Сложно...

Операция была сложной, но пациент остался жив и даже более того - здоров. Что все же огорчило Мисаки. Конечно, она уже взрослый и самостоятельный человек, но это не отменяет того факта, что отомстить за испорченные нервы хочется как-то даже по-больному. К слову, синьор Борритоно находится сейчас в отдельной палате, за что тоже хочется ему сделать подлянку... Несмотря на беспорядок, царивший в приемном отделении, ситуация в целом оказалась достаточно простой. Тяжелых пациентов было не столь много, как казалось, остальные же отделались ушибами и сотрясениями. Были и переломы, но опять же без серьезных травм на всю жизнь. Аюдзава-Усуи уже завершала обход, напоследок заглянув к порученному ей больному. Алессио все еще спал, поэтому нужно было лишь списать показания с приборов. Они показывали на удивление отличные результаты. Вот же везучий итальянец! Уже собираясь выходить, девушка заметила вещи, небрежно брошенные под больничную койку. В голове уже созрела сценка, как она отчитывает нерадивую медсестру... Но нет, сегодня выдалось сумасшедшее дежурство, так что всё простительно и жестокости быть не может. Подойдя опять к спящему пациенту, врач присела на корточки и начала вынимать все из угла - надо же как-то это убрать. В числе найденного были лишь спортивная сумка с удобными ручками, ноутбук в чехле, неаккуратно смятая стопка одежды... Неожиданно из брюк мужчины с тихим шелестом выпало портмоне, а затем Миса почувствовала вибрацию телефона. При необходимости лечащий врач может себе позволить говорить с родными пациента, такое в клинике не запрещалось. Поэтому брюнетка разрешила себе с некоторыми колебаниями такую дерзость. Достав мобильный и прочитав на экране "Professore", Мисаки ответила на звонок, но не успела заговорить, как из трубки послышалось бодрое: "Привет, чертяга! Ты долетел? Надеюсь, наш разговор усвоен, и ты не будешь лезть на рожон?" - но дружелюбные нотки в мужском голосе исчезли на последних словах, заставив бы многих нервно передернуться. Аюдзаву передёрнуло. - У.. - чертово обращение чуть не слетело с губ, ведь этот голос... - Простите, Алессио-сан сейчас не может ответить на ваш звонок. Вы говорите с его лечащим врачом, Аюдзава-Усуи Мисаки. - Спасибо, Мисаки... - сделав паузу, мужчина неуверенно замолчал, будто так же, как и она, изумленный такому повороту событий, - Ммм... Прости, Миса, я не хотел, чтобы так вышло. - Ты, - и все же, это Он. Придурок, по которому было столько выплакано слез, столько прозвучало смеха, проклятий, признаний, мольбы. - Я тебя не прощу. Ты меня бросил, забыл! Но обещал приехать! Оставил мне свою фамилию, почти женился! Ты...! Забыв о пациенте, Мисаки злилась на недомужа и понимала, что столь трепетно выстроенное спокойствие полетело к чертям. Опять глупые сны, мечты и желания. Сердце трепетно загорелось. - Миса, я могу все разор... Не дослушав, что хотел сказать Такуми, она сгоряча сбросила вызов, чертыхнувшись зло, и нервно впихнула телефон вместе с портмоне обратно в карман брюк пациента. Быстро оставив вещи в шкафу, девушка выскочила из палаты и опрометью помчалась по звенящему тишиной коридору. Опять это имя. "Такуми". Она от него, от его звучания настолько отвыкла, что невольно произносит вслух это и с ужасом замечает, что слишком нежно звучит. Но не может назвать его по фамилии - не хочет, ведь так по-чужому. Хлопнув дверью ординаторской, Мисаки рассерженно бросила на стол историю болезни Алессио и яростно упала на диванчик. На соседнем спал шеф, и праведный гнев не остался незамеченным... "Черт..." Накамура с недовольным лицом уставился на девушку, сонно хмурясь, и с тяжелым вздохом сел: - Ну и что случилось, Аюдзава? Видок у тебя отменный, загляденье. Мисаки гордо выпрямилась и взглянула на начальника как можно невозмутимее. Он всегда все понимал с полуслова, а это лишь сильнее заставляло жалеть себя и думать о том, что... - Ничего, Минору-сан, со мной все в порядке, - и звучит это почти не своим голосом, как-то холодно и жестко, но ранимо и охрипше. В правом кармане ее халата зазвонил телефон. Подсознательно она хотела, чтобы это был Он, ведь мелодия-то как на незнакомом номере. "Только бы Он, только бы..." *** "Сегодня выдался не очень спокойный день... Радует, что хотя бы смог отправить кузена обратно в Японию..." Такуми с облегчением откинулся в своем кабинете на спинку кресла и зевнул. Мог ли он подумать в детстве, что у папы такая утомительная работа? Нет, не мог. Несмотря на то, что отец до последнего старался помочь, всегда все было очень трудоемко для него. Сколько раз он порывался вернуться в Японию? А сколько было куплено авиабилетов, заказано такси? Много, но его всегда что-то останавливало: плохое самочувствие отца, его смерть и несуразные похороны, стеклянные глаза матери, недоверие к служащим компании, недоверие к миру, отчужденность. Но этот голос... "Мисаки-Мисаки, всё такая же Миса... И голос у тебя совсем не изменился..." Кажется, он опять готов сорваться в Японию, только вот что его держит теперь?