Погибели предшествует гордость, и падению – надменность. Притч.16,18
-----------------------≴ ≵-------------------------------
Сынок, я кажется встретила свою любовь. Надеюсь, ты порадуешься за мамочку и пожелаешь ей удачи! Люблю тебя. Мама.
— А мне кто пожелает удачи? — язвит Джуне, дочитывая записку, оставленную на кухонном столе. — Блядь, даже денег не оставила, — продолжает ругаться парень, внимательно осматривая стол. — У нее значит любовь, а я — помирай с голоду! Вот тварь — цедит он, мнет записку и кидает в мусорное ведро, присаживаясь на табуретку за стол. Он достает пачку сигарет и закуривает. Родительница, с тех пор как её сыну стукнуло 15, вообще считала, что не стоит ставить на себе и своем женском счастье крест. Поэтому активно кидалась в омут с головой каждый раз при наличии нового ухажера. Единственное, за что мог её до сих пор уважать Ку, так это за то, что она никогда не тащила свою новую «любовь на всю жизнь» домой, хотя радость от этого все равно оставалась сомнительной. Подросток затягивается дешевыми сигаретами, пялясь на старый кухонный гарнитур. Та, наверное, закрутила роман с каким-нибудь дальнобойщиком и укатила в закат. Но ничего, через месяц или два она обязательно вернётся, всегда ведь возвращалась, и будет без умолку трещать о своём путешествии. Рассказывать о новом городе, приветливых местных и как она почти получила работу своей мечты, но отказалась. Дальше в ход пойдут оправдания в виде: «Как я могла оставить тебя здесь совсем одного, солнышко?» или «Без тебя, солнце, и жизнь мне не мила». Но вероятнее всего, что не было никакой работы мечты, что очередной мужик просто выкинул ее на обочине и она, автостопом, еле-еле добралась обратно. Мать могла еще неделю строить из себя примерного семьянина, хранительницу потухшего очага, а потом все заново: новая записка, новая любовь и еще одно безумное приключение. Ему вообще грех жаловаться, могло быть гораздо хуже: мать могла пить или колоться сутками, сидеть в тюрьме или заниматься проституцией. А они жили очень даже неплохо, не в богатстве, конечно, но и без особых тягостей жизни. Скромная однушка с небольшой квадратной кухней, совмещенным санузлом и общая комната в пятнадцать квадратов. Мебель хоть была и старой, но выглядела аккуратно, даже лак на кухонных шкафчиках не потрескался. Джуне не собирается кидаться к телефону незамедлительно, обзванивая полицейские участки, больницы и морги, спокойно докуривает сигарету. «Надо полы помыть, наверное,» — рассеянно думает он и закидывает бычок в раковину. Джуне не ведет себя, как типичный подросток, тормоза не срывает: не закатывает вечеринок, не разбрасывает вещи по всей квартире и даже школу не пропускает. Однажды он прогулял целый месяц, пока матери не было. Но по приезду та настолько четко расписала, что вся ответственность за будущее лежит полностью на плечах подростка и что тот, если хочет, может и вовсе бросить обучение. — Мне плевать, — жмет мать плечами, скидывая пепел с тонкой сигареты в раковину, — ты достаточно взрослый, чтобы принимать такого рода решения. Иногда, он удивляется, как вообще вырос нормальным. Столько поводов было и спиться, и скуриться с парнями из двора, попасться на краже в круглосуточном или еще чего похуже. Еще когда Ку было всего пятнадцать, они сидели на кухне ужиная. За весь вечер не проронили ни слова, но когда подошло время пить чай, женщина вдруг нарушила тишину: — Если и трахаться с кем-то, то только по большой и чистой любви, — без предисловий начала она. — Если и принимать наркотики, то всегда помнить о их высокой цене — скидок на удовольствие никогда не бывает, солнышко, — улыбка мягкая, а голос звучит твердо. — Если и мечтать о хорошей