Дымчато-чёрный и кружевные перчатки

Туристы расступались перед ними, что создавалось ощущение, будто их семья была ножом, рассекающим масло на идеально ровные кусочки, оставляя позади невнятные восклицания и яркие вспышки камер. Нана тяжело вздохнула, откидывая волосы и меняя руку с зонтиком. Нет, всё же Венеция имеет своё очарование, но… слишком ярко на её вкус. Посмотрев на Гомеса и Мартишу, которые шли впереди, она грустно вздохнула. Как же она им завидовала. По-доброму, конечно, но это не отменяло сего постыдного чувства. Мисс Аддамс, смотря на такую нежную, трепетную и страстную любовь хотела того же, однако никто не мог понять тонкую и чуткую натуру, как отмечала любимая невестка Тишь. А ещё хотелось детей. Нана представляла, как маленькие и шебутные ножки дьяволят будут наполнять их поместье звуками взрыва и лязга металла, составляя компанию недавно рожденному Пагсли. К сожалению, это всё оставалось мечтами или очаровательной дымчатой перспективой со вкусом остывшего пепла. Словно почувствовав грустные мысли девушки, Вещь перебрался к ней на плечо, потеребив, выражая тем самым свою поддержку. Нана приободрилась, и её губы изогнулись в мечтательной улыбке, отгоняя меланхолию. Всё же день меланхолии — понедельник, а сегодня вторник и не стоит отходить от своего расписания. — Гомес, я покину вас, — девушка будто пропела это. Аддамсы остановились. — Моя бесценная Тофания ди Адамо*, ты уверена? — Гомес не на шутку обеспокоился, всё же он помнил, что нагадала маман им на дорожку: бесконечную радугу и гармонию с моллюсками. Что может быть ужаснее? Мартиша нежно погладила его по руке, отгоняя беспокойство. — Любовь моя, не тревожься. Гомес нежно коснулся её щеки. — Cara mia! — мужчина вовлек свою супругу в страстный танец тел, не обращая на свистящих прохожих никакого внимания. Мисс Аддамс умилилась и махнула на прощание рукой, обтянутой в дымчато-чёрную перчатку. Иногда звёзды складываются так и никак иначе...

***

Вначале Нана посидела в кафе, однако когда ей надоели комплименты — очаровательные старушки так мило выражали ей свои соболезнования в связи с трауром, и когда Вещь решил расплатиться с бледным официантом, она решила, что нужно обязательно прокатиться на гондоле. Гондольер был вежливым и по-южному красив, когда ворковал на таком родном и певучем итальянском языке, что девушка прикрыла глаза, вслушиваясь в тональность голоса. Фестер всегда подшучивал над ней, что она пошла в их прабабку-отравительницу, которая была любительницей музыки. Что может быть прекраснее, чем испытания яда под Лунную Сонату? Вещь же заскучал и решил попросить извозчика прибавить скорости. К сожалению, Нана не успела оценить весь пассаж объяснений, потому что после резкой тишины раздалось бульканье воды и экспрессивные ругательства. — Спасибо, Вещь, — Нана открыла глаза, потянувшись. — Кузен Итт будет доволен новыми выражениями. Только не говори Фестеру, — погрозила она тонким пальчиком. — Это будет нашим секретом. Вещь взял весло и продолжил их прогулку по одному ему известному маршруту. Когда гондола заплыла в подземный ход, девушка оживилась и воодушевленно стала рассматривать старую кладку камней, вдыхая сырой воздух и наслаждаясь мрачной тишиной. Почти как дома — подумалось ей с лёгкой ностальгией. Звуки стрельбы и стоны отвлекли её от мыслей, но она успела отмести из них слово «почти». Вещь сам всё понял и активнее заработал веслом, направляясь в сторону звуков. У тут Нана увидела ЕГО, отчего сердце забилось быстро-быстро, будто шутник Фестер снова обмотал проводами её кровать, подавая максимальный разряд электричества. Он был высоким, а на его лице отражалась решительность, оттеняя весь таинственный мрак, хотя, возможно, большую роль здесь сыграл необычный оранжевый огонек в старых факелах. А его руки… длинные тонкие пальцы и широкая ладонь, в которой мерцало пламя, смешиваясь с кровью… В ту же секунду Нана поняла, что влюбилась. Таинственный возлюбленный обернулся и замер, а вот его пленник обрадовался, надеясь ползком добраться до выхода. Жаль, что он не понял по своим трем предыдущим товарищам — от его палача ещё никто не уходил. Емитсу тяжело выдохнул, смотря на красивую иностранку. Великолепное, чуть ниже колен черное платье с корсетом подчеркивали фигуру, перчатки, обтягивающие хрупкие руки, и черный винтажный зонтик дополняли антураж мрачной Афродиты. На красивом лице осталось искреннее любопытство, которое и не думало исчезать, несмотря на всю атмосферу. — Чудесный день, синьор, — она улыбнулась, а Савада подумал, что не может быть настолько прекрасна и мрачно очаровательна простая смертная. «Богиня», — промелькнуло у него в голове. — Ваш гость собирается Вас покинуть, — в её теплом голосе было столько весёлости и проказливости, что мужчина невольно улыбнулся, вызывая невиданную бурю внутри гостьи. Мафиози махнул рукой, в которой ещё горело пламя, отчего пленный отлетел к стене, выдыхая в последний раз. Почему-то Емитсу не отпускал её шарм, и ему совершенно не казалось удивительным, что незнакомая Богиня ведет себя не так, как положено девушкам в таких ситуациях. — Ох, вам, наверное, нужна помощь? Вещь, поможем нашему новому другу? — обратилась она к своему спутнику, на что тот откинул весло и весело сделал сальто, приземляясь на плечо мафиози. — Как я могу утруждать такое великолепие! — на его слова Нана покрылась смущённым румянцем, и он рассмеялся, ероша блондинистые волосы от волнения. Ещё никогда в жизни он не был в такой чудной ситуации. — Ну что вы! Что может быть прекраснее звуков утопленников и великолепного промозглого воздуха венецианских каналов! — с жаром ответила она. Савада замер, смотря на воодушевленное лицо и необычайные искры в добрых глазах. Мужчина был сражен на повал. — После нашей прогулки, не будет ли любезна сеньорита отужинать со мной? Нана прикусила губу и закрыла свой любимый зонтик. — С превеликим удовольствием. Так и зародилась искренняя любовь двух людей, которая была предрешена звездами. Так и появились будущие проблемы Вонголы…