***
Внезапно я ощутила дикий жар, словно меня облили чем-то легковоспламеняющимся и подожгли. В глазах опять плыла красно-черная пелена. С трудом подняв свое тело с пола, осмотрела место, в котором находилась. Большие и маленькие сталагмиты и сталактиты росли на поверхности земли и с потолка, который был омрачен в густой туман, так что было не видно, есть ли там вообще каменный потолок. На некоторых сталактитах свисали прямоугольные клетки с людьми. Кто-то был уже мумифицирован, а некоторые, словно только что попали в эту тюрьму, бились в припадках и молили о помощи. Я подошла к краю каменной плиты и посмотрела вниз. Видно, он тоже не имел конца, потому что его скрывал снова тот же густой туман. Внезапно оттуда вырвался столб кривого огня и так же внезапно развеялся в пустоте. Я отошла на несколько шагов назад, когда до меня долетел густой поток горячего воздуха. — Очнулась? — послышалось из неоткуда. — Нравится здесь? — Где я? — пыталась сдержать свою напуганность. — А на что это может быть похоже? — саркастически сказал он. — Может… На посиделки у твоей тети? — На ад похоже… — Верно, — ответил незнакомец. — Ты ведь чего-то хочешь, раз оказалась здесь. — Покажись, — велела я и покрутила головой в разные стороны. В голове у меня прозвучал чужой голос, называя то ли имя, то ли просто слово «Залго». Он живет во дворце из замученного стекла, служат ему легионы, скованные из слез бессонных мертвецов, облаченную в доспехи из материнских страданий. В правой руке своей он держал мертвую звезду, и в правой руке своей он держал свечу, чей свет — суть тьмы. Его левые руки обагрены кровью. Шесть его уст говорят разными языками, а седьмые уста могут пропеть песнь, что уничтожит Землю. Он олицетворяет порчу, гниение, распад, тлён и хаос наряду с ужасом. Сидел Залго на каменном троне, а по его телу струилось кроваво-черное одеяние. Четыре рога поднимались ввысь, показывая заострённые концы, словно клыки у опасного чудовища. — Я умерла? Он вздохнул и поднял одну из своих костлявых рук. — Еще нет, — ответил он. — Видишь, пока капает кровь с моей ладони и ударяется о раскаленный камень, время идет, — сделал паузу. — Оно имеет свойство кончаться. Залго меня толкал на слова, на просьбу, явно желал сделки. — Что ж… — задумалась я. — Если ты такой могущественный, в твоей власти остановить Слендермена и Оффендермена, как опустить веки. Что ты за это хочешь? — Я расположил в кукурузнике дьявола-хранителя, — перевел тему. — Ты только по моему велению вляпалась в него, поэтому я уже давно решил, что отниму у тебя. А в ответ я дал тебе везение, разве неравноценный обмен? — он встал со своего пьедестала и стал спускаться медленно по глиняным ступеням. — Скоро я заберу то, что дал, и заберу то, что тебе больше не будет принадлежать, то, что у меня однажды украли. — Мою душу? — потерянно прошептала я. Он не ответил на мои слова, даже не обратив должного внимания. Я опустила голову вниз, думая, как мне помочь Маски и Радиксу. Но будто Залго прочел мои мысли и остановился, посмотрев на заключенных в клетках. — Устрою тебе встречу кое с кем, — равнодушно прошипел он. Его темное одеяние подлетело и выросли большие костяные черные крылья, которые вмиг озарились огнем. Я почувствовала леденящий холод сзади, будто прикоснулась голым телом ко льду. Потом послышалось «Иди за мной», отчего я кинула взгляд со спины и увидела большую мужскую фигуру. Мы зашли в темную пещеру, прошли метров двадцать, а потом я словно потерялась в пространстве, окутавшись тьмой и одиночеством. Но снова мелькнул этот незнакомец в толще мрачного густого тумана, я старалась ухватиться за него глазами и не отпускать, поэтому устремилась за ним. Мы неожиданно остановились. Он резко повернулся, от чего его черный плащ немного взмыл в воздухе и также упал, закрыв мутные в тумане ноги. — Я Чумной Доктор, — представился он. Собственно, этот доктор родом из средних веков, отличающийся своим внешним видом. Образ костюма был взят исходя из одного из вариантов причины происходящего — веры в то, что болезнь разносили птицы. Соответственно, одетый как