жизни, то и впахивать до седьмого пота. Отпивает из своей кружки и тянется за сигаретами — И никогда, солнышко, никогда, слышишь? , не обращай на то, что говорят о тебе другие, — в уголках глаз собираются мелкие мимические морщинки и уголки ее тонких губ не собираются опускаться. И как бы Джуне не был недоволен безответственным поведением своей мамы, сколько бы раз он не зарекался, что больше не пустит ее на порог или наоборот не отпустит, он все равно, из раза в раз, будет прощать ее, любить всем своим сердцем и переживать за нее. Потому что, когда ему в очередной раз будет плохо, тоскливо, тошнотворно или просто страшно, ее тихий мягкий голос, который навсегда останется в памяти, который служит спасательным кругом, той хрупкой соломинкой и последним якорем; голос, который заглушает все его плохие мысли, спасет его в очередной раз. — Я люблю тебя, солнышко.-----------------------≴ ≵-------------------------------
Жизнь идет своим чередом: по телику все так же выходят еженедельные программы; каждые выходные под окнами завывают местные алкаши; занятия в школе никто не отменяет — а у Ку Джуне жизнь медленно, но верно, идет под откос. Выходя из дома, подросток вытягивает из почтового ящика квитанцию и тихо материться под нос. — Блять, она не оплатила счет. Джуне не может полностью сосредоточиться на рассказе учителя у доски. В сумке счет за электричество и воду, а у него в кошельке чуть ли не дырка от бублика. Он честно пытается слушать, отвлечься и абстрагироваться от реальных проблем. Но во время перерыва на обед рука сама тянется вниз, к сумке, и выуживает злосчастные бумажки. Внимательно всматривается в счета, пытаясь найти ошибку или мысленно переставить запятую в итоговой сумме — все верно. Школьник жмурится изо всех сил, сжимает пальцами лоб. В банке из-под какао лежит около сотни зеленых, но этого едва хватит на оплату. — Джуне~я, — мягко зовут его. Он убирает квитанцию в тетрадь и расплывается в своей самой соблазнительной улыбке, наклоняет голову вбок и тянет ласково в ответ: — Привет, Мию. Как твои дела? У девушки от пристального взгляда щечки заливаются румянцем и на мгновение дыхание перехватывает от его голоса, но она мелко дергает плечами и улыбается ответно. — Хорошо. А у тебя как? Мию хорошенькая: большие глазки и блестящие светлые волосы, немного пухлые ножки и тонкий голосок. Она открытая и до жути искренняя. Ставит ему на парту коробочку с обедом и опускает в смущении глаза. — Да все прекрасно, — нагло лжет Ку, открывая крышку с обедом. — Присоединишься ко мне? — Но тут только один комплект приборов, — тушуется Мию. — Ничего страшного, — ласково улыбается парень. — Если тебе, конечно, не противно. Девушка резво машет головой и притягивает свободный стул к парте. Джуне ничего не стоит улыбаться ей и немного флиртовать, зато у него самые вкусные обеды каждый день. Между ними ничего нет: он ничего не обещает и не переходит границ — сохраняет достаточную дистанцию. — Ты, наверное, не высыпаешься, делая обеды каждый раз. — Все в порядке, Джуне~я, — она не перестает улыбаться. Парень накалывает пластмассовой вилкой сосиску и наклоняется к ней. — Я тебя тогда покормлю в знак благодарности. Одноклассницы тихо повизгивают от развернувшейся картины, прямо как в самых романтичных фильмах же! Холодный красавчик, который улыбается мягко милой девушке из своего класса. Была бы это манга — на фоне давно бы начали распускаться розы, блестки повсюду… — Очень вкусно, спасибо, Мию, — от широкой улыбки у него даже глаза превращаются в две щелочки. Как тут устоит хрупкое женское сердце, а? — Извини. Джуне поднимается со своего места, убрав приборы в опустевший контейнер, и выходит из класса. За