Сосед по комнате

— Где мой телефон, Чимин, твою мать! — Чонгук по привычке без стука влетел в комнату своего лучшего друга, но, запоздало вспомнив, что теперь тут обитает и Шуга, и словив его уничтожающий взгляд, виновато кивнул, тут же тушуясь. — Прости, я так и не придумал, как тебе его отдать, — Чимин протянул красный телефон владельцу, показательно не обращая внимания на недовольного, как всегда, Мина. — Тебе, кстати, много раз звонили. Этот псих даже хотел выбросить телефон в окно! — С пониманием юмора у тебя огромные проблемы, — не отводя взгляда от своего ноутбука, пробурчал Юнги. Чимин только привычно закатил глаза, с разбега плюхаясь на свою кровать и показывая язык шикнувшему на него старшему. Телефон действительно показывал пропущенные звонки и кучу новых сообщений от неизвестного номера. «Гук-а, я дурак.» Разумеется, Чону не понадобилось много времени, чтобы понять, от кого эти сообщения. Его голова закружилась от волнения, а руки покрылись гусиной кожей. Он-то, наивный, надеялся, что удастся спустить всё на тормозах, да только вот президент, похоже, был другого мнения. В спешке попрощавшись с хёнами, которые уже начали подозрительно коситься на него, резко побледневшего, Чонгук поспешил на улицу, на свежий воздух. Он врезался в Хосока на выходе из блока, но даже не извинился, полностью занятый своими мыслями и не замечающий ничего вокруг. Присев на скамейку возле общежития, левой рукой Чонгук ослабил галстук, пропуская внутрь воздух, а правой разблокировал экран. Как он и ожидал, Ким не ограничился одним сообщением, и кроме нескольких от мамы и брата — все были от него. «Игнорируешь меня, я понимаю. Теперь хотя бы понимаю, почему.» «Я просто хотел сказать, что мне жаль. Я не знаю, о чём вообще думал.» Гук всматривался в сообщения довольно долго, не понимая их смысла. Буквы разбегались, слова не хотели строиться в предложения, а смысл их ускальзывал от мозга Чонгука, который не хотел работать нормально. Когда же до него дошло, Чон нервно вытер холодный пот со лба и судорожно вздохнул, потому что воздуха стало катастрофически не хватать. Гук не мог понять, злится ли он на Тэхёна или обижен, или что-то ещё, которое одним словом и не описать, но знал точно, что после недавних событий не сможет нормально с ним общаться, не приближаясь при каждой встрече на шаг к инфаркту. Нравится ли ему Тэхен? Он не знает. Чонгук чувствует восхищение, притяжение, но скромность не даёт ему волю. А что подумают родители? Чонгук долго думал, что бы такого ответить, чтобы донести это до старшего и без потерь для самого себя. В итоге, после пятнадцатиминутного самокопания, взвесив все «против» и «за», он напечатал короткий ответ и неуверенно нажал на кнопку «Отослать», борясь с желанием тут же вытащить батарею из телефона. А сам смартфон отбросить куда подальше. «Пойми меня правильно — нам не стоит больше общаться.» Младший решил ответить быстро и понятно, хотя совершенно не был уверен, что поступает правильно. Что-то внутри царапало душу и громко кричало, что он придурок и поступил неправильно. Только не уточняло, неправильно по отношению к кому, а именно в этой информации Чонгук сейчас так нуждался. Он ничего не знал. То есть вообще — ни о том, что нужно делать, ни о том, что повлечёт за собой его поступок. Знал только, что ему нравился Тэхен. Но что делает тот? Лезет целоваться и играет с чувствами? Вот просто взял и поцеловал его. Разве Чонгук может расценивать это серьезно? Он закрыл глаза руками и продолжил развивать идею в голове, мучаясь до самого утра. Новый учебный день. Он приподнимается с постели и выключает назойливый будильник, который звонит уже шестой раз, удивляясь тому, что прошлые пять он совершенно не слышал. Чонгук безбожно опаздывает, так, как никогда раньше не опаздывал, наскоро одевается, кое-как чистит зубы и выбегает из дома, на ходу стараясь пригладить вьющиеся и никак не желающие нормально лежать после сна волосы. Он торопится в университет, опаздывает на свой автобус и бежит, забив на окончательно превратившиеся в воронье гнездо волосы. Ночью Гук ни на минуту не сомкнул глаза, ведь в голове уселся Ким Тэхен и выходить ни на минуту не собирался. Он уснул только за час до будильника и, конечно, не