарри и угощать Моргану различными лакомствами, прежде чем он смог завоевать ее благосклонность. — Ты способен обаять только тролля, — фыркнула Софи. — И то, пьяного. — Тео не настолько безнадежен, — улыбнулся их перебранке Поттер. — Вот видишь! — весело воскликнул Нотт. — Слушай Гарри. — Конечно, — промурлыкала Софи. — Можешь не напоминать. — Повторенье — мать ученья, — наставительно произнес Тео, спускаясь вслед за Гарри.***
На последней неделе мая профессор Снейп сообщил Поттеру, что на поле для квиддича чемпионов ожидает Бэгмен, чтобы приоткрыть тайну третьего задания. — Мне кажется, нам придется искать сокровища, — щебетала Флер, сидя за слизеринским столом. Люсьен с ухмылкой заметил, что она взяла тарелку с круассанами и в первую очередь предложила лакомство Гарри. Ее солнечная улыбка, когда он принял угощение, выдавала симпатию, а может и влюбленность, с головой. Насколько Люсьен мог судить, Гарри и вправду относился к Флер не как к любовному интересу. Роудрик самую малость ей сочувствовал. Где-то глубоко в душе. В полдевятого Гарри галантно подал руку Флер. Она слишком быстро за нее ухватилась, и судя по замешательству, мелькнувшему на ее лице, не один Люсьен это заметил. Стоит отдать ей должное, Флер приняла непринужденный вид и продолжила разговор, как будто ничего не произошло. Гарри тактично проигнорировал момент неловкости. Софи с напускным равнодушием проводила их взглядом. В дверях к паре присоединился Виктор. Роупер отвернулась к Дафне, чей взгляд выражал сочувствие. Люсьен, заметив, что Николь и ее подруга покончили с завтраком и попрощались с друзьями из Рейвенкло, отставил недоеденную яичницу с беконом и поднялся из-за стола. — Милая леди, не уделите ли вы мне минуточку вашего драгоценного внимания, — с обаятельной улыбкой произнес он. — Нет, — недовольно процедила Николь. Шарлотта снисходительно усмехнулась. — Вы раните меня в самое сердце! — пафосно воскликнул он, прижав руку к груди. — Ваше равнодушие не дает мне спать по ночам. На них начали оглядываться, предвкушая бесплатное представление. — Не велика беда! — фыркнула Николь. — Как будто ты не нашел той, что скрасит бессонные ночи. — Я только посмотрел на… — смущенно призадумался. — Как ее звать-то? У меня и в мыслях не было тебе изменять. — Я так и поверила, — холодно произнесла Николь. — Пойдем, а то опоздаем на занятие, — адресовала Шарлотте. — Мне нужна только ты, — без тени лукавства сказал он, за время расставания осознав, что испытывает к ней чувства. — Я и правда был дураком, — схватил ее за руку и поднес ее к губам. — Прости меня, — с обожанием посмотрел на Николь. Ее взгляд смягчился. Лед треснул. — Поговорим вечером, — пытаясь казаться равнодушной, произнесла Николь. — Я буду ждать этой минуты, как приговоренный к смертной казни — помилования, — с широкой улыбкой сказал Люсьен. Уголки губ Николь приподнялись вверх. И Роудрик понял, что уже почти прощен.***
Драко, Эдриан и Седрик задержались в совятне и узнали новость о сути третьего задания не из первых уст. — Что? — возмущенно воскликнул Малфой, услышав пересказ от Гойла. — Они высадили живую изгородь для лабиринта на квиддичном поле? Миллисента вздрогнула от крика. Из ее рук чуть не выпала книга, рассказывающая занимательную историю предка Гарри, чьё прозвище превратилось в фамилию их рода. Пэнси со страдальческим видом отложила «Ведьмин досуг» и перевела взгляд на Малфоя. — Они умом тронулись? — не менее экспрессивно выразился Пьюси. Майалз, играющий в шахматы с Дунканом, никак не прореагировал на праведный гнев квиддичных фанатов. Фиби и Шафик, сидящие почти в обнимку на диване, посмотрели на них, как Снейп на учеников, когда те не могли ответить на элементарный на его взгляд вопрос. — Они же всё вернут, как было, после окончания Турнира, не так ли? — обеспокоенно спросил Седрик. Блишвик, Эван, Люсьен и Теодор сидели с закрытыми глазами, практикуя окклюменцию. Эрида тихо разговаривала с Эрни и Сьюзен о работе мадам Боунс. Джастин, Фэй и Ханна варили, измельчали и толкли в ступе ингредиенты для зелий. Им не было дела до криков. — Именно, — заверил их Гарри. — Не стоит переживать. Седрик, Эдриан и Драко облегченно переглянулись.