мусорными баками на заднем дворе школы курят все. Конечно, здесь воняет жутко, но выбирать особо не приходится, тем более когда ты школьник, а курение карается чуть ли не отчислением. Джуне стоит сгорбившись, одной ногой упирается в бак и упрямо тянет сигарету. Оставшись наедине с самим собой в голову лезут мысли только о том, сколько у него останется денег после оплаты квитанций и хватит ли этого, чтобы протянуть хотя бы до конца месяца; хоть на обеды в школе не надо тратиться. Спасибо, Мию! В холодильнике, наверное, еды почти нет; но в ящиках должны быть какие-нибудь консервы. И мысли все копятся и копятся, голова все тяжелее и тяжелее; такой привычный груз проблем снова давит на плечи. Джуне горбится и затягивается больше, глубже, почти до кашля. Он не замечает подошедших ко второму баку с мусором троих ребят. — Джуне-я! — нагло врезается в голову высокий звонкий голос. — Джуне! — Кто это? — басят. — Блять, — тихо ворчит Ку себе под нос, сразу узнавая обладателя звонкого голоса. Джуне поднимает взгляд на компанию парней, вгрызается зубами в фильтр сигареты и дергает одной бровью вверх, замечая нацеленный на себя объектив камеры. Ответная реакция не заставляет себя ждать: подросток вскидывает руку, показывая средний палец в объектив. Но оператор ничуть не удивлен и не убирает камеру, а напротив, увеличивает зум. Во втором парне узнается его одноклассник; его сложно не заметить. Красные волосы выгодно контрастируют с мутно-зелеными мусорными баками. Беззаботный ребенок с шилом в жопе, который улыбается 24\7; который со всеми дружелюбен и любезен до тошноты; который не думает о деньгах и счетах; у которого нормальные родители. Донхёку словно все дается спустя рукава, этакий любимец фортуны: учится прилежно, друзей завел с первых дней в старшей школе, у девчонок пользуется популярностью — это все чертовски бесит Ку. И тот, третий, что басит прокуренным голосом, тоже бесит. Бобби ухмыляется, ловя на себе тяжелый взгляд школьника, лицо тут же становится куда резче: скулы острее, и в глазах сквозит опасность. Вот с кем с кем, а с Бобби лучше вообще не связываться. Отбитый совсем и просто больной на голову, бешеная псина, поводок которой вложен в руку того парня, что с камерой. «Малолетние беззаботные придурки,» — и тушит сигарету о мусорный бак, попутно отталкиваясь ногой. У них наверняка проблемы из разряда хорошей оценки за тест или экзамен, что взять на обед в столовой и как покурить за школой, чтобы не спалиться — ничего серьезного. А вот Джуне надо ломать голову, как растянуть банку консервированной ветчины на неделю-полторы.-----------------------≴ ≵-------------------------------
Ку оплатил счет и тихо горюет над своей утратой. Приперся с той самой банкой из-под какао. Кассир отделения банка скептически смотрела пока к ней на прилавок высыпалась вся скопленная мелочь и смятые банкноты, подросток еще и по всем карманам проверил, выуживая еще парочку смятых бумажек, и сверху, на все это безобразие, словно вишенка на торте, лежали те самые счета. Кассир-оператор теперь точно знает чем пахнут деньги — дешевым какао напитком. И вот Ку стоит посреди отделения с пустой желтой пластмассовой банкой в руках; чувствует себя так же опустошенным, выпотрошенным, как и копилка. На выходе он отправляет пустую тару в урну. Еще бы себя выкинуть, но это уже детали. Он, конечно, всегда почти готов к маминым загулам, но денег совсем не осталось после оплаты сразу двух счетов. Черт. Еще и сигареты кончаются. Пачка наполовину пуста, а желание курить усиливается с каждой минутой от разразившейся внезапно драмы. Джуне закуривает, делает глубокий вдох, чтобы ядовитый дым заполнил легкие полностью, чтобы потом