выспался. Остановившись перед главным корпусом, Чонгук, переводя дыхание и поправляя помявшийся пиджак, закусив губу, которая тут же отозвалась тянущей болью, нервно осмотрел студентов. К счастью, ни преподавателей, ни того, чьё-имя-нельзя-называть, он не заметил, и, окончательно выровняв дыхание, спокойно, насколько это вообще возможно, пошёл ко входу в университет, вежливо улыбаясь и здороваясь с однокурсниками, хотя на самом деле хотелось просто провалиться сквозь землю и никого не видеть. Но обязанности старосты обязывали, и нельзя было, как в детстве, сложить руки над головой — я в домике. Хотя, действительно, очень хотелось. Но Гук был бы не Гуком, если бы всё у него так гладко шло. — Чон Чонгук! — нервно пропищала женщина, имя которой макнэ даже и не знал, выхватывая его из толпы прямо перед дверьми. — Где твой галстук? Почему ты не был на собрании? Ты же староста! — Мне жаль. Я не смог приехать раньше, — извинился младший и уважительно поклонился, поспешно делая лицо наигранно виноватым. Ему так-то совсем пофиг на это всё. Как же бесит. — Чтобы это было в последний раз, Чон, — всё никак не унималась преподавательница, забрызгивая лицо старосты слюнями и грозно изгибала свои брови-ниточки. — Ты пропустил обсуждение грядущих выборов президента студсовета, и мы решили, что они будут проходить на следующей неделе. Глаза Чонгука в ужасе расширились, он даже не смог удержать выражение вины на лице, когда спустя секунду загрузки в голове, осознал происходящее. — Нового президента? — Ты не ослышался. — А как же Тэхен? Что случилось? — запнувшись, переспросил он. — Ничего страшного. Принес письменный отказ по собственному желанию, открыл больничный. Между прочим, очень ответственный поступок. В первую очередь об университете волнуется. Учись! Лекции преподавателей Чонгук, полностью погруженный в свои мысли и нервно кусающий начинающую кровоточить губу, пропускал мимо ушей. «Почему? Зачем?» — он думал об этом весь день, внутренне мечась, как пойманный зверь по клетке. Сквозь гордость Чонгук отправил пару сообщений Тэхёну, но долгожданного ответа так и не получил, что взволновало его больше и заставило злиться на самого себя. — Чонгук-а, не съездишь со мной в центр? — весело говорил Чимин после занятий. Разумеется, он не знал о состоянии лучшего друга. — А то этот Водяной меня задолбал уже в край, — на заднем плане послышалась ругань Юнги и хохот Хоупа, — ты же знаешь, что без тебя я не люблю ходить по магазинам. Гук был бы рад съездить со своим другом в любое другое время, но только не сейчас. К концу дня совсем изведясь, он выпросил адрес Тэхёна у старосты третьего курса, Джина, и теперь, еле переставляя ноги, плёлся к нему домой. Вредный парень сначала помогать совсем отказывался, а потом всё же подобрел от булочки с повидлом. Гук тогда только ухмыльнулся. Он всегда знал, как находить подход к людям. Только вот с Кимом, похоже, перестарался. В планы совсем не входило идти к Тэхену в гости, не такие у них отношения близкие, но тем не менее в груди неприятно сжималось что-то схожее на ответственность. Нет, серьезно, а вдруг это из-за Чонгука всё? Возможно он настолько сильно расстроился, что впал в депрессию? Что, если Гук разбил его сердце? Звучало, конечно, супер глупо, но Чонгук верит, что в жизни бывает так же, как и в сериалах. Им стоило бы поговорить нормально и прояснить ситуацию. — Чим, давай в другой раз, а? — Чонгук устало выдохнул. — Иди лучше позови Юнги, я думаю, он будет не против. Как раз узнаете друг друга получше, может, подружитесь. — Юнги? Не против? Подружимся? Смешно-о, — протянул Чимин и, поперхнувшись, закашлял. Вдалеке послышались язвительные комментарии Шуги и взволнованный голос Хосока, спрашивающий, не помочь ли младшему, а то потом выносить его и искать нового соседа трудновато будет. — Пак, не выделывайся, он неплохой парень! — Я подумаю, — старший тяжело выдохнул в трубку, в сторону посылая обоих. — Удачи тебе с твоими важными делами, — слово «важными» Чимин громко выделил и, обиженно засопев, сбросил вызов. Чонгук не боялся, что Пак на него обидится, ведь что бы ни случилось, он всегда простит любимого друга, снова мило улыбнется и начнет болтать без умолку. Вот бы так все его прощали.