птица доктор забирал заразу с больного на себя. Доктор дышал через материал «клюва», для этого «клюв» и сделали, чтобы увеличить поверхность фильтрации. Плащ доктора пропитывался воском или камфорой, поэтому его не сношали блохи, предпочитающие запах немытых телес. Шляпа являлась знаком отличия доктора. Чумной доктор для профилактики постоянно жевал чеснок, клюв защищал окружающих от чесночного аромата. Кроме того, доктор помещал ладан на специальной губке в ноздри и уши. Чтобы он сам не задохнулся от всего этого букета запахов, в клюве имелись два небольших вентиляционных отверстия. Маска имела также стеклянные вставки, защищающие глаза. — Что происходит? — спросила я. — Извини, я ограничен в ответах, задавай вопросы правильно, — отрезал он. — Кто был причастен к моему возрождению? — Были причастен я, Маски и его друг. — Что ты взял взамен? — приближалась к истине я. — Жизнь. — Замолчал Доктор. — Ты хочешь, чтобы я оставил его в живых? — Верно, — согласилась я. Он задумался и наклонил немного клюв вниз. Его рука дернулась, после опустилась в темный карман. Сжав кулак, Чумной вытащил его обратно. — Хороший у тебя пес, — заметил он. До меня сразу дошло к чему он клонит, поэтому, разомкнув свои уста, я ответила, что не имею понятия, что мне делать. Доктор протянул мне кулак, я поставила ладонь, мигом его кожаная перчатка разомкнулась, и что-то маленькое и холодное коснулось поверхности моей кожи. — Пообещай, что Маски будет моим, — решила закрепить сделку, положив в карман куртки то, чем он со мной поделился. — Обещай, что не тронешь его. — Я не человек, мне бессмысленно что-либо обещать, — сказал он. — Но если тебе станет от этого легче, то обещаю. В глазах снова встала стена тьмы. Все тело мигом потяжелело, словно теперь я состояла из свинца. Когда я упала на колени и коснулась ледяной поверхности то ли пола, то ли льда, до меня донеслись слова, будто их произнес целый хор людей. — Из света рождается тьма, а из тьмы льется свет… Передо мной появились два белых глаза, словно этот кто-то хотел помочь мне. Сущность протянула руку и коснулась моего сердца. Я последний раз вдохнула и упала без сознания, словно кто-то выключил меня из розетки.***
Снова холодный бетон чувствовался под моей щекой. Тело было таким тяжелым, что встать сил не хватило. Я руками пыталась тащить свое тело в направлении сидящего на коленях парня. Он снова закричал, потом пошли гневные предупреждения и обзывательства в сторону тощих братьев. Парень выкрикивал мое имя, просил прощения за то, что не сумел сберечь, вертел головой и старательно пытался вернуть способность двигаться. — Кажется, я немного перестарался, — заметил Слендермен. — Уже подумал, что ты умерла. Меня силой прижало к сырому бетону, словно безликий пытался вдавить мое тело в поверхность. Хруст позвоночника. Но вовремя я заметила лежащий рядом пистолет. Когда я взяла его в руки, наставив дуло на палочника, сжала спуск, но моя рука невольно резко дернулась влево, и я попала в столб, на котором был подвешен Радикс. Его тело снова дернулось, и хлынула кровь. Я готова была взорваться от злости, но вспомнила, что парень-то бессмертный! — Неужели ты не можешь справиться с девчонкой? — наконец заговорил Оффендермен. — На тебя это не похоже, брат. — Это не твое дело, — злился безликий-старший. — Ты отомстил этому жалкому сосунку, скоро он полностью умрет морально, тогда и убьешь его физически, а девку не трогай, я хочу поиграть с едой. Младший брат замолчал, не смея возразить, и снова, как ни в чем не бывало, облокотился о столб и стал наблюдателем со стороны. Гребанный урод, медленно, со смаком выворачивал мне конечности, пережимал артерии и капилляры, вонзал тонкие иглы боли в нервы. Он позабыл обо всем на свете: о том, что он высшее существо, о том, что в помещении находятся еще и другие, о том, что он дико пытает собственного доверенного человека. От ослепительной боли я несколько раз выключалась, но Слендермен тут же приводил меня в чувство. Он что-то говорил, но я ничего не могла расслышать сквозь нарастающий гул в ушах. Он стоял напротив, запрокинув