разразиться хриплым глухим кашлем, чтобы никотин чуть быстрее убил его. Заглядывает в круглосуточный магазин и спрашивает про подработку, но хозяин лишь качает головой, а потом еще в один и еще, но везде сплошной отказ. — Слишком молодой. — Беспечный. — Несерьезный. — Рано тебе еще работать, малой. — Тупые отмазки, — скалится в ответ Джуне. Улицы сменяют друг друга и уводят подростка все глубже в лабиринт кварталов и переулков. Отрывает взгляд от асфальта только при переходе очередной дороги, но ступив на противоположный тротуар, снова утыкается в пол. В голове ни одной мысли и идеи, как прожить целый месяц, а то и два. Вселенная ставит палки в колеса и отвешивает ощутимые подзатыльники; Джуне покорно склоняет голову еще ниже. Он устремляет взгляд в небо, посылая все высшие силы далеко и надолго. Настолько ушел в себя, что даже не заметил как стемнело. Небо не голубое и даже не черное, грязного оттенка из-за света многочисленных неоновых вывесок. Ку вертит по сторонам головой, пытаясь сориентироваться. Здесь шумно и много пьяных людей. А что вы хотели в пятницу вечером? Его кто-то пихает плечом, проходя мимо. И его осеняет. — Да ну нахуй, — ошарашено говорит он. Кто-то тянет его за руку и быстро на ухо говорит: — Мальчик, давай я тебе отсосу, я заплачу, тебе же наверняка нужны деньги. Джуне оборачивается и видит сального офисного хряка с проплешиной на макушке, очками в роговой оправе на толстом носу и маленькими, как у крысы, глазами за толстыми стеклами. — Пойдем, сюда, — тихо, почти повизгивая, говорит мужчина, утягивая за собой за угол. Джуне подмечает здание, на котором красуется красная неоновая вывеска, гласящая: «Бар-Клуб IKON». Хмыкает: «Тупее названия не придумаешь.» А толстый хряк тянет толстые ладошки к поясу брюк, чтобы расстегнуть тугой ремень школьной униформы. — Эй, что платишь? — подает голос Ку и ему тут же кладут в раскрытую ладонь пару смятых купюр. Джуне курит. Пепел с его сигареты мерно оседает на макушку с проплешиной, рука лежит на толстом, со складками, затылке, жидкие волосики с которого неприятно щекочут пальцы, за щекой, испещренной мелкой красной венозной сеткой, ходит туда-сюда головка члена. Джуне кривится, откидывает голову на стену сзади, закрывает глаза. В голове лихорадочно появляются смазанные сцены из порнофильмов, от которых он когда-либо кончал. И когда образы смешиваются в наркотическое нечто из сисек и жоп да со стоном какой-то порно-актрисы, он наконец-то кончает офисному планктону в рот. Джуне подбирает свои штаны, натягивая их на бедра и застегивая ремень, «Проваливай,» — огрызается мужчине и сует деньги в карман. Достает новую сигарету. Усаживается на ступеньки перед черным входом в бар-клуб. И заходится долгим и злым: — Бля-я-ядь. Сигарета выкуривается слишком быстро, вторая тянется чуть лучше. Взгляд обращен в пустоту. Только коленки от чего-то подрагивают. — Эй, — слышит откуда-то сверху Джуне и чувствует острый каблук упирающийся ему в лопатку, — ты чего удумал, малой? — Ку оборачивается, взглядом ползет вверх по изящной ноге, а когда натыкается на край платья, резко вскидывает вверх голову. Над ним стоит девушка, с длинными волосами, ее глаз почти не видно из-за челки, в тонкой руке держит черный мундштук с тлеющей сигаретой, губы немного поблескивают в тусклом свете лампочки висящей над черным входом. — Моих клиентов переманиваешь? — она давит на него своим каблуком. — Пошел отсюда, я сказала! Подросток молча встает и на шатающихся ногах уходит из переулка. Джуне скрючившись над унитазом в своей квартире блюет не то от себя, не то от случившегося этим вечером. Он залезает в ванную, поливает себя горячей водой и долго бездумно смотрит в белое потрескавшееся дно. Кажется, его снова тошнит. Но это только кажется. Он зарекается, что это был первый и последний раз. Он повторяет себе, что это отвратительно и унизительно одновременно. Он жалеет себя, успокаивает тем, что мог просто сдохнуть от голода. Но легче не становится.-----------------------≴ ≵-------------------------------
