***
Наконец сомкнув глаза, Юнги полностью расслабился и углубился в свои мысли, постепенно впадая в полудрёму. Чимин, наконец, успокоился, прекратил ворочаться и бормотать что-то неразборчиво, и, вроде, затих. Шуге больше ничто не мешало спать, кроме, собственно, погоды, из-за которой и устроил истерику Пак. За окном действительно громко гремело, и комната часто освещалась белым светом от молнии, из-за которого даже Юнги, который вообще к таким вещам не особо восприимчив, бывало, приоткрывал глаза. Кроме частого и громкого стука капель о стекло, через некоторое время Мин услышал, как снова активно ворочается Пак и иногда даже вздрагивает, шепча себе под нос трехэтажный мат, в котором моментами проскакивало и имя старшего. — Пиздец какой-то, — еле слышно повторяет Юнги уже в сотый раз. Но, на самом деле, это уже почти не волновало Шугу, просто уснуть не мог. Он вообще, засыпая, всегда абстрагировался от окружающей обстановки, так что пьяное бормотание младшего для него было не проблемой. Вернее, он так думал. Однако, когда Юнги почти уснул, его пробудил резкий запах мужского одеколона, смешанного с перегаром, и прогнувшийся матрас, на который кто-то упорно пытался залезть, но как-то пока не сходилось. Юнги резко распахнул глаза и охуевши повернул голову вправо, почти нос в нос сталкиваясь с лицом младшего. Он почувствовал, как медленно звереет. — Пак, ты совсем ебанулся, да? Кровати перепутал? — исчезнувшая пару минут назад злость к Чимину снова накапливается с огромной скоростью. — Вали давай к себе, полуночник долбанный! Он попытался пнуть Пака, но запутался в одеяле и сам чуть ли не полетел на пол, но его вовремя удержал Чимин. Оттолкнув руки мелкого, Юнги скинул с плеч одеяло и, насупившись, посмотрел на Пака. — Тебе жалко что ли? Это ты виноват в том, что я не могу уснуть! — пробурчал тот виновато, однако, смотря на старшего огромными глазами исподлобья, в которых была явно видна надежда, хоть они и слегка косили от количества выпитого. Шуга мысленно чертыхнулся, молча разглядывая эти влажные, словно мелкий действительно был не человеком, а щенком, глаза, и заставил себя не вестись на них. Хотя, на самом деле, получалось откровенно хреново. — Жалко? Пошёл нахрен из моей кровати! — возмущается Мин и без капли нежности снова толкает незваного гостя в плечо. Словно алкоголика. На этот раз получается намного удачнее, и Пак летит с кровати, только вот цепляется в последний момент за матрас и кое-как остаётся в горизонтальном положении. Старший досадливо фыркает и отползает подальше, чтобы не попасть в цепкие ручки мелкого, который цепляется за всё, что угодно, только бы удержать равновесие, продолжая, однако, его прицельно пинать в бок. — Хён! Ну Юнги-хён, ну пожалуйста! — Чим отчаянно пытается сопротивляться грубым пинкам, но в итоге сдается и встает сам, неуклюже заваливаясь вбок, и плетётся к кровати, нарочито шаркая ногами. — Ну и пошел нахрен. Понаехали тут, блин, — обиженно шипит Пак и отворачивается к стенке, даже не укрывшись одеялом. Юнги злостно развернулся к нему и уставился злым взглядом. Следит, чтобы эта обезьяна больше не посмела даже шагу в его сторону сделать. Он был вне себя от ярости. Наверное потому, что как бы пару часов назад заявил, что гей. А теперь мелкий откуда-то нашел в себе ума и наглости для того, чтобы лезть в его постель. Может, он решил, что Юнги шутит? Или что настолько безобиден? Юнги криво усмехнулся, наблюдая за тем, как Пак трясётся от очередного раската грома. Или всё намного проще — Чимин просто-напросто тупой.***