голову и глядя на меня своей безликостью, наслаждаясь моей беспомощностью и моими мучениями. Я изо всех сил старалась вывернуться из его невидимой хватки, но силы были слишком неравны. Это продолжалось долго, очень долго. Возможно, несколько сотен лет. Это продолжалось до тех пор, пока я не услышала знакомый голос. — Ну, что, мразь, как тебе колючая проволока?! — закричал парень. Пока бледный пытал меня, Радикс смог как-то выбраться и незаметно прошмыгнуть мимо Оффендермена и добраться до моего мучителя. Парень оседлал его со спины и натянул, словно ошейник для собаки, проволоку, с каждой секундой затягивая ее сильнее. Я снова вздохнула и заскребла по бетону руками, будто искала место, за что можно зацепиться. Оффендермен даже не собирался помогать своему гордому братцу, поэтому так же мирно и тихо ждал минуты убийства Маски. Долго Радикс не смог сдерживать палочника, потому что в ход пошли щупальца. Я кое-как встала, шатаясь, сжала в дрожащих руках пистолет. Только я его направила на Слендермена, как сама быстро вывернула его в другую сторону и сжала спуск. Оффендермен неподвижно лежал на полу в луже из собственной крови и мозгов. Пистолет вывалился из руки, и я услышала, как он глухо стукнулся о бетонный пол. — Хитро, — заметил он, встав ровно. Радикс пристроился рядом с палочником и замер. Видимо, его разум был под полным контролем. Руки безликого аккуратно распутывали колючую проволоку, которая хорошо покромсала его горло. — Да и плевать, он был лишним балластом. — Как легко могут твари отнестись к тому, что убивают ему же подобную тварь, — сказала я. — Никакого сожаления. Интереса так тем более. — Властью может обладать только один, а не двое или десяток, — уверял безликий. — Естественный отбор, Марта, выживают сильнейшие. Пора бы тебе это уяснить. Видок у него был потрепанный, видимо, слишком много он потратил своей энергии, чтобы убить надоедливую девчонку. Радикс кинулся на меня, словно зверь, который не ел около двух недель. Я достала нож с кармана, пытаясь его вразумить. Говорила, что я не враг и не представляю никакой угрозы, но он не слушал меня, лишь с диким ревом пытался прикончить. — Как забавно, — Слендермен вытер кровь на своей шее и посмотрел на ладонь. — Он думает, что ты убила его лучшего друга. Прекрасно. Даже из-за любви можно убить. Я с трудом увернулась от его удара, отпрыгнув в другую сторону и забежав за Маски. Снова мой голос повысился, словами пыталась разбить стену иллюзий между мной и Радиксом, но ничего не вышло. Сжав крепко рукоять ножа, я разбежалась и понеслась на безликого, на этот раз он не стал брать меня ментальной болью, а просто выпустил щупальца. Я резко упала на колени, пригнула голову от белых извивающихся змей и ногой сбила его из стоячего положения в лежачее. Только замахнула нож, как раздался грохот пистолета. В мою руку влетела пуля, разорвав немного ладонь, от чего я выпустила свое оружие. Слендермен сразу среагировал и взял меня за руки, подняв от земли на несколько сантиметров. — Должен признать, мелочь, что ты сильна, — сказал безликий и надавил на мою рану несколькими пальцами. Я закричала от боли, откинув голову назад. — В жизни не все так просто, как хочется. Видишь ли, ментальный контроль достигается за счет ураганного отмирания мозговых клеток пациента. Один кратковременный контроль обычно переносится без особых последствий — клеток в мозгу все-таки достаточно, и, кроме того, разные участки мозговой коры дублируют функции друг друга, так что это может даже пройти совершенно незамеченным. Миллиардом клеток больше, миллиардом меньше… Два-три контроля, тем более на срок свыше четверти часа каждый, тем более через небольшой промежуток времени, гарантированно делают из человека кретина — те самые зомби. Однако некоторым хватает одного раза. Так что не знаю, человек Маски или уже овощ. — Вот как, — хмыкнула я, когда Радикс подошел ко мне ближе, чем на пять метров, наставив дуло пистолета. — Тогда нельзя терять времени. Парень только хотел выжать спуск, но неожиданно закричал Тим, и этот тяжелый уставший крик разбудил ото сна