Ку Джуне идет по главной улице района красных фонарей, неумолимо скатываясь на самое дно. «Может и не на самое,» — пытается сам себя он успокоить, но это дерьмо его точно затягивает. Те деньги не оплатили ему безбедную старость или беспечную юность, их едва хватило чтобы дожить чертов месяц. На кухонном столе лежит очередной счет, запасов консервов едва хватит еще на недели две. Уже где-то дня три он не пьет ничего кроме воды из-под крана. Оказывает чай в пакетиках стоит дорого и совсем не экономично расходуется, а возвращение матери все не предвидится. По его черной толстовке с капюшоном, надетым поверх кепки, плывут разноцветные пятна света от вывесок. Дым от зажатой в зубах сигареты, постоянно меняет оттенок с серого на голубой или красный. В кармане спортивных штанов пусто — последнюю мелочь выгреб на пачку. Лучше бы потратил их на бутылку пива для храбрости. Он правда старался, но любой другой халтуры, что может ему легко принести деньги, не нашлось. Он снова обошел все магазинчики в своем районе, но отмазки не поменялись: «Молод», «Не серьезный» и любимое: — Слушай, если узнают, что работает школьник, у меня будут серьезные проблемы, парень. И вот он проводит свой вечер воскресенья здесь: в лицо бьет свет неоновых вывесок, пьяный смех толпы заполняет каждый закуток, свист мужиков, вопли девушек легкого поведения. Решительность тлеет с каждой новой выкуренной сигаретой за углом «IKON». — Как это вообще должно было сработать? — бурчит себе под нос брюнет. — Не буду же ли я стоять с табличкой: «Хотите отсосать у меня за деньги?». Бред… Это полный бред, Ку Джуне. Он сидит на корточках, подперев собой стену здания, еще около часа. И это, верно, — знак! Гребанная вселенная сжалилась над ним и решила не топить его на гребаное дно. Он выходит из темного переулка и не успевает сделать и пару шагов, как натыкается на двух подпитых крепких мужиков. Те весело гогочут и спрашивают: «Сколько стоит такая цыпа?», дергают с него бейсболку, таща обратно в тот злополучный закоулок. — Э, нет, ребят, вы ошиблись, — сбивчиво пытается что-то им объяснить подросток и вырваться из крепких рук. — Не боись, мы по очереди будем, — гогочет один, у которого волосы чуть светлей и есть мелкая щетина на лице. — Мы заплатим за два раза, не переживай, — подхватывает другой с татуировкой на тыльной стороне ладони. — Я не шлюха, — пытается кричать Джуне. — Рассказывай нам тут, — смеются они оба. И тот, что с татуировкой на руке, державший Джуне крепко за предплечье, разворачивает его лицом к стене, заламывая руку. — Тоже мне «я не такая, жду трамвая». Шлюха, она и в Африке — шлюха! — он дергает свободной рукой вниз его спортивные штаны. Джуне чуть ли не плачет. Щеку саднит от удара о шершавую стену клуба, рука ноет, а внутри все рушится к чертям собачьим, когда чужая рука по-хозяйски оглаживает его голую задницу и раздвигает пальцами ягодицы. — А мы чо, первые у тебя на сегодня клиенты? — удивляется мужчина сзади, беспорядочно надавливая большим пальцем на анус. — Бля, прикинь как нам повезло, — обращается он уже к своему товарищу. Джуне шмыгает носом, внутренне собирается весь и давит пяткой на ногу мужику с татуировкой, замахивается даже, чтобы ударить в живот. — Сука ерепенистая! — кричит второй мужик с боку и хватает подростка за волосы, бьет под колени и тот падает. — Ну, с минета, так с