***

Чонгук обошел множество кварталов в поисках дома Тэхена. Он вовсе не страдал топографическим кретинизмом, но эта улица была словно лабиринт, в котором последовательность домов была совсем нелогична, заставляя людей, впервые оказавшихся тут, бесконечно плутать. На часах девятнадцать двадцать пять, вокруг темень и ни единого фонаря, и он просто уже не знает, как найти дом Тэхёна в этом захолустье. Он почувствовал себя героем нашумевшей книги, только вот это нифига не прикольно, а изнуряет и заставляет хотеть сдаться. Спустя полчаса ноги Чонгука подкосились от волнения, когда в глаза бросилась деревянная табличка с нужным номером. Неужели. Толком ничего не осмотрев, он аккуратно входит во дворик, затем направляется к входным дверям, но только рука касается кнопки звонка, вся уверенность словно улетучивается, оставляя за собой яростную бурю из панически носящихся мыслей в голове. Внутренний голос вопил, взывая к благоразумию, не понимая, что Гук здесь забыл и призывал его уноситься от дома как можно скорее. Но староста держится, упрямо стоит около ворот и сверлит взглядом двери. Не для побега Чон место это так долго искал, не для того, чтобы так вот просто сдаться. Собрав всё мужество в кулак, он наконец решился нажать на кнопку звонка, что незамедлительно издала оглушительный звон, от которого мурашки по коже пошли. Чон панически оглядывается. Один звонок и уже полминуты никто не открывает. Второй уверенный звонок и один неуверенный стук в двери. Снова тишина. Словно в доме никого нет. Либо... «Ну и какого черта? Спит что ли?». Не считая количество нажатий, он всё звонил и звонил, чувство стыда заменил бурлящий в крови адреналин. Наверное, он и кнопку бы смог продавить так, однако дверь наконец издала короткий щелчок и приоткрылась, испугав Гука, который слишком увлёкся. — Тэхен? — Чон заглянул в небольшую щель и не увидел ничего из-за кромешной темноты, которая заполнила весь дом. — Хён? — со скрипом приоткрыв дверь чуть шире, Гук с трудом разглядел что-то, присаживающееся на пол недалеко от входа. Присмотревшись, он с ужасом понял, что этим чем-то был Тэхен. Тот сел у стены в состоянии полуобморока и оперся о стену, устало махая ладонью. Не долго думая, Чонгук тут же бросился к неподвижному телу и, приподнимая старшего на руках, почувствовал резкий жар, который исходил от президента. — Я жив. Стоять правда сложно. Голова кружится так, словно я на американских горках. — Господи, где же ты такое прихватил? — Жить буду. Только главное сейчас не откинуться, — прошептал Тэхён, заставив того вздрогнуть, и слабо ухватился за ладонь младшего, которая проверяла температуру, осторожна касаясь бледного лба. — Не смотри на меня так. Не смотри вообще. Я некрасивый сегодня. — Ты сейчас серьёзно? Это ведь не показ мод, — ухмыльнулся Чон. — Хватайся за шею, — он осторожно подхватил Тэхёна за плечи и в темноте потащил вглубь дома, выискивая комнату старшего и ежесекундно собирая лбом и плечами все углы, встречаемые на пути. — Раз уж ты здесь. Принесёшь мне лекарства? — А где они? — Где-то везде. Осторожно уложив Кима на постель и заботливо укрыв его одеялом, Чонгук огляделся. Теперь было ясно, что значит «везде». По всей комнате валялись кучи опустошенных пачек от таблеток, а на столе около кровати стояло много различных кружек, одна из которых разбитая лежала перед ним — ещё бы шаг, и Чонгук обязательно напоролся бы на крупные осколки. Под диваном макнэ нашел маленький выключатель от ночника и наполнил комнату тусклым светом, из-за которого Тэхен сонно поморщился и укрыл лицо одеялом, недовольно мыча и закрываясь от Гука. В чужой комнате, да и доме чужом, было жутко неловко находиться. Какого