Шуга лежал уже пять минут в ступоре: сна ни в одном глазу, сердце бешено колотится, левая бровь моментами нервно подергивается. И это всё из-за одного конкретного человека — Чимина, который сейчас преспокойно сопел на своей кровати. Этот мелкий вот по любому сейчас спит, что не скажешь о Юнги, которого такое положение дел откровенно бесило. Когда тишина продлилась больше двадцати минут, Мин не выдержал и с любопытством поднял голову, устремив взгляд на мелкого. Сначала он подумал, что не ошибся, и Чимин действительно сопит в обе дырки, однако когда комнату осветило вспышкой, Юнги заметил, что Пак лежит на спине и трёт глаза руками. И ещё через мгновенье он понял, что тот трясётся вовсе не от страха, а потому, что плачет. На секунду стало как-то даже неловко и стыдно. Очень непривычные для Шуги чувства. И крайне неожиданные в этой ситуации, конечно. — Ты… Эй, мелкий. Ты нюни распустил там, что ли? — тихо спросил Мин, и Пак отвернулся к стене, полностью игнорируя вопрос. Повисла неловкая тишина. — Нет, — почти слышно ответил через минуту Чимин. Пак, конечно, выглядел как семнадцатилетний подросток, да и вёл себя часто соответствующе, но даже в таком возрасте молний не боятся и на такие мелочи не обижаются. И Юнги это кажется даже забавным. В какой-то мере. — Ну блять. Ты еще и обижаешься на меня? — виновато выдает он и замечает, что Чимин крупно вздрагивает с новым грохотом за окном. Младший громко фыркает, и Мин кое-как сдерживает улыбку, потому что тот похож на огромного насупившегося ежа. — Спи. Я больше тебе не буду мешать. На лице Юнги появляется улыбка, потому что Пак смешной. Или потому что Шуга еще пьян. Но Пак тоже смешной, правда. — Если бы я мог. Ты ведь разбудил меня. Чимин больше не отвечал. Надулся совсем, как шарик надувной. Ребенок. — Ладно. Если хочешь, можешь придвинуть кровать, — необдуманно предлагает Мин и тут же жалеет о сказанном, когда Пак мгновенно приподнимается и вопросительно смотрит, словно переспрашивая, не шутка ли это. По спине даже мурашки пробежали. — Ты сейчас серьезно? Юнги не отвечает, лишь пожимает плечами и мысленно фейспалмит, называя себя полнейшим идиотом. — Точно-точно можно? — удивленно переспрашивает Пак, полностью садясь и сгребая к себе одеяло. — Ну, если не хочешь… — Юнги ложится на спину и прикрывает глаза, вслушиваясь в скрип кровати, которая в итоге с грохотом сомкнулась с его. — Только чтобы утром я тебя здесь не видел, — добавляет он, полностью накрываясь одеялом. Чимин осторожно ложится рядом и быстро затихает, еле слышно дыша. Ничего такого странного и пошлого, думал Юнги, в этом не было, ведь он просто помогает Чимину и себе в том числе, так как под маты и дерганья уснуть было сложно. Да, абсолютно точно ничего такого, о чём он мог бы пожалеть на утро. Но Мин не учел одну вещь: за всю жизнь он ни разу не ложился в постель с чужим человеком, ни разу не был так близок к парню и тем более ни разу не чувствовал себя настолько неловко. Однако Юнги не мог не порадоваться тишине, которая воцарилась наконец-то в комнате. Он прикрыл глаза и тихо выдохнул, готовясь уснуть. Во всяком случае, Пак же не настолько безмозглый, чтобы лезть к нему, так что всё должно быть прекрасно.***