минета! — он расстегивает свои брюки, тянет белье немного вниз, чтобы из-за резинки трусов выскочил член, и толкается бедрами в сторону мальчишеского лица. — Соси, малой! Ку отворачивается и орет, чтобы этот гребаный педрила убрал от него свои руки и член. — Бля, малой, ты должен сосать, а не орать, — влезает второй, присаживаясь на корточки рядом с Джуне, и рукой, на которой идиотская татуировка, хватает его за подбородок, пальцами больно давит на щеки и тычет его носом в пах своего друга. Подросток до сих пор не оставляет свои попытки вырваться: мычит и дергает головой по мере возможностей. — О, Джуне-я, ты что ли? — раздается почему-то знакомый низкий голос со стороны улицы. Ку смотрит на новое лицо и не хочет верить своим глазам. Там стоит Дживон, чешет затылок, щурится, всматриваясь в темноту, и клонит голову на бок. — Малой, иди отсюда. Эта шлюха пока что занята, не видишь что ли? — отзывается мужик с щетиной. — Шлюха? — эхом отзывается Бобби и переводит взгляд на лицо Джуне. Джуне явно не помешала бы именно сейчас суперспособность. Ничего вычурного и жутко сложного, он будет доволен и самой простой телепатии. Чтобы чертов Ким Бобби уже догадался помочь ему! Дживон бьет наотмашь сначала того, что держит его знакомого за волосы. Джуне кусает державшую все это время его за подбородок руку и вскакивает с колен. Образовывается небольшая потасовка, и, в какой-то момент повидавший разные драки Бобби, вдруг кричит: «Бежим, бля!» Они сматываются с того ужасного закоулка. Джуне на бегу подтягивает спортивные штаны. Дживон оглядывается постоянно назад. — Давай сюда, — произносит спаситель и, хватая Джуне за руку, сворачивает за угол. Они дышат шумно, через рот, сгибаясь пополам, смотрят друг на друга иногда, сдерживая внутри смех. Младший прислоняется к стене и скользит взглядом по взъерошенным черным волосам и узким глазам, которые в темноте кажутся абсолютно черными, по довольной улыбке и резким скулам. — Эй, — задыхаясь, решает задать волнующий его вопрос Джуне, — завтра ты всем расскажешь о случившемся? У Дживона одна бровь дергается вверх и губы поджимаются. — Ты спрашиваешь меня о том, расскажу ли я в школе, как я гулял по кварталу красных фонарей и наткнулся на тебя? — Ага. — Ты больной? — вопросительно смотрит на него Бобби. — Я серьезно тебя спрашиваю, — начинает раздражается Джуне. — Не расскажу я! — А что ты хочешь за это? — Ничего. — Ты будешь меня шантажировать? — Чего? — Заставишь меня покупать тебе каждый день обед в столовке? — Тебя успели головой о стену приложить? — Скажи, что хочешь, а? Дживон закрывает глаза ладонью и укоризненно качает головой, но решает воспользоваться таким шансом, чтобы решить все свои внутренние вопросы. — Да, я хочу от тебя кое-чего! — резко прерывает монолог из нескончаемых вопросов Бобби. — Что же? — Ты сосал у тех парней? — Что?! — начинает возмущаться Ку. — Блядь, только не проси сделать это тебе, больной ублюдок! — Блядь, замолчи ты, башка трещит от твоего голоса уже, — он трет рукой один висок и подходит ближе к Джуне. — Мне нужен один поцелуй и мы будем с тобой в расчете. Я буду хранить твой секрет, а ты — мой. Идет? — Поцелуй? — Да. — Зачем тебе? — Блядь, не спрашивай. Тебя устраивает или нет? — начинает уже злится Бобби. Джуне только утвердительно кивает. «Не такая уж и большая плата,» — решает он. Дживон мнется немного, хотя сам предложил такое. Делает осторожный шаг навстречу, кладет свою широкую и горячую ладонь на щеку Джуне и наклоняется, мягко целуя парня. Это первый толковый поцелуй Ку. Первый «взрослый» его поцелуй! Бобби ведет своим языком по его губам и проталкивает его в приоткрытый рот. Чужие руки ложатся ему на талию, прижимая к себе плотнее. Младший жмурится изо всех сил и пытается отвечать. Касается своим языка чужого, и это не противно, что, несомненно, удивительно. И он расслабляется объятиях. Поцелуй нежный, размеренный и… успокаивающий? Когда Дживон было отстраняется от парня, тот в свою очередь закидывает свои длинные руки ему на плечи и наклоняет голову в другую сторону, увлекая в новый поцелуй.-----------------------≴ ≵-------------------------------