черта все обернулось именно так? Кто бы только мог подумать. Присев на корточки, Чонгук осмотрел нетронутые пачки с таблетками возле кровати и стал изучать нудные инструкции, в поисках объяснения, для чего они нужны. Найдя какой-то странный порошок в ярко-малиновой упаковке, на которой было написано что-то про температуру, младший поспешил на кухню, чтобы приготовить лекарство для больного, от которого чувствовался жар даже на расстоянии. Вроде бы хён, а на деле ребенок, как оказалось. — Чонгук, — на грани слышимости прошептал Тэ и с трудом приподнялся на локтях. — Только ты пока не уходи, пожалуйста. — Я не собирался, — соврал Гук (или нет?). — Сейчас, только воды нужно набрать, чтобы ты таблетки запил, — с неожиданной даже для себя заботой в голосе проговорил Гук и, дождавшись одобрительного кивка, побежал готовить лекарства. Он зашел на небольшую кухню, нашел в почти пустом холодильнике лимон, порезал его на дольки и бросил в воду, которую набрал из небольшого чайника, заранее слегка подогрев в микроволновке. Без стыда обшарил полквартиры, так сказать. Разорвав пакетик с лекарствами, Гук высыпал белоснежный порошок в лимонную воду, которая моментально стала такой же кислотно-малиновой, и тщательно перемешал, добавляя сахар, чтобы лекарство не казалось слишком горьким. — Возьми, пей, — Чонгук одной рукой протянул теплую чашку, а другой зажал ладонь Тэ, которой тот тянулся к щеке младшего, бормоча, что очень рад. Видно, горячка ещё та была. — Тэхен, пей, говорю. Если сам не в состоянии о себе позаботиться, то хотя бы не выпендривайся. Морща лицо, словно ребенок, Тэ послушно выпил чуть горькую смесь и улегся обратно на подушку, не отрывая взгляда от Гука. Если бы младший только знал, как он рад его видеть… Тэхен не может скрыть свою улыбку, ведь, если не считать температуру в тридцать девять, он чувствует себя словно на седьмом небе от счастья, ведь, блин, Чон Чонгук пришел в его дом и заботится, готовит лекарства. От этого теплеет в груди и хочется улыбаться круглыми сутками. — Чонгуки, — Ви нарушает тишину в комнате, наблюдая, как макнэ хрустит бумажками от лекарств, собирая их в ладонь и унося на кухню в мусорный бак. — Что? — немного раздраженно отвечает Гук, потому как ловит себя на мысли, что Тэхен сейчас выглядит жутко милым и беззащитным. Его даже хочется прижать к себе, гладить и заботиться. — Насчет того собрания… — Забудь, как страшный сон, — младший похмурился, не оборачиваясь. Хотя до сих пор злится. Почему? Потому что нельзя вот так вот в полуубитом состоянии просить прощения. — Не такой уж и страшный. — Где твоя мама? Где вообще хоть кто-нибудь? — перевел тему Гук. — Она… — лениво протянул Тэ и, причмокивая нижней губой, перевернулся на бок, отворачиваясь от Гука, — в Китае. — Ты, оказывается, совсем безответственный. А ведь президент университета. — Безответственный? Возможно. Президент? Больше нет. — Освободил вакансию для меня? — улыбнулся Чонгук. — Тоже может быть. Считай, что эта возможность — плата. За то, что ты останешься со мной. — С ума сошел? — неожиданно шипит Чонгук, как разозлённый кот, осторожно собирая осколки красной чашки у стола и стараясь не сорваться и не наговорить много такого, о чём потом наверняка жалеть будет. Вот так вот Тэхен весь момент испортил. — Но у меня температура, — жалостливо тянет Тэ, но это уже так, для галочки, потому что он с грустью понимает, что, наверное, так и не сможет переубедить Гука. — Если ты начал умничать, значит она уже падает. Мне теперь тебя что, нянчить? — Чон ожидал очередную умоляющую фразу, но вместо этого в комнате наступила тишина, которая напрягла его больше, чем бредовые предложения