А Чимин всё-таки вкусно пахнет. Нет, серьезно, совсем не перегаром, а одеколоном, самым настоящим. Юнги обязательно на утро узнает название и купит себе такой же. Или будет брать у Чимина из шкафчика, пока тот не в комнате или просто не видит. Так даже удобнее — мелкий такой невнимательный, что не заметит, и деньги тратить не нужно. Что для студента без постоянного заработка очень даже плюс. Спустя десять минут Юнги понимает, что снова не может уснуть, потому что Пак слишком громко дышит, и это раздражает. Он делает слишком глубокие вдохи и выдохи, и горячий воздух долетает прямо до Юнги, оставляя после себя неприятное чувство и мурашки. А ещё он слишком рядом, будто кровати вдруг сжались до размера односпальной, и ему некуда отодвинуться. И вроде бы Шуга с этим даже смиряется, постепенно успокаивается и старается не обращать внимания на горячего, как печка, младшего под боком, но. — Хён, — доносится до сонного Юнги, пробуждая его сознание, — ты уже спишь? — Ну что тебе опять? — замучено отвечает он, словно Пак за весь день задолбал до максимального уровня. Хотя, так оно и было. — Тебе жёстко? Холодно? Жарко? Тесно? Груз собственной наглости так давит, что не можешь заснуть? — Нет, подожди, — Чимин тихо хихикает, но быстро берёт себя в руки. — У меня вопрос. Вот то, что ты мне сказал. Это ты правду говорил? Юнги закатывает глаза, думая, что ещё немного — и он наверняка сможет увидеть свой мозг. Ну, если Пак не перестанет его выносить, иначе придётся лицезреть пустоту. — Что говорил? — Ну… То, что тебя девушки не интересуют. Шуга тут же вспыхивает. Он чувствует, как горят щёки, и молча проклинает себя за неумение держать язык за зубами и Чимина за способность запоминать всё даже пьяным. — Не все люди рождены счастливчиками. — В смысле теми, кто тебе нравится? — переспрашивает любопытно Чимин. — То есть, это да? Или нет? — Вырубись уже, а? — раздраженно отвечает он, уткнувшись взглядом в полоток. Почти же уснул, блять. — Да что тут такого? Я тут как бы с тобой в одной кровати лежу и мне такие личные вещи знать полагается! — Как будто это я тебя сюда затащил, — шикнул на мелкого Шуга, удивляясь, сколько наглости в этом мускулистом ребенке. — То есть, это всё-таки да? — усмехается Пак. — Блять, да! — уже во всё горло орет Юнги. За всю жизнь его еще ни разу никто так не выводил, как сегодня. Чимин молчит загадочно, анализирует информацию. Юнги уже успокаивается по-тихоньку. Аллилуйя, нахуй. Но тут внезапно Чимин взрывается и ой как зря, ой как зря: — Нет, ну можно еще один вопрос? Опиши, как это, а? Или, ой, можно два? Это круче, чем с девчонками? Бли-ин, а ты снизу или сверху? — Знаешь что, — Мин подрывается с места, еле сдерживаясь от того, чтобы не заехать по этой щекастой мордашке, — пошел нахрен отсюда! Отодвигай кровать! Уёбывай! — Хён, давай дыши глубже, сейчас Хосок-хёна разбудишь. Уж он точно нас всех нагнет. Ну, всмысле, сверху, — нелепо шутит Чимин, хватает того за футболку и тянет вниз, укладывая на подушку, фиксируя на месте рукой, перекинутой через грудь старшего. Утром, наверное, Юнги придется в психбольницу заявку отсылать. Туда же заявки посылают, или как туда вообще добровольно попасть? — Хён, Юнги-хён, почему ты так стесняешься моих вопросов? Мне ведь любопытно очень, ничего такого, честно-честно. — Да не стесняюсь я! Ты просто задрал меня своими вопросами в край, я спать хочу, понимаешь? С-п-а-ть. — пробормотал Юнги. Ему бы сквозь землю провалиться и не видеть больше этих заинтересованных глазок. — Как протрезвеешь, поговорим! Адьёс! — Ну подожди-и, у меня еще вопрос, — стягивая с Юнги одеяло, протянул младший, канюча, как первоклашка. И Юнги понял, что скоро придется заклеить ему рот, без этого не замолчит. Или это уже необходимо. — Вот ты как бы гей, — констатирует Чимин уже очевидную для всех находящихся в этой комнате вещь (возможно, в соседних уже тоже), и Шуга, решая подыграть, важно кивает, делая вид, что ему этот разговор так же важен, как и малолетнему алкоголику. — Я же тебя привлекаю? У Мина отпала челюсть, он