Радикса. Внезапно и незаметно он отодвинул пистолет немного вправо и выстрелил палочнику в живот. Тот отпустил меня и сделал несколько нелепых шагов назад, держась за ранение, из которого сочилась кровь. Я поджала свою руку к груди, стоя на коленях. — Ты в порядке? — сочувственно поинтересовался Радикс. — Угу… — ответила я. — Я не понимаю, почему Маски еще под контр… Сзади раздался дикий громкий смех. — Пора заканчивать, — пояснил Слендермен. — Все это слишком затянулось. Iamx — Avalanches Рана стала медленно затягиваться, оставляя маленький шрам. Я встала и подняла взгляд на Радикса, который приложил дуло пистолета к голове Тима. Уголки его губ приподнялись, а вены на руках надулись. Я резко встала с пола и побежала в его сторону. Мои слова он не слышал, даже не обращал внимания. Когда расстояние почти исчезло между нами, я протянула руку, чтобы толкнуть его в спину, он резко развернулся, что моя рука коснулась его груди и резко вошла вовнутрь. В этот же момент очнулся Маски и увидел перед своими глазами Радикса, грудь которого была полностью проткнута моей рукой. Я стояла в оцепенении, смотря большими глазами в такие же глаза Радикса. Он медленно упал на колени с больным выражением лица. Теперь я полностью ощущала, что это была лишь иллюзия безликого, что у Радикса не было пистолета в руках, что он просто подошел к своему лучшему другу, чтобы помочь, а когда услышал мои крики из-за спины, резко повернулся. Вся его и моя одежда была в крови. Я чувствовала горячую плоть даже сквозь сталкерскую куртку. Его голова не спеша опустилась на мое плечо, а пепельные волосы стали прилипать к моему мокрому лицу. Было не видно, что Тим страдал снаружи, его оставшейся кусочек души рвался и сгорал от адской боли, которую он сейчас ощущал, лишь слышались тяжелые всхлипы и неровное прерывистое дыхание. — Марта… — прошептал он, давясь собственными словами. Изо рта потекла горячая струйка, стекающая по моему плечу. — Я вспомнил… Джейк. — Это твое имя? — прошептала я, делая голос более мягким. — Д… Да. — Оно прекрасно, — сказала я и положила ладонь на его голову. — Прости меня, Джейк. — Так и должно было быть… — пытался успокоить нас. — Я обрел благодаря вам… любовь и стойкую дружбу. Вы спасли меня… — он замолчал, переводя дух. Я чувствовала, как бьется его сердце, сбавляя с каждой минутой скорость. Секунды растягивались так долго, словно я несколько тысячелетий сидела на этом бетоне. — Тим… братья навеки?.. — Братья навеки, — дрожащим голосом произнес он. Собрав все свои последние силы, Радикс вскинул окровавленные руки и сжал мои плечи. Постепенно он отстранялся от меня. Рука понемногу стала выходить из его груди, из-за чего хлынула более сильная порция горячей жидкости. Парень упал на сырой пол и еще раз окинул нас взглядом. Его рука сжала мою ладонь. Радикс улыбнулся и нелепо подмигнул мне. Его веки сомкнулись, а пальцы потеряли свою силу и отпустили мою ладонь. Я заплакала над мертвым телом парня, сжимая его руку. Прижимая пальцы к своим губам, целовала и шептала слова прощения. Маски склонился над лучшим другом и, убрав волосы с его глаз, встал и посмотрел на сидящего около стены Слендермена. Палочник держал руку на животе и дико ухмылялся, наблюдая за человеческими страданиями. Тим поднял валявшийся на полу штык-нож и подошел к бледному. — Гореть тебе в аду, как и твоему брату, тварь смердящая, — словно плюнул эти слова безликому в лицо. Потом замахнул оружие и со всем размахом выпустил из своей ладони. Оно с визгом вонзилось ему в грудь, проткнув то, что мы, люди, называем сердцем. Слендермен так и погиб, со своей безумной и гордой ухмылкой, с которой он нас мучил. — Передай привет Залго, сука. Я попыталась сразу встать. Меня немного шатнуло, но я все же смогла собрать все свои оставшиеся силы и устояла на ногах. Нельзя, чтобы Тим пошел мне помогать. Он, конечно, должен знать, что такое дьявол-хранитель и насколько коварна эта штука, но ведь сколько он был в отключке от реального мира и не знал, что за моими плечами стоит захребетник. Если только он вообще может сейчас помогать мне — после того, как