Тэхёна. — Хён? Повернув голову в сторону постели, Чонгук увидел, что старший лежал с закрытыми глазами, свешивая левую руку вниз с кровати. Как в сериалах! Испуганно рванув к постели, он начал слабо хлопать по горячим щекам, пытаясь привести президента в чувства. Но ничего не вышло. Ему стало хуже? Чонгук достал телефон из правого кармана джинсов, чтобы набрать номер скорой помощи, но тут же выпустил его из рук, чуть ли не заорав, так как руку резко потянули вниз, заставив телефон упасть на пол. — Вот видишь, что будет, если ты уйдешь, — Тэхен лежал с закрытыми глазами и хитро улыбался, крепко обнимая младшего за шею, прижимая того носом к своей шее. Тэ вел себя странно, словно он алкоголик, выдувший десять банок крепкого пива, и Гуку было странно с ним таким находиться рядом. — Идиот. В следующий раз как реально потеряешь сознание, я брошу тебя на произвол судьбы, — шикнул в одеяло Чонгук и попытался выбраться из крепких объятий. — Ну-ну. Но так как ничего не получалось, а президент только тихо хихикал над его метаниями, Гук смирился и расслабился, неловко укладывая руки на Тэхена, ведь деть их было некуда. Тихое вопросительное мычание Ви и тяжелый вздох младшего. — Надеюсь, у тебя есть запасное одеяло, потому что у тебя в гостиной холодно. А с тобой спать не буду. Нет, он согласился не из-за Тэхена, а из-за позднего времени. Точно-точно. — А к себе я и не приглашаю, — бурчал Тэхен, но радостно, и сжал Чонгука сильнее, забираясь пальцами в шелковистые волосы, до которых уже давно хотел дотронуться, вызывая своими действиями сопротивление. — Пусти уже, блин, и спи ради Бога, — Гук наконец выбрался из горячих рук и направился к выходу, выключая ночник и закрывая за собой двери. — Доброй ночи, Тэхен. Хён.

***

— Вы к кому? — грозно кричит человек за стеклом, мотая всеми своими тремя вторыми подбородками. — Гостям нельзя! — Гостям это и высказывайте. Я здесь житель, — спокойно отвечает Мин, в мыслях уже расчленяя склеротика на множество маленьких орущих консьержиков, и, не останавливаясь, продвигается к лифту, избегая злых глаз психа-вахтера из маленького окошка. Поправив тяжелый рюкзак с учебниками, Юнги вставил бронзовый ключ в заедающую замочную скважину, и замок как обычно поддался только после второго пинка ноги и титанических усилий, на которые тощее тело Мина потратило все свои силы. В общей комнате было темно и пусто, но не тихо, так как слышалась громкая музыка, из-за которой маленький неустойчивый холодильник пошатывался. — Что за черт? — Мин продвинулся вглубь комнаты, выдернул черный провод из розетки и затем раздраженно взглянул на Хосока и Чимина, которые сидели в центре комнаты в окружении бутылок и держали в руках белые стаканы с чем-то мутным внутри. — А ну вруби, — требовательно, насколько это вообще было возможно, промямлил явно пьяный Пак, и бросил взгляд на Хосока, меланхолично вглядывающегося вдаль, ожидая поддержки. — Ага, вруби, — поддакивает тот и с грохотом ставит опустошенную бутылку на пол. — Вы совсем охренели, алкоголики малолетние? Валите отсюда нахрен в соседнюю комнату, пока я вас не вынес. А ты вообще-то, Чимин, заливал мне о том, что не пьешь, — возмутился Шуга, морщась от сильного запаха соджу, пропитавшего всё помещение, и, направляясь к своей постели, демонстративно пнул Чимина ногой. Парни не стали сопротивляться — наверное, им было вообще плевать, где пить, пока был алкоголь и не надо было бегать в магазин — и, кое-как похватав бутылки и колонки Хоупа, скрылись за дверьми, тут же врубая музыку за тонкой стеной. Мин застонал и повалился лицом в подушку, когда к грохочущим битам добавились ещё и абсолютно неадекватные выкрики и ржание младших.