уставился на мелкого глазами-блюдцами, на дне которых плещется удивление, граничащее с шоком. Он не сразу находится, что ответить, тупо открывая и закрывая рот, но потом, всё же, собирается. — Чё? — Шуга кое-как справляется с офигением и недобро хмурится, отодвигаясь от Пака и скидывая его руку с себя. — Ты чё, совсем головой поехал? Нет, конечно! — Не понял. Почему это? — негодует Чимин, полностью игнорируя возмущения со стороны старшего. Юнги правда думал, что дебильнее повторного вопроса об его ориентации быть ничего не может, но вот, Пак не перестаёт удивлять. — Потому что потому, — холодно отвечает он, складывая руки на груди и закрывая глаза. Серьёзно, когда это он надеялся на спокойную учёбу. Кажется, это было слишком давно и вообще неправда. — Я серьезно! — у Чимина срывается голос, но Юнги все равно: он решает проигнорировать вопрос и дождаться, пока этот идиот наконец успокоится и замолчит. В идеале, конечно, вообще свалит с кровати, а ещё лучше — из комнаты и из блока в целом, но Шуга, к сожалению, до сих пор реалист. Мин думал, что неприятнее всего было объяснять всем и каждому, почему его волосы зеленого цвета, но всё же общаться про гейство с одним конкретным человеком оказалось неприятнее в разы. — Ну и пизди дальше, — пробурчал Пак, так и не дождавшись реакции, и отвернулся в противоположную сторону. — Я и так знаю правду. — Ты охренел, что ли? Что ты там знаешь, всезнающий? — не выдержал и огрызнулся Мин, серьезно подумывая врезать Чимину, который чертовски круто пах. Последнее лучше вычеркнуть. — Серьёзно, коротышка, у тебя что, шесть жизней? — Я вижу, что ты на меня запал, — выдал Пак, глупо хихикая и поправляя одеяло. — Ну это вообще не удивительно, ага. Я же такой милашка! — Ты пьяный дебил, — сухо проговорил Шуга, недовольно косясь на дующего губы Чимина. — Сходи к окулисту. Да и мне, знаешь, резко начали нравиться девушки. Ну такие, чтобы ещё щёки нормальные, а то от таких, как у тебя, меня скоро тошнить начнёт. — Вот это ты сейчас зря. Под новые возмущения Пак быстро оказался возле растерянного лица и прильнул к горячим губам с легким привкусом алкоголя. У Юнги онемевшее тело, а у Чимина теплые руки, которыми он неумело, но нежно скользит по бедрам, пробираясь под футболку. Изучает, что у Юнги под ней — для него это в новинку. Мин хочет накричать на Чимина, дать ему в нос, выгнать из комнаты, но понимает, что у него огромные проблемы, когда не находит в себе сил оттолкнуть парня и неуверенно отвечает на поцелуй, прикрыв глаза. Он еле слышно простонал из-за прикосновений под футболкой и сломался, притянул Чимина к себе ближе. Прощай, психика Чимина. Юнги старался.***
Что сейчас происходило в этой комнате, мозг понимал с трудом: Юнги лежит рядом с малознакомым парнем, который его до чертиков бесит, но вместо того, чтобы дать тому подзатыльник, он прижимает его и целует. Нормально? Вроде нет. На самом деле, Мин не уверен, потому что сейчас не понимал ровным счётом ничего. Когда Пак схватился за резинку шорт, пытаясь потянуть их вниз, голова Юнги словно прогрузилась и он мгновенно оттолкнул младшего, уставившись на него очумелыми глазами, вдыхая воздух ртом. Он просто не знал, что говорить, куда бежать, куда деваться. Наверное, Чимин тоже. — Ну-у… — начал неуверенно Пак, медленно отодвигаясь от Юнги, поправляя поднятую футболку. У Чимина там всё «отлично», даже круче всех значений, что передает это слово. И это пугает. Прерывая неловкую паузу, Мин подорвался с постели и поспешил к выходу, на ходу натягивая толстовку и хватая с тумбочки телефон. Чимин недовольно нахмурился, приподнимаясь