То, что осталось за кадром

      — Он замечательный, — улыбнулась Эмма, с улыбкой глядя на Киллиана, который, ухмыльнувшись, положил руку ей на бедро, притянув ее ближе, и она уткнулась лбом в его плечо. — Он отличный и надежный друг, советчик, готов всегда прийти на помощь. Я не знаю, как бы жила последние годы без его поддержки.       — Ты меня смущаешь, Свон, — расплылся он в смущенной улыбке, хотя глаза его довольно горели, и повернулся к журналисту, — честно, она так говорит, чтобы забить все время и я не успел сказать, насколько она хороший человек.       — Киллиан, — покраснела она, поджав губы, залившись румянцем, и он расхохотался, поцеловав ее в висок, — не надо…       — Вот видите? А ведь она подарок, правда. Не каждому везет настолько, насколько повезло мне, не у каждого есть в друзьях Эмма Свон, а у меня есть, — растянул он губы в улыбке, с нежностью посмотрев на нее, — я везунчик, — снова посмотрел он в камеру, убрав с лица челку, — и все ради нее.       — Боже, вы такие милые, — улыбнулась журналистка, даже подпрыгнув, — но признавайтесь — как долго вы встречаетесь? У вас сотни фанатов по всему миру, и каждый из них уверен в ваших отношениях. Что вы можете сказать по этому поводу?       — К сожалению, это неправильно, — покачала головой Свон, крепче сжав плечо Киллиана, — мы друзья, очень хорошие друзья, но не более. К тому же у меня скоро могут начаться отношения, как у Киллиана, а нас связывают исключительно дружеские теплые чувства, ничего большего.       — Не хотелось бы вас расстраивать, — встрял Джонс, — но это правда, между нами ничего нет. Я понимаю, что наша дружественная химия может зайти за любовную, но такого нет, хотя жаль.       — Жаль? — Руби мгновенно вцепилась в это слово, и ее глаза блеснули. — То есть тебя не устраивает тот факт, что у нее кто-то будет?       — Нет, я не это имел в виду, — улыбнулся он, спокойно покачав головой, — ты меня неправильно поняла. Я рад, что у Эммы будут отношения, ведь она заслуживает любви, но мне немного обидно, так как она будет меньше времени проводить со мной, — нахмурился он, умильно надув губы, — знаю, это звучит эгоистично, но мне будет не хватать нашего совместного времяпрепровождения.       — Джонс, — Эмма ласково провела рукой по его плечу, покачав головой, — что ты такое говоришь? Конечно же я не забуду о тебе. Разве я могу забыть о лучшем друге?       — Что ж, — журналистка провела рукой по лицу, не переставая светиться от восторга, — спасибо большое, ребята, что уделили мне немного своего времени. Надеюсь, что увижу вас на следующей неделе на вручении Оскар.       — Конечно, — кивнул Киллиан, сжав руку Свон, — мы там будем, и даю голову на отсечение, что она будет еще прекраснее, если такое вообще возможно, — хмыкнул он и поцеловал блондинку в щеку, отчего она блаженно зажмурилась, положив руку на его грудь.       Попрощавшись с гостями, они за руку подошли к стоянке, и Киллиан, открыв дверь автомобиля, помог Эмме сесть, опустившись на сидение рядом с ней, снова скрестив их пальцы. Окна были открыты, и фотовспышки камер то и дело ослепляли, и они, смеясь, отводили глаза, прикрывая лица, до тех пор, пока машина не выехала на дорогу.       — У нас сегодня запланирован домашний боулинг, — произнес Киллиан, обращаясь к водителю, — так что мы едем домой.       — Да, сэр.       — Готовься проиграть, — промурлыкала Эмма, поцеловав его в щеку, и положила голову ему на плечо, глядя в окно.       Кивнув водителю и отпустив его, Джонс вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверь, протянув Свон руку, ведя ее к дому. Идя рядом друг с другом, они шептались, то и дело смеясь и размахивая руками, почти не обращая внимание на папарацци, которые как всегда ожидали их появления на газоне возле дома. Сжалившись над ними, они попозировали пару секунд, прижавшись друг к другу, и, послав по воздушному поцелую, скрылись за дверью, заперев ее на замок. Киллиан привлек ее к себе и прошептал на ухо:       — Закрой, пожалуйста, окна, Свон.       — Я помню, — улыбнулась она и, пройдя в гостиную, подмигнула папарацци, которые словно и не желали уходить, и опустила занавески, погрузив комнату в полутьму.       Киллиан тем временем рывком развязал галстук, идя в глубь комнаты, слащавая улыбка пропала с его губ, и он, едва волоча ноги, зашел в темную комнату, бросив пиджак.       — Я задолбалась убирать за тобой, животное, — процедила Свон, заходя следом, и скинула туфли на шпильке, которые пролетели едва ли не через всю комнату. Развернувшись, брюнет с презрением обернулся к ней.       — Дура, чтобы меня убить, нужно что-то посложнее, чем обычная обувь. И, кстати, эти туфли омерзительны!       — Могу то же самое сказать про твой галстук, — гаркнула она, закатив глаза, — ты его куда уронил? Ах да, — она круто развернулась, перестав пытаться расстегнуть облегающее платье, — ты бы хотя бы пытался пользоваться одеколоном, а то от тебя несет так, словно ты лет пять не мылся. Стоять рядом с тобой невозможно.       — Ты себя понюхай, — фыркнул он, расстегнув рубашку и бросив ее на кровать, — я чуть не подох, пока рядом стоял. Ты на себя весь флакон вылила? Потому что это дикая вонь, как ты сама копыта не отбросила.       — О, ради Бога! — почти прорычала блондинка и скинула платье, с презрением покосившись на него. — Иди в душ, что ли, дай мне переодеться.       — А что я там не видел? — усмехнулся он с негодованием. — Импланты в нулевую грудь? Плоскую задницу? Или кусты? Мне срать, как ты выглядишь. Странно, что на тебя хоть у кого-то встает.       — Да пошел ты, Джонс!       — Я бы пошел, если бы не контракт. Он у нас, лапочка, еще на гребанный год. Еще гребанный год мне терпеть тебя!       — Если ты не хочешь, то в душ пойду я, — прорычала Эмма, собирая волосы в пучок на затылке.       — Ага, чтобы я потом вытаскивал твои волосы из смывки? Они у тебя все искусственные или хотя бы ежик настоящих есть?       — Да подавись! — рявкнула она, запустив в него платьем. — Сам в последний раз брился в прошлом веке, урод!       — Ты уже повторяешься, — хмыкнул он, расстегивая штаны, и Свон скрылась за дверью ванной, громко хлопнув дверью. — И прекрати, дура, портить имущество! Мы за него вместе платим! А за погром будешь платить ты из своего кошелька! Я задрался деньги ради тебя расшвыривать!       — Ну так ты же джентльменом хочешь показаться, — прокричала она из душа, — хотя из тебя такой же джентльмен, какая балерина из медведя. Но тебе же надо свою рожу видеть на газетенках, а то не встанет утром, пока не прочитаешь, какой ты чудесный и волшебный, как тебя все хотят!       — Если у тебя недотрах уже второй год, то это не мои проблемы, — рявкнул Джонс, расстелив постель, — у нас только дружба на камеру, трахать я тебя не должен. Хотя с бревном бы у меня даже не встал, так что бессмысленно.       — Именно поэтому ты пялишься каждый раз, как я одеваюсь.       — Я сравниваю тебя с Голлумом и каждый раз убеждаюсь, что он и то сексуальнее.       — Да пошел ты! — Свон, обмотавшись в полотенце, вышла в комнату, гневно сверкая глазами. — Ты шуткам где вообще учишься?       — Уж точно не у твоего учителя! — выплюнул он ей в лицо, закинув на плечо полотенце. — И имей в виду, Эмма, сегодня моя очередь спать на кровати, ты будешь спать в гребанном кресле. Если я выйду и увижу, что ты опять заняла мое место, выкину нафиг с лестницы и спать будешь на коврике в прихожей, и мне срать, каким образом!       — Ты вшей загнал в кровать после очередной шлюхи, так что я бы даже не легла на это логово вирусов! — процедила она ему в лицо и, презрительно фыркнув, подошла к шкафу, доставая ночную рубашку.       Мужчина ненадолго скрылся в ванной, даже толком не закрыв за собой дверь, а когда вернулся, увидел, что девушка, недовольно пыхтя и ругаясь себе под нос, раскрывает кресло, превращая его в односпальную лежанку. Равнодушно скользнув взглядом по розовой ночной рубашке, он повернулся к ней спиной и, сняв полотенце, надел боксеры, наскоро просушив волосы, и лег на постель, повернувшись на другой бок, чтобы даже не смотреть в сторону Эммы, которая, кое-как справившись со спальным местом, выключила свет, чудом не налетев в темноте на тумбочку, выругалась и, растянувшись на лежанке во весь рост, накинула на озябшие плечи тонкое покрывало, свернувшись клубочком на неудобной кровати.       — Будильник поставила? — спросил Киллиан через минуту. — У нас интервью в десять утра.       — Такой же вопрос к тебе.       — Опоздаем — твоя проблема.       — Я скажу, что ты как всегда спал, а я любовалась тобой, медвежонок.       — Сейчас стошнит, — процедил он и, сев на кровати, нащупал на комоде телефон, кое-как поставив будильник, и лег на место, плотно закрыв глаза.       — Будешь храпеть — ты будешь доплачивать.       — Да пошла ты.       — Взаимно.