***

День Юнги, мягко говоря, охренеть как не задался с самого утра. Не прошло и недели в новом университете, так его тут же завалили домашним заданием и долгами, не давая спать по ночам и вести нормальную студенческую жизнь. Мин бы хотел послать все к чертям, просто забить на уроки и ничего не делать, как совершенно ко всему, кроме танцев, пофигистически относящийся Чимин, которого за учебниками не застанешь никогда, но не хотелось заваливать оценки в первом семестре. Да и Шуга не был ни гордостью университета, ни племянником ректора, что не слабо так держало Пака в универе, не давая вылететь при первой же возможности. Заварив себе крепкий мятный чай, Юнги открыл толстую черную тетрадь, что взял у Чонгука, и принялся вникать в пропущенный материал, который, однозначно, в будущем никогда не понадобится. Но у преподавателей был свой, отличный от нормальных людей, взгляд на значимость их предмета в жизни, поэтому приходилось зубрить. Перечитывая одну и ту же строчку в пятый раз, Мин понял, что ничего не понимает и виной тому не рассеянность, а глупая попса, сменившая речитативы и биты, за стеной, которая жутко раздражала и отвлекала своими ужасными ритмами. Глубоко вздохнув, он встал с деревянного стула и с вполне серьёзными намерениями отпинать двух мелких алконавтов, у которых ни стыда, ни совести, ни уважения к старшим, направился в соседнюю комнату, бурча себе под нос: «Спокойно, Юнги, спокойно». — Что опять? — Пак недовольно скривил свои пухлые розовые губы, опираясь плечом о косяк и стараясь не сползти по нему вниз, и недовольно уставился на незваного гостя в дверях. — Просто хотел спросить, не хотите ли музыку громче сделать? — Шугу одарили непонимающим взглядом две пары пьяных до состояния эйфории глаз, когда Хосок, каким-то образом остававшийся до этого незамеченным, высунул лохматую голову из-за плеча младшего. — Зачем? — искренне поинтересовался Хосок. — Чтобы стены, блять, шатались! А то хера-ли так тихо? Гулять так гулять! — Тебе бы шутки для пенсионеров писать, — Чимин закатил глаза и тихо хихикнул, провожая взглядом шатающуюся спину удаляющегося Хосока, который решил, что тут неинтересно. — Хватит уже быть таким злым. Садись с нами, расслабься, — Пак пьяно и абсолютно неадекватно улыбнулся и протянул свой полупустой стакан Юнги, который сжал кулаки и сдержался, чтобы не засунуть его Чимину глубоко и навечно. — Ещё чего. Я, по вашему, в Сеул приехал, чтобы с вами деградировать? — прошипел Мин, скрипя зубами от гнева, и направился к колонкам, делая музыку максимально тихо. — Если я услышу, что вы сделали хоть на каплю громче чем сейчас, то колонки нахрен полетят в окно. Вслед за тобой, коротышка. Я достаточно ясно выражаюсь, Чимин? Под недовольные крики за спиной, Юнги вернулся к своему столу, на котором лежали все те же непонятные конспекты, которые на самом деле он не поймет даже в полной тишине. Оперевшись щекой об холодную ладонь, Мин опять прочел те непонятные строки, аккуратно выведенные рукой Чонгука. Попытался собрать мозги в кучу и заставить их работать в штатном режиме. Снова ничего не понял. Сощурив глаза, словно он профессор и это поможет, повторно прошелся глазами по буквам. В голове как была вата, так и осталась. Словно спаситель, внезапно завибрировал телефон, и на экране отобразилось короткое сообщение, которое ввело Шугу в ярость и недоумение одновременно. "Хосок уснул, го ко мне. Не ломайся (*¯ ³¯*) ♡" В груди появилось резкое желание написать «милое» сообщение в ответ, потому что нефиг отвлекать Юнги от уроков. Вот что этому Паку неймётся? Они ведь даже не друзья, не дай боже, так, просто соседи. Написав очень добрый ответ, Юнги тормозит на кнопке «отправить» и еще раз смотрит на тетрадь со скелетом, содержание которой ему понять не дано. Ни сегодня, ни завтра. Никогда в жизни. «Хер с ним»