на кровати: — Юнги. Ты куда?.. — На поиски коврика, — кинул напоследок Мин и хлопнул дверьми, направляясь в туалет, шлепая голыми ногами по холодному полу. Он щелкнул замком и в спешке оголил свой торс, тут же облив его холодной струей, потому что ему было невыносимо жарко и душно, словно он сидит в парилке. Всего минуту назад именно там его трогал Чимин. И это было, блять, круто что-ли? Сердце билось, как сумасшедшее, разгоняя по телу кровь, раскалённую, словно лава, и первые несколько мгновений Шуга совсем не чувствовал холода от воды. «Это всё чёртов алкоголь. Чимин же до сих пор пьян, он не ведает, что творит», — успокаивал он себя, вытираясь полотенцем. Но, если честно, получалось из рук вон плохо, а руки, даже несмотря на ледяной душ, мелко подрагивали от волнения. И как ему теперь себя вести? Словно ничего не было, да? Или всё же стоит утром поговорить с Паком и обозначить для него границы, за которые заходить ему не стоит? Шуга не знал, и от этого было ещё более паршиво. Сложно обманывать себя и твердить, что ничего не произошло, когда, кажется, у Юнги стоит. Вот же грёбаный стыд — стоит от того, что потёрлись об бок и подышали в шею! — Ты там скоро? — за дверями внезапно раздался сонный голос Хосока, и Шуга даже вздрогнул от неожиданности. — Выходи нахрен. Вы так орете, что и меня разбудили. — Минуту, — на удивление спокойно ответил Мин, инстинктивно отбрасывая полотенце в сторону, и в панике схватился за голову: и что ему, блять, делать? Сейчас совершенно не хотелось возвращаться в комнату с неоднозначно поднятыми штанами и снова ложиться рядом с… Чимином, блин. — Я ждал целых гребаных два часа, чтобы вы заткнулись, теперь мне сложно ждать! — снова послышалось за дверьми вслед за злостными стуками, и Юнги вышел, неловко прикрывая штаны полотенцем, словно он вытирает руки. Чон с подозрением оглянулся. — А ну-ка стоять. Юнги застыл. — Объясни мне… — Да? — нервно перебивает Юнги. — Вы спать собираетесь вообще? — Мы что? Спать? Да-а. Спать собираемся, — и глупо начал смеяться. Боже, какой стыд. — Ну смотрите мне. — Э, Хосок! А у тебя кровать же свободна? Можно я у тебя сегодня перекантуюсь? — Зачем? — он с подозрением сузил глаза. — Ну… — из приоткрытой комнаты Чона блеснула молния. — Молния же, понимаешь, а Чимин, дурачок, с ночником спит, бедняжка, — нервно хихикнул он. Вся эта ситуация похожа на глупый фильм, в котором второй персонаж по сценарию убегает от любовника через окно. Только вот Чимин не был ему любовником, да и в окно лезть нет смысла, ведь летать он не умеет и ползать по стенам, как Человек-Паук, тоже не может. Хотя зачем ему всё это, если есть замечательный сосед Хоупи, который всегда придёт на помощь? Как Чип и Дейл из любимого мультика. — Со мной спать собрался? Нравлюсь? — пошутил Хосок, но Шуга вот не совсем оценил шутку и на мгновение даже испугался, вдруг тот обо всем знает, однако Чон только тихо посмеялся и похлопал его ладошкой по плечу. — Ну да, вторая свободна. Только я храплю громко, надеюсь ты крепко спишь. — Пре-кра-сно, — Мин довольно улыбнулся и, наконец, пропустил друга, который прыгал с одной ноги на ногу, держась руками за штаны, в туалет.***