на его глазах я убила его лучшего друга. Однако такая возможность была, поэтому я подала голос: — Со мной все в порядке, — сказала я, пытаясь разогнать всю горечь внутри. Я надеялась, что мой голос не дрожит и не ломается. — Если бы я встретила где-нибудь человека, вляпавшегося в дьявола-хранителя, — тихо продолжала я, безразлично глядя в стену прямо перед собой, — то я бы не приближалась к нему ближе, чем на пять метров. Я бы не обращалась к нему, вообще не разговаривала бы с ним. Я бы не пыталась прикоснуться к нему, окликнуть его, как-то обратить на себя его внимание. Потому что это верная смерть. Я взяла бы свои чувства, намотала на кулак и не пыталась бросаться к нему в объятия со словами «Погибнем вместе!» потому, что тогда бы вышло, что она пожертвовала собой зря, а это было бы неправильно по отношению к ней. Я надеюсь, что выражаюсь достаточно понятно. А сейчас я пойду на выход, и за мной будет оставаться чистый след. Если бы кто-нибудь сейчас шел точно следом за мной метрах в десяти, думаю, ему бы практически ничего не грозило. А я бы пошла дальше куда-нибудь. Я искренне надеюсь, что именно так все и будет. Я желаю этого — слышишь, дьявол?! Если у меня еще осталось немного везения, ты знаешь, на что его потратить. После этих слов я подняла с пола недалеко валявшийся пистолет и медленно направилась к выходу из помещения, изо всех сил надеясь, что парень все понял правильно. Разумеется, он должен был слышать о дьяволе-хранителе и понимал, что любое взаимодействие с его носителем — это смертный приговор. Но я шла вроде бы как сама по себе, он тоже шел по своим делам — просто наши дороги совершенно случайно совпали в пространстве и времени. Я хотела надеяться, что дьявол не сочтет его моим знакомым и не уничтожит безжалостно как всякого, с кем я заговорю, кто прикоснется ко мне. Неожиданно за одной дверью что-то завыло, похожее на вой пса. Потом бьющая стальная цепь о пол и снова вой. Я положила ладонь на стальную плиту, ощущая всем телом и сознанием, что это Харп. Недолго думая, я выбила единственную преграду между нами и увидела истерзанное тело моего друга детства. Его лапы и морда оказались привязаны цепью, которую разорвать он уже не был в состоянии. Я подбежала к нему и стала со всеми силами рвать путы, откидывая их в сторону, от чего раздавался звон по всему помещению. Как только закончила, Харп прислонился к моей груди своей кровавой костяной мордой и замер. Видимо ему тоже не сладко пришлось, бедный мой. Я провела в воздухе своей рукой, повторяя каждую его кровоточившую рану, а потом снова беззвучно и тихо заплакала. Но долго это не продолжалось, мы вышли уже втроем, и пошли вниз. Я специально подошла к нему, зная, что должна отдать его взамен на Маски. Считается ли это предательством? Это ведь то же самое, что продать его и получить взамен кое-что другое. Я неторопливо шла к выходу. За спиной у меня царила мертвая тишина. В душе медленно росла паника. Я не могла знать наверняка, что сейчас творится в голове у Маски. Захочет ли он принять такую колоссальную жертву с моей стороны. Да нет, что за чепуха! Если он останется здесь, выйдет, что я отдала свою душу зря. Нет, он обязательно выберется отсюда следом за мной. Я успела уже спуститься на первый этаж и выйти на улицу, не решаясь обернуться, не решаясь позвать его, потому что тем самым убила бы парня на месте. Пока мы шли по зданию, нам никто не встретился. Дьявол-хранитель все еще продолжал оберегать меня, а теперь еще и парня. Мне необходимо было знать наверняка, что происходит у меня за спиной. Я больше не могла выносить тишины. Мне казалось, что еще несколько мгновений неизвестности — и я заору от ужаса, как сумасшедшая. Однако Тим, наверное, в конце концов сообразил, что творится у меня на душе и почему я медлю. Потому что он шевельнулся за моей спиной и напряженно сказал: — Кажется, я придумал, что нужно делать. Выйду отсюда и уйду куда-нибудь далеко… — Голос у него сорвался, однако он снова собрался с силами и продолжил. — Это я отлично придумал… И все. Больше ни слова. Молодец, Маски. Никаких рассуждений