***

— Наливай, — равнодушно произнес Шуга, усаживаясь рядом с младшим в комнате Хоупа, который посапывал на своей постели, хаотично раскинув ноги и руки и иногда причмокивая губами, и напоминал больше не малолетнего пьяницу, а невинного ребёнка. — Черт. Я так и знал, — пьяно хихикнул Чимин, кое-как наливая прозрачную жидкость в милую розовую чашку, которую затем протянул Шуге, что нахмурился по-мужественному. — Ну, а что? Под твой модный цвет волос очень подходит, — весело заметил он, но пожалел, когда в плечо прилетел кроссовок Хосока. — Больно, вообще-то! — Если продолжишь так шутить, будет больнее, — опустошив содержимое «гламурной» чашки, съязвил Мин, наконец, улыбнувшись. Стакан за стаканом, и уже Пак не кажется таким глупым и раздражающим, как десять минут назад, а Юнги кажется не таким ворчливым, наоборот, он болтает без умолку и, неожиданно для Чимина, больше не язвит, не пытается кинуть чем-то тяжелым, и впервые за их знакомство кажется совершенно безобидным и даже немного милым. — Не молчи, расскажи что-нибудь, — просит Юнги, который лежит на холодном полу, уложив голову на ногу Чимина. — Хм-м, — задумчиво протянул Пак, незаметно для себя поглаживая выжженные краской волосы старшего. В голове, как назло, совершенно пусто. — Я вот хотел спросить. У тебя девушка там осталась? — Там? На луне? На Марсе? — улыбнулся Мин как-то немного задумчиво. — Нет у меня девушки. Ни там, ни где-то ещё. — Что-о, шутишь? Или скрываешь? — как-то непонятно, расстроено, что ли, говорит младший. — Ага, под кроватью прячу. Разве я похож на человека, который любит над таким шутить? — Юнги поднимает на него усталые глаза. — Моё искромётное чувство юмора не опустится до такого, коротышка. — Нет, но… — протягивает Пак, что-то решая для себя, — тогда давай подцепим тебе новую! — Чимин весело улыбнулся, словно это его звездный час, и потянулся за телефоном в задний карман штанов. — У меня столько этих номеров… — Осади. Не надо, — Мин ущипнул Чимина за ногу, чтобы он перестал двигаться и мешать спокойно лежать. — Конечно же надо, блин. Такой красавчик и без девушки? — Пак всё же вытащил телефон и начал пытаться разблокировать его, проклиная трудный пароль, что придумал пару дней назад. — Тебе благодарить меня надо, а не строить постную морду. Я тебе самую красивую найду, честно-честно. — Пак, отвали, не нужны мне твои девки, — нервно повторяет Юнги и с трудом пытается встать, но Чимин обхватывает его за шею и укладывает обратно. Когда всё успело пойти к чертям? — Юнги-я, не скромничай, — Чимин, найдя что-то у себя, довольно улыбается. — Поверь мне, от тебя половина универа без ума. Даже мы с Хосоком от тебя без ума. Ты же, сука, такой красивый! — Блять, Пак, — Мин всё же выбрался из крепкой хватки, и, слегка пошатываясь, пытается подняться, что не очень получается. — Да хоть десять универов от меня без ума. Не интересуют меня твои девушки. Совсем, понимаешь? — В смысле? Звучит так странно, словно ты педик, — Чимин смеется со своей кажущейся остроумной шутки, но, заметив раздраженный взгляд на себе, перестает хихикать. Перед глазами все плыло, но Мин смог подняться и, развернувшись, направился в сторону своей комнаты, оставляя Чима с каменным лицом и круглыми глазами. Не хватало ещё перед ним душу наизнанку выворачивать, да и это не Америка, где свобода нравов. Собирая все углы на поворотах, Шуга наконец падает на свою кровать с жёстким матрасом, осознавая, что наговорил кучу лишнего и пообещал себе, что пить больше никогда не будет. Тем более с Паком. Спустя пять минут в комнату зашел Чимин, с грохотом ударился о шкаф, прошипел что-то невнятное, и лег на соседнюю кровать, подкладывая руки под голову и устремляя любопытный взгляд на Юнги. — Чё палишь? — Мин открыто злился, но не на Чимина, а на свой пьяный язык, который вечно ляпает то, что не надо кому не надо. — Не волнуйся, как только высплюсь, перееду. Приставать к тебе я даже и не собирался. Только декану не стучи, я всё ещё хочу здесь учиться. — Притормози. Мне пофиг, кто тебя интересует. Девушки или парни, в смысле. Ты правда думаешь, что я бы настучал? — Пак смотрит как-то обиженно, сжимая кончик подушки в ладони, и коротко улыбается. — А вообще не переезжай, я нисколько не против. Юнги закатил глаза и снова вжал лицо в подушку, повторяя про себя, что он огромный идиот, который совершенно не думает своей головой. И, наверное, ему повезло, что Чимин оказался не таким засранцем, как казалось, но от этого, вот правда, ни на йоту не легче и курить хочется, хоть Мин и бросил давно. Спустя пару минут в комнате послышалось тихое сопение Чимина, который действительно наплевал на всю неловкость ситуации и просто уснул. И Шуге было плевать, из-за высокой ли это концентрации алкоголя в крови младшего или ему действительно всё равно. Мин просто решает последовать его действиям, прикрывает воспалённые веки и почти сразу же проваливается в темноту.