Около трех часов Чонгук постоянно ворочался и проклинал настенные часы, которые слишком громко тикали и не давали ему спокойно поспать. Также на совесть давила ссора с мамой, которой совершенно не понравилось, что сын сегодня не вернется домой и заночует у Чимина (Гук однозначно не мог сказать правду, что сегодня заночует у непонятного парня с университета, который ему, вроде, даже и не друг). Всё в целом не слабо давило на мозги и не давало расслабиться и уснуть. За всю ночь макнэ ни минуты нормально не проспал, он скорее дремал, и вот уже в окно стало неназойливо заглядывать солнце, из-за которого толстый кот Тэхена, который тоже не давал ночью спать, начал громко мяукать и ползать, нагло пихая лапами в спину. Чонгук устало выдохнул и разворошил ладонью волосы, думая о том, что сегодня весь день будет ходить с кругами под глазами и клевать носом. Телефон показывал 9:05. Чонгук лениво потянулся, встал с дивана и стянул с себя футболку Тэхена, в которую вчера переоделся. Осмотрев все комнаты в доме, корзины с бельем парень не нашёл, и пришлось положить майку обратно в кучу одежды, словно не трогал. Неловко, но сообщать об этом Тэхену не хотелось. Приведя себя в порядок, младший направляется на кухню, чтобы приготовить лекарство для президента, из-за которого, собственно, он здесь. Гук сделал лекарство от температуры, то же, что и вчера, но вместо лимона кинул туда таблетку витамина С, которая, соприкоснувшись с водой, тут же зашипела и запенилась. Схватив кружку, он направился в небольшую комнату старшего, в которой Тэ до сих пор мило посапывал, неуклюже скинув огромное белое одеяло на пол. И Чонгук умилился бы даже, наверное, если бы не чувствовал себя так, будто бы по его голове всю ночь молотком били. — Тэхен, — прошептал Гук и слегка потряс левую руку Тэ, что свисала с кровати, высовываясь из-под одеяла, — лекарства нужно выпить, просыпайся. От неожиданных прикосновений холодных пальцев Тэ дернул рукой и неуверенно повернулся на голос, словно совершенно не ожидал увидеть Чонгука. — Эм… — Ви поднял на него сонные глаза, и потёр красный след от подушки на лице, какое-то время подбирая слова. — Чонгук? — Доброе утро. Лекарства выпить нужно, говорю, слышишь? — неуверенно повторил Чонгук и протянул ему чашку, из которой валил белый пар. — Зачем лекарства? Я не хочу их пить, они горькие, — прохрипел тот, и затем откинул одеяло, скинул ноги с кровати, потирая глаза и хмуря лицо. Явно пытается вспомнить вчерашний день, который, похоже, вылетел из его памяти. И Чонгук это понимает. — Я вчера заходил, а у тебя температура была, — нервно и быстро оправдывался Гук, бегая глазами по комнате и заламывая пальцы, — ты упал, я отнес тебя в кровать. Вот и остался, — завершает младший, и понимает, что в сказанном — логики ровно ноль. Похоже, и Тэ ничего не понял, так как слегка нахмурил лоб. То, что Тэхен сам попросил его остаться, Гук решил не говорить. И сам не знает почему. Ему сейчас слишком стыдно и неловко для того, чтобы объяснять президенту ещё и это. — Спасибо, конечно. Надо же… А ведь думал, что обычная простуда, — Ви тянется к красной чашке с лекарством, что младший держит в руке. — Прости, я… совсем не помню, что вчера было. Тэхена словно подменили. Если раньше он улыбался даже при высокой температуре, то сейчас он сидел с каменным лицом, словно Гук это незнакомец, пробравшийся к нему в дом. Наверное, это нормальная реакция. Просыпаешься ты такой утром, а рядом чувак какой-то сидит, лекарства тыкает. Муть. — Всё нормально. Я наверное пойду, мне пора, — тяжело выдохнул Чонгук. — Угу-м, — одобрительно промычал Тэ, отпивая горькую смесь и морщась. — Спасибо, что остался. Я бы тут, наверное, откинулся. — Фигня вопрос. Выздоравливай, — Гук выдавливает из себя улыбку и торопится к куртке, которую в спешке накидывает и, спотыкаясь на повороте, покидает дом. Тэхён проводил младшего глазами, и, пожав плечами, задумчиво уставился на стену перед собой, мелкими глотками допивая всё ещё горячее лекарство. У него и сейчас галлюцинации, правда?