в пространство о том, как он благодарен мне за все, как он никогда меня не забудет и все такое прочее. Он наверняка понимал, что этого я могу и не выдержать. Тим уже доказал свою любовь тем, что ради меня он пожертвовал своей жизнью тогда в лесу, когда меня сбила машина и, я вся в мучениях умирала на замерзшей ледяной земле. Спасибо. То, что я сейчас делаю для тебя, — это малая часть того, что ты действительно заслуживаешь. Будь счастлив. Теперь ты будешь жить. На улице много не изменилось. Валялись в живописных позах твари, убитые моим захребетником. Горел уже не такой большой огонь. Молния била все реже, как и гремел гром. Как я и думала, Харп пошел следом за мной прямо в чащу леса. Мы шли минут десять, пока он не обогнал меня и не остановился. Пес сел в метре от меня и приподнял голову. Он словно знал, что я должна сделать, знал, что иначе никак, поэтому так легко подчинился и последовал за мной. Я посмотрела на пистолет и, проверив магазин, он оказался пустым. Тогда вытащив из кармана то, что мне дал Чумной, а это была черная пуля, поместила ее, а затем поставила одним движением магазин на место и слегка покрутила оружие в руке. Пора делать то, ради чего, собственно, это все и было. — Прости меня, я должна это сделать… — дрожащим голосом проговорила я. — Да, я сволочь… Я ненавижу себя за это, Харп… Наставив дуло пистолета прямо посередине морды животного, глубоко вдохнула и закусила нижнюю губу, ощущая вкус соленого железа. Раздался грохот, сопровождаемый эхом, от чего сидевший на ветке дерева ворон взмыл в небо, издавая глухое карканье. Выпустив пистолет из руки, упала коленями на сухую траву рядом с трупом пса. Из маленькой дырочки потекла густая кровь, а из-за пули его костяной лоб был в маленьких извилистых трещинах. Так просидела я минут пятнадцать, пока за моей спиной не послышался мужской голос: — Уговор выполнен. Я тяжело закивала головой, вытирая слезы. Но он не ушел, а так и продолжал стоять. — Еще чего-то? — спросила я, даже не подняв на него взгляда. — Хотел предупредить кое о чем… — запнулся Чумной. — Залго забрал то, что ему принадлежит. — Но… — я подняла недоумевающий взгляд. — Мы договаривались на мою душу… Разве я не умру? — Даже не простудишься. Впрочем, такую душу он бы отнял, но забрал лишь то, что у него украли, — пояснил Доктор. — Ты не опасна, потому что захребетник взамен на везение забрал твою силу, теперь с этой минуты ты обычный человек. Уже как раньше ты не сможешь ломать кости одной рукой другому и выбивать стальные двери. — С Тимом все нормально? Слендермен сказал, что его мозг… — Да, — перебил меня Чумной. — Более чем нормально. Кто-то положил свою руку на мое кровавое плечо, на котором лежал Джейк. Повернув голову, застыла на месте. Мы стояли и смотрели друг на друга несколько секунд, больше не могла терпеть. Я встала и обвила его ватное и уставшее тело руками. Он прижал мою судорожно дрожащую оболочку и сказал еле слышным голосом: «Все закончилось». Такой знакомый голос коснулся моих ушей. Я заскулила от усталости и от всего, что только с нами произошло, от того, что мы прожили по отдельности и вместе. Взглянув на его маску, увидела, что она треснула в области лба. Он поднял свою руку и обхватил грязными пальцами маску. Слегка оголилось его предплечье, и в глаза мне бросилась синяя резинка для волос, которую я однажды надела ему на руку на автомобильной свалке. Когда он снял личину, на меня смотрели уставшие карие глаза, под которыми красовались темные мешки. — Прости, что бросил тебя и исчез, — сочувственно пролепетал он. Я поджала нижнюю губу. Подбородок задергался, выдавая, что я сейчас заплачу, но этого не произошло, потому что он придвинулся ко мне и зажал в крепких объятиях, на что я ответила взаимностью. Впервые за долгое время тучи казались не такими черными и страшными. Они постепенно исчезали, представляя нашему с Маски взору ядерно-красное солнце, которое восходило из-за кривых верхушек деревьев, озаряя все вокруг в розово-алый свет. Говорят, когда удается заметить такой восход или закат, значит, в эту ночь было пролито много крови.