Джуне готов биться головой об стену и получить сотрясение мозга с амнезией, как приятный бонус. И как бы он не тер свои губы, но фантомное ощущение поцелуя не сошло и ночь спустя. Кажется, что сильные руки до сих пор сжимают его талию. Пальцы хранят воспоминание о мягкости черных волос. Как сильно нужно приложиться о стену, чтобы выбить эти воспоминания? Но отлеживание боков на больничной койке никак не входит в его планы. Джуне нерешительно переступает порог школы. Ну вот какова вероятность того, что они с Дживоном пересекутся в школе? — Да, блять, огромная, — зло шипит себе под нос Джуне. Он совсем забыл, что учится с одним из лучших друзей Бобби в одном классе; парень с камерой тоже тут. Они толпятся возле двери в класс и что-то бурно обсуждают. Отвратительно назойливая мысль, что Дживон рассказывает своим друзьям о вчерашнем, появляется в мгновение ока. Джуне злится, закипает изнутри; тормозит в коридоре на подходе к классу в пяти шагах от парней. Сбежать? Развернуться? Сделать вид, что ему глубоко похуй и зайти в класс? Или напасть первым? — О, Джуне-я! — зовет его Донхек. Джуне скалится, готовится к нападению, щурит глаза, вглядываясь в лица парней. И его осеняет. Этого практически не видно, незаметно и тщательно скрывается ото всех, но он-то видит, всё-всё видит. Дергает плечами и уверенно сокращает расстояние. — Привет, — хитро смотрит на Бобби и только потом на остальных. Они похожи с Дживоном. Тот так же живет больше инстинктами — не головой. Старший на клеточном уровне чует опасность, угрозу сверкающую металлом в карих глазах долговязого. У Бобби самая яркая улыбка на лице расцветает, подбирается весь и ненавязчиво закидывает младшему руку на плечи со словами: — Пошли курить, Джуне~я. Между ними разве что не искрит воздух от напряжения. Безмолвно оба ставят на кон все и даже больше, надеясь, что один из них блефует. Друзья не замечают ровно ничего странного в расслабленной походке обоих; они даже ни о чем не догадываются. — Джунея, я надеюсь, что ты не пиздливая сучка и не мелишь ни о чём на каждом ссаном углу, так ведь? Бобби ведет их все дальше по коридору, не убирая своей руки с плеч. — О чем именно, Джвони? — вторит ему младший и толкает дверь в туалет ногой. Они не дебилы и, зайдя в помещение, сначала проверяют все кабинки. Джуне отходит к окну, опирается о подоконник, скрещивая руки на груди. Дживон делает первый круг по небольшой уборной и выглядывает в коридор — везде пусто. Секунда. И Ким уже в открытую переходит в нападение: заставляет парня вжаться в подоконник, чуть ли не сесть на него, и всматривается в карие глаза. — Ты же не рассказываешь нашу милую историю о том прекрасном вечере, не правда ли? Джуне хитро улыбается и наклоняет голову на бок. — Ты же не станешь трепаться о нашем ма-аленьком секретике? Улыбка становится еще более лукавой: — О каком именно секрете ты говоришь? У Бобби глаз нервно дергается, губы поджимает и ждет выпада. — О том, что мы с тобой целовались? Или… Он сглатывая, понимая, что Ку ни на долю секунды не блефовал. — Или о том, что ты влюблен в своего самого лучшего друга? Дживон хищник, опасный зверь, живущий инстинктами. Не угрожай, если не хочешь, чтобы тебя сожрали; не нападай, если не готов к драке. Это как кино с провалами в сюжетной линии: вот Джуне ухмыляется и дразнится, а вот Ку, не удержавшись на ногах, отступает вправо и сплевывает слюну вперемешку с кровью. Прорехи не только в сюжетной линии младшего, но и у второго. Иначе бы он не лежал на полу и не выл от боли в затылке. — Уебок, — орет Бобби, поднимаясь. — Ты совсем ебанутый?! — орут в ответ. Дживон улавливает шум из коридора. Слишком много эмоций. Если это учителя — их выкинут из школы на раз-два, если это дежурный — такой же исход. А если запихнуть туго соображающего Джуне в ближайшую кабинку — все будет впорядке. Выбор очевиден. В тесноте, но не в обиде, а точнее без исключения из храма науки. Парни дышат тяжело, вслушиваясь в шум, стоят слишком близко. Так, что крадут воздух друг у друга. Невообразимо правильно сейчас быть ближе друг к другу; наклониться совсем немного, чтобы одни губы коснулись других; вести языком по пухлым губам младшего, проникая в рот; притягивать Дживона за рубашку еще ближе. Джуне судорожно выдыхает от ощущения мокрого поцелуя на шее. В животе все скручивается и дышать становится слишком трудно. Он трется о бедро напротив и запускает руку под рубашку старшего. — Мертвые котята. Джуне мычит что-то. Явно послышалось. — Мертвые котята, — повторяют на ухо. — Что блять?! — разочарованно вздыхает младший, убирая руки. — Ничего, блять. У тебя что, мечта о дрочке в школьном туалете? — откровенно насмехается Бобби, щуря глаза. — Какой же ты придурок. И выбежать, как ошпаренный, из кабинки — не по-бабски; хлопнуть дверью — тоже. Дживон либо конченный кретин, либо спас их обоих от ненужных самокопаний. Джуне еще не решил. Но зато определенно точно Бобби надо врезать, и чем скорее — тем лучше. Ку врезается в одноклассника, заходя в класс. — Алё, блять! У подростка не сразу сходится пазл в голове, но Донхёк смотрит с надеждой на него. Обступивши его одноклассники бычатся, хохлятся еще больше при неудачном появлении еще одного в классе. — Какие-то проблемы? — Джуне одаривает всех тяжелым взглядом и останавливает на руке, которая держит за шкирку красноволосого. — Иди отсюда, а то у они появятся у тебя. — Съебали от него, — рявкает Ку, отдергивая чужую руку от Донхёка. — Сам съебался, — рычит в ответ обидчик, чью руку без церемоний откинули от жертвы. Вести разговоры у Джуне явно сегодня не получается. Ну, не его это! Бить прицельно под дых — вот это для него. Стая тупорылых одноклассников замирает в нерешительности, когда нападают на их вожака. Стая на то и стая, чтобы ждать команду, а не решать все своей головой. И Джуне бы отхватил с лихвой, если бы не звонок. Он кидает только: — Еще раз увижу — одним ударом не отделаешься, мудло. А Донхёк моментально записывает спасителя в свои «лучшие друзья на век» и плевать, что второму это до лампочки. На выходе из школы, Ку вылавливают одноклассники-мудаки, решившие свести с ним счеты. Но Дживон — гребанный принц, не меньше. Выскакивает из-за угла и прет на обидчиков тараном, выплевывая автоматной очередью маты. С Бобби, с этой адской бешеной псиной, никто не хочет сталкиваться в открытом бою и парни, поджимая стыдливо хвост, пятятся назад, разве что извинениями не сыплют. — Мне не нужна была твоя помощь, — говорит Джуне. — Салли мне все рассказал, — перебивают его. — Это моя благодарность. — В жопу себе засунь. Бобби сокращает между ними расстояние; подбирается к самому уху; и шепотом: — А в туалете ты явно хотел чтобы засунули что-то в твою. У младшего не то чтобы щеки горят, у него и шея, и лицо, и уши красные. Воздух застревает на выдохе из горла, раздирает стенки и вырывается хриплым кашлем наружу. Он пытается оттолкнуть от себя парня, кряхтит что-то наподобие: «